Домой мы вернулись с триумфом. Сеньора Фелисия обошла всех соседей, показав им свидетельство с подписью «Себастьян де Суэда» и печатью святого суда. Моя дорогая Инес гладила меня, обнимала, кормила, шептала мне, какой я хороший. В доме устроили маленький праздник, с лучшими пирожками для хозяев и немногих гостей, с угощением для меня. Поверив свидетельству инквизиции, вчерашние враги наперебой искали моего расположения, молодые при этом поглядывали на Инес, она ведь чудесная юная кошечка — пушистая, шустрая, лёгкая. Конечно, пушистая у неё только шерсть, положенная человеческим кошкам — мягкие волнистые волосы цвета кофейных зёрен, ресницы — длинные, как у моего друга из инквизиции, брови — ровные, тонкие, пожалуй, они не пушистые, но красивые всё равно. А уж эти блестящие глазки! Красивее только мои!
Наконец, соседи ушли по домам. В Сегилье не принято засиживаться за полночь — на рассвете простолюдины начинают добывать себе хлеб.
Убирая со стола, Инес спросила сеньору Фелисию:
— Бабушка, ты говорила, что не осмелилась бы пойти выручать нашего малыша, будь следователь не де Суэда.
— Отец тебе не рассказывал о своём полковом командире?
— Только что он благороднейший человек, очень смел и сведущ в военном искусстве. И всегда добавлял — от войны женщинам нужно держаться подальше.
— Нужно, но не всегда убежишь. Ты уже не ребёнок. Должна понимать, что с женщинами случается, если город берёт неприятель.
— Не только с женщинами… — прошептала Инес, наклонив голову.
— Да, не щадят ни стариков, ни детей. Всех убивают, кто мешает солдатам пограбить.
— Старший сеньор де Суэда…
— Не задерживал жалованье, не позволял воровать интенданту, лекарей нанимал самых лучших. Следил, чтобы и в тяжком походе солдаты могли отдохнуть. В полку его слушались беспрекословно, а он не позволял грабить, даже… — сеньора Фелисия запнулась и замолчала.
— Даже что?
— Даже в нарушение прямого приказа командующего.
— Быть не может! Командующий приказывал грабить и… убивать? Не может быть, ведь эспанцы — не мовры!
— Дитя… так принято на войне. При подавлении бунта — подавно.
Мы с Инес напряглись. Её исколотая иголкой нежная ручка вцепилась в мою шерсть на загривке. Мы не могли отвести глаз от сеньоры Фелисии, а она, вздохнув, продолжала:
— Герцог Альда объявил: солдаты полка, который возьмёт мятежную крепость, могут в ней освежиться. Значит — грабить сколько угодно и не миловать никого. Крепость взял полк, где служил твой отец под началом дона Эстебана де Суэда, но тот велел повесить только зачинщиков бунта, а трогать простых горожан запретил. Ещё после боя распорядился всем солдатам и офицерам искупаться в реке или хотя бы облиться водой.
— Освежились… — Инес улыбнулась и погладила меня, а я замурчал. Отец нашего друга отлично придумал, сын, конечно, в него.
— Герцог был в ярости.
— Неужели? Его рассердило великодушие?
— Награбленное можно зачесть за счёт жалования, а тем, кто отличился, когда не разрешается или нечего грабить, жалование даже задерживать невозможно — возмутится вся армия.
Ай да дон Эстебан! Что дальше?
— Герцог не вправе был наказать лучшего из полковников своей армии, но ни повышения, ни награды дон Эстебан не получил. Вскоре он унаследовал титул и вышел в отставку. Ладно, милая моя, засиделись.
***
Мои хозяйки собрались умыться и спать, но зря понадеялись отдохнуть. В калитку тихонечко постучали. Сеньора Фелисия испугалась:
— Добрые люди так поздно не ходят! — но подошла и спросила: — Кто здесь?
— Откройте, не бойтесь. Не открыть для вас хуже.
Этот голос я узнал без труда. Кто бы подумать мог, сама герцогиня!
Донья Мария, оставив охрану перед крыльцом, бесцеремонно прошла через дверь и брезгливо поморщилась. Инес на всякий случай спряталась в комнату, а меня герцогиня потребовала принести.
— Ваша светлость, чем я обязана высокой чести?
Знатная дама сначала невежливо отмахнулась, старательно рассматривая меня. Я важно прикрыл глаза и махнул хвостом. Я не просто какой-нибудь кот, а кот со свидетельством инквизиции! Именно это во мне и было ей интересно.
— А ты ведь колдунья, пирожница!
— Господь с вами, сеньора! Боже меня упаси!
— Вздор! Не пытайся меня обмануть! — Герцогиня щёлкнула тонкими пальцами, и вдруг перед ней возникло из воздуха тонкое серебристое зеркало.
Дама с удовольствием в него посмотрелась, усмехнулась, глядя на ошеломлённую сеньору Фелисию, сверкнула глазами, поняв, что и на меня произвела впечатление. Зеркало вспыхнуло и исчезло прозрачным туманом.
— Не смей мне перечить и помни, кто я! — добавила герцогиня высокомерно. — Будешь болтать, даже сеньор де Суэда не спасёт тебя от костра.
Сеньоре Фелисии пришлось смиренно спросить:
— Чем же я могу быть полезна такой важной даме?
— Не ты, а твой кот, — она вновь наклонилась ко мне. — Дон Себастьян привязал к себе это животное свидетельством со своей подписью, не догадываясь, что и сам теперь привязан к нему.
Что за вздор? А она продолжала, смотря на меня:
— Я проведу ритуал и доберусь до твоего господина.
Он мой друг, а не мой господин!
— Я это сделаю и… — зелёные глаза герцогини слегка затуманились, руки взметнулись наверх, женщина заложила их за голову и выгнулась в предвкушении. — Приворожу к себе красавчика инквизитора.
Мррр… мерзкая гадина! Не буду впредь её называть славным именем нашего племени.
Моей хозяйке намерение незваной гостьи совсем не понравилось, но она не посмела попросту выгнать похотливую жену губернатора.
— Такой прекрасной сеньоре разве нужна ворожба, чтобы заполучить понравившегося мужчину?
Герцогиня польстилась на комплимент и соблаговолила ответить:
— Бесстыжая, глупая, толстая ведьма Эстрелья всё время путается у меня под ногами! Сегодня, — герцогиня вытянулась струной. — Я почувствовала, я не могла ошибиться… он откликнулся на призыв, но я не смогла понять чей — мой или её, пакостной головешки инквизиторского костра!
Я не понял, кто тут бесстыжая ведьма?
На моё счастье, сеньора Фелисия отличалась сметливостью. Она быстро произнесла:
— Вы разве не знаете, что семья де Суэда заговорённая? Их не пронять ворожбой!
— Что?! Врёшь! — полная разочарования герцогиня прикрикнула на мою достойную и уважаемую хозяйку.
— Вы, наверное, слышали в свете истории об этой семье.
— Муж что-то бубнил о прабабке… — женщина сникла, вспоминая и веря.
— Вот видите, прабабка герцога де Медина не сумела приворожить прадеда де Суэда.
Донья Мария вскочила, фыркнула и ушла, не прощаясь, к великому облегчению сеньоры Фелисии и подбежавшей к ней внучки.
— Губернаторша, её светлость, колдунья… слишком много её для нашего скромного домика. Надеюсь, она забудет дорогу к нему.
— Бабушка, а что там было с прабабкой?
— Откуда мне знать, дорогая? Главное, эта надменная женщина что-то знает и истолковала удачно для нас.
***
Вскоре, однако, Инес снова пришлось спрятаться в комнату. Почему я не удивлён, увидев под нашей крышей донью Эстрелью?
Должен её похвалить — графиня держалась скромнее, даже робела.
— Добрый вечер, сеньора Фелисия. Можно погладить вашего котика?
— Извольте, ваше сиятельство. Не бойтесь, он ласков с теми, кто держится с ним дружелюбно.
Донья Эстрелья осторожно провела рукой по моему меху. Я снисходительно муркнул. Женщина очень обрадовалась, оживилась и осмелела настолько, что спросила хозяйку:
— Погадаете мне?
— Господь с вами, донья Эстрелья, я ведь простая пирожница!
— Я прошу вас…
Надо же, знатные дамы бывают учтивы!
— Вы не простая! Вы хозяйка кота… — она засмущалась… — Со свидетельством… — зарделась совсем… — Инквизиции!
— На кого же вам погадать? — обречённо вздохнула сеньора Фелисия.
Мрр… Странный вопрос. Ответ очевиден.
Застенчивая графиня прошелестела:
— На инквизитора… — в глазах её загорелся восторг: — Конечно, на благороднейшего сеньора, моего спасителя, дона Себастьяна де Суэда.
В ней что-то вспыхнуло, робость исчезла, лицо засияло, слова полились, как полноводный ручей:
— Чего мне стыдиться? Он не принял обеты! Я свободна и могу выйти за него замуж! — наверное, влюблённая женщина раньше не смела об этом подумать, а теперь с каждым мгновеньем охватившая её душу мысль нравилась ей всё больше и больше. — Я была такой глупой! Бросалась на блестящее, как сорока! Уговорила отца выдать меня за красавца!
Почему она говорит, что глупой была?
Сеньора Фелисия тоже была озадачена, а донья Эстрелья запнулась, но упрямо нахмурилась и продолжила:
— Дон Себастьян ещё красивее, конечно, но это совершенно неважно! Даже если его лицо перечеркнёт шрам, он останется самым лучшим, благородным и храбрым мужчиной!
Тут не поспоришь. Может быть, она всё-таки поумнела?
Графиня распелась:
— Пусть отец говорит, что захочет, я могу выбирать, кого захочу! Довольно моего приданого и вдовьей доли, которую кузен покойного мужа, дон Диего, так не хотел отдавать! Мне не нужно, чтобы мой муж был наследником, отец не может лишить меня ни приданого, ни наследства! Я не донья Мария, которую герцог взял нищей из семьи всего-навсего кабальеро!
Что на это могла сказать добрая сеньора Фелисия? Только руками развести:
— Если дон Себастьян ответит на ваши чувства…
— Как же иначе? — графиня хитро прищурилась. — О нас вся Сегилья болтает! Разговоры пустые, — пышной грудью женщина шумно вздохнула. — Но он человек благородный. Если сплетен немного добавить, то сеньор де Суэда будет обязан жениться на мне.
Что-то мне разонравилась и эта охотница. А она разболталась:
— Этот урод, дон Диего, подстроил все обвинения, чтобы заставить меня за него выйти! Мечтает стать графом Теворой!
Я опять чего-то не понял. Неважно, что красив, но что урод — важно? У меня скоро заболит голова.
— Дон Себастьян был очень занят, но изловил всех разбойников и теперь сможет бывать там, где я постараюсь встретить его, даже если он не захочет сам нанести мне визит.
Ммммяу! Уймите кто-нибудь эту женщину!
Моя дорогая хозяйка спасла меня:
— Донья Эстрелья, поздно уже, вам нужно выспаться, иначе с утра цвет вашего лица будет не таким свежим.
— Ах да, конечно! Вдруг дон Себастьян решит меня навестить! Я столько раз его приглашала! Или, как я забыла, мне надо ещё что-то подписать в инквизиции! Доброй ночи, сеньора!
Одно преимущество у графини точно было — она оставила нам золотую монету.
Инес вышла из комнаты медленно, с круглыми, как эта монета, глазами.
— Бабушка, что это было?!
— Неважно, надеюсь, что всё на сегодня.
— Она тоже влюблена в инквизитора?
— Да, и хочет купить его.
— Мне иногда кажется, в него влюблена вся Сегилья.
— Только ты не влюбись.
Моя дорогая Инес засмеялась:
— Влюбляться в героя романа? Где мы, а где дон Себастьян! Поверь, бабушка, я выросла из книжек с картинками!
Эх, дон Себастьян! Живёт и не знает, где искать лучшую кошечку из всех человеческих кошек!