Микай остановился перед срубом, который на мой взгляд, ничем не отличался от остальных. Разве что дверь была закрыта на огромный навесной замок. Петля у него была толщиной с палец, а запорные петли сидели в нешкуреных брёвнах намертво.
Схрон тут… Выходит, в «сторожке» то, что Вран от своей хозяйки укрыл и к своим рукам прибрал…
— Токма ключи энто… у атамана были. — Парень хмуро смотрел себе под ноги. — Я уж не ведаю, что вы с ним…
— Утоп он вместе с ключами, — Джастер спокойно отодвинул кузнеца в сторону и осматривал замок. — Собаке — собачья смерть. Прут железный какой есть у тебя?
Микай изумлённо посмотрел на Шута, затем кивнул и чуть ли не бегом кинулся куда-то за угол.
Я не стала упускать момент.
Даже в ушах звенеть прекратило.
— Джастер, зачем он тебе? — решительно пошла я в наступление.
— Ты о чём, Янига? — невозмутимо ответил он. — Не понимаю.
— Прекрати шутить! Я тебя знаю! Ты не просто так его спас! — я понизила голос на всякий случай. — Заче…
Воин отвлёкся от замка и посмотрел на меня. Так, словно ответ был у меня под носом.
— Не поняла ещё? Ничего, скоро поймёшь. — Он замолчал, но я и сама слышала торопливые шаги возвращающегося кузнеца.
И в ушах снова тонко зазвенело.
Чтобы Шут не задумал, в одном он точно прав. В город и выспаться в нормальной постели…
Микай показался из-за угла, неся на плече молот, а в руке железный прут, толщиной с два моих пальца.
Джастер взял прут, просунул его под дужку замка, уперев в дверь
— Давай!
Микай, размахнувшись, ударил по пруту сверху молотом.
Что-то громко щёлкнуло, в бревне появилась трещина и вырвался кусок щепы, а замок повис на открытой петле.
— Делов-то, — хмыкнул Шут, прислоняя прут к стене. — Давай поглядим, что тут есть…
Он открыл дверь и шагнул в полумрак кладовой. Микай, опустив молот рядом с прутом и брошенным замком, растеряно переминался с ноги на ногу, не зная, что делать дальше. Говорить со мной, как и смотреть в мою сторону, он кажется, немного опасался.
— Дай-ка сюда… — воин выглянул из двери, подхватил железный прут и снова скрылся внутри. Несколько раз знакомо звякнуло: воин срывал остальные замки.
— Джастер, что там? — я спросила просто, чтобы разбавить тягостное молчание, и Шут, гремевший и шуршавший внутри полумрака, тут же откликнулся.
— Я муку нашёл! И масло! — радостный Джастер вынырнул из кладовой, неся в руках увесистый мешок и горшок с крышкой. — Давайте лепёшек напечём, госпожа? Горячих, с мёдом… Вам же нравится, я знаю!
С этими словами, под изумлённым взглядом Микая, он плюхнул мешок мне в руки. Сверху довольный Шут поставил горшок, и я чихнула от поднявшейся в воздух белой пыли, едва не уронив всё на землю.
«Лепешки с мёдом люблю…»
Горшочек с мёдом, полученный в оплату за настой, лежал у меня в сумке. Но я про него совсем забыла. Интересно, Джастер о нём как узнал?
Хотя, какая разница?
Лепёшки с мёдом… Нравится мне… Сам лакомка.
Я развернулась и пошла к костру, отпинывая подол, потому что обе руки были заняты ценной ношей.
Кажется, моё платье это приключение не переживёт. Переодеться, что ли, в крестьянское…
Или поздно уже?
Я не успела далеко уйти одна: почти сразу меня догнал кузнец, который нёс полные руки мешков с крупами. Следом нас догнал Джастер, прижимая к груди большую и глубокую глиняную миску, полную бутылей с вином.
— Давайте всё это в дом отнесём, госпожа, — вмешался он в мои планы оставить муку и масло у костра. — Там стол есть и удобнее будет тесто месить. А мы с Микаем другими делами займёмся, пока вы стряпаете.
Я молча кивнула, а кузнец, невнятно хмыкнув, удивлённо косился на нас обоих, но спорить не стал.
Кажется, у него вопросов было не меньше, чем у меня, только вот время для разговоров ещё не пришло.
Неприбранная постель, брошенные Шутом покрывала, наши вещи, оставленные на стуле и возле открытых сундуков, заставили меня неожиданно смутиться, словно это был мой дом, а не разбойничье логово, где я провела одну ночь в слезах и страданиях.
С Джастером я бы не обратила на это внимания, он сам этот беспорядок навёл. А вот перед Микаем стало неловко, хотя кузнец был чужим человеком и огляделся вокруг коротко и быстро. Сложил свою ношу на стол и торопливо вышел из «сторожки», едва ли не вжимая голову в плечи.
И я вдруг подумала, что ему совсем не до беспорядка в атамановом жилище. Парень до сих пор под впечатлением от случившегося, и то, что сейчас всем распоряжается «пёс» в наряде шута, а не его госпожа, окончательно сбивало беднягу с толку.
Джастер, ни слова не говоря, поставил миску на стол и вышел следом за Микаем, оставляя меня разбираться с этими запасами. Бутылки в миске были из тёмного стекла и запечатаны каменным воском.
Опять что-то необычное нашёл. Простое вино он бы и трогать не стал.
— Не стой столбом, а то обрастёшь мхом! — весело сообщил Шут кузнецу. — Время для песен, а ты нос повесил. Айда за водой, у тебя вороной не поен, не кормлен, да и ты не сломлен.
— Чой-то не пойму я никак, — отозвался Микай. — Хозяйка-то у тебя ведьма как есть, в том у меня сомнений нету. А ты сам-то шут али «пёс»?
— А и то, и то, — спокойно отозвался воин. — Когда надо — шучу, а когда надо — убиваю. Пошли, дел много ещё.
— Ты ж сам вечор молвил, что ей охрана не нужна…
— Не нужна. Так я и не охраняю. Я песни пою да в дороге веселю. К этой банде у меня свои счёты были.
Свои счёты… Знаю я их. Резня в Упочке. Сожжёные Чернецы… Это Микай ещё не знает о судьбе своей деревни…
— Эвон как… А пошто она у тебя нонче молчаливая такая? Вчера-то бойкая была…
— Так это она не выспалась просто. В себя придёт — из демона душу вопросами вытрясет. Так что радуйся, пока она молчит.