Джастер закончил играть, и нежно перебирал струны, пока я пыталась осмыслить необычную песню. Что он хотел ей сказать?
Что шуты — божьи дети и обижать их чревато? Вдруг это не просто бродяга, а сам Игрок?
Так он про это разбойникам на дороге говорил?
Только вот этим мерзавцам что ведьма, что бродячий шут, что купец, что крестьянин — всё одно: под нож.
— Ишь ты, непонятно ни демона, но хорошо поёшь, щегол, — Вран достал откуда-то бутыль, налил в кубок вина и осушил в один присест. — А ну давай ещё! Только как следует пой, мы тут люди простые, одичалые…
— Как скажешь, добрый человек! — Шут ухмыльнулся, лаская лютню. — Хотите, весёлую застольную спою?
— Пой! Пой! — в разноголосицу откликнулись разбойники, собравшиеся по ту сторону незакрытой двери на нежданное представление. — Давно мы весёлых песен не слыхивали!
— Позволите, госпожа, я добрым людям песен попою?
— Пой, — милостиво кивнула я, понимая, что всё важное, что Шут хотел сказать — он сказал.
Только вот я ничего не поняла из его песни.
На что он намекал?
Как я должна разговаривать с Враном?
— Если я уйду в луну — бочку выпью не одну! — весело заголосил Джастер, выйдя за дверь и направляясь к костру, где жарился кабанчик. — Если в солнце я уйду…
— Девок всех с ума сведу! — дружно подхватили разбойники, потянувшись следом за певцом.
— Ишь ты, и от такого дурачка польза есть, — негромко хмыкнул Вран, снова привлекая моё внимание.
Про должную почтительность перед «госпожой ведьмой» атаман опять забыл.
— Не только мордой вышел, но и голосом. А железка — то ему зачем? Поди, пока достанет, сам себе всё порежет… Ась, госпожа?
— Не порежет, — я хмуро покосилась на разбойника, снова наполнявшего себе кубок. — Я хочу знать про Вахалу. Рассказывай.
Вран поднёс кубок к губам, и посмотрел на меня поверх него. И по этому взгляду я поняла, что наша с ним битва только начинается.
В моей магической мощи он убедился, но этого оказалось недостаточно, чтобы он развязал язык.
— Так неча рассказывать, госпожа. Соглядай её тута был, людёв моих пужал, так вы его порешили лихо! Так что мы теперя свободные люди! — он запрокинул голову, выпивая вино.
Мне он угощения не предложил, а значит, по-прежнему считал слабее Вахалы.
— Свободные, как же, — я хмуро покосилась на дверь, жалея, что Шут развлекает разбойников у костра.
Впрочем, в его присутствии Вран вряд ли бы стал разговорчивей.
— А что вы предлагаете, госпожа? — разбойник отставил кубок и подался вперёд, облокотившись на стол.
— Жизнь предлагаю. — Я хмуро смотрела на него. — Тебе и всей твоей банде. Ты меня за дурочку не держи, я знаю, чем вы тут промышляете.
Разбойник откинулся на спинку стула и пригладил усы, заново оценивая меня.
— Экая вы, госпожа, сразу с каких козырей заходите… — он ухмыльнулся, но чёрные глаза были холодны и жестоки. Мои условия его явно не впечатлили. — У вас платье богатое, лошади добрые, даже слугу с собой таскаете, а жадничайте да угрожаете. Нет бы золотишком позвенели, власти предложили, али ещё чего, поинтереснее…
— Не нравится? — под его недвусмысленным взглядом я нахмурилась, невольно нащупывая рукоять Живого меча.
— Почему не нравится, — усмехнулся атаман, заметив мой жест. — Сурьёзный разговор у нас, как у сурьёзных людей. Только вот люди мои есть хотят, да и погулять весело. А на всё это денежка треба, госпожа.
Гулять они хотят и есть… за денежки…
Ага, как же…
Сталью в горло они платят, а не золотом в кошель. И ладно бы убивали просто. А то ведь и мучают, и насилуют…
— Сколько? — я хмурилась, стараясь сдержать свои чувства, но атаман понял по-своему.
— Госпожа Вахала золото и ценности всякие ей отправлять велела. А всё остальное — наше. А вы как хотите делиться, госпожа?
Я молчала, стараясь сдержать негодование. Даже не отпирается, мерзавец какой…
Думает, я и в самом деле его хочу разбойничать нанять?!
«Играет на равных всесильный всегда. Но если обманешь — наступит беда»…
— Пополам, — я ухмыльнулась, подумав, что Вран точно не Игрок. Он не стесняется мне в глаза в который раз врать, так чего мне-то с ним честной быть? — Половина мне, половина вам.
Вран недоверчиво подался назад, но его глаза загорелись интересом.
— Щедрая цена, госпожа, — он щурился и подёргивал себя за бороду. — Ох, щедрая. Нравитесь вы мне! А пойдёмте-ка, госпожа! — Вран вдруг решительно тряхнул лохматой шевелюрой. — Вижу, вы ведьма умная и сильная, посильнее госпожи Вахалы будете. Так и быть, покажу вам всё, как есть! Самую страшную тайну открою, какую сам знаю! Только вы уж меня не выдавайте!
С этими словами он встал, выбираясь из-за стола.
Я не знала, верить его словам или нет, и невольно покосилась в сторону костра, где разбойники весело горланили очередную разухабистую песню.
Шут играл на лютне, увиваясь между размахивающих руками бандитов, и в нашу сторону не смотрел.
Великие боги… Придётся действовать на свой страх и риск.
Вран же понял мою заминку по-своему.
— Они ничего не ведают, госпожа. Сами видите — убогие, что с них взять… — снова мерзко ухмыльнулся он. — Их дело простое: хватай да руби. А что я вам поведать хочу, такое кому попало не сказывают! Ступайте за мной!
И хотя от его слов мне стало не по себе, но деваться некуда. Я сама начала эту игру, придётся играть до конца.
Подхватив юбку повыше, я шла за атаманом, по щиколотку погружаясь в брусничник и мягкий мох.