III. Притоны разврата, разбросанные по нашим городом, частенько возбуждают в иных женщинах желание предаться там распутству, которое они удовлетворяют без всякого труда и которое они, возможно, подавили бы, представься на их пути больше препятствий. […]
IV. В этих притонах царят, как правило, все возможные пороки. Беда была бы не так велика, когда бы гости этих заведений повиновались только велению природы, но тех, которые не заходят дальше, можно почитать едва ли не скромниками. Да и то сказать, естественный путь, пожалуй, не самый безопасный, и мужчина очень скоро привыкает давать волю вкусам самым извращенным. Он твердо знает, что не встретит сопротивления, ибо девки готовы на все, лишь бы уберечься и от тех опасностей, какие грозят равно и им, и мужчинам, и от той, какой страшатся они одни, — от опасности забеременеть. Итак, несчастные эти исполняют требования самые гнусные: они делают то, что им наиболее отвратительно, порой из корысти, а порой из страха побоев, от которых, впрочем, не спасает их даже совершенное отсутствие брезгливости. Когда любовь, это божественное чувство, которым Верховное существо пьянит наши сердца, дабы нам легче было сносить тяготы жизни и ожидать неминуемой смерти, — когда любовь, говорю я, не сопряжена с уважением, человек превращается в дикого зверя. В любви он даже более жесток и более яростен, нежели в гневе. Он удовлетворяет свои желания, скрежеща зубами, и калечит ту, которую только что ласкал!
V. Постоянно имея дело с женщинами развратными, мужчины привыкают презирать весь прекрасный пол, а между тем, любезный друг, кто относится к женщинам без почтения, тот не уважает и самого себя. […] Эти мужчины обучают своих добродетельных супруг тем бесстыдным ласкам, какими владеют публичные девки, и требуют от супруг того же, что получают в притоне разврата. Безумцы! Неужели они не понимают, что любовь и красота — нежные цветы, которые вянут от одного прикосновения, которым не снести пожатия слишком жадной руки!
VI. Великое неудобство, проистекающее из того обстоятельства, что публичные девки и содержанки живут бок о бок с порядочными гражданами, состоит в том, что всякий может видеть, а зачастую и видит то, что творится в их комнатах. […]
VII. Падшие женщины прогуливаются по улицам, и если незначительная их часть обращает на себя внимание элегантностью наряда, то остальные поражают бесстыдством, с каким выставляют они напоказ свои прелести: юные распутники заигрывают с ними и позволяют себе, даже прилюдно, преступные вольности. А дети наши смотрят на все мерзости и глотают яд. […]
VIII. В городском саду, где все чувства посетителей изострены самой соблазнительной столичной роскошью, мужчина встречает красотку, о которой мечтал. Чтобы устоять, нужна либо добродетель в стальной броне, либо полная бесчувственность. Между тем какое бесстыдство! Под покровом полумрака они дерзают… на глазах детей, пришедших в сад… Удивительно ли, что нравы портятся с самого нежного возраста!.. Ведь юнцы познают науку любви, не имея еще ни вкуса к чувственным радостям, ни умения ими насладиться.
IX. Нередко публичная девка, устав от жизни в столице, либо опасаясь мести тех, кого она наградила болезнью, от которой страждет сама, либо спасаясь от судебных преследований за другие злодеяния, покидает большой город и отправляется сеять заразу в других местах. Она усаживается в почтовую карету и принимается, к ужасу добропорядочных путешественников, вытворять все гнусные штуки, на какие она способна. Мужчины нетвердой нравственности собираются подле нее, и вот уже из этого кружка раздаются грязные песенки, доносятся речи отвратительно грубые. Подлые эти сцены опасны для любого возраста, но особенно страшны они для неопытных юношей. Порой им достает этого для утраты невинности. Еще более страшны они для юных, любопытных девиц, которые помимо воли наблюдают картины для них столь новые. Порок столь заразителен, что нередко устрашающий пример производит действие совершенно противоположное и ослабляет отвращение, вместо того чтобы его усиливать.
А бывает и так (в этом случае уберечься, пожалуй, решительно невозможно), что публичная девка напускает на себя вид смиренницы. Речи и манеры ее исполнены самой безупречной скромности, отсутствие свежести в чертах выдается за пленительную небрежность. Порядочный человек замечает эту красавицу, сердце его тянется к ней, он говорит с ней учтиво, держится предупредительно; ответная благодарность трогает его, он пленен. Чарующая улыбка довершает дело, несчастный забывает о своих принципах (да и кто способен противостоять чарам женщины, которая кажется порядочной?). Наступает ночь. Близкое соседство пробуждает чувственность, а порой и сердечную склонность, обстоятельства тому благоприятствуют… мужчине нужно так немного!., кругом темно… он пользуется этим, чтобы сорвать с нечистых уст опасный поцелуй… расхрабрившись, он идет дальше… сопротивление, ему оказываемое, постепенно слабеет… наконец, прекращается вовсе… и порядочный человек платит здоровьем, а порой и жизнью, за минутное забвение своего долга.
Если публичная женщина может причинить столько бедствий по пути, насколько же опаснее будет ее присутствие в провинциальном городе, среди людей, которые по неопытности легко даются в обман, которых снедает жажда беззаконных радостей, которых чары, приправленные на городской манер, распалят еще сильнее?
Прекращу на этом перечисление основных преступлений, какие проституция в настоящем ее виде рождает ежедневно. Государь есть подобие божества. Подобно божеству, он даже зло умеет обращать во благо: он один мог бы воплотить в жизнь тот план, который я задумал и который полагаю осуществимым без особого труда. Драгоценная способность ставить частные злоупотребления на службу общему благу есть самая славная из прерогатив королевских. […]
Шестое письмо: от д’Альзана к де Тианжу
24 мая
[Д’Альзан пересказывает подслушанный им разговор Урсулы с госпожой де Тианж, которая учит младшую сестру выслушивать признания д’Альзана с притворной холодностью, ибо «мужчины тем больше ценят нашу любовь, чем труднее им было ее завоевать»; д’Альзану же госпожа де Тианж советует повременить с любовными признаниями и прежде проверить свои чувства, чтобы зря не волновать девушку.]
III. Способы уменьшить нежелательные последствия проституции; польза, которую можно извлечь из разумно устроенного публичного дома
Говорят, что в Риме публичные девки находились под защитой государства. Впрочем, нет нужды ходить за примерами так далеко; были времена, когда и французское правительство не считало ниже своего достоинства надзор за непотребными женщинами. Сами государи не брезговали выдавать им охранные грамоты, не для того, по правде говоря, чтобы одарить милостями этих подлых тварей, но ради возможности законным образом надзирать за их заведениями и уменьшать число бедствий, подобных тем, какие исчислил я последнем моем письме. Власти Нарбонны и Тулузы, Бокера и Авиньона, Труа и прочих городов числили в ряду своих прерогатив право иметь веселый, или публичный дом, которым они же сами и управляли. Что же касается до нас, мы отказались от этого полезного обыкновения лишь из почтения к религии, и совершенно напрасно. Недалекие святоши — люди увлекающиеся, они следуют, не раздумывая, велениям собственных чувств, которые принимают за божественное вдохновение. Они вообразили, будто, запретив разврат, истребят развратников. Что же вышло? Они уничтожили лекарство, но не тронули болезнь.
Мне всегда казалось, что, воротившись к старому порядку и усовершенствовав его так, чтобы новое заведение приносило пользу государству, мы истребили бы множество злоупотреблений, убереглись от дурных болезней, которые уже несколько столетий истребляют род человеческий повсюду, но особливо в Европе, и позволили бы удовлетворять нежнейшее и благороднейшее из природных влечений в условиях менее отвратительных. […]
План устава партенионов[54], учрежденных для публичных женщин под покровительством государства
Статья первая: Нынешние публичные дома и публичные женщины
Следовало бы выбрать один или несколько домов, удобных и не слишком заметных, и под страхом телесного наказания обязать всех нынешних публичных женщин, каков бы ни был их возраст, туда удалиться. Тех же, кто будет по-прежнему давать им приют, присуждать к значительным штрафам, какие бы резоны они ни выдвигали в свою защиту. Половину штрафа следует выдавать доносчику сразу после того, как подтвердится, что сведения его верны.
Статья вторая: Содержанки
От падших женщин следует отличать тех, кто находится на содержании у одного-единственного мужчины: их приходится терпеть, ибо, отказывая гражданам в праве иметь женщину на содержании, мы покусились бы на их свободу. Однако дело надобно поставить так, чтобы при малейшей непристойности, допущенной этими женщинами, их самих отправляли в партенион, мужчин же строго наказывали. При таком порядке девки-содержанки будут обязаны вести себя даже более пристойно, чем обычные женщины, ибо при первой же жалобе их разлучат с теми, кто их содержит.
Статья третья: Новые заведения
Лишь только заведение разбогатеет, оно переберется в свой собственный дом, устроенный так, как того требуют статьи десятая и четырнадцатая. В эти дома поместят новых обитательниц, а о распорядке жизни их будет сказано далее.
Статья четвертая: Управление партенионами
[Во главе каждого партениона стоит Попечительский совет из дюжины почтенных горожан, членов городской управы, синдиков или мэров.] Совету подчиняются женщины, которые, хоть и провели юность в распутстве, но обладают острым умом и кротким нравом, а вдобавок не имеют ни одного недостатка, несовместимого с той должностью, на какую они поставлены.
Такие управительницы каждый день получают от главной управительницы деньги на содержание девок и на нужды заведения. В расходах своих они дают самый точный отчет.
Статья пятая: Получение прибыли и отчетность. Права и обязанности членов Попечительского совета
Каждый член Совета остается на посту в течение шести лет. По прошествии первых шести лет ежегодно избирают двух новых членов, а двое старших освобождают им места. […] Находясь на посту, ни один из членов Попечительского совета не имеет права пересечь порог заведения, им управляемого, ни по должности, ни по желанию, в противном же случае его ждет позорное изгнание из Совета.
Подать, взимаемая с членов Совета, собирается равномерно со всех их сограждан.
Статья шестая: Насельницы заведения; покров тайны
Девиц, желающих поступить в заведение, принимают без расспросов касательно их семьи; более того, управительницам строго-настрого запрещают об этом справляться, а девицам — обсуждать это с товарками. Зато с величайшей дотошностью обследуют состояние их здоровья. Любая болезнь — вовсе не причина для того, чтобы девице отказать. Ее надобно лечить и вылечить. Если же девица больна неизлечимо, ее помещают к перестаркам, о которых говорится в статье сорок первой. Девиц старше двадцати пяти лет в партенион принимать не должно.
Статья седьмая: Партенион как неприступная крепость
Партенион сделается неприступной крепостью для незваных гостей. Родители не смогут забрать оттуда девицу против ее воли. Они даже поговорить с ней не смогут, если она не захочет. Если же они ворвутся в дом и пожелают забрать девицу на том основании, что она их дочь, их оттуда выпроводят, лишь только она их узнает.
Статья восьмая: Проступки
Управительницы не имеют права наказывать девиц. Они могут лишь докладывать об их проступках. Им не пристало даже строго выговаривать провинившимся; их дело — увещевать своих подопечных и наставлять на путь истинный. Девицу, замеченную в непристойном поведении либо в совершении серьезного проступка, приглашают в комнату, соседнюю с той, где собираются члены Совета; управительницы упреждают тех обо всем заранее, однако вместе с провинившейся перед лицом Совета не являются и бросить обвинения ей в лицо не могут.
[Провинившаяся защищает себя, и, если ей удается привести хоть какие-то доводы в свою пользу, ее, сделав внушение, отпускают восвояси; в противном случае ей объявляют, какой кары она заслуживает, но в первый и во второй раз этим и довольствуются, приводят же приговор в исполнение только на третий раз.]
Статья девятая: Преступления
Если девица согрешит всерьез, например, вытравит плод, который носит во чреве, ее на год заключат в темницу и продержат там на хлебе и воде. Если же уничтожить плод ей присоветовал мужчина, его подвергнут наказанию согласно обычному законодательству.
Статья десятая: Местонахождение партениона, конторы для продажи билетов, вход для девиц
Новые дома следует строить в кварталах малолюдных. Каждому дому потребны двор и два сада. Во двор выходят только комнаты управительниц и детей, рожденных в заведении, о которых будет рассказано в статье тридцать восьмой. Двор открыт для всех. У ворот первого сада выставляют двух часовых, который не дают доступа туда женщинам и детям. В первый сад допускаются все мужчины, независимо от происхождения и состояния. Там среди деревьев скрыты входы в конторы, подобные тем, где продают билеты на театральные представления; гости могут проникать туда украдкой, не привлекая к себе внимания. Заплатив деньги согласно тарифу, гость получает билет с номером коридора и его стороны, как о том рассказано в статье семнадцатой. Номера эти обозначают тот коридор, из обитательниц которого гость сможет выбрать девицу по своему вкусу. Комнаты девиц выходят в оба сада, но окна, выходящие в первый сад, всегда занавешены таким образом, чтобы девицы могли видеть гостей, а сами оставаться невидимы. Возле главных ворот сада устроена маленькая дверца, в которую можно войти, не привлекая к себе внимания; ее изнутри сторожит управительница; вход туда разрешен только женскому полу. Именно таким путем попадают в партенион девицы, желающие в нем остаться. Принимают их всегда, в любое время дня и ночи. Второй сад находится в полном распоряжении девиц и управительниц. Ни гостям, ни детям, рожденным в заведении и предназначенным для занятий ремеслами, туда хода нет.
Статья одиннадцатая: Как покупать билеты
До дверей конторы, где продают билеты, доходить можно в маске, снимать же ее только перед управительницей, этими билетами торгующей. Далее гость может снова надеть маску и дойти в ней до входа в избранный им коридор, а там непременно снять маску и отдать ее, вместе с билетом, той управительнице, что откроет дверь.
Статья двенадцатая: Выбор гостя
Лишь только гость оказывается в том коридоре, который обозначен на его билете, управительница отводит его в темный кабинет. Она поднимает шторку и позволяет ему взглянуть на всех тамошних девиц, собранных вместе в общей комнате. Он указывает управительнице на ту из них, какая ему понравилась, и управительница сначала отводит его в комнату этой девицы, а потом отправляется за ней самой.
Статья тринадцатая: Выбор девицы. Как поступать при отказах
Выбранная девица, перед тем как войти в комнату, которую занимает она постоянно, получает то же право, что и выбравший ее мужчина, проще сказать, может взглянуть на него сквозь глазок, проделанный в двери. Если она откажется иметь дело с этим гостем, ему придется выбрать другую, причем от девицы объяснений не потребуют. Однако в общую комнату она вернется не сразу, чтобы об отказе ее не стало известно товаркам.
Может найтись такой уродливый старик, которому девицы будут отказывать все как одна; в этом случае он назовет управительнице какое-нибудь число наугад; главное, чтобы оно не превышало количества девиц в общей комнате. Например, если их там сотня, ему надобно назвать любое число от единицы до сотни и записать его на листке бумаги. После этого управительница вернется в общую комнату и велит каждой из девиц назвать число по своему выбору; та, которая назовет число, записанное гостем, обязана будет пойти с ним.
Статья четырнадцатая: Охрана
[Охрана будет поддерживать порядок и в окрестностях дома, и внутри его.]