Никогда не спрашивайте у дамы разрешения «поразвлечься» с ее дочкой; следует говорить «поиграть» — это приличней.
Когда вам надо тянуть жребий, не просите вашу подружку срезать для этой цели несколько волосков между ног — тем более, если вы знаете, что их у нее нет.
Если вы играете в игру «покажи мне пипку — я покажу тебе попку», убедитесь сначала, что за вами не наблюдают взрослые.
Мазать себя между ног медом, чтобы вас вылизал песик, допустимо лишь с очень большими оговорками; но не стоит на сей раз платить услугой за услугу.
Никогда не удовлетворяйте страсть молодого человека руками, стоя перед открытым окном; вы не можете знать заранее, на чью голову этот дождь прольется.
Если вы играете с подружками в бордель, не стоит мазать живот и ляжки углем, чтобы изобразить негритянку.
Если вы занимаетесь верховой ездой вместе с красивым молодым человеком и от сидения в седле неожиданно почувствовали сильное возбуждение, то можете позволить себе ахать и охать лишь в том случае, если добавите: «Это вы тому причина, сударь».
Играя в жмурки, не шарьте под юбками попавшейся вам подружки — так, дескать, вы быстрей ее узнаете; это может сильно ее скомпрометировать.
Если вы украдкой играли сама с собой под партой и у вас от этого мокрые пальцы, не вытирайте их о волосы вашей соседки — если, конечно, она сама вас об этом не попросит.
Если во время урока вам понадобилось в уборную, чтобы спокойно предаться удовольствию, спросите разрешения выйти, но не объясняйте зачем.
Не говорите на уроке географии, что Красное море носит такое название потому, что имеет форму женских гениталий; или что Флорида — это пенис Америки; или что гора Юнгфрау («Девственная») не может так называться, после того как на нее поднялись альпинисты. Замечания эти весьма остроумны, но совершенно недопустимы в устах маленькой девочки!
Не слюнявьте палец языком и ни в коем случае не мочите его в ином месте, когда вам надо перевернуть страницу в учебнике.
Если пример, который вы решаете в классе, имеет ответ — 69, не корчитесь от смеха, как дурочка.
Если ваша старшая подруга смеется над вами, потому что у нее выросло пышное руно, а ваша кожа остается голой, как ладонь, не обзывайте ее орангутангом, снежным человеком или бородатой женщиной; извлеките урок из своего гнева и ведите себя скромно до той поры, когда тоже сможете похвастаться обильной растительностью.
Безоговорочное правило: не хватайтесь сразу же за выступающие части тела своего партнера по танцу, возможно, он еще не успел отреагировать на близость с вами. Быстрый взгляд на его брюки поможет вам сориентироваться и не совершить ошибки.
Если во время вальса вы испытали эротический экстаз, не кричите об этом на весь зал, но сообщите шепотом своему партнеру.
Если, спрятавшись за тумбочку, друг ваших родителей наполнил ваши ладони соком своего восторга, лучше облизать пальцы, чем требовать салфетку.
Если вы явились с визитом и, поднимаясь в лифте, трогали себя в интимных местах, наденьте перчатки, перед тем как войти в квартиру.
Когда хозяйка дома наклоняется, чтобы вас поцеловать, не засовывайте ей в рот язык; такие вещи делаются без свидетелей.
При встрече вы должны сказать хозяйке дома: «Добрый день, сударыня, как поживаете?», но ни в коем случае не спрашивать у замужней дамы: «Хорошо ли вы провели сегодняшнюю ночь?»; на этот вопрос ей, скорее всего, нечего будет ответить.
В великосветском салоне не просите у вашего собеседника носовой платок, чтобы вытереть интимные части тела — даже если вам стало мокро из-за него.
Если кто-то приглашает вас разделить его восхищение перед цветком розы, не говорите: «Ах, она напоминает бутон госпожи X…». Это, безусловно, комплимент, но такой, который правильней делать в интимной обстановке.
Никогда не спрашивайте драматическую актрису, в каких борделях она провела свои юные годы; об этом вы наверняка узнаете от ее друзей.
Если вам говорят, что вы настоящий сорванец, не задирайте юбки, дабы продемонстрировать, что вы не мальчик.
Сказать молодой даме, что у нее прелестные золотые локоны, — несомненная любезность; но спрашивать ее во всеуслышанье, такого ли цвета у нее интимное руно, — верх бестактности.
Если вы сидите на краешке стула, не ерзайте на нем — это отвлечет вас от беседы.
Если у господина, беседующего с вашей матерью, вздулись в паху брюки, не ставьте об этом в известность всех окружающих.
Надо всегда говорить правду; но, если ваша мать принимает гостей и, призвав вас к себе, спрашивает при всех, чем вы сейчас занимались, не заявляйте: «Я щекотала себя под юбкой» — даже если это чистая правда.
Не залезайте на цоколь античных статуй, чтобы потрогать их мужские атрибуты. К выставленным в музее экспонатам нельзя прикасаться ни руками, ни другими частями тела.
Не рисуйте черные кудряшки на интимной части фигуры обнаженной Венеры. Если скульптор изобразил богиню гладкокожей, то это значит, что она брилась.
Не спрашивайте смотрителя музея, почему у гермафродита имеются и мужские, и женские половые признаки. Ваш вопрос выходит за рамки его компетенции.
В зрительном зале не кричите во весь голос: «Вон та высокая брюнетка, с которой спит папа!» Тем более будьте сдержанны, если в театр вы пришли с вашей матерью.
Если со сцены вы услышали рискованные шутки, неприличные намеки, прозрачные недоговоренности, не пытайтесь растолковать их взрослым, даже если вам кажется, что взрослые их не понимают.
Если роль героя-любовника в спектакле играет женщина, не кричите через весь зал фразы, намекающие на ее нетрадиционные вкусы; ваше поведение вызовет неодобрение публики.
Благодарите Бога за то, что Он создал морковки для маленьких девочек, бананы для юниц, баклажаны для молодых матерей и свеклу для зрелых дам.
Славьте Бога за то, что Он дал вам желание и тысячи способов это желание удовлетворить.
Колетт [Sidonie-Gabrielle Colette; 1873–1957] — не только горячо любимая французами писательница, автор романов о Клодине, рассказов, сказок, пьес и т. д. (всего пятнадцать томов), но и танцовщица мюзик-холла, одна из первых, кто обнажил на сцене грудь, кто устроил первый в истории мюзик-холла сеанс стриптиза; это женщина, позволявшая себе многое (свобода нравов расцвела во Франции в «Прекрасную эпоху» и прочно укоренилась в обществе). Перечень ее любовников и любовниц (лесбийство считалось в то время верхом элегантности) изобилует громкими и достойными именами. За заслуги перед Францией и французской литературой Колетт была избрана президентом Гонкуровской академии и удостоена ордена Почетного легиона. Все, что она писала, было проникнуто искренней, спонтанной эротикой, любовью к окружающему ее миру.
Эссе «Нагота» было опубликовано в 1943 году в Брюсселе и переведено по изданию «S.-G. Collette. Oeuvres complètes еп quatre volumes» [Paris: Bibliothèque de la Pléïade. Vol. 4, 2011]; оно дано в сокращении, так как текст, опубликованный в многотомнике, был слеплен автором из двух статей.
Два коротких рассказа Колетт «Груди» и «Что под платьем» взяты из сборника «Эгоистическое путешествие» [ «Le voyage égoïste», 1925], объединившего тридцать новелл, в которых писательница иронически рассуждает о женской моде 20-х годов. Перевод двух малых эссе выполнен по изданию «S.-G. Colette. Le Voyage égoïste» [Paris: Arthème Fayard, 1986].
На декорацию, изображающую зимний лес, заваленный снегом и заиндевелый вплоть до последней веточки, посыпались белые хлопья, по залу прошел смешок. Негромкий, полный какого-то затаенного смысла, он был знаком сообщничества, который зрители подавали устроителям ревю. Этим суровым декабрьским вечером температура на улице упала до минус пяти, тротуары обледенели, северо-восточный ветер поднял настоящую метель.
Я в очередной раз восхитилась тем, как доброжелательный настрой публики обратил опереточный снегопад — летящие на сцену обрезки перчаточной кожи — в шутку на злобу дня. Еще большее оживление пробежало по рядам, стоило обнаженной и изысканной труппе Фоли-Бержер заполнить пространство между белыми декорациями. Более смуглые, чем окружающая их ослепительная белизна, с гордо вздернутыми грудями, с длинными ногами, покатыми плечами, двигались они по сцене под музыку, исполненную такого желания нравиться всем, что каждый был волен либо слушать ее, либо не замечать.
Шеренга обнаженных дам, у которых только головы были украшены драгоценностями и прикрыты вуалями, служила фоном для других, одетых, что позволяло им живо двигаться и танцевать. Многолетнее, искусное использование ничем не прикрытой наготы красивого женского тела предписывает статисткам и танцовщицам умеренную, приглушенную жестикуляцию и маловыразительную мимику, ибо они настолько совершенны, что и без дополнительных эффектов удерживают устремленные на них взгляды тысяч глаз. Словно одного того, что их плоть лишена малейшего изъяна, достаточно, чтобы окутать их флером безмятежности, несовместимой с самой мыслью о непристойности. Ваятели всех времен награждали Венеру огромными пустыми глазницами, тонкими, не улыбающимися губами, узким лбом. Во всех представлениях Фоли, которые я издавна прилежно посещаю, обнаженные Венеры держатся спокойно, лишь слегка пританцовывая, так что их грудь остается неподвижной, а сами они не рискуют уронить платановый лист, кулон, украшенный сапфирами, или веточку мимозы, которых требует — да полно, требует ли? — стыдливость. Венера, подправленная в угоду моде в 1900 году, в 1910-м стала менее грудастой, но более пышной в области бедер и изогнутой в пояснице; к нашему времени она обрела довольно любопытные формы: у нее точеная талия и грудь торчком, как у Евы Альбрехта Дюрера.
В нынешнем 1940 году она одним своим видом заставляет умолкнуть грубый смех, обычно сопровождающий комические скетчи, потасовки и пощечины на сцене. Ибо полная нагота не вызывает в зрителях исступления. При ее появлении лица зрителей не обезображиваются. Со временем она избавилась от нелепого розоватого трико, ожерелий, эмалевых украшений. Прежде нагая богиня танцевала, тем самым совершая непоправимую ошибку, ведь танцевать нагишом позволено разве что ребенку. Получившая благодаря английской аристократии всеобщее признание, она звалась Мод Аллан[60]; французский же снобизм породил Мату Хари, которая, впрочем, всегда — и на то были основания — скрывала свою грудь. Колетт Андрис, самая обнаженная и грациозная из всех, слишком рано ушла из жизни.
Как правило, после заблуждений и ошибок воцаряется порядок, и теперь гармония достигается относительной неподвижностью женской наготы, которая стала подлинным украшением спектаклей мюзик-холла. Женщина вновь становится кариатидой, музой, символом времен года, воплощением смертных грехов, стихий. Только так и подобает держаться той, которую отличают благородство линий и спокойный нрав; той, что заслужила божественный дар: удлиненные конечности и белые нежные формы, где надо пухлые, где надо осененные мягкими западающими тенями. Причем большинство статисток — существа мирные, склонные к беззаботному образу жизни, размеренности и скромности. Если же это не так, значит, они весьма изменились, с тех пор как я сама более не попираю подмостки — эту наклонную, залитую светом, поверхность. Я покинула ее тогда, когда обнаженная женщина еще только приучала публику к своему чарующему и безмолвному присутствию на сцене, дарила зрителям свою сверкающую белизну и свою тень — тень стройной балясины.
Знавала я одну такую… она была столь же хороша собой, сколь и скупа на слова. За кулисами с детским смущением высовывала ручку из рукава махрового пеньюара за предложенной ей конфеткой. Умопомрачительная на сцене, она становилась неприметной после полуночи, когда мюзик-холл закрывался. Поклонник, любитель женских форм, поджидавший ее у служебной двери, не узнавал ее. Сразу пополневшая в своем пальто, купленном в магазине готового платья, скрывающая под безликой шляпкой свернутый стяг черных волос, вне сцены она была ничем не примечательна, зато втайне, под одеждой, — восхитительно мягкая и белая, как миндаль под скорлупой.
Лишь однажды она взбунтовалась, отказавшись играть в серии живых картин под названием «Вечерний туалет парижанки», а все из-за того, что дирекция пыталась навязать ее однотонной и целомудренной наготе кокетливые панталоны в рюшечках.
Стоит заметить, что ни одна из недавно избранных королев красоты не пошла выступать на сцену обнаженной или почти обнаженной. Целомудрие вкупе с безумным желанием «сниматься в кино», пришедшим на смену стремлению состояться как театральная актриса, играют в этом не последнюю роль; «мисс лауреатки» наивно верят, что красота ведет к состоятельности крутыми дорожками диеты, спортивных занятий и массажа лица. Какое-то время они борются с безвестностью, но та быстро укладывает их на лопатки. Самые сообразительные возвращаются в ателье, бывшее свидетелем возрастания их честолюбивых помыслов, к прежнему своему ремеслу модистки. Ни одна из них так и не увидела Голливуда. Спас ли брак самых удачливых? Одна из статисток Фоли-Бержер, обладательница прекрасных, цвета морской волны глаз, и правда, удачно вышла замуж, но так и осталась на второстепенных ролях.
Все уже сказано и написано по поводу горькой участи победительниц конкурсов красоты. Однако прочесть о том, как складываются судьбы женщин, обнажающихся в силу избранной профессии, мне не приходилось. Может, о них и сказать-то нечего. Покуда бес соперничества маячит в костюме с блестками у них перед глазами, они довольствуются тем, что носят факел, потрясают алебардой, держат в руках гирлянды цветов. Жуткий сквозняк, столкновение холода, которым тянет с колосников, и душного жара людного зала не меняют дивной прелести их бедер в форме лиры. Дотроньтесь до их плеч, и вы обнаружите, что они прохладны и гладки, как зимние яблоки. Но ни в Фоли, ни где бы то ни было не дотрагиваются до обнаженных женщин. Разве что работник сцены, свой брат, столкнется с ними за кулисами. Они живут нагими, неуязвимыми и нежными. И если даже они не всегда поименованы в программке, мы, зрители, награждаем их именами под стать тем, что приняты в японской поэзии: Та-что-похожа-на-бледнорозовый-гиацинт, Та-у-которой-столь-совершенная-грудь, Золотая, Брюнетка-с-щиколотками-лани. Может, они впечатляют лишь людей флегматического склада…
<…>