В полном ошеломлении я опустилась на второй стул.
В моих руках только что было зеркало Митамира.
И я не сказала об этом Шуту.
С каждым ударом сердца в голове отдавалась только одна мысль: я обманула Джастера и он мне этого не простит.
Больше всего я боялась, что Шут сейчас вернётся.
Меньше всего мне хотелось попасться ему на глаза.
Только вот бежать и прятаться было… бессмысленно.
Понимание того, что я натворила, лежало на душе тяжким грузом.
Я обманула Джастера.
Ну что, что мне стоило показать ему находку?!
Даже окажись зеркало обычной дорогой безделушкой, не убил бы он меня за это!
А теперь…
«Я очень не люблю, когда мне лгут. Поэтому говорю правду»…
Великие боги…
Он…
Так, стоп! А как он сейчас с Вахалой разговаривает?!
Умеет он быть очень разным, кто бы спорил! Но он же на Врана ни одним боком не похож, хоть изоврись!
Я чуть было не кинулась следом за Шутом, но тут же снова села обратно.
Он меня не простит…
Не знаю, сколько я так сидела, пока не начала замерзать в тишине и темноте. На ощупь я нашла лампу, зажгла её и закуталась в плащ. От маленького огонька стало светлее и немного теплее, но ничуть не легче.
Я металась между чувством вины, угрызениями совести, любопытством и страхом перед возвращением воина.
Шут вернулся не скоро.
— Джастер! — измучившись в ожиданиях и страхах, я с облегчением вскочила на ноги, но тут же замерла, разглядев бесчувственную маску вышколенного «пса». — П. про…
— Один вопрос, ведьма, — воин положил зеркало в шкатулку и аккуратно закрыл крышку. Голос у него был холодный и равнодушный. — Как я могу тебе доверять? Даже не так. Почему я должен по-прежнему тебе верить?
У меня внутри всё оборвалось.
Между нами снова вставала ледяная стена.
Нет… Только не это!
— Джастер, прости! Я просто подумала…
— Подумала? Да ладно. — Он прошёл мимо меня, и устало сел на кровать. — Я бы так не сказал.
— Я хотела тебе рассказать! Честно! Просто потом! Утром! Ты был занят, и я не хотела тебе мешать! И вообще, ты сам говорил, что иногда лучше промолчать и не говорить всего и…
— Я сказал: не знать чего-то заранее. Намеренно утаить важное — это другое, — холодно перебил Шут.
Не знать чего-то заранее…
Подумаешь, не так сказала.
Точнее, не так подумала.
И не так сделала.
Вот и получила опять…
— Джа…
— Знаешь, за что я люблю мёртвых людей? — воин обувался, не глядя на меня. — Не только потому, что они молчат. Они не умеют лгать. Совсем.
Великие боги… Больно-то как….
— Доброй ночи, ведьма. — Джастер встал, сдёрнул с постели покрывало, забрал рубаху и свой плащ, и вышел из «сторожки», обдав меня холодом.
Я села на кровать и зарыдала в голос.
26. Микай, коваль
Утро разбудило меня холодом. Промозглый туман пробрался в «сторожку» через закрытую дверь и затянул пол густой паутиной. Даже под несколькими покрывалами, своим плащом и на перине я застучала зубами. Закутаться с головой не получилось: тяжёлая узорная ткань поехала на пол, и сразу стало ещё холоднее.
С Джастером было бы…
От воспоминаний стало тошно. Рыдала я вчера долго, пока, наконец, не выплакалась и не уснула от усталости, свернувшись клубочком под своим плащом. Зато теперь от просочившегося под покрывала холода пришлось срочно выбираться из постели.
Великие боги, какая же она тёплая, оказывается!
Клацая зубами, я закуталась в плащ и покрывало, сунула ноги в ледяные от холода туфли, едва разглядев их в сумеречном свете, тихо взвыла от пробравшего меня мороза и торопливо побежала на улицу.
Быстрей вернусь — быстрей согреюсь!
Рассвет едва занимался. Туман застилал всё вокруг. Я вытянула руку и не смогла рассмотреть пальцы. Ниже колен ноги исчезали в белом молоке.