Лапы гримтонов вспахали землю, чудовища, не ожидавшие такой подачки в виде одинокого человека, попытались одновременно схватить его зубами. Сразу четыре громоздких тела столкнулись прямо перед Сташем, двое не удержались на лапах и покатились по траве, увлекая за собой третьего. Берущий резко отскочил, попятился, четвёртый монстр ловко подпрыгнул и вонзил когти в его правое плечо, стараясь посильнее зацепить жертву и подтащить к себе.
Парень зашипел от боли, выругался, в развороте сдёрнул своё тело с когтей. Меч пришлось перехватить левой рукой, правая мгновенно онемела. Разозлённый гримтон подскочил почти вплотную, сзади уже напирали его собратья, и монстр стремился первым завладеть добычей.
Сташ наискось рубанул по морде, услышал, как лезвие заскрежетало по зубам, зло усмехнулся. Гримтон взревел и пошатнулся. Берущий повёл рукой, отстранёно наблюдая, как за клинком потянулась багровая тень. В голове успела мелькнуть мысль, что Предел не может ждать его вечно, и сразу вместе с тенью в тело впилась колючая, почти парализующая боль. Он глухо застонал, на подгибающихся ногах шагнул назад. А через упавшего гримтона уже перепрыгивали новые монстры.
Меч заплясал в его руке, исполняя свой последний танец. Ещё шаг назад, спина обо что-то ударилась. Сквозь застилающую взгляд пелену он увидел, как из узких бойниц в стене чуть выше его головы ударили яркие полосы энергетических разрядов. Гримтоны отскочили, попятились. Сташ побрёл вдоль препятствия, умом понимая, что это забор, но почти ничего не видя — перед взглядом всё больше клубился туман. Очень близко оглушающе выли монстры, разряды их надолго не задержат. Неожиданно мелькнули створки закрывающихся ворот, Берущий последним усилием протиснулся в узкую щель и выдохнул, не совсем осознавая, что всё ещё жив.
Сташ с трудом разомкнул сведённые судорогой губы, криво усмехнулся и ощутил во рту привкус крови. Он устало опёрся о закрытые ворота рукой, потом прижался к прохладному металлу лбом. Перед взглядом так и плясали серые тени, зрение не желало становиться более чётким. Что дальше?
На затылок вдруг обрушился сильный удар, в глазах ещё больше потемнело, но лишь на мгновение. Неимоверным усилием Сташ заставил себя быстро обернуться. Следующий удар чем-то тяжёлым и твёрдым пришёлся ему в лицо. Берущий качнулся, из рассечённого лба, заливая глаза, заструилась кровь.
Перед ним толпились те же воины, что только что ехали с ним на одной телеге. Во взглядах людей читалось изумление перемешанное со страхом. Удар, нанесённый с такой силой, должен был сразу свалить с ног.
Сташ крутанул в руке меч, направляя на противников. Те лишь придвинулись ближе, заставив его шагнуть назад. Он слишком хорошо понимал их действия, страх за родных способен толкнуть и не на такое.
Он спас этих людей, и что теперь? Убить? Он вновь отступил, криво усмехнулся и бросил собственное оружие на землю — под ноги селянам. Они не остановились, на голову обрушился новый удар. Сташ молча терпел, проклиная собственную живучесть. Его били долго, пока он не повалился на землю, пока перед глазами не замелькали чёрные пятна, и пока они не убедились, что он потерял сознание.
****
Ему показалось, что это сон, жаль только, он слишком хорошо знал, что сны остались в другой жизни — в далёком детстве. Но как ещё объяснить эти удивительные ощущения окружающего спокойствия — вокруг шумело своими повседневными заботами большое селение, люди не спеша прохаживались, разговаривали, занимались насущными делами. Сташ до последнего не хотел открывать глаз, боялся, что иллюзия безопасности исчезнет.
Впрочем, когда он решился приоткрыть веки, окружающая действительность не показалась такой уж радужной. Взгляд сразу наткнулся на вертикальные металлические прутья, расположенные очень близко друг к другу, над головой простирался деревянный потолок, обшитый матово-серыми листами, и снова прутья, расположенные по периметру. Клетка, в которой находится всего один обитатель.
Берущий глубоко вдохнул, прислушиваясь к собственному телу, боль притаилась лишь в правом плече, да и та была не резкой, а едва ощутимой. Голова, принявшая на себя столько ударов, и вовсе не болела. Он некоторое время лежал неподвижно, пытаясь понять, что с ним произошло. Зрение восстановилось, слабости не чувствуется, словно он действительно проснулся полностью отдохнувшим.
Объяснение могло быть только одно — вся та излишняя энергия, что уже начала сжигать его тело пошла на заживление полученных ран. А раны действительно были серьёзными — особенно разодранное когтями плечо, да и голову ему сильно разбили.
Он знал, что находился на грани и даже был уверен, что переступил эту грань, но получалось, что именно ранения предотвратили неизбежное. Тело было повреждено, и энергия перекинул не на его преобразование, а на спасение жизни.
Сташ невольно усмехнулся, это был вполне реальный вариант подольше задержаться в образе человека.
Он осторожно провёл рукой по лицу и ощутил под пальцами корку из засохшей крови, притронулся к волосам — тут же наткнулся на слипшиеся и отвердевшие пряди. Значит, лежит он здесь довольно долго, скорее всего, наступил другой день. Мгновенно кольнуло тревогой, Братство не остановится, сейчас у них только одна цель — уничтожить изгоя.
Он и сам не понимал зачем бежит, всё было бы на много проще, если бы он погиб, падая с того обрыва. Ненужно было бы ничего решать и мучится от тоскливого ожидания, когда собственное сознание погрузится во тьму, уступая место чуждым инстинктам перерождённого. И сегодняшнего дня уже не было бы….
Сташ приподнялся, сел и обнаружил, что на пол кем-то заботливо положена набитая травой подстилка, на которой он и очнулся. Сама клетка располагалась в дальнем углу широкой площади. Отсюда открывался вид и на выстроившиеся по периметру добротные одноэтажные дома и на торговые ряды небольшого рынка. Селяне спокойно спешили мимо, ещё не видя, что их гость очнулся. Поэтому Берущий отодвинулся к задней стене — в тень, стараясь не привлекать к себе внимания.
Он осмотрел повреждённое плечо — под изодранной одеждой вырисовывались длинные глубокие полосы, превратившиеся в багровые шрамы. Они наискось перечёркивали плечо и обрывались на груди. Весь рукав пропитался засохшей кровью, кисть покрывали багровые разводы. Он подвигал рукой и убедился в её полной работоспособности, от онемения не осталось ни следа. Сташ откинулся на стену из прутьев и стал наблюдать за людьми, ничего другого ему пока не оставалось.
Говорят, что дух селения отражают его жители. А когда рядом лес люди или собраны и всегда настороженны или превращаются в нервных издёрганных человечков, в чьих глазах живёт постоянный страх. Здесь же царило спокойствие — ровное, глубокое, наполненное уверенностью безопасности. Или нет, не уверенностью — безразличием к опасности, безразличием к смерти, что ожидает прямо за оградой. Сташ даже поёжился, впитывая в себя энергетику селения — пустую, застывшую, странную. Здесь не всегда так было, он чувствовал это. Ещё вчера, когда в ворота ворвались два экипажа, селение бурлило переживаниями. Но стоило опасности отступить, и здешний мир погрузился в сонную дрёму, словно не живёт, а находится в непонятном ожидании.
Иллюзия. Берущий потёр глаза, между неспешно идущими жителями мелькнула серая тень и быстро скрылась в толпе, следуя за хозяином. Сташ едва не вздрогнул от неожиданности. Перерождённые среди людей?
Воздух вновь исказился, пропуская сквозь себя едва видимые очертания иной сущности. На этот раз Берущему удалось разглядеть хозяина тени. Хозяйку. Молодая русоволосая женщина крепко держала за руку мальчишку лет пяти, оба не спеша шли по площади. Серые очертания уверенно скользили за её стройной фигурой, путались в распущенных волосах и раз за разом размытым ореолом заслоняли красивое загорелое лицо. Перерождение ещё не затронуло её внешность, она не кровлиг, а пока только бес — первая стадия. Но что это существо делает здесь — в селение? А вот за ребёнком тени нет, хотя он без сомнения её сын — очень похож внешне. Семья человека и полумонстра? Инстинкт матери, переборовший инстинкты беса? Как долго она продержится, прежде чем укусить сына?
Вопросы, на которые он не обязан искать ответы. Это их жизнь. Берущие не задаются вопросами, не разбираются в причинах поведения монстров, у них другая цель — уничтожить. Сташ горько улыбнулся — он уже не в Братстве и, по сути, ничем не отличается от этой женщины, наоборот — он находится на много ближе к грани, чем она.
Не нужно никого судить, он больше не охотник, идущий по следам монстров. Ни палач. Он такая же тень, чудом задержавшаяся между жизнью и смертью. Но как же это трудно причислить себя к перерождённым. Невозможно. Пока невозможно.
Сташ глубоко вздохнул, отмечая, как среди людей скользнула ещё одна тень, а потом ещё, и перестал всматриваться. Не важно.
Рядом зазвучали шаги, человек остановился перед клеткой, постоял, рассматривая пленника, потом опустился на землю перед прутьями. Сташ медленно повернул голову в его сторону. Знакомый по вчерашней поездке бородатый воин немного смущённо улыбнулся и поёрзал. Он сидел прямо на траве, обхватив одно колено рукой. Теперь в спокойной обстановке Берущий смог рассмотреть его открытое бесхитростное лицо, увидел сеть морщинок вокруг синих глаз, шрам над бровью, высокие скулы и впалые щёки. Обычный человек, простой, живущий ради своей семьи, ради своего народа, без раздумий готовый отдать за них жизнь. И так не вписывающийся в эту заторможенную обстановку селения.
Сташ попытался улыбнуться в ответ, но вышла кривая усмешка. И тут же представил, как это выглядит на залитом кровью лице, потому что человек заметно вздрогнул. Берущий молчал, поэтому селянин заговорил первым.
— Э-э-э, ты прости нас, что мы тебя так… испугались очень. Ты же спас нас всех, а мы получается… да что там. Эх, — он махнул рукой. — Нехорошо вышло. Но выглядел ты жутко!
— Это как? — заинтересовался Сташ. Он и сам предполагал, что в тот момент перерождение уже началось.
— Кожа серая, на щеках чешуя наросла, шея костяными пластинами покрылась, а глаза вообще жуть — чёрные горящие огни, — возбуждённо заговорил бородатый. — Ты как с телеги спрыгнул, так и начал меняться. Мы ещё удивились, что монстры продолжают на тебя нападать — вроде и сам уже монстр. А нет — не остановился, не встал в их ряды, а так и режешь их, словно они перед тобой совершенно беспомощные.
Сташ невольно передёрнул плечами и потрогал зарубцевавшуюся рану. Как же, беспомощные они! В памяти всё ещё жило собственно усталое бессилие, когда перед глазами расплывался серый туман. Перерождение. Отступившее перерождение, не завершённое.
— Но если бы ты не спрыгнул, не отвлёк их, не добраться бы нам до ворот. И купол бы не помог. Ничто бы не помогло. Вот мы и решили тебя оглушить, — селянин развёл руками. — Я тебя по голове оглоблей со всей силы, а ты поворачиваешься, словно и не почувствовал. Ну, думаю, всё, сейчас как меч в дело пустишь и быть нам порубленными, как тем гримтонам. Даже странно, что ты оружие бросил, ведь совсем на человека не походил, — он тяжело вздохнул.
— Могли бы за воротами оставить, — Сташ вновь криво усмехнулся. — Кто ж монстра под купол впускает? Это глупо.
— Ну-у, ты же бился с ними. И они не приняли тебя за своего. Мы и рассудили, что ты другой. Да и неужели мы совсем неблагодарными окажемся?
Сташ задумчиво кивнул, рука сама собой потянулась к шее, пытаясь нащупать костяные пластины, но под пальцами оказалась обычная кожа.
— Меня Герт зовут, — вдруг представился селянин. — Я вообще-то не здешний, мы переселенцы. Решили вот попытать счастья… наша деревня уж совсем маленькая стала, да и купол едва держался. В любом случае нужно было уходить или погибнуть… — на его лицо набежала тень.
— Чужаки, — хрипло прошептал Сташ. — Значит, здесь останетесь?
— Не знаю, как Старший решит. Может и останемся. Хорошее селение, крепкое, среди леса держится.
— Среди леса, — чуть слышно произнёс Берущий, не его это дело, совсем не его. — Лучше уходите.
— Что? — Герт насторожено замер. — Почему?
Сташ неопределённо покачал головой. В их сторону шёл высокий седовласый старик. За его спиной развивался длинный белый плащ, в руках держал посох с навершием из синего камня. Лицо спокойное, расслабленное, лишь бесцветные глаза поблёскивают тревожными искорками, но этого почти не заметно. Для своего возраста его походка была слишком уверенной, совсем не старческой. Но Сташ просто чувствовал, что этот человек уже переступил столетний рубеж. Колдун.
- Развлекаешь нашего гостя, Герт? — он приблизился к клетке. — Ты лучше воды принеси, пусть умоется.
Герт быстро вскочил на ноги и поспешно убежал, словно был не умудрённым годами воином, а мальчишкой на побегушках. Старик опёрся на посох и уставился на пленника тяжёлым, пронизывающим взглядом.
— Ну что ж, Берущий, хоть глаза у тебя стали человеческими, да и кожа больше не серая. Это радует. Ну, рассказывай — кто таков, откуда будешь?
— Если так интересно, то моё имя Сташ. А всё остальное… — он ответил колдуну спокойным, безразличным взглядом. — Неважно всё остальное.
- Э нет, — усмехнулся старик. — Так дело не пойдёт. Ты у нас гость особенный и спрашиваю я вовсе не из любопытства. Сам-то как думаешь — что нам с тобой делать дальше? Или ты в клетке собрался поселиться?
Берущий не спеша поднялся, уверенно встал на ноги, оказавшись со стариком одного роста, но подходить ближе не стал, так и остался в тени.
— А разве я что-то решаю? Ты и так прекрасно понимаешь, кто я такой — в Братстве нет одиночек.
Старик поморщился.
— Но ты до сих пор жив, я думал….
Сташ кивнул.
— Это случайность. Можешь не считать меня человеком, — он пожал плечами. — И мне всё равно, что будет дальше.
Колдун усмехнулся.
— Для того кому всё безразлично ты слишком яростно защищал этих переселенцев.
— Как раз потому и защищал — хотел, чтобы побыстрее всё закончилось.
— Значит, не о них думал, а о себе, — взгляд колдуна стал задумчивым.
— Считай как угодно.
— Ох, не верю я тебе, Берущий, — он покачал головой. — Вот не верю и всё.
Сташ не ответил. Вернулся Герт, неся кувшин с длинным носиком, он вопросительно глянул на старика.
— Поливай через прутья, — произнёс тот. — Открывать клетку мы не будем. Если хочешь пить и умыться, тебе придётся подойти, Сташ.
Парень приблизился, только сейчас он вдруг понял, насколько сильно испытывает жажду. Герт просунул носик кувшина между прутьев, и вода полилась в сложенные лодочкой ладони Сташа. Он с жадностью сделал несколько глотков, потом вновь подставил руки. Вода была удивительно вкусной, ледяной. Напившись, он начал плескать себе на лицо, пытаясь оттереть засохшую кровь. Умывание вышло долгим, но от кровавой маски он избавился.
Всё это время колдун терпеливо стоял на месте.
— Спасибо, Герт, — произнёс он, когда Сташ закончил. — Теперь иди, а я поговорю с нашим гостем.
Воин окинул их настороженным взглядом и медленно побрёл прочь.
Старик подождал, пока он удалится.
— Как твоя рана? — спросил он неожиданно. — Всё плечо было располосовано, я повязку хотел наложить, а потом смотрю — кожа сама зарубцовываться начала. И помощи никакой не потребовалось. Вот только одежду тебе надо другую. Так как себя чувствуешь, парень?
— Нормально, — Сташ не стал ничего пояснять.
— Ну да, нормально, — колдун задумчиво кивнул. — Как же иначе после такой потери крови и развороченного плеча, да ещё и голове твоей хорошо досталось…. У вас у всех такие способности или ты особенный?
— Способности у всех разные, — нехотя проговорил Берущий, не пояснять же, что когда находишься на грани, организм может повести себя совсем непредсказуемо. Да, быстрая регенерация присуща всем в Братстве, у кого-то раны затягиваются за неделю, у кого-то, кто берёт больше, — дня за три, но не за несколько часов, как в его случае.
— Давно ты стал Берущим?
— К чему эти вопросы, колдун? — пожал плечами Сташ.
Старик усмехнулся.
— Ты выглядишь очень молодо, но уже прикоснулся к Грани. Сколько тебе лет, Сташ?
— Мне двадцать, и возраст не имеет никакого значения.
— Двадцать…, я слышал, что превращение в монстра может начаться после пяти лет постоянного выкачивание их жизней. Но тебе всего двадцать….
— Мы не выбираем, когда нам стать такими, какие мы есть, — Сташ отступил от решётки. Никакого смысла в этом разговоре не было. А перед взором вновь мелькнул зелёный шар, потом он увидел лицо мальчишки — озабоченное, непонимающее, лицо ребёнка, не готового соприкоснуться со страшной действительностью. Когда-то эта действительность поглотила его собственную жизнь. В его реальности вместо зелёного шара были красные цветы, залитые кровью родителей…. Время ничего не лечит, а воспоминания не превращаются в туманный сон.
— Ладно, — старик тоже шагнул назад. — Отдыхай, я задаю слишком много вопросов.
Он вдруг сгорбился, став выглядеть по-настоящему дряхлым, по побелевшим губам скользнула усталая улыбка.
— Скажи лишь одно — вы Берущие можете определить, что человек начал перерождаться на начальной стадии?
— Это трудно, — медленно проговорил Сташ. — Их выдают особые повадки, движение, иногда взгляд. По-разному бывает.
— Значит только по поведению? — взгляд колдуна не отпуская впился в его глаза. — И никак иначе?
— Тебя что-то беспокоит, колдун? — Сташу вдруг стало интересно — знает ли этот старик, что в его деревне так много перерождённых? То, что догадывается, он даже не сомневался. Колдун не может не чувствовать, но вот насколько плохо обстоят дела — это многие люди понимают, когда становится слишком поздно.
— Я слышал, что есть Берущие, которые их чувствуют… видят их сущность.
— Я тоже об этом слышал, — усмехнулся Сташ. — Так почему тебя это интересует?
Старик вдруг зябко поёжился.
— Глупости это, сказки, — и вдруг добавил. — Тот, кто видит тени — сам уже тень.
Он резко развернулся и быстро пошёл прочь, оставив Берущего смотреть ему в спину изумлённым взглядом. Сташ качнул головой — не прост старик, совсем непрост.