Сташ знал, что его лицо никак не изменилось, он слишком хорошо умел сдерживать собственные эмоции, не выдавать чувств, прятать боль и переживания, оставаться бесчувственным монстром. Так было надо, всегда, особенно среди братьев, потому что у них отсутствие эмоций было настоящим, а у него нет. Он привык обманывать, но этот старик сейчас читал его, как открытую книгу.
— Почему именно тени?
— О-о, — колдун хмуро улыбнулся. — Когда-то давно, когда только всё началось, и наш мир изменился, говорят, что даже Канор был человеком. Со временем он понял, что его собственная природа стала другой, и теперь он может брать чужую энергию. Он стал Берущим, но непростым Берущим, его способностью было видеть всех перерождённых, видеть их тени. Поэтому он легко их находил и убивал, но в отличие от других, он очень долго не перерождался. Он впитал огромное количество чужих отравленных сущностей и сам превратился в тень, но не перестал испытывать голод. Он стал злом, с которым пока ещё никто не в силах справиться. Его проявления расползлись по всему нашему миру и продолжают, заражать людей, чтобы создать для него пищу. Мы пища, Сташ. Его будущая пища.
— Это что — сказка? — зло поинтересовался парень.
Его собеседник глухо рассмеялся.
— Ну да, сам выдумал — для тебя. Интересно получилось?
— Нет.
— А продолжение хочешь услышать?
— Зачем?
— Просто так, — колдун мягко улыбался, а его взгляд не отрывался от глаз Берущего.
— Ладно, — тот постарался ответить как можно более безразлично. — Рассказывай.
— А ты знаешь, что Берущие его самое лакомое блюдо? Нет? Как вы умираете, Сташ? — неожиданно спросил старик.
Сташ дёрнулся, колдун сверлил его безжалостным взглядом.
— Мы умираем на Поляне рядом с обрывом, так принято, — он с трудом выталкивал из себя слова, дыхание сбилось, в горле стоял комок. Почему он должен верить старику? Это не может быть правдой. Но ведь верит… — Когда приходит время именно там завершается наш путь. У всех.
— Очень удобно, вы сами приходите к нему в пасть. Сами подпитываете его силы. Вас переполняют сущности перерождённых и вы приносите их Ему в пищу, расставаясь с собственными жизнями.
— Откуда ты всё это знаешь? — Сташ вдруг почувствовал, как в его груди вновь шевельнулся ледяной шар и сдавил болью сердце, напоминая о себе. Он с трудом сдержался, чтобы не застонать, а перед взглядом мелькнула серая пелена, мелькнула и пропала.
Колдун вздрогнул и резко вскочил из-за стола. Потом вдруг успокоился и заставил себя сесть обратно.
— Твои глаза на мгновение изменились, — пояснил он. — Знаешь, это страшно, Сташ. Страшно вот так заглянуть в глаза хищника, который вдруг начал терять над собой контроль.
Берущий покачал головой.
— Не волнуйся, я ещё ни разу не терял над собой контроль, даже когда думал, что перерождаюсь.
В глазах старика мелькнуло торжество.
— Ну вот, значит я прав! — воскликнул он весело.
— В чём?
— Я очень много поведал на своём веку, но впервые увидел перерождённого, который, уже изменившись, смог вернуть себе человеческую сущность. Так не бывает. Ты другой, Сташ.
— Ладно, пусть другой, — со злостью проговорил Берущий. — Ты договоришь до конца или нет?
— Смотри, — колдун расстегнул пуговицы и далеко отогнул ворот рубахи, показывая исполосованную шрамами шею и левое плечо. То, что это именно укусы, а не царапины Сташ определил сразу. — А теперь скажи, я заражён?
— Нет, — ответил он тоже сразу, тень старика не имела ни одной красной полосы. Не было даже намёка на то, что в его теле присутствуют следы перерождения. — Но как такое возможно?..
- Меня вылечил мой дед, травами. Я тоже сейчас ими лечу, но растут они только в лесу и только вокруг мёртвых домов из прошлого. Я уже был колдуном, когда меня заразили, может быть именно поэтому мне стали являться очень яркие видения, я словно читал книгу, рассказывающую мне правду о них. Можешь, конечно, не верить, но у каждого свой дар.
— Мне даже сны не снятся, — пожал плечами Сташ, о своих собственных видениях он говорить не собирался. — Но ты прав — у каждого свой дар.
— Мой дар лечить. И я не собираюсь никому мстить, но если узнать, от кого пошло заражение и начать лечение именно с него, то оно будет намного более эффективным. Эти существа тоже связаны. Поверь мне. Тот, кто приносит заразу в новое место, начинает контролировать своих подопечных и дав ему лекарство, я сразу ослаблю и других.
— Даже так? Ты очень много знаешь о них колдун.
— Знаю, — вздохнул старик. — Но не вижу их, пока не становится слишком поздно. Ты поможешь мне, Сташ?
— А ты отпустишь меня?
— А по-другому и не получится. Ты в любом случаи должен будешь уйти. Я не знаю, сколько ещё осталось времени до того, как тебя найдут братья и принесут Ему в жертву, но пока оно есть, мы должны поторопиться.
— Ты что-то говорил про тени, — напомнил Сташ и тут же пожалел об этом.
— Неужели интересно? — усмехнулся колдун.
— Пожалуй, нет.
— Снова лжёшь, Берущий. Идём, — колдун встал и направился к двери, продолжая на ходу говорить. — Ты не можешь чувствовать перерождённых, никто не может, это прерогатива колдунов, но мы давно убедились, что это невозможно. По общему фону они ничем не отличаются от людей, пока не начинают выдавать себя повадками, а потом меняются внешне. Их нужно именно видеть. Видеть тени, которые, как ни странно, отражают правду о них, а на это был способен лишь Канор.
Сташ замедлил шаг, но отступать было поздно, да и разбираться сейчас совсем не время. Колдун обещал его выпустить, но сначала всё равно придётся указать на перерождённых.
***********************************************************
Ветер порывами налетал со стороны леса, раз за разом пригибая к земле языки огня и бросая клубы дыма в лица стоящим рядом людям. Никто не двигался с места, не пытался отойти. Погребальный костёр на центральной площади собрал вокруг себя всех селян.
Пламя нещадно пожирало остатки плоти, превращая погибшую убийцу в пепел. С её сожжением не медлили, не проводили никаких обрядов, а просто бросили тело на вязанки хвороста и подожгли. С её жертвами поступят по-другому, с ними попрощаются как это должно, с оплакиванием и поминками. И похоронят их не сразу, а через день.
Берущий неподвижно замер рядом с колдуном, они стояли ближе всех к костру, чувствовали его жар и невольно вдыхали раздуваемый ветром дым. Огонь трепетал, то набирая силу, то становясь ниже. Очертания тела почти перестали угадываться, перестали существовать, а когда языки пламени исполнили своё предназначение и сравнялись с землёй, колдун поднял руки и заставил пепел взлететь в воздух. Порыв подхватил чёрные частички и понёс их ввысь, туда, где высоко за чёрными тучами сияет солнце, туда, где смерть не имеет значения, там властвует только ветер.
Сташ слишком часто присутствовал на подобных церемониях и ненавидел их. Пожалуй, это был первый случай, когда к смерти сжигаемой он не имел прямого отношения, но лишь потому, что не стал её палачом. И всё же…, он не чувствовал себя спасителем этих людей, для них он остался тем же чудовищем, что и перерождённая. В их глазах его место было в этом же костре. Он знал это и даже не хотел представлять, что будет после того, как исполнит просьбу колдуна.
Старик подождал пока люди перестанут смотреть вверх, провожая взглядами почти незримое облако, в которое превратилась убийца, и встал перед кострищем, приковывая все взгляды к себе.
— Селяне! — его голос был негромким, но эхом разнёсся над всей площадью. Люди заметно поёжились. — Нас постигло большое горе, но мы знали, что это произойдёт, мы ждали этого. Ждали, кто станет первым…. Это страшно, потому что вслед за Нилой появятся и другие. Это мы тоже знаем. Вопрос лишь в том — когда и сколько их будет? Сегодня нам повезло, что среди нас оказался Берущий, — колдун горько улыбнулся. — Но он не может оставаться в нашем селении, по его следам идут его братья, он должен уйти.
Селяне начали переглядываться, они ещё не отошли от произошедшего, беда, хоть и ожидаемая, оказалась слишком трудно осознаваемой. Вот они жили, научились мириться, что среди них есть другие, те, кто по ночам пьёт их кровь, научились защищаться от них. И вдруг всё изменилось — тот, кто казался не таким уж и опасным, перешёл на следующую стадию и начал убивать. Сейчас им нужно было осознать, что они не справились с этой ситуацией, не смогли ничего предотвратить, а вскоре всё повторится. И это действительно страшно.
— Вы знаете, что я могу вам помочь, — медленно продолжил колдун. — Могу замедлить распространение заражения, но вы не идёте ко мне. Вы боитесь. Но так не может продолжаться дальше. Вы должны это понимать. Поэтому сегодня вас приведёт ко мне Берущий. По-другому нельзя.
Сташ наблюдал за напрягшимися лицами, за расширившимися от страха глазами, за паникой, замелькавшей во взглядах, но никто не попытался бежать. Все слушали своего колдуна.
— Я обещаю вам, что никто не пострадает. ОБЕЩАЮ. Мне лишь нужно знать, кому требуется лечение. Поэтому примите это с пониманием и не мешайте, — он повернулся к Сташу и кивнул.
Парень медленно шагнул вперёд, сейчас он уже не выглядел тем монстром, что явился в их селение. Отмывшийся от крови, в чистой, зашитой одежде, без оружия, он казался обычным путником, неизвестно зачем забредшим в их село. Только не бывает у бродяг таких плавных движений хищника и не бывает такого взгляда — совершенного спокойного, без эмоций, без переживаний. Безразличного. Они не могли заглянуть в его душу, не могли увидеть бушующего в ней пламени, что всё сильнее сжигало разум, заставляя корчиться под маской безразличия от боли. Им не нужны его чувства, они не хотят знать, что Берущие тоже люди. Они привыкли, что они бесчувственные монстры.
Сташ медленно шёл вдоль выстроившихся полукругом селян, вглядывался в их лица, хотя всё это было не нужным. Он мог бы сразу выдернуть из толпы перерождённых, но зачем-то медлил, словно пытался отсрочить тот момент, когда всё изменится. Изменится и для них и для него.
Перед первой перерождённой он просто остановился, заглянул в широко распахнутые ярко-синие глаза на молоденьком личике девчонки, увидел в них панику и повёл рукой, приглашая её выйти вперёд. Та быстро схватила за руку стоящего рядом с ней высокого крепкого мужчину и спряталась за его спиной. Селянин оскалился в злой усмешке, положил руку на рукоять короткого меча, висящего на поясе, и отрицательно покачал головой.
— Не лезь к моей дочке, монстр, — выдохнул он. — Не посмотрю, что безоружный, как есть зарублю.
— Не дури, Прокоп, — вмешался колдун. — У тебя ещё четверо детей, и прежде всего она опасна именно для них. Выходи, Селена, глупо прятаться.
Прокоп сжал кулаки и заставил себя отойти в сторону.
— Отец, — девушка судорожно всхлипнула. — Я, я….
— Иди, — грозно произнёс мужчина. — Чего уж теперь. Он поможет. Не обманет. Иди.
Она опустила голову и побрела к колдуну.
Сташ невольно перевёл дух, сопротивление могло бы оказаться и более яростным, но обошлось.
Следующим был почти старик, он не прятал взгляда, лишь насторожено следил за Берущим, следил с любопытством, выжидающе — определит или нет? Сташ невольно усмехнулся, тень селянина была густо насыщена багровым цветом. Возможно, он был вторым на очереди после Нилы и ещё неизвестно сможет ли колдун это предотвратить. Похоже, заражённый и сам это понимал, после молчаливого кивка Берущего он шагнул вперёд с обречённой решительностью и встал рядом с уже вызванной девушкой. Та посмотрела на него с недоумением, словно не веря. Так бывает, они не знают друг о друге пока не становятся кровлигами.
Дальше перерождённые выходили без пререканий, чаще всего молча, но иногда их близкие удивлённо вскрикивали и невольно отодвигались от своих родных. Было видно, что многие не знают о том с кем делили одну крышу. Вскоре рядом с колдуном стояла целая толпа, детей среди них не было, только подростки и взрослые. Последней оказалась молодая светловолосая женщина, она с трудом оторвала вцепившегося в её руку мальчишку, умоляюще посмотрела на отстранившегося мужа и, опустив голову, пошла к остальным.
Сташ невольно проследил за ней взглядом, она сгорбилась, но походка осталась упругой и спокойной. Тень имела множество красных полос, очень насыщенных полос, в тоже время её привыкшее к работе тело казалось очень сильным, не сломленным пожирающим изнутри перерождением. Она не тронула свою семью, никто из них не заражён, значит, её жертвами изначально были другие селяне. Её соседи, знакомые, может быть дальние родственники. Все те, кто стояли сейчас вокруг колдуна.
Он не был уверен, что правильно определил первого, раньше ему не приходилось задаваться вопросом, как давно произошло заражение, это было не нужным. Но стоит на кого-то указать и именно он станет объектом всеобщей ненависти. Сташ даже удивился, что его это волнует, слишком непривычно было за кого-то переживать. Даже за эту женщину, являющуюся причиной всех бед, но пересилившую себя и не тронувшую ни мужа, ни сына. Так же как когда-то его родители….
Берущий ещё раз пробежал взглядом по толпе людей и не увидел больше ни одной кровавой тени. Все перерождённые собрались в центре площади. Внук колдуна сам подошёл к деду, встал рядом.
Сташ невольно прищурился, вокруг группы перерождённых вился незримый кокон. Тени переплетались, пульсировали багрово-красной паутиной, напоминая живую подрагивающую клетку, взявшую всех этих людей в плен. А может быть, так оно и было.
— Это все, — чётко произнёс Берущий.
— Ты уверен? — поинтересовался колдун.
Сташ криво усмехнулся.
— Уверен. Я не ошибаюсь.
— Хорошо, — он повернулся к перерождённым. — У нас есть несколько пустующих домов, вам придётся пожить там. Со временем вы сможете вернуться к своим семьям.
«— Если они вас примут», — мысленно добавил Сташ.
Колдун повёл их к выбранным домам, туда же чуть в отдалении потянулись остальные селяне. Берущий проводил их взглядом, невольно улыбнулся. Они привыкнут, должны привыкнуть, старик не обманет, он сделает всё, чтобы оградить своих подопечных от страшного будущего.
Сташ быстро зашагал в сторону домов, где поселились переселенцы. Никто из них не присутствовал на площади, по рассказам Герта выходило, что они видели такое уже не раз. То же самое происходило в их собственной деревне. Вот только вовремя их бегства через лес несколько человек были покусаны. Берущий инстинктивно запомнил их лица, но смог бы найти их и без этого.
Сейчас он вновь невольно почувствовал себя хищником выслеживающим дичь. Рука сама собой опустилась туда, где должны были висеть ножны с мечом, пальцы хлопнули по пустому бедру, и в сердце всколыхнулась нежданная ярость. Сташ заставил себя остановиться, провёл ладонями по лицу. Это правильно, что у Берущих нет чувств. Их недолжно быть, не должно быть сомнений и противоречий, не должно быть злости и ненависти. Ничего. Пустота.
Дома переселенцы выбрали у самой стены, почти у ворот. Сташ замедлил шаг, вглядываясь в ложащиеся от стен тени. Тех, кого покусали, было шестеро, их неровные силуэты с багровыми полосами медленно скользили по периметру крайнего здания — двухэтажного и со стороны выглядевшего необжитым. Ещё крепкие стены потемнели от времени, ставни окон болтались на проржавевших петлях, издавая пронзительный скрип. Дверь отсутствовала, вместо неё темнел неприветливой пустотой широкий прямоугольник входа.
В голову сразу закрался вопрос — что делают эти шестеро все вместе в заброшенном доме? Ведь кроме них других людей здесь не было. Берущий невольно оглянулся на остальные дома, в которых поселились переселенцы. Во всех окнах застыли напряжённые фигуры, ждущие фигуры. Все взгляды были прикованы только к нему. Он остановился перед входом, почти физически ощущая, как по спине скользят перекрестья прицелов.
Эти люди сделали свой выбор. Выбор начать жизнь в новом месте. Они уже пережили весь этот кошмар. Он не должен сомневаться… Или должен? Но если эти заражённые останутся в селение, то усилия колдуна ничего не будут стоить.