Я очнулся под солнцем, на большом тёплом камне. Встал, выгнулся, огляделся, вспомнил свою короткую жизнь и осознал, как сильно переменился.
Моя первая кошачья жизнь, сытая и благополучная, закончилась в сильно пахнущей белой комнате. Меня крепко держали, надо мной склонилась женщина с чем-то страшным в руке. Я изо всех сил рванул в открытое окно и уцепился за ветку старого дерева. Сияние, и вот я далеко от моего прежнего мира, где был обычным домашним любимцем.
Увидел перед своими глазами простор, полный воздухом и водой, и сделал то, на что не был способен никогда раньше: назвал словами и огромный голубой купол над головой — небо, и плещущуюся под ним воду — море! Я осторожно дотронулся до песка и быстро одёрнул лапку. Горячо! Обернулся. В меня волшебной струёй, перебивая друг друга, вливались другие слова. Паруса. Рыбаки. Пристань. Город. Таких стен я не видел. Стены из камня. Белые. Настоящая крепость. И люди. Я понимаю каждое слово, хотя дома только улавливал смысл сказанного хозяевами обо мне.
Привлечённый запахом рыбы, я подкрался к одной из причаливших лодок. К сожалению, незаметно не удалось, однако рыбак попался мне добрый. Он подмигнул, улыбнулся, хотел бросить вниз небольшую рыбёшку, но так и замер, держа мелочь за хвост. Лицо человека исказилось от ужаса.
— Он чёрный! Совсем! Спаси, Господи! Кыш! Помогите! Здесь чёрный кот! — парень заорал во всю глотку.
Отовсюду сбегались люди, перепуганные и оттого очень злые. Широкополые шляпы падали с их голов, плащи развевались, когда мужчины бросали в меня чем попало: камнями, палками, прилетел даже грубый башмак. Я едва уворачивался и искал достойный путь к отступлению, да что уж там — к бегству. Повезло. Удалось нырнуть в щель на причале, пробежаться под досками и вынырнуть далеко, где никто не ожидал меня увидеть. Странный мир, где пугаются чёрных котов!
Путь назад мне всё равно неизвестен, значит, не стоит терять время на жалобы. Я извалялся в пыли и решился исследовать странный город. Нужно понять, где здесь спать, где охотиться, кормят ли горожане сереньких кошек. И дружелюбны ли местные четвероногие обитатели, которых я не смогу съесть.
***
Город был очень хорош. Залит солнцем, со светлыми стенами и яркими ставнями, красивыми балконами, изящными оградами. Мощные стены и башни делали его настоящей крепостью. По узким улицам, стекаясь к огромной площади, важно ступали лошади и ослы, громыхали кареты. Откуда мне, котику, всё это понимать? Не всё ли равно. Главное, я понимал, что говорят люди. Слышал их крики:
— Дорогу! Посторонись!
— Сеньор, не угодно ли отдохнуть и выпить вина?
— Рыба, свежая рыба!
— В моей лавке — лучшие ткани!
— Ах ты, старый чёрт, снова напился?! Люди добрые, посмотрите, с утра — и напился!
— Слышали, по пристани чёрный кот бегал! Кошмар, быть беде! Где инквизиция? Эспания в опасности! Бедная наша Сегилья…
— А слышали, в Талоссо, ужас какой?! Не того ли колдуна этот кот, или ведьмы…
Тааак… мне придётся несладко.
Пробираясь тихонько вдоль стен, в центре города я набрёл на прекрасный дворец, окружённый плодовыми деревьями за вычурной высокой решёткой. Для людей преграда серьёзная, для кота — пустяки. Подумал, вдруг жители этого чудесного дома не страшатся чёрных котов? Но на всякий случай решил идти осторожно, не попадаясь на глаза неизвестным пока обитателям.
Первой целью стал, разумеется, аромат кухни. Какая она оказалась большая, сколько людей мыли, варили, жарили, разделывали на досках мясо и птицу! Вот где было бы поселиться совсем неплохо. Может, и мышки найдутся… Хотя зачем мышки при таком изобилии? Разве что поиграть.
Все были так заняты, что меня не заметили внимания. Об меня чуть не споткнулся слуга.
— Скорей соберите корзину! Её светлость собралась навестить супруга в тюрьме! Не станет же сеньор губернатор есть такой же обед, как другие преступники!
Вот это поворот! Кто у нас светлость?
На парня зашикали.
— Наш сеньор не преступник! Клевета! Как могла инквизиция арестовать самого герцога!
— Святой суд может всё! Полномочия подписаны королём!
— Этот наглец де Суэда! Всего-навсего следователь инквизиции, а какой обыск у нас учинил, настоящий разгром!
— Молод совсем, а ему уже хоть герцог, хоть губернатор, хоть чёрт! Прости, Господи!
— Молод… и так красив… — вздохнула тихонько служанка, на миг перестав что-то резать ножом.
— Вот глупые женщины! — ворвался в беседу пожилой степенный слуга. — Инквизитор кого захочет, на костёр может отправить, а они раскудахтались — красивый, красивый!
— Дон Себастьян в Сегилье несколько месяцев, а ни одного костра не зажёг! — возразила толстая повариха.
— На виселицу отправил разбойников, так им туда и дорога! — похоже, загадочный инквизитор женщин не очень пугал.
— Где это видано — инквизитор ловит разбойников! — не сдавался старик.
— Ну хоть кто-то взялся за них, в окрестностях города от грабителей житья не стало, стражники совсем обленились, не ловят мышей!
Мррр… у меня конкуренты?
А на кухне стучали, резали, жарили, мололи мясо и языками.
— Надо же, арестовал губернатора! И ещё важного кабальеро, тот, дескать, связался с разбойниками.
— Да ну, благородных господ арестовывают за измену королю, колдовство, ересь. Они и так хуже разбойников!
— Колдунью, представь себе, отпустил!
— Вдовушку? Так графиня она!
— И красавица! Говорят, молодой инквизитор её лично допрашивал, наедине… Хи-хи.
Дальше разговоры пошли чересчур прямолинейные для моей юной и деликатной кошачьей натуры. Мужчины так же охотно, как женщины, болтали о взаимовыгодном и приятном согласии инквизитора и знатной колдуньи, спорили, кто получил большее удовольствие. Я, наконец, отправился на поиски, что ещё интересного можно найти в этом доме.
***
Я осторожно пробрался наверх, по скромной лестнице, наверное, для слуг. Потолки на втором этаже оказались значительно выше, стены обиты тканью, двери резные, то там, то тут — позолота. Вскоре до моего острого слуха донеслись высокие голоса. Тихонько, где прыжками, а где ползком, я достиг большой комнаты. В центре среди вороха тряпок стояла высокая почти голая женщина, а вокруг неё суетились служанки. Голос женщины, должно быть, был приятен и нежен, когда она не прикрикивала.
— Ленора, Марсела, бестолочи такие, я сказала — чулки антианского шёлка! Ленора, подвязки подбери чуть темнее! С кружевами! Тебе по сто раз объяснять? Вот наказание! Марсела, сорочку натяни по фигуре, чтобы сидела, как мокрая!
Обе служанки выглядели утомлёнными капризами госпожи, а я боялся представить, сколько времени займёт её туалет, если даже исподнее она выбирает с причудами. Для кого столько старания? Неужели в тюрьме разрешат не только накормить мужа, но и подольше составить ему компанию? Я удобно устроился на подоконнике и, выглядывая из-за занавески, подслушивал дальше.
Надо сказать, губернаторша была отборной человеческой кошкой и отлично знала об этом. Оттенок сорочки она подбирала точно под цвет своей кожи — цвет нежных сливок, чуть заправленных карамелью. Дальше дело пошло немного быстрее. Корсет стянул и без того тонкую талию, приподнял великолепную грудь. Здесь опять случилась задержка — женщина долго прикладывала к груди разные кружева, слегка морщилась, улыбалась, явно решая задачу так же серьёзно, как бывшая моя маленькая хозяйка, выбирая одежду для куклы. Наконец, платье надето. Да… человечьи кошки умеют усложнить жизнь себе и своим котам. Но ещё не финал. Покрутившись всего четверть часа перед зеркалом, женщина повелела:
— Теперь драгоценности!
— Да, конечно, донья Мария, извольте! — к губернаторше подошла третья служанка, постарше и одетая хотя и строго, но дороже двух первых.
— Ленора, Марсела, вон обе!
— Да, ваша светлость!
Девушки прошелестели своими юбками, присев в реверансе, и — мне было заметно их облегчение — поспешили из комнаты прочь.
— Кончита, сегодня я возьму изумруды.
— О да, великолепнейшее колье! Супруг будет рад снова видеть его на вашей прекрасной шее.
— Супруг… да, конечно.
Мррр… мне показалось, или дама скривилась? Для кого она наряжается? Или тряпки и побрякушки нравятся ей, чтобы похвастаться перед другими человечьими кошками? Женщина быстро продолжила:
— В причёску вплети мне незаметные ленты, а лоб я украшу фероньерой, той, с изумрудом.
— Под цвет ваших глаз? Замечательный выбор!
Донья Мария села на стул перед зеркалом, а Кончита стала проворно укладывать золотистые локоны своей госпожи, мимоходом промолвив.
— Герцог будет в восторге, но, может быть, поспешим доставить ему обед?
Чуть не забыл, губернатор здесь и герцог ещё. Эта любительница нарядов, стало быть — герцогиня. Только что-то мне кажется, в муже ей нравятся только титул и возможность наряжать благоверную. Дама негромко заговорила, не то с камеристкой, не то сама с собой.
— В тюрьме дон Армандо едва ли способен приглядываться к платьям и драгоценностям, корзина моя, я уверена, заинтересует его гораздо больше, — потом она бросила острый взгляд на прислугу. — Но это не значит, что я могу являться в тюрьму инквизиции, одетая кое-как.
— Конечно, конечно, донья Мария.
— Что за тон? — красавица рассердилась. — Уж не намекаешь ли ты…
— Что вы, что вы, да разве я смею… — и совсем тихо: — Я проверяла, в этой комнате нас невозможно подслушать.
Улыбочка герцогини мне подсказала — конечно, она старается держать язык за зубами, но иногда очень-очень хочет откровенно поговорить с понимающим человеком.
— Кончита, я прощаю тебе твою дерзость… — голос, взгляд, поза женщины преобразились. — Это неслыханная, невероятная наглость… Устроить стремительный обыск в нашем дворце и арестовать герцога, губернатора, обвинив его в обмане доверия короля на основании сомнительных писем.
— Увы, донья Мария, как раз неосторожные письма могут привести…
— Не говори ерунды. Герцог — преданный слуга Его Величества, он наверняка оправдается, а в инквизиции прекрасно знают об этом.
— Тогда зачем дон Себастьян пошёл на такой риск? Головой ведь рискует, не говоря уж о своём положении. Болтают, он воспользовался предлогом убрать губернатора хоть ненадолго, а зачем — разное говорят.
Красавица стала быстро дышать.
— Конечно… он добивается… Ах, невозможно! Но какова дерзость! Я слышала, он и на военной службе три года назад был бесстрашен.
— Не удивляюсь. Все де Суэда — отчаянные храбрецы.
— Всё равно, ведь должна быть причина… — донья Мария почти замурлыкала. — Наглец…
— И красавец, — поддакнула Кончита со вздохом. — Неужели действительно примет обеты?
— Кому и когда эти обеты мешали? — донья Мария отставила благородную важность и запросто фыркнула, затем протянула негромко и томно: — Дон Себастьян де Суэда… следователь инквизиции. Способен на всё что угодно.
— Страшный человек. Как посмотрит — до костей пробирает.
— Да… — губернаторшу-герцогиню явно пробрало.
— Но до чего же хорош…
Герцогиня вновь превратилась в обычную двуногую кошку.
— Красавцев в Сегилье сколько угодно, на любой вкус… Но только старуха-монашка не почувствует, как в нём мужская сила играет… Пустяки, что он выглядит сдержанным и спокойным, пусть глаза ледяные — в теле его не кровь, а огонь.
Камеристка тоже томно вздохнула. Она была совершенно согласна со своей госпожой, а та опять приняла высокомерный и добродетельный вид.
— Чего же он добивается? — женщины переглянулись.
— Может быть… — приосанилась донья Мария, с удовольствием поглядев на своё отражение. — Он поставит какое-нибудь условие, чтобы выпустить моего мужа и снять с него обвинения?
— Кто знает… — Кончита умела держать при себе свои мысли.
— Я готова многим пожертвовать, право же, очень многим, чтобы спасти дона Армандо… — по лицу её было видно, какую именно жертву преданная жена жаждет принести ради супруга и чем украсить его заодно.
— Говорят, дон Себастьян именно так снял обвинение с доньи Эстрельи…
— Гнусные сплетни! — прекрасное лицо герцогини пошло красными пятнами и подурнело. — Рыжая ведьма глупа и несносна! Я так надеялась надеть рубиновый гарнитур на её аутодафе! Скоро год уж прошёл, как сожгли последнюю ведьму. Двух, кажется, сразу.
— Да, какую-то лавочницу с её девчонкой. И с тех пор ни одного нового обвинения в колдовстве — даже по кошмару в Талоссо. Но графиня на костре… Я о таком и не слышала.
— Знатных дам жечь, конечно, нельзя, но эту мерзавку надо бы непременно. Хотя бы простое аутодафе, без костра, у позорного бы столба постояла… Я давно приготовила новое платье для этого случая, оно уже вышло из моды! Дон Себастьян бессовестно обманул ожидания высшего общества нашей Сегильи, но всё равно я не верю, что он польстился на прелести этой ханжи!
Кончита хотела что-то сказать, но прикусила язык. Если она думала похвалить внешность соперницы герцогини, то, действительно, лучше помалкивать.
Я не удержался и фыркнул. Женщины одновременно ко мне повернулись и вскрикнули.
— Что это? Откуда он здесь? Он чёрный! Ловите! Гоните! — визгу то, крику…
Разумный кот никогда не пойдёт против превосходящей силы противника. Высшая доблесть порой — отступить. Здесь всё равно не накормят, и нового не узнаешь. Кто первый в городе человеческий кот — я узнал.
***
По городу я бродил до позднего вечера и очень устал. Было грустно понять, что придётся прятаться от людей, как какой-нибудь крысе. Пытался заговорить с другими котами и кошками — безуспешно. Они в новом для меня мире оказались такими же обыкновенными, каким я был в своём. Конечно, я с ними общался и по-кошачьи, но коты гнали меня со своей территории, а кошки предпочитали сильнейших. Я ведь так ещё молод! Никакого опыта в драке. Хоть мышей ловить получается, смог поесть. Нужно на ночь устроиться, подальше от людей и собак. Я выскользнул из города через ворота, к маленьким домикам между морем и крепостью, брёл по узкой неровной дороге, когда за мной увязались очередные преследователи. Пришлось убегать изо всех сил, которых оставалось у меня совсем мало.
Мысленно я простился уже со своей второй жизнью, но удалось свернуть за угол, и там случилось настоящее чудо.