Ранним утром дон Себастьян вновь исполнял обязанности коменданта. Увидев, что враги пока не готовятся к штурму, задумался о причине. Может быть, ждут новой попытки изменников снять караулы? Или подкоп? Или в стенах заложены мины? Возможно, конечно, у них провианта довольно, и мовры готовы к долгой осаде. Ждут подкрепления? Хватит гадать! Караулы усилены. Теперь — проверять стены. Следователь, с утра обойдя крепость и дав понять — за небрежность спуску не будет, встретился с архитектором.
— Сеньор Маттео, вы нашли уязвимость?
— Да, — старик на чертеже показал: — Под этой башней земля мягче, её дополнительно укрепляли, но со временем укрепления обветшали, их и должны были ремонтировать по требованию дона Бернардо.
— Осмотрим сейчас.
Осмотр привёл к ошеломительным результатам. Под стеной на плане обозначен был старый подвал, но он при ремонте был заложен со стороны крепости. Выяснилось, что стена скреплена слабым раствором, и оказалось возможно достаточно быстро вытащить несколько камней. По приказу самозваного коменданта стражники разобрали участок стены и застыли, увидев внутри несколько бочек. Порох! План изменников разработан с учётом пары неудач, а, может, взорвать башню должны были уничтоженные лазутчики.
Разумеется, комендант приказал установить в подвале и рядом усиленный караул, а архитектору велел изучить возможности подкопа со стороны моря.
Канониры и минёры тщательно осмотрели порох и объявили: он отличается от того, что поставляли для нужд крепости, и в лучшую сторону. Значит, нужно проверить склады сегильских купцов, заодно это повод оценить запас продовольствия.
Первым делом дон Себастьян вызвал в допросную инквизиции подрядчиков по ремонту крепостных стен. Они много кричали, сваливали друг на друга и на губернатора вину за срыв срока и полный беспорядок во время работ. Без сомнений, у изменников была возможность и проникнуть в нужную башню под предлогом строительства, обмануть караулы, и даже запутать дона Бернардо. Спустя два часа инквизитор резко прервал допрос:
— Писарь и секретарь инквизиции закончат снимать показания. Одно ясно — среди вас или вор, позволивший изменнику заминировать башню, или прямой изменник. Все ответят: кто за халатность, кто за измену.
Едва подрядчики услышали спокойное обвинение, высказанное негромким, но уверенным голосом, земля поплыла под их ногами. Бесстрастное лицо инквизитора перепугало их больше, чем будь оно гневным. В глазах молодого следователя увидели они свою смерть. Новый взрыв клятв, оправданий, мольбы дон Себастьян быстро остановил:
— Говорить всем по очереди. Менго, — он повернул голову к писарю, — запиши с их слов фамилии поставщиков и виды поставок, затем секретарь вызовет счетоводов и сверит. Начнём с этого.
Писарь поспешно кивнул и склонился к бумагам.
***
Продовольствие. Запаса для гарнизона хватит едва ли на месяц. Людей из предместья и с купеческих кораблей городу вовсе нечем кормить. Денег у людей мало, а цены на рынке уже поднялись. Есть частные склады богатых торговцев. Сколько и что там? Городской казначей имел сведения, но примерные. Найденный порох — повод для обыска на складах.
Хирурги, лекарства. Разумней всего устроить госпиталь в монастыре святой Клары, а беглецов из предместья расквартировать в городе, договорившись с дворянами.
Дон Себастьян вернулся в гарнизон и рассказал о срочных делах дону Альфонсо.
У законного коменданта тоже были для него новости.
— Дон Себастьян, я навестил дядю. Вы арестовали его под странным предлогом!
— Да, арестовал. Выискивая измену, порой приходится действовать наугад.
— Что ж, я тоже арестовал несколько человек из должностных лиц и офицеров, чьи семьи покинули город перед осадой.
«Ничего себе! Ну и болван! — еле сдержался сеньор де Суэда. — Нелепая ситуация, хотя я сам стал причиной», вслух же промолвил:
— Назовите их имена и где их разместили.
— На гауптвахте! — кажется, молодой человек был собой очень доволен.
По дороге на гауптвахту инквизитору пришлось ещё раз закусить губу, чтоб не выругаться: он услышал имя молодого капитана, который казался ему довольно толковым, с которым хотел поговорить и присмотреться к нему — Фернандо Энрикес.
Арестованные возмущались, но дон Себастьян их не стал слушать.
— Сеньоры, не отрицаю, что основания для подозрений сомнительны, но измена в осаждённом городе слишком опасна. Прошу отнестись с пониманием. Надеюсь, в ближайшее время я получу новые сведения, а пока арестован даже герцог Медина.
— Вам был нужен предлог арестовать герцога? — присвистнул дон Фернандо Энрикес.
— Избавьте меня от ваших предположений, — дон Себастьян ответил хмуро, даже сурово.
Посерьёзнел и капитан.
— Надеюсь, дон Себастьян, мера принята ненадолго. Затем я сочту за честь служить под вашим началом, — вытянулся и коротко, по-военному, поклонился.
Выходя с гауптвахты, инквизитор бросил шедшему за ним дону Альфонсо:
— Впредь прошу предупреждать меня о ваших планах. Прикажите найти хирурга, мы с ним отправимся в монастырь святой Клары. Нужно заранее устроить там госпиталь.
***
Настоятельница, конечно, согласилась подготовиться к приёму раненых и сразу стала обсуждать с комендантом и хирургом вопросы лекарств.
— Сеньор комендант, аптекари, наверное, нам что-то предоставят, но воспользуются случаем завысить цены.
— Не хотелось бы угрожать им от имени инквизиции, но в крайнем случае…
— Должна сказать, лекарств для заживления ран у них и взаправду немного — войны не было двадцать лет. А раньше для раненых гораздо больше делали травницы, а не аптекари.
— Скверно, что в Сегилье распугали всех травниц. У нас рядом с замком Суэда спокойно живут, и никакой беды от них нет, только благо.
— Если вы не против, дон Себастьян, сейчас в монастыре оказалась бежавшая из предместья моя старая знакомая, Фелисия Ортис. Она была раньше опытной травницей, а нужные книги я в монастыре сохранила.
Хирург недоверчиво хмыкнул:
— Где взять в городе травы?
— Сеньора Фелисия что-то говорила о старых посадках… Не будем терять времени, её сразу и спросим.
Старая травница быстро рассказала о заброшенных аптекарских огородах, часть из которых могли не прополоть, и, что уже интереснее, скрытых посадках в губернаторском парке и некоторых садах при домах знатных жителей города. Дон Себастьян узнал хозяйку Негрито, которая вызвала у него симпатию готовностью защищать своего питомца, внимательно её выслушал, поверил и обещал полное содействие.
— Вам понадобятся пропуск и сопровождение. Не думаю, что хозяева богатых домов станут препятствовать сбору трав, но на всякий случай пусть это будет от моего имени.
— Мне ещё внучка поможет, — старушка с гордостью посмотрела на Инес, сидевшую с шитьём на скамейке неподалёку.
Дон Себастьян проследил за её взглядом, заметил, что девушка очень красива, и, как всегда в таких случаях, сразу отвёл глаза, не позволяя себе без необходимости присматриваться к молодым женщинам, особенно привлекательным и выглядящим благородно. Впрочем, он вспомнил:
— Вы говорили, ваш зять…
— Да, моя Инес дочь служившего в полку вашего отца лейтенанта. Она немного знает латынь, её помощь мне очень нужна — я ослабла глазами и не всегда смогу разобрать названия в книгах матери Анхелики.
«Понятно, почему она даже в простой одежде выделяется среди других…», — инквизитор вновь посмотрел на юную сеньориту и слегка поклонился ей как дворянке. Девушка встала и ответила изящным неглубоким поклоном, а потом вернулась к своей работе.
— Здесь, кстати, Менго, писарь из инквизиции. Мать Анхелика, прошу вас предоставить ему перо и бумагу, всё сразу оформим.
***
Следующий разговор оказался ещё важнее. Приехал ли граф Тевора в это время случайно, или же он искал встречи с новоявленным комендантом, но старый вельможа без промедления подошёл к сеньору де Суэда и, поздоровавшись одним словом, спросил:
— Как в городе с продовольствием?
Дон Себастьян рассказал коротко, будто докладывал. Граф покачал головой.
— Масштабные обыски, даже под благовидным предлогом, тем более, конфискации сделают торговцев вашими врагами.
— Купцы должны понимать последствия сдачи города.
— Не забывайте, мы не знаем изменника. И даже верные люди среди торговцев могут рассчитывать на торговые связи, на выкуп, на тайники. Они согласятся, скрипя зубами, дать продовольствие гарнизону. Могут, под расписку и грабительские проценты, кормить моряков. Но беднота из предместья в их глазах лишь обуза.
— Я часть из бедняков взял в стражу. Часть пока при работе.
— Наверняка недостаточно, да и сегильская беднота вряд ли имеет большие припасы.
— Голодные бунты купцов не страшат?
— Дешевле кормить небольшую охрану.
— Где голод, там эпидемии.
— Если осада затянется.
— Сейчас можно взять продовольствия ненадолго.
— Второго раза не будет. Скорее испортят, чем выдадут.
Проблема была, очевидно, крайне серьёзной. Дон Себастьян нахмурился, стиснул зубы, подумал и произнёс:
— Поговорю с губернатором. Я дона Армандо, правда, арестовал, но, надеюсь, долг для него важнее обиды. Быть может, городская казна выделит средства, или герцог подпишет от имени города обязательство. Конечно, торговцы постараются завысить цену, но я, как инквизитор, смогу повлиять, чтобы они умерили жадность.
— Не уверен, что герцог сочтёт своим долгом при осаде кормить бедняков.
— Попытаюсь. Он, конечно, скажет всё, что обо мне думает, но без разговора не обойтись, выхода нет.
— Есть выход. Я подпишу личное обязательство, если сумеете договориться с торговцами о разумной цене и оформите документы, что припасы пойдут на нужды города при осаде. Тогда я смогу позже добиваться возмещения от короны.
Весь разговор граф почти не менялся в лице, и его голос звучал одинаково ровно. Дон Себастьян был изумлён, благодарен, обещал ускорить расчёты и в ближайшее время собрать всех купцов, торгующих продовольствием. Напоследок прибавил:
— На такое способен только благороднейший человек.
Впервые граф усмехнулся:
— Куда мои земли денутся из Эспании? Торговцы свои капиталы переведут, как только прижмёт, а богатым дворянам прямая выгода — служить государству.
— Не все так считают.
— Не все видят дальше своего носа.
Вскоре граф уехал из монастыря, напоследок заметив:
— Надеюсь, дочь теперь сможет хоть недолго остаться одна. Она очень напугана этой осадой, но, кажется, успокоилась.
Не желая быть неучтивым, дон Себастьян поклонился графине, про себя подумав: «Почему у достойнейшего аристократа такая жалкая дочь?», ему было неловко от её навязчивого внимания.