Кассия пришла в себя от громких скрежещущих звуков дерева о дерево. Как будто кто-то двигал по полу тяжелую лавку или даже стол. Скрежет отозвался тупой пульсирующей болью в правом виске. Ломило все тело. Воздуха не хватало. Охотница попыталась встать, но слабость во всем теле была такой, что невозможно было даже поднять голову. А может быть, это вовсе не слабость? Последним, что помнила Кассия, была снежная масса. Она обрушилась на девушку, сбила с ног, скрутила ее и смяла, как хрупкую фарфоровую куклу. А вдруг она теперь не сможет двигаться и действительно станет ничем не лучше безжизненной, беспомощной куклы?!
Внезапно девушку сковал страх. Этот леденящий ужас был настолько сильным, что на несколько мгновений у охотница перехватило дыхание. Чтобы овладеть собой, Кассия попыталась, как учил ее наставник, сделать несколько глубоких вдохов и спокойных медленных выдохов, но не смогла. При первой же попытке правую сторону ее груди и бок пронзила резкая боль, не давая сделать глубокий вдох. Охотница закашлялась и тихо застонала.
Боль отрезвила Кассию. Как говорил ее наставник, брат Бертран, болит — значит, живое. Страх и ощущение беспомощности постепенно отступили. В конце концов, она действительно была жива и спасена. Кто-то нашел ее под толщей снега, извлек и принес сюда.
Девушка с трудом открыла глаза. Веки были как свинцовые и почему-то тоже болели. Осторожно осмотревшись по сторонам, Кассия обнаружила, что лежит на ворохе какого-то тряпья, укрытая по самый подбородок чем-то тяжелым и сыроватым. Странное одеяло пахло очень неприятно и кисло, как не до конца выделанные шкуры в кожевенной мастерской, но давало спасительное тепло. Поверх этого необычного покрывала был наброшен черный широкий шерстяной плащ, грубый и плотный. Такие предпочитали носить небогатые местные жители.
Помещение, в котором находилась девушка, было сырым, прохладным и казалось нежилым. Деревянный потолок почернел от времени и сырости. В комнате господствовал полумрак. Точнее, это был даже не полумрак, а, скорее, полутемнота. Пара маленьких окон, затянутых бычьими пузырями, даже днем не была способна дать достаточное количества света, чтобы разогнать этот мрак. А сейчас был вечер, и в крошечные окна заглядывали синие сумерки.
Единственным источником света, придававшим этому убогому жилью хоть какой-то уют, был жарко натопленный очаг. В нем весело плясал и потрескивал огонь, а на стенах, вторя ему, двигались густые темные тени.
Над пламенем висел и жизнерадостно булькал маленький, черный от копоти котелок. Но, несмотря на вполне мирную обстановку, что-то в этом месте было не так.
Кассия успела выхватить взглядом грубо сколоченный стол рядом с очагом. Дерево, из которого он был сбит, как и все здесь, было черным от сырости. Это было странно: обычно такая сырость заводилась в тех домах, где очень долго не топили. На столе стоял старый чугунный горшок, от которого валил густой пар, и рядом — пара глиняных кружек, оловянная ложка и миска с отколотым краем.
Как же Кассия оказалась здесь? Последним, что помнила дама-капитан, была накрывшая ее с головой и сбившая с ног снежная волна. Потом девушку закрутило и потащило вниз по склону, и Кассия почти сразу же перестала понимать, где небо, а где земля. Снег набился в нос и в рот и душил, не давая дышать. А потом она потеряла сознание.
Кто бы ее ни вытащил, услышал, что она пришла в себя. Откуда-то слева раздались тяжелые шаги, неровные и шаркающие. К кровати медленно приблизилась темная мужская фигура. А потом над девушкой наклонился…
— Андри Мак Глейс! — полувозмущенно, полуизумленно выдохнула Кассия, инстинктивно потянувшись к оружию.
Разумеется, меча при ней не оказалось. Зато резкая боль опять пронзила правую сторону ребер, заставив девушку снова застонать и сморщиться. А еще Кассия поняла, что с ее левой рукой что-то не так: она не желала слушаться. Возможно, потому что была согнута в локте и крепко прибинтована к чему-то твердому.
— Тише, тише, леди Кассия. Со сломанными ребрами тебе бы лучше сейчас не делать резких движений, — тихо, успокаивающе произнес наклонившийся над ней беглец.
Кассия прекрасно знала это лицо с высоким лбом и резкими чертами, обрамленное светлыми волосами. Это лицо, которое, казалось, никогда не покидало выражение едкого сарказма. Но сейчас хорошо знакомое выражение сменилось совсем другим: между страдальчески изломанных бровей пролегла вертикальная морщинка, и беглый преступник, за которым ее отправили в погоню, выглядел непривычно сосредоточенным и даже сочувствующим.
— Давай-ка, выпей это, — Андри присел на кровать, аккуратно и осторожно приподнял голову девушки и поднес к губам Кассии глиняную кружку. — Тебе сейчас нужно много горячего питья.
Охотница инстинктивно отшатнулась. Перехватив недоверчивый взгляд дамы-капитана, беглый маг слабо улыбнулся:
— Хей, я выкопал тебя из-под снега, какой мне смысл сейчас тебя травить? Это всего лишь отвар золотого корня. Тебе надо согреться.
На этот раз девушка послушалась и маленькими глотками выпила то, что ей предлагал Андри. Это действительно оказался золотой корень, редкое и очень дорогое целебное растение, которое собирали только в двух местах на Каэроне. Золотой корень оказывал на больных настолько сильное воздействие, что в больших количествах становился ядом.
Но Андри действительно не желал ее отравить: отвар был приготовлен по всем правилам и имел свойственный этому растению терпкий и горьковатый вкус. Кассия почувствовала, как по всему ее телу разливается приятное тепло, придавая ей сил. Чародей забрал кружку и поставил обратно на стол. Кассия заметила, что мужчина сильно хромает, припадая на левую ногу.
— А мой отряд? — спросила девушка. Ее собственный голос показался ей чужим — хриплым и надтреснутым.
— Те бравые парни, которые имели славную привычку весело подшучивать надо мной, когда я закован? — сострил было по привычке беглец, но вдруг осекся и замолчал.
Кассия нервно наблюдала за магом, чувствуя, как ее внутренности медленно скручивает от дурного предчувствия.
— Все четверо погибли, — наконец, коротко бросил Андри через плечо. Он уселся за стол вполоборота к охотнице и начал сосредоточенно, даже ожесточенно растирать в глиняной миске какие-то сухие травы.
На пару мгновений повисла тишина.
— Твоя работа? — с бессильной злобой поинтересовалась девушка.
Беглец возмущенно повернулся. Теперь это был тот самый Андри Мак Глейс, которого она прекрасно знала: ядовитый, желчный, саркастичный, в любую минуту готовый больно уколоть. Беглец глубоко вдохнул, видимо, чтобы разразиться язвительной тирадой, но вдруг прикрыл глаза, вздохнул и просто спросил:
— Ты помнишь, что произошло?
Кассия задумалась:
— Я помню, как спешилась, чтобы получше рассмотреть твои следы… Хотела дать своим людям передышку, прежде чем подниматься по склону. Приказала парням оставаться на месте, сама прошла вперед ярдов на сто… А потом я подняла глаза и увидела, как ты поднимаешься на холм…
— И сделала ту самую ошибку, которая стоила жизни твоим солдатам, — холодно и жестко перебил ее Андри. — Закричала мне, чтобы я остановился. А потом снова закричала — теперь уже своим парням, приказав им взять меня на прицел и по команде стрелять по ногам. Как видишь, один из них даже попал, — он показал на забинтованное выше колена левое бедро. На повязке было заметно расплывшееся бурое пятно крови. — Попал в человека и тоже закричал от восторга…
— Что было потом? — глухо спросила Кассия.
— А потом, моя драгоценная леди Кассия Гаура, была лавина. Похоже, инструкторы Вечного Ордена, которые готовят охотников, не предупреждали тебя, что в горах не следует громко кричать? Особенно тут, в Негостеприимных Горах. Флаберк здесь — месяц схода лавин. Снежная масса смела и сломала сначала твоих всадников, а потом и тебя.
— Как я осталась жива? — девушка закрыла глаза. А ее памяти вдруг всплыли лица: Граний, Кай, Аксий, Сенний… Ее верный отряд, с которым столько было пройдено! Аксий был помолвлен, Сенний совсем мальчишка. К горлу Кассии подступил комок, губы предательски скривились.
— Тебе повезло, ты не была верхом и оказалась достаточно далеко. Поэтому тебя задело уже на излете. Я осмотрел тебя, но очень бегло. У тебя сломаны ребра с правой стороны и левая рука. Думаю, есть растяжения и сильные ушибы, но отделалась ты сравнительно легко.
— Почему ты спас меня и не спас их? — глухо спросила Кассия. Ей хотелось плакать, но она не могла себе этого позволить.
— Видит Единый, я пытался, — Андри тяжело вдохнул и обхватил голову руками. — Но мне пришлось ждать, пока осядет снежная пыль. Потом, когда я нашел тебя и увидел, что ты жива, мне надо было найти место, чтобы тебя устроить. Да и передвигаться так быстро, как хотелось бы, я, хвала меткости твоих товарищей, теперь не могу. К тому же, ты и сама понимаешь, насколько трудно освободить из снега человека, придавленного лошадью… Видит Единый, я старался, но… пока я добрался до них, все погибли — и твои солдаты, и их кони. Прости.
Кассия почувствовала себя одновременного опустошенной и уязвленной. Теперь она всю оставшуюся жизнь не сможет простить себе, что стала причиной гибели своего отряда. Но еще неприятнее было то, что Андри Мак Глейс, маг, по определению стремящийся только к власти и могуществу и не останавливающийся ради этого ни перед чем, рискуя собственной жизнью, раненый, отправился спасать тех, кого всей душой ненавидел.
— Зачем ты вообще пытался кого-то спасти? — с досадой спросила охотница. — Ты мог бы просто воспользоваться ситуацией и оставить там нас всех, а сам сбежать.
— Не мог бы, — резко, даже грубо оборвал ее мужчина и выпрямился.
— Тогда ты наверняка понимаешь, что, как только мне станет лучше, я выполню приказ, арестую тебя и верну в Калагуррис, — в недоумении произнесла Кассия.
Беглец наградил охотницу долгим внимательным взглядом и прищурился.
— А ты не можешь не понимать, что сейчас мы отрезаны от внешнего мира. И, прежде чем нас найдут, я надеюсь сразить тебя своим обаянием и убедить отказаться от ареста, — издевательски усмехнулся Андри. — К тому же я у себя на родине, а дома, как известно, и стены помогают.
Кассии снова показалось, что мужчина произнес совсем не то, что действительно хотел сказать. Это возмутило девушку.
— Я достаточно умна, чтобы не связываться с такими, как ты, — холодно произнесла Кассия. — Так что лучше готовься. На этот раз пощады тебе не будет.
Беглец повернулся к охотнице, театрально поклонился и с деланной беспомощностью развел руками:
— Как тебе будет угодно, драгоценная Кассия. В конце концов, кто я такой, чтобы тебе возражать!
Какое-то время оба молчали: Кассия — пытаясь примириться с гибелью своих подчиненных, Андри — сосредоточенно отмеривая травы для очередной порции отвара и опуская их в кипящий котелок.
Охотнице стало неловко. Андри Мак Глейс, несомненно, был мятежником и закоренелым преступником. Но сегодня он почему-то спас ей жизнь, хотя мог бы бросить умирать там, внизу, от холода и удушья. И тогда у него наверняка получилось бы спрятаться — искать охотницу с отрядом начали бы далеко не сразу. Наконец, девушка решила загладить неловкость и нарушила тишину:
— Андри, чей это дом?
Маг помедлил с ответом:
— Ничей. Он пустует уже лет двадцать.
— И ты все это время знал о нем?
— Конечно, — безразлично пожал плечами маг, — Мы с тобой в Инверрэри, леди Кассия. А кто же в Марссонте не знает про Инверрэри?
И тут Кассия вдруг поняла, что же все это время беспокоило ее. Место, где они оказались, совсем не напоминало какой-то спрятанный в лесах охотничий домик. Скорее, это было простое и грубое деревенское жилище. Они были в деревне, но за окнами не было слышно обычного сельского шума. Не лаяли собаки, не ржали лошади, не мычали коровы. Не разговаривали люди. Единственными звуками, которые слышала девушка, были звуки дома — скрип половиц, потрескивающий огонь, булькающий котелок, и ветер, завывающий в печной трубе. Снаружи царило безмолвие.
— Что ты хочешь этим сказать? — настороженно спросила Кассия.
Андри повернулся к ней, чтобы ответить, но не успел. Их беседу прервал гулкий колокольный звон. Удар был всего один. Но звук одинокого колокола висел над домом еще долго, пока, наконец, постепенно не затих. Беглец и охотница вздрогнули и с тревогой посмотрели друг на друга.
— Эта деревня давно заброшена, — медленно произнес Андри. — Я видел старую колокольню. Колокола на ней нет. Он валяется рядом, расколотый, без языка.
— Послышалось, — твердо сказала Кассия. — Нам обоим надо отдохнуть.
— Согласен, — кивнул беглец. — Завтра сходим и посмотрим, что там происходит.
***
…Того-Кто-Наблюдает разбудило странное, будоражащее ощущение. Он не испытывал ничего похожего уже очень давно. Ощущение бившей ключом жизненной энергии и ярких, сильных эмоций — странного сочетания надежды, досады и глубокого отчаяния. Почувствовать что-то подобное после долгой тишины, которую, как ему казалось, боялись нарушать даже случайные обитатели леса, единственные живые существа, которые, впрочем, тоже редко сюда заглядывали, было и радостно, и страшно одновременно. Как будто в давно опустевшую холодную деревню вновь вернулись люди.
Тот-Кто-Наблюдает тихо выбрался из своего укрытия и сразу же зажмурился от ослепительно белого снега, укрывающего все вокруг. День был пасмурным, но ему, привыкшему к постоянной кромешной темноте, даже этот тусклый дневной свет больно резал глаза. Какое-то время он стоял, давая глазам привыкнуть, щурился и вытирал непрошеные слезы.
Постояв какое-то время и поняв, что глазам уже совсем не так больно, Тот-Кто-Наблюдает решил подняться повыше и, утопая едва ли не по пояс в глубоком снегу, отправился к старой церкви. Полуразрушенный храм стоял высоко на склоне, и оттуда было видно все, что происходит в деревне, расположившейся у его подножия.
Когда он увидел, что происходит внизу, у него перехватило дыхание от страха и восторга. В деревне действительно оказался человек. Молодой парень. Раненый в ногу, с небрежно затянутой на бедре повязкой. Он был всего один, но его чувства пылали, как палящие солнечные лучи в самый разгар лета. Боль, ужас, страдание, отчаяние. Они были такими сильными, что захлестнули с головой и Того-Кто-Наблюдает. Он едва не захлебнулся.
Сильно хромая, незнакомец метался от дома к дому, открывал двери, заходил внутрь, выходил и снова брел от дома к дому, изредка беспокойно поглядывая на дорогу, по которой пришел. Наверное, что-то искал. Может быть, его? Эта мысль испугала Того-Кто-Наблюдает, и он уже был готов вернуться в свою темноту, сжаться там в комочек и сидеть тихо-тихо, пока незнакомец не уйдет. Но любопытство мучило Того-Кто-Наблюдает. Надо было узнать точно. Прячась за деревьями, наблюдающий спустился по склону и подобрался поближе.
Неизвестный мужчина его не заметил, настолько был увлечен поисками. Человек пытался найти укрытие и, наконец, обнаружил его — невысокий каменный одноэтажный дом почти на самой окраине — единственный, у которого еще не провалилась крыша. Незнакомец открыл дверь и начал обустраиваться — вытряхнул из сундуков все уцелевшие теплые вещи и разложил на столе и на лавках. Потом принес дров, которые хранились рядом с домом под навесом, дрожащими от волнения руками развел огонь в очаге. Это была настоящая магия. Тот-Кто-Наблюдает точно знал, что дрова сырые, а огнива в руках незнакомца он не видел.
Затем незнакомый парень набрал в котелок снега и подвесил над уже успевшим жарко разгореться пламенем. Это удивило Того-Кто-Следит: мужчина знал, что из обоих местных колодцев нельзя пить.
Тому-Кто-Наблюдает передалось волнение неожиданного гостя. Чувства буквально захлестывали незнакомца, накатывали волнами — безысходность, боль, досада, отчаяние… Наблюдатель вдруг понял, что случилась какая-то беда. И когда незнакомец, наконец, вышел из дома, Тот-Кто-Наблюдает на безопасном расстоянии, скрываясь за деревьями и сугробами, последовал за неизвестным.
А беда и в самом деле случилась. Незнакомец сломал тонкое длинное деревце, очистил его от веток и спустился в ущелье настолько быстро, насколько позволяла хромота. А потом он осторожно бродил по снегу, изредка останавливаясь, и прислушиваясь. Иногда он громко, что было силы, выкрикивал чьи-то имена и потом замирал, пытаясь услышать ответ. Наконец, лицо человека озарилось неподдельной радостью, и он начал изо всех сил копать снег голыми руками. Ни лопаты, ни даже рукавиц у него не было. Наконец, мужчина извлек из снега тело.
Это была женщина. Незнакомец приник к ее груди ухом. Потом неизвестный вдруг облегченно вздохнул, быстро скинул с себя плащ и, завернув в него свою находку, поспешно, забывая о боли в раненой ноге, понес безжизненное тело наверх, в дом.
Через некоторое время незнакомец снова спустился в ущелье, на этот раз в руках он держал лопату. Но, сколько мужчина ни звал и ни искал кого-то еще, у него ничего не выходило. Несколько раз человек принимался копать, но потом, всматриваясь в снег, с досадой махал рукой и шел дальше.
Тот-Кто-Наблюдает увидел, что, ища что-то глубоко в снегу, незнакомец не замечает ничего вокруг, и смог подобраться поближе. К своему ужасу, наблюдатель смог хорошо рассмотреть, что именно искал человек. Из-под снега на незнакомца и на Того-Кто-Наблюдает, смотрели мертвые, посиневшие человеческие лица и оскаленные в предсмертном ужасе лошадиные морды.
Наблюдатель отшатнулся и заплакал, но человек почему-то не услышал его. Незнакомец и сам был очень расстроен гибелью людей и тем, что не смог их спасти. Мужчина пытался закрыть мертвые глаза и всадникам, и лошадям, и что-то тихо шептал. Тот-Кто-Наблюдает расслышал, что это была заупокойная молитва Единому.
Незнакомец ходил так несколько часов, пока не начало темнеть, потом снова поднялся в деревню.
Тот-Кто-Наблюдает вернулся за ним. Прильнув снаружи к окну, он завороженно смотрел, как горит огонь, как незнакомец варит что-то в котелке. Потом мужчина и женщина разговаривали друг с другом, совершенно не замечая, что на них в окно смотрит кто-то третий. Это было очень уютно. Внутри Того-Кто-Наблюдает, шевельнулось что-то неуловимое, какие-то старые, давно стершиеся воспоминания. Но он, как ни старался, не мог уловить, что это было. На глазах наблюдателя снова выступили слезы, на этот раз это были слезы досады. Не замечая их, он продолжал, как завороженный, смотреть в окно.
А потом раздался колокольный звон. Тот-Кто-Наблюдает испуганно подскочил, отшатнулся и бросился прочь от хижины. Он остановился только на холме, возле полуразрушенной церкви. Звон напугал и его. Эти двое были такими… живыми, что разбудили порождение давней беды, которое, казалось бы, уснуло тут навеки. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Зачем они здесь появились? Теперь непременно быть беде!
Тот-Кто-Наблюдает сжался, обхватил голову руками и медленно побрел в свое укрытие.