Статья тридцать вторая: Румяна и прочие притирания
Средства эти вообще приносят больше вреда, чем пользы, в особенности же хорошеньким: от них кожа сморщивается, теряет естественный цвет и быстрее увядает (предшествующая статья предписывает вещь почти неупотребительную, настоящая же запрещает то, что в употреблении повсеместно: ведь обходиться без омовений неразумно, а использовать румяна и притирания вредно. Восстановим полезные обыкновения и отменим губительные).
Статья тридцать третья: Перестарки
Несчастные женщины, проживающие на самых дальних окраинах, являются каждый вечер в центр города развращать и заражать тех крепких мужчин, которые по недостатку состояния вынуждены заниматься грязной работой и на этом посту верно служат человечеству. Эти люди, не скрою, куда более полезны обществу, нежели самый просвещенный автор, не говоря уже о праздном мещанине, наглом приказчике и бессмысленном лакее; именно эти силачи строят наши дома, возделывают наши сады, перетаскивают наши грузы и проч. Можем ли мы безжалостно оставлять их наедине с опасностью, какой подвергает их страсть, берущая верх даже над мудрейшими из людей? […] Устав о них позаботился. Отныне рабочему человеку не будут грозить ни страшная болезнь, ни потерянное время, ни подлый разврат. Я не устану повторять: цель моя не в том, чтобы поощрять распутство, ибо в таком случае я перестал бы себя уважать; цель моя — устранить последствия злоупотребления, сделавшегося настоятельной потребностью, уменьшить вред, им наносимый, искоренить страшную болезнь.
Статья тридцать четвертая: Венерические болезни; досмотрщицы
Здесь указано главное, ради чего устроено заведение: гостю не позволят выбрать себе девицу, пока досмотрщицы не удостоверятся, что он здоров.
[…]
Статья тридцать седьмая: Лечение девиц
Лечение заболевших девиц есть одна из непременных задач заведения и одно из важнейших занятий главной управительницы и ее подчиненных. Они обязаны в точности докладывать Попечительскому совету о ходе лечения, а тот — сурово карать злоупотребления и небрежность, буде таковые обнаружатся. В этом деле потребны величайшая внимательность и сообразительность. Впрочем, все статьи устава связаны между собой так прочно, что пренебрежение одной немедленно приведет к нарушению всех остальных.
Статья тридцать восьмая: Участь детей, рожденных в заведении
I. Мальчики
Люди суть богатство государства. Умножая число подданных, государь умножает свое могущество. Как счастливы будут жители деревень, которым всякий год грозит набор во вспомогательные войска, избавиться от опасности благодаря нашему установлению.
Для государства польза его огромна: оно позволит многим тысячам крестьян продолжать заниматься землепашеством. Ведь тот, кто однажды расстался с мотыгой, как правило, к ней не возвращается даже после окончания военной службы. Бывшие солдаты становятся бездельниками, бродягами или, в крайнем случае, гуляками. Другие, кто, не будь они вынуждены встать под ружье, продолжали бы пахать землю или возделывать виноградники, в городе привыкают к праздности и также становятся почти бесполезными для государства.
Следует, правда, признать, что одних только партенионов недостанет для того, чтобы полностью избавить крестьян от воинской повинности. Не в виде закона, но в виде простого предложения мог бы я назвать еще один способ помочь этому делу: достаточно прибавить к детям, рожденным в партенионах, тех несчастных подкидышей, которые влачат жалкое существование при богадельнях и больницах, занимаясь чесанием шерсти, и, полагаю, таким образом мы наберем целую армию. Берусь утверждать, что из этих мальчиков выйдут превосходные солдаты, ибо они с самого раннего детства будут воспитаны в послушании и привычны повиноваться приказам слепо и без рассуждений. У них нет ни родителей, ни родных; их отец — государство, их отечество — королевство. Они останутся под ружьем, покуда хватит сил. Эти старые солдаты пригодятся в тех трудных обстоятельствах, когда потребуются опытность и бесстрашие перед лицом опасности. Мне могут возразить, что прочие военные станут поднимать подобные войска на смех. Боже меня упаси от мысли, что дисциплина в регулярных армиях Франции и Англии так слаба! Неужели те, кто в них служит, способны с чистой совестью попрекать бравых воинов тем, в чем они вовсе не повинны, — их рождением?
II. Девочки
Теперь поговорим об участи девочек. Тех, кого природа не создала красавицами, можно будет с пользой употребить для домашних работ. Другие сами выберут себе занятия. Мне могут возразить, что я назначаю этим девицам, которых будет немало, чересчур значительное приданое. Отвечу, что девочки приятной внешности составят самое большее десятую часть всех новорожденных; полагаю, что заведение, разумно устроенное и разумно управляемое, вполне способно снести подобный расход. Доказать это я обещаюсь в другой раз. Могут мне указать и на то, что у заведения и без того будет много необходимых трат: на перестарок, на больных, на создание для девиц жизни удобной, а сие последнее стоит недешево. Замечания эти справедливы, однако при необходимости способ помочь заведению найти недостающие средства отыскать трудно: ведь появление партенионов сделает едва ли не вовсе бесполезным существование приюта Сальпетриер; умалишенных, которые находятся там взаперти, можно перевести в другое место, а доходы этого приюта отдать нуждающемуся партениону. Пойду дальше: я осмеливаюсь заявить, что приюты вообще очень плохо исполняют первоначальное свое назначение и не помогают бедным так, как следует; половина подданных королевства помощи от приютов не получают и это нимало им не вредит. Главную городскую больницу упразднять нет надобности: в таком городе, как Париж, должно же быть место, где нищий сможет умереть, как жил, в пучине ужаса и отчаяния… О жалкий людской род! Где твои леса и плоды?.. Все прочие приюты приносят только вред, плодят бездельников и обманывают тех несчастных, которые опрометчиво поверили их посулам и во всю свою жизнь не отложили на старость ни единой монетки. Бедняги надеялись обрести в приютах покой и благоденствие, очутились же в преддверии ада. Я говорю о том, что видел своими глазами. Смерть куда лучше той печальной жизни, какую влачат обитатели наших приютов; закрыть их все до единого и пустить те деньги, какие на них тратятся, на содержание брюхатых девиц, воспитательных домов и нашего заведения значило бы упразднить великое зло ради совершения великого добра. […]
Что же касается платья, подобающего обитательницам заведения, полагаю, что не должно оно иметь в себе ничего необычного; сама пристойность настоятельно того требует. Тот, кто сказал, что люди разных состояний должны непременно узнаваться по одежде, поступил весьма необдуманно. Подобное различие в платье отвратительно, особливо если взять в расчет наши нравы: оно лишь вскормит наглое тщеславие горстки людей, а всех остальных, принадлежащих к третьему сословию, которое более многочисленно, чем два первых, вместе взятых, обречет на смешение в одну кучу, незаслуженное, но оттого не менее неприятное. Такое установление тешит одного человека в ущерб девятистам девяноста девяти. Не мыслимо оно нигде, кроме разве что Марокко или, если угодно, несчастной империи инков, с тех пор как европейцы беззаконно ею овладели.
Статья тридцать девятая: Права Попечительского совета по отношению к детям, рожденным в заведении
Предписания этой статьи принудят партенионцев сохранять верность своему долгу. Желательно, чтобы соблазнителей карали везде с равной суровостью. В стране, где законы и религия запрещают развод, потребны лекарства чрезвычайные. Не знаю существа более преступного и презренного, чем жена, обманывающая мужа, однако соблазнитель чужой жены еще отвратительнее.
Статья сороковая: Выбор управительниц
Надежда стать управительницей или, по крайней мере, однажды получить право преподавать товаркам изящные искусства, заставит девиц учиться усерднее. Быть может, средство это менее действенное, нежели наказания, но зато и вреда не причинит.
Статья сорок первая: Участь перестарок
Весьма важно, чтобы девицы без опаски глядели в будущее.
Статья сорок вторая: Конец жизни; девицы, получившие наследство
Девицы, однажды поступившие в заведение, никогда уже из него выйдут. Следственно, публичные девки перестанут расхаживать по улицам, а порядочные женщины смогут не опасаться, что их примут за девок и оскорбят безнаказанно. Позорное зрелище проституток, хвастающих своим ремеслом, уйдет в прошлое. Есть и еще одно преимущество у такого порядка вещей: если девки перестанут соблазнять прохожих своим видом и будить в них дремлющие желания, у мужчин исчезнет повод преступать закон. Впрочем, когда бы проституцию запретили полностью и распутники лишились всякой возможности предаться своей склонности, это непременно породило бы последствия не менее отвратительные; на этот случай и пригодятся наши партенионы. […]
Статья сорок четвертая: По каким дням партенион будет закрыт
Из двух зал следует выбирать меньшее. Не слушайте энтузиастов: эти люди много говорят, громко кричат, а думать даже не пытаются. В Лондоне, где театры по воскресеньям закрыты, люди пьянствуют, играют в карты и посещают веселые дома. Куда лучше было бы открыть театры и показать лондонцам пьесы Шекспира или Драйдена. Послушать монологи Аддисонова Катона уж во всяком случае более полезно, чем весь день просидеть в таверне и выйти из нее только для того, чтобы подраться с соседом.
Статья сорок пятая: Сообщение между разными партенионами
Тем провинциальным заведениям, которые чересчур переполнятся, надлежит отправлять излишек девиц в столицу; ни одно заведение не вправе этому противиться. Можно будет также отправлять девиц из одного города в другой, дабы удалить их от особ, им знакомых; более того, в провинции это даже совершенно необходимо. Если в столице недостанет девиц, столичные партенионы могут щедрою рукой черпать ж в партенионах провинциальных. Понятно, чем заслужила столица эту привилегию.
Немалое число столичных жителей, куда более подлых, нежели проститутки, лишатся вследствие учреждения партенионов средств к существованию. Эти негодяи нередко причастны к тайным убийствам. Жизнь их проходит в самой гнусной праздности: они только и умеют, что осыпать кого-нибудь оскорблениями, а затем подстерегают свою жертву, как самый бесчестный убийца. […]
Не знаю, включил ли я все необходимое в сорок четыре статьи устава, тебе сообщенного, и не забыл ли чего-нибудь существенного. Судить об этом важном предмете надлежит лишь людям, обладающим известной опытностью в делах, и если я предам гласности мой план, то буду почтительно ожидать их решения. Я старался не терять из виду мудрый завет: не дело закона искоренять страсти; ему надлежит лишь управлять ими. Ты же сможешь судить о том, предупредил ли я все возможные возражения, продиктованные здравым смыслом… Уже восемь вечера, пора к твоим. Прощай.
[В три часа ночи, по возвращении домой, д’Альзан заканчивает письмо; он рассказывает о том, как вместе с Аделаидой и Урсулой был в гостях у своего дядюшки, которому намеревается на следующий день рассказать о своей любви к Урсуле.]
Девятое письмо: от д’Альзана к де Тианжу
9 июня 176…
[Д’Альзан открывает дядюшке свою любовь; выясняется, что дядюшка д’Альзана вместе с отцом де Тианжа — опекуном Урсулы — именно ее и прочит ему в жены; д’Альзан совершенно счастлив, но внезапно ему приносят записку от госпожи де Тианж:]
«Вы, сударь, существо непостижимое: через Вашего дядюшку и через отца Вашего друга Вы извещаете Урсулу о своих намерениях; мне Вы также признаетесь в том, что питаете к моей сестре живейшую страсть, — и в то же самое время Вы длите преступную и позорную связь с… осмелюсь ли произнести, сударь? С госпожой Д***, с женщиной падшей и желающей, чтобы весь свет в том не сомневался. Ах, д’Альзан! Аделаида подозревала, что Вы слабы, легкомысленны, испорчены веком, но не думала, что Вы двуличный негодяй и соблазнитель… Неблагодарный! Как могли Вы избрать сестру жены господина де Тианжа, Вашего друга, несчастной жертвой Вашего лицемерия! Несчастная Урсула!.. Вы недостойны тех слез, какие придется ей пролить… Выслушайте же меня: Вы источник ее слез, Вы предали мое доверие и мое дружество, а равно и дружеские узы, связующие Вас с моим супругом, узы священнейшие из всех, какие существуют меж людьми, — коли Вы способны употребить во зло любовь, никогда более не пытайтесь увидеться ни со мной, ни с Урсулой. Прошу Вас об этой милости. Если же просьбы недостаточно, я Вам это запрещаю… навсегда.
Аделаида де Тианж».
О мой добрый друг!.. Я умру, не дождавшись твоего возвращения… Урсула сочтет меня двуличным, низким… Прошлое мое поведение ее не разубедит… Де Тианж! Жизнью клянусь… Но… о, эта мысль меня убивает… Если хотя бы на минуту… Если хотя бы на минуту Урсула поверит, что я… Напиши им… напиши как можно скорее, оправдай меня в их глазах… Я невинен, ты это знаешь, но они не захотят меня слушать… Госпожа де Тианж… О, ее добродетель… ее дружество… она полагает, что я их предал… она закроет передо мной двери своего дома… лишит меня возможности видеть Урсулу… Урсулу!.. Друг мой, я гибну… Руку моя, все мое тело сотрясает такая страшная дрожь… что я не в силах писать далее. Прощай… прощай, друг мой.
Д’Альзан.
Десятое письмо: от д’Альзана де Лонжепьера к де Тианжу
[Описание тяжелой болезни д’Альзана: после того, как госпожа де Тианж отказалась впустить его в свой дом, он впал в горячку; госпожа де Тианж рассказывает дядюшке больного о том, что у нее побывала госпожа де Д*** и предъявила ей любовные записки д’Альзана, из которых последняя была датирована вчерашним днем; дядюшка д’Альзана уверяет Аделаиду де Тианж, что дата, а возможно, и вся записка подделана; дядюшка и Аделаида заезжают в монастырь за Урсулой, а затем все вместе едут к д’Альзану; он полностью оправдывает себя в глазах Аделаиды и ее сестры и, среди прочего, доказывает, что его переписка с госпожой де Д*** закончилась за месяц до отъезда де Тианжа из Парижа, а значит, гораздо раньше его знакомства с Урсулой.]
Одиннадцатое письмо: от д’Альзана к де Тианжу 13 июня
[Д’Альзан сообщает, что он обвенчался с Урсулой и совершенно счастлив; к его письму приложены записки от госпожи де Тианж и от новоиспеченной госпожи д’Альзан; после этого за перо опять берется д’Альзан.]
Они вырвали у меня перо, любезный друг. Мы спорим за удовольствие беседовать с тобой. Письмо это принесет тебе тем больше радости, что ты увидишь в нем милый твоему сердцу почерк той, кто делает тебя счастливейшим из супругов. Чтобы доказать тебе, что я оправился от пережитого мною потрясения, воспользуюсь отсутствием дам, ненадолго меня покинувших, и докончу изложение моего плана. Едучи в почтовой карете, ты сможешь проверить мои расчеты: что-то мне подсказывает, что по возвращении ты не найдешь для этого времени.
V. Приход и расход партенионов
Весьма вероятно, что число публичных девок и содержанок в нашем королевстве достигает тридцати тысяч: двадцать тысяч в столице и десять тысяч в провинциях. Однако моему заведению такое множество не потребуется. Предположим, что в Париже имеется двенадцать тысяч публичных девок и содержанок и примерно половиной от этого числа располагают все провинции королевства. Несмотря на благоденствие, которым будут наслаждаться обитательницы партенионов, я убежден, что запрещение покидать его стены и невозможность устраивать оргии уменьшат число этих несчастных: чтобы не завышать их число, я уменьшу его еще на одну тысячу. Таким образом, во всем королевстве мы получим семнадцать тысяч особ, которых можно будет поместить в партенионы.
Последние «Разыскания о населении» господина де Мессанса доказывают, что в нашем королевстве самое большее одна треть подданных доживает до сорока пяти лет. Что же касается публичных девок, то их до такого возраста доживает, вероятно, в два раза меньше. В таком случае, если мы распорядимся перестарками, как то предписывает статья тридцать третья, во всем королевстве останется не больше тысячи девиц, содержать которых придется партенионам. А иные из них будут даже всякий день зарабатывать суммы, в большей или меньшей мере превосходящие те, которые на них тратятся.
[Приход, то есть деньги, которые будут зарабатывать в день девицы разных категорий; расчеты приводятся для 9585 девиц, находящихся «в работе».]
Итого: в день 9585 девиц заработают 47 640 ливров.