Труп лежал под частично разрушенной стеной дома. Худые, костлявые руки прижимались к животу, гротескное лицо, лишь отчасти напоминающее человеческое, странно сморщилось и посинело. Остекленевшие глаза уставились куда-то ввысь, но не в небо, а скорее на того, кто в момент убийства стоял рядом и нанёс смертоносный удар.
Гром молча остановился рядом с кровлигом, присмотрелся к колотой ране на его груди, а потом вдруг наткнулся на взгляд существа — давно угасший, но в нём всё ещё читался вполне реальный страх, перемешанный с недоумением. Неверящий. Берущий зло усмехнулся, да, люди одним ударом не убивают. Значит, Сташ нашел, как пополнить силы. Вернее кем пополнить. Только сделал он это именно как Берущий — мечом.
Он посмотрел на братьев, те задумчиво рассматривали мёртвого кровлига. Медо вдруг снял перчатку и провёл раскрытой ладонью над трупом, нахмурился.
— Можешь что-нибудь сказать? — поинтересовался Старший.
Тот качнул головой, и выглядело это скорее отрицательно, чем утвердительно.
— Он изменился, — сквозь стиснутые зубы голос Медо напоминал шипение. — Тот, кто убил, не человек и не Берущий. Я не понимаю…
— Не переживай, — хмуро произнёс Гром. — Сташ всегда был другим и мы это знали. И закрывали на это глаза.
— И что теперь? — Ларко в упор посмотрел на Грома, взгляд голубых глаз на лице подростка показался невероятно взрослым, жёстким и странно отрешённым, как у старика ступившего на край собственной могилы. — Идём дальше?
— Мы не можем остановиться, мы должны завершить начатое, — спокойно проговорил Старший. А где-то внутри груди резко кольнуло и разлилось завораживающим холодом. Он горько усмехнулся, когда-то ему казалось, что его собственный путь ведёт в неизвестность — в бездну, в никуда. Самым странным было то, что когда появился Сташ, это ощущение изменилось — в его судьбе появилось некое подобие смысла… Не как у всех, Гром не мог сказать, что чувствуют другие братья и что является их личной целью. Его собственная цель давно утратила смысл — очистить мир от монстров? От тех монстров, что уничтожили его семью? Их нет. Он их убил. Есть другие, уничтожающие другие семьи. Есть люди, перерождающиеся в этих самых монстров. Есть действительность, в которой он сам должен стать существом, убивающим людей… Весь их мир летит в бездну.
Летел, пока не появился Сташ.
Они оказались первыми, кто нашёл его в заброшенном городке на окраине Вартиха. Появление нового Берущего похоже на зов, который чувствуют все Братства. Это как нежданный подарок, как выбор судьбы — новый мутант, способный перевесить чащу весов в пользу Берущих, а не монстров.
Испуганный, вздрагивающий от каждого громкого звука мальчишка, судорожно вжимался в стену полу-разрушенного дома. Он сидел на земле среди крошева обломков и битых кирпичей, рядом лежал окровавленный меч. Особенный меч, такие создают лишь для Берущих в Гелероне — селение Братства, единственном месте, являющимся их домом, школой и центром, откуда расходятся все пути. Сейчас Гром хорошо помнил, что в тот момент его поразил именно этот меч, а не возраст нового Берущего. Понимание, что перед ним ребёнок появилось чуть позже, после того, как в голове пронеслось множество вопросов. Берущий расстаётся со своим оружием только после смерти — братья возвращают меч в Гелирон, там он остаётся в хранилище, пока не обретает нового владельца. Гром знал лишь об одном мече, когда-то потерянном для Берущих. Он исчез вместе со своим владельцем. Тот случай стал единственным, когда Братство не справилось с перерождёнными, но ещё не ставшем монстром существом.
Так откуда этот меч у мальчишки?
Гром присел рядом с найдёнышем на корточки, ребёнок впервые посмотрел в его сторону и вздрогнул. Но страха в его глазах не было, пальцы мгновенно сжались на рукояти меча и с невероятной скоростью направили оружие в сторону Берущего.
— Спокойно, я не враг, — слова дались Грому с трудом, в горле до боли пересохло. Он судорожно сглотнул, не совсем понимая происходящее. Тёмно-карие, почти чёрные глаза ребёнка неуловимо быстро изменились — наполнились бездушным мраком — потусторонней тьмой, той мглой, что есть во взгляде лишь высших сущностей, давно переступивших грань… Ребёнок?
Гром зябко передёрнул плечами, что ж, нужно было давно признать тот факт, что рядом с ними обитает некто очень сильно отличающийся даже от них самих. Понадобилось усилие, чтобы заставить себя вынырнуть из воспоминаний. Возможно, что зря — стоит остановиться и подумать обо всём том времени, что они провели бок о бок со Сташем. Вот только не получается, нет у него такой возможности — останавливаться.
— Уходим, — глухо произнёс Гром и первым отступил с пути угольно-чёрной тени дома, медленно, но неотвратимо накрывающей труп кровлига.
Медо и Ларко попятились, внезапно ощутив, как кожи начал касаться колючий холод. Движение лёгкого ветерка изменилось, порывы странным образом налетели со стороны разлома в стене и принесли с собой запах сырых камней и крови. В глубине каменного исполина послышался утробный вой мечущегося потока воздушной стихии, в окнах всколыхнулось марево — зыбкая дымка, похожая на движение чьих-то призрачных фигур.
Гром схватил братьев за руки и потащил за собой к деревьям. Чтобы это не было, но продолжения ждать не стоило. Они бегом вернулись к коням, вскочили в сёдла и двинулись вглубь леса. Там казалось безопасней, чем рядом с домом из прошлого.
Гром оглянулся, каменное здание ещё мелькало между деревьями — пугающе тёмное, с зыбкими, неровными очертаниями проёмов окон. Оно словно плыло, исчезало из видимости. Уходило? Как тень. Он вновь поёжился. Взгляд вдруг невольно наткнулся на четвёртого коня, ведомого на поводу Медо. Конь Сташа. С пустым седлом и притороченной на нём сумкой, в которой собраны лишь самые нужные для жизни в лесу вещи… Он резко отвернулся, на мгновение зажмурился, эту сумку он перетряхнул в первый же день, когда они поняли, что парень остался жив. В ней не оказалось ничего, что выдавало бы его как личность, как человека, у которого есть воспоминания и прошлое. Никаких вещей, хранимых как память… А ведь даже у него осталась частичка далёкого прошлого. Правда, лоскуты ткани, отрезанные от платьев жены и дочери с их кровью он носил не в седельной сумке, а на груди… У сердца.
Гром ударил коня по бокам, заставляя перейти на галоп. След Сташа чётко читался в подстилке леса, изгой не пытался скрыться — шаг не совсем ровный, подволакивающий ногу, хромающий. И уверенный. Он просто шёл вперёд.
****
Солнце ещё не встало, предрассветные сумерки едва видимыми росчерками раскрасили небо в серые тона и замерли, дожидаясь, когда мгла схлынет с горизонта. Было темно и по-утреннему зябко, так, что Сташ невольно позавидовал тем, кто находится сейчас в повозке — под крышей, имея возможность прижаться друг к другу и сохранить тепло.
Он сел, поплотнее запахнул куртку, накинул на голову капюшон и обхватил себя руками. Несмотря на холод, он любил наблюдать наступление утра, радовало, что природа просыпается, и удалось пережить ночь… Именно в таком порядке, а не наоборот — если видишь, что мир вновь окрашивается в светлые тона, значит ты всё ещё жив и продолжаешь мыслить как человек.
Парень поёжился и пробежал взглядом по деревьям. Между домом и лесом пролегала довольно широкая полоса, на которой росла только редкая, жёсткая трава. Вернее не росла, а выживала, нечто не давало ей набрать силу и затянуть всю землю — то тут, то там виднелись чёрные проплещены, словно здесь когда-то бушевали пожары. С самого края этой полосы росли тонкие, худосочные деревца — почти бесцветные, словно из них выпиты все силы, и они вот-вот начнут засыхать. Стволы тонули в белёсом тумане, очертания веток казались странно расплывчатыми, зыбкими. Как морок.
Сташ поморщился, привычным жестом положил руку на рукоять меча и вздрогнул — в кожу впились колючие иглы энергии, а в ушах зазвучал неожиданный шипящий шелест.
— Зараза, — он отдёрнул руку от оружия, посмотрел на ладонь, кожа продолжала гореть, но никаких видимых повреждений не было. Только по пальцам на несколько долгих мгновений пробежали судороги. — Уф, этого ещё не хватало…
В тумане вдруг мелькнула красная полоса, вытянулась в очертания гротескной фигуры и упала в просвет между стволами деревьев как раз на голую землю. Берущий мгновенно очутился на животе, прижался к влажному от росы металлу крыши повозки и замер.
Красная тень шевельнулась, поплыла вперёд и выдвинулась так, что стал виден её хозяин — высокий, слегка сгорбленный силуэт с непропорционально удлинённым черепом. Существо стояло на самом краю граничных деревьев, дальше была пустошь, покрытая редкой травой и повозка, расположившаяся у самой стены здания.
Густой туман, клубящийся лишь между стволами, скрывал фигуру по пояс. На гримтоне не было одежды, Сташ видел широкие пластины груди, обтянутые ороговевшими чешуйками, и бугры мышц, перекатывающиеся на изрезанных шрамами верхних конечностях. Лицевой щиток закрывал уродливое лицо изменённого, видны только челюсти с выступающими наружу клыками — острыми и совершенно прямыми, похожими на лезвия ножей.
Берущий коротко выдохнул, перед ним был один из древних гримтонов — один из первых перерождённых, что застал ещё те времена, когда всё только начиналось… Очень опытный и осторожный охотник, скопивший в себе огромный запас сил.
За спиной существа показался ещё один силуэт, потом ещё один. Три монстра встали на границе леса и, не отрываясь, уставились на повозку. Сташ мысленно выругался, первый гримтон сделал шаг из-за дерева и вполне уверенно двинулся по пустой полосе, ступив в тень дома.
Почуяв монстра, лошадь нервно всхрапнула и заплясала на месте, пытаясь рвануть прочь. Сташ сам привязывал поводья к торчащей из стены арматуре, поэтому сейчас был уверен, что животное никуда не денется. А вот повозку заметно задёргало взад и вперёд, внутри послышался вскрик.
Гримтон громко рыкнул и сразу увеличил скорость, подскочив ближе. Дверь царапнула пятерня крючковатых пальцев, под обшивку вонзились саблеподобные когти и дёрнули, затрясли. В повозке вновь послышался крик.
Сташ лишь поморщился, вслушиваясь в звук корёженного металла. Обшивка двери была толстой и не раз выдерживала такие атаки. Или не такие? Уж больно целенаправленно и как-то по-особому этот монстр подцепляет когтями толстые листы и гнёт их, начинает сдирать с деревянной основы.
— И почему мне так везёт? — беззвучно пробормотал Берущий. — Впрочем, это глупый вопрос.
Он окинул быстрым взглядом лес, два других гримтона оставались пока за деревьями, а вот за их спинами мелькали новые силуэты — более нервные, нетерпеливые, имеющие не такие насыщенные кровавыми полосами тени, но зато их было много.
— Весело, — больше не раздумывая Сташ подполз к краю крыши и, ориентируясь больше на слух, со всей силы махнул рукой в сторону монстра. Костяшки пальцев врезались в твёрдое, внизу послышалось глухое взрыкивание. Берущий осторожно привстал и огляделся. Гримтон отшагнул от повозки, слегка присел и тряс головой. Взгляд пульсирующих багровым пламенем глаз сразу заметил движение на крыше.
Берущий вновь выругался и с трудом пересилил себя, чтобы не отползти назад, глаза монстра пристально и казалось вполне осмысленно уставились ему в лицо.
— Да ладно.
Монстр мотнул головой и с места скакнул вперёд и вверх. Сташ едва успел откатиться, когти гримтона цокнули по крыше повозки, тот тяжело приземлился и зло оскалился, наблюдая за поднимающимся на ноги человеком.
Сташ выпрямился, расправил плечи, он больше не прятался, но и до оружия не дотрагивался.
— Поиграем? Тебе нравится такая добыча?
Чудовище оскалило клыки, больше всего это напоминало злобную усмешку. И шагнуло вперёд.
— Поиграем… — выдохнул гримтон, короткий, без размаха удар с выставленными вперёд когтями с огромной скоростью полетел Берущему в грудь.
Сташ успел отшагнуть, но этого оказалось недостаточно. Он с трудом сдержал стон, когда лезвия когтей глубоко вспороли кожу и царапнули рёбра. Берущий невольно прижал руку к располосованной груди и поражённо уставился на стоящего перед ним монстра. В ушах всё ещё звучал голос древнего перерождённого — искажённый, похожий на вибрирующее эхо, но вполне осмысленный. По телу разлилась неожиданная слабость, он пошатнулся, увидел, как гримтон вновь заносит лапу для удара и резко отступил. Нога попала на край крыши, и Сташ без раздумий соскочил на землю.
Следом сверху обрушился перерождённый. Тяжёлое тело упало прямо на предполагаемую жертву. Берущий вновь резко отскочил, на пределе собственных возможностей увернулся из под когтей сразу четырёх лап и рванул за повозку. В ранах только сейчас начала пульсировать саднящая боль, под прижатыми пальцами ощущались какие-то рваные лоскуты и сочащаяся между ними тёплая влага. Думать о собственном состоянии совершенно не хотелось, он и не думал, даже руку опустил и вытер мокрую от крови кисть об куртку.
Гримтон выпрямился и зло взвыл, добыча никак не хотела умирать. Он оскалил клыки и двинулся вслед за отходящим, но почему-то не проявляющим страха человеком.
Сташ быстро протиснулся между повозкой и кирпичной стеной дома. Места здесь было вполне достаточно, чтобы развернуться, но спины всё равно коснулся леденящий холодок, дохнувший со стороны каменного исполина из прошлого. Берущий шагнул дальше, наблюдая, как неровная, ярко-красная тень противника широкими скачками мечется по другую сторону повозки. Как бы там ни было, но находиться в такой близи от дома гримтон не желал.
Парень остановился и привалился плечом к стенке повозки, на мгновение закрыл глаза, с трудом заставляя себя не стонать. Слух ловил тяжёлую поступь и едва слышное, какое-то задумчивое рычание. Монстр то и дело бил когтями по стенке с другой стороны повозки и скачками перемещался взад и вперёд, словно раздумывая. Довольно быстро ему это надоело, гримтон разъярённо рыкнул и двинулся к лошади.
Сташ скрипнул зубами, не совсем понимая, что делать дальше, лошадь сейчас была самым уязвимым существом, а без неё выбираться из леса будет очень проблематично. Впрочем, для начала требовалось выбраться хотя бы из этой ситуации. И времени для раздумий не было. Монстр в несколько быстрых шагов оказался рядом с животным. Лошадь испуганно заржала и встала на дыбы, пытаясь отбиться копытами.
Сташ в отчаянье огляделся, подхватил с земли камень и почти не целясь, метнул его в гримтона. По пальцам стегнул колючий холод, но он уже совершил этот бросок, только сейчас осознав, что это был выпавший из кладки стены обломок кирпича. Удар пришёлся монстру в плечо — вскользь, не сильно. Чудовище раздражённо зарычало, остановившись в шаге от лошади, и развернулось всем корпусом к Сташу, дёрнуло плечом и вдруг пошатнулось.
Больше не раздумывая Берущий выхватил меч и рванул вперёд, в открытую подставляясь под когти гримтона. Монстр странно заторможено отшагнул и выбросил лапу навстречу противнику. Сташ мог легко увернуться, но не стал, целенаправленно позволив вновь располосовать себе грудь — почти в том же месте и очень надеясь, что этого будет достаточно. Когти погрузились под рёбра, заставив кроме боли почувствовать леденящую пустоту. Он придвинулся к гримтону почти вплотную, наблюдая, как в прорезях щитка пульсируют кровавые огни глаз, встретился с противником взглядом — наполненным злобой и непонятной тоской. С силой воткнул клинок между ороговевшими чешуйками и вбил его по самую рукоять в плоть противника.
Перерождённый замер, взгляд не отрывался от глаз Сташа, сквозь выпирающие клыки потянулась ниточка крови и каплями сорвалась на рукав Берущего.
— Т-ты… — гримтон пошатнулся и начал заваливаться на бок. Сташ схватился за его лапу, выдернул когти из своего тела и упал на колени. Вторая рука продолжала сжимать рукоять вонзённого в живот монстра меча. Тягучая, рвущаяся непрерывным потоком энергия ледяным холодом вонзилась в ладонь и побежала по руке к груди. Он чувствовал каждую каплю этой силы, каждый миг, что она переливалась из чужого тела в его собственное. Её было много, слишком много…