Женщина за стеной. Лирика - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 1
От автора
Что же такое лирика? Это не просто написанный стихами регулярный дневник. Жизнь каждого человека ограничена одинаковыми рамками — рождения и смерти. Но проживается она совершенно по-разному, даже людьми одного времени и внешних обстоятельств. Идущие по той же улице видят не одно и то же. Зацветшая сирень или опавшие листья, прекрасная женщина и смех ребёнка вызывают различные ассоциации и воспоминания. Но боль былой утраты и нынешние будничные дела и обязательства соединены в нашей душе необыкновенно естественно. Все эти вечные темы — жизнь, любовь, война, смерть, природа — понимаются и воспринимаются нами по-своему. Таинственный личный код, основной мотив, узнаваемая интонация — это и главенствует в жизни и поэзии, ощущаясь нами как лирика.
Хоть ты свой каждый ходЦветною ниткой вышей,Поэзия живетЕстественностью высшей.Огромная страна,Бушующая вьюга,Обычные слова,Нашедшие друг друга.ЩЕКА К ЩЕКЕ. Новые стихи
1. У ЗЕРКАЛА
Мгновение
Её окликнули. ОнаУже в сумятице квартала,Но прежним всё ещё полна,Кого-то взглядом поискала.В глазах вопрос, но под конецКак завершение отрывкаИ подлинный его венец —Непроизвольная улыбка.«Возникает у двоих…»
Возникает у двоихСовпадение желаний,Рук и губ — моих, твоихИли общих — в дымке ранней.Путь единственный найдя,Так сливаются две каплиПосле краткого дождяНа стекле, как в смутном кадре.На постое
Тюфяк с утрамбованной стружкойПри каждом движенье шуршит,И если вы, скажем, с подружкой,То это порою смешит.В положенный сон отпуская,Вам полночь сигнал подала.Забыта постель городскаяИ прежние ваши дела.А поздним рассветом осенним,Когда лишь туман по селу,Подушка, набитая сеном,Внезапно уколет скулу.Щека к щеке
Танцевать щека к щеке,Обняв друг друга,Засыпать щека к щеке,Как два супруга.Трудно или налегкеКатить свой обод.И смотреть щека к щекеВ зеркальный омут.Осень
Густая тьма течет садами.Уже пора, пожалуй, спать.Но всё задумчивей с годамиЖизнь вспоминается опять.Холодным вечером осеннимПриходит изредка в тишиЧерёд телесным наслажденьям,Небезразличным для души.Свидание
Заслоны потвёржеСлучались порой на пути,Но мимо лифтершиПриходится всё же пройти.Сквозь дырочку в штореДрожала полоска луча.А дверь — на запоре,На два поворота ключа.И так всё далёко:Окно за ветвями, скамья.И глаз поволока,И шёпот, и жизнь, и семья.Как страшно раздетьсяИ платье повесить на стул,Но некуда детьсяИ выполнить надо посул.Открытия
И вошли под неведомый кровДля ночного свиданья.Никаких дополнительных слов,Только звуки дыханья.И, во всем этом мире одни,Лишь собою согреты,Открывали друг в друге ониВечной жизни секреты.У зеркала
Поведя плечами и спиною,Отступила от окна.Посмотрелась в зеркало стенное,Будто в комнате одна.Заломила руки на затылок,Потянулась на носках…Как он молод был тогда и пылок!Как стучала кровь в висках!«После первых невинных утех…»
После первых невинных утехПотрясение взрослой любовью,Ослепительным чувством, — из тех,Что пронзают восторгом и болью.Но впоследствии, чем ни живи,Нет, не всё забывается быстро:Тянет изредка к первой любви,Как убийцу на место убийства.Побег
Это был последний шансДля побега.Запоздалый дилижанс,В небе — Вега.В небе яркая звезда(Это Вега!).Слишком тихая ездаДля побега.Обвенчаться наконецВ позднем храме.Надевание колец…А утрами,Покрестясь на образаОт испуга,Посмотреть глаза в глазаДруг на друга.Студент
Привыкают быстро к новому укладу:Домик оказался мил, хотя и мал,Где студент за, в общем, сдержанную платуВместо общежитья комнатку снимал.Под окном выл ветер, и сосна скрипела.Он поверх конспекта щурился во тьму.Иногда хозяйка вечерами пела,Это не мешало, в сущности, ему.«Как бы мне, рябине, к дубу перебраться…»А студент хозяйку называл на «ты»,И она терпела это панибратствоИз-за его дивной юной красоты.Любовь
Нежные поцелуи,Скованные слова,Те, когда вас милуя,Шепчут едва-едва.В долгих ночах без счётаЖенщина ждёт вас вновь…Ждёт и её за что-тоМстительная любовь.Женщина за стеной
Снова чувствую всей спинойЭту женщину за стеной.Так, наверное, бедный странник,Позабытый страной изгнанникПоявляется близ границ,Чтоб опять не смыкать ресниц,Ощущая цветенье липИ колодезный слыша скрип.Поздний ребёнок
Г. У.
Поздний ребёнок — как внук.Радость повтора.(Славно сработала вдругВаша контора.)Северный город Надым.Всплески ручонок.Сделал отца молодымПоздний ребёнок.Сделал опять молодым?Или же старым?Ах, что сравнится с такимСладостным даром!Можно гордиться собой…Копятся с летаВ небе над Обской губойОтблески света.Воспоминание о персональном деле
Жаловалась женщина в партком:«Муж опять гуляет».Вызовут — а он стоит молчком,Дурака валяет.Длинный персональный разговорТолько-только почат.Это всё дружки с давнишних пор,Что его песочат.Есть в парткоме женщина одна —Секретарь парткома.Чувствуется: тайно влюблена,А не лишь знакома.Иногда бормочет в тишине:— Эти бабы, ну их!..И к его же собственной женеМужика ревнует.Жена художника
На натурщиц, понятное дело,Денег не было в те времена,И хотела жена, не хотела —Эту роль выполняла она.Акварели, гуаши, пастели…И она занята день-деньской.Дети, кухня… Ночами — в постели,А с утра у него в мастерской.Но потом — не деталью в пейзаже,А добавкой к иным новостям —На грядущем его вернисажеОбнажённая выйдет к гостям.В метро
Человек заглядывает в книгуЖенщины, читающей в метро,И, поддавшись выпавшему мигу,Видит чьей-то комнаты нутро,Погружаясь в некую интригуИ к тому же в самое ядро.Он смущён, но он уже увлёкся.Он попал в волшебные сады,Ощущая слабый запах флокса,А, возможно, также резеды,От своей реальности отрёкся,Не предвидя всяческой беды.Мысли беспорядочно-неловки:Потянуть ему за эту нить,Позабыв о должной подстраховке,Проявить и выдумку и прыть,Или на ближайшей остановкеОпрометью тут же выходить?Причуда
Решительных женщин причуда —Как в пруд погрузиться до дна,Немедля раздеться, покудаНаходится в доме одна.В наплывах прозрачного светаСкользит по квартире своей,Уловлена створкой буфетаИ зеркалом возле дверей.Но вдруг, отмечаемый кожейРастерянно вспыхнувших щёк,До кухни из близкой прихожейДоносится внятный щелчок.Застыла, забыв о посуде,Прикрыла, стыдом залита,Одною рукой — обе груди,Другою — мысок живота.Прощание
— Возвращайся, милый.Лучше — поскорей.Хочешь, стань унылый,Даже постарей.— Не рыдай, не висни!Стыдно — смотрит всяк.Если хватит жизни,Я вернусь и так.«Былое чувство долга и печали…»
Былое чувство долга и печали,На столько лет по-прежнему одно,Незыблемо, как если бы в начале.И стало одиночеством оно.Однако это всё-таки не к долгуОтносится, а просто ты опятьСвоей судьбы оставшуюся долькуНи с чьей не пожелал соединять.«Журавли летят, трубя…»
Журавли летят, трубя,На зов природы.Как я прожил без тебяВсе эти годы?Вновь зима пришла, слепя,Мир стужей полня.Как я прожил без тебя? —Почти не помню.«Шли когда-то парочкой…»
Шли когда-то парочкой,Смеялись на ходу.А сегодня с палочкойПо берегу иду.Над озёрной рамоюКружит кленовый лист.Я иду, прихрамываю,А день осенний мглист.Рухнувшее зодчествоРазрушенных аллей…Снова одиночествоЗаметней и острей.«Десяток немыслимых лет…»
Десяток немыслимых летПрошёл с того страшного года.На что мне плацкартный билет —Моя ветеранская льгота?Не ведал, что вдруг окажусьВ настолько заброшенной зоне.Не думал, что так задержусьНа этом пустынном перроне.«Были пророчества…»
Были пророчестваДобрые в дому.Нынче ворочатьсяНочью одному.Шли с тобой рядышкомТропкою своей.Ты была ядрышкомНашей жизни всей.Ожидание
Дверная пружинаСжималась, насколько могла.Снаружи пуржилаГлубокая снежная мгла.В достаточной мереСобой занимаясь, метельБарачные двериСорвать собиралась с петель.Подобье аврала.Затменье средь белого дня…Но ты уверяла,Что видишь в окошко меня.Марусенька
Вечером летним, после дороги,Мыла Марусенька белые ноги.После заката, в тёплой запруде,Мыла Марусенька белые груди.По сторонам озираясь несмело,Мыла Марусенька всё, что имела.Не отличаясь скромностью высшей,Месяц сиял над соломенной крышей.Свадьба. 1954
Не шумел барак.В окнах гасла зорька.Лишь один дуракДобивался: — Горько!Человека два —Кто знаком с невестой,Да и то едва.И жених — не местный.Видно, впрямь одниНа просторном свете.Никакой родни —Только гости этиЗасчитали какПервую попытку.Им законный бракНа живую нитку.Разрыв
М.Л.
Никак не ждал такогоИ не был начеку —Жена ушла рисковоК его ученику.И вот в дыму разрываОн посмотрел вокруг:Струился день тоскливо,Валилось всё из рук.Зато густела свитаПриятелей теперь,И женщины открытоВходили в эту дверь.Привыкнуть к новой долеНе смог он и потомИ говорил о доме:— Незащищённый дом.Одиночество
Приютила, сказала: живи!..Толковала порой о любви.Длинной ночью бывала близка,Но в глазах его тлела тоска.Чем и сколько его ни корми,Он когда-нибудь хлопнет дверьми.Изделие из Гжели
Изделие из Гжели —В постели муж с женой,А из гардинной щелиСинеет свет ночной.И лампочка мерцаетНа их семейный быт.А муж в очках, читает.Но и жена не спит.Усталость друг от друга,От сдвоенной судьбыСильнее, чем от плуга,А также от косьбы.Как эти ночи длинны!..А бело-синий шикИз подмосковной глиныИгрушка для больших.«Та, которая любила…»
Та, которая любила,Размечталась — в прежний следВновь вступить… Не тут-то былоЧерез двадцать с лишним лет.И невольно расхотела,Отказалась не спеша:Всё другое — мысли, телоИ особенно душа.«Он веровал в Бога, он женщин любил…»
Он веровал в Бога, он женщин любил,Не зная запрета.Немало накопленных жизненных силОн вкладывал в это.Со щедростью тратил душевный запалКак будто с получки.Но руки священникам не целовалИ женщинам ручки.Ласки
Она его поцеловала,В задумчивости обнялаИ, как не раз уже бывало,Легко вкруг пальца обвела.Но отсвет глаз не слишком добрыхМерцал во мраке, как Дамаск,И зябко было от подобныхНемотивированных ласк.Помада
За окном листва с деревУступает листопаду.Смотрит женщина, стеревС губ пунцовую помаду.Хочет вас поцеловатьИ проделывает это.Задохнется — и опять,Не почувствовав запрета.Отпускает вас сама,Всё же чуточку жалея —Без багрового клеймаНа щеке или на шее.Сцены
— Ты слышишь? Я не виновата! —И утверждению вослед,Как если б то была граната,Метнула чашку на паркет.Потом, под сводами вокзала,У металлических перил,«Ты не кричи», — она сказала,Хотя он тихо говорил.Помеха
В глаз попала нелепая мошка,Совершая порханье своё.Может быть, зазевалась немножко,Но избавься теперь от неё!Промахнулась на самую малостьИ влетела в чужую игру.— Поморгайте!.. Осталась?.. — Осталась.— Трите к носу!.. — Я к носу и тру.Но упорная женщина нежноУголком носового платкаХочет, правда пока безуспешно,Снять помеху с глазного белка.Брезгливость
Слегка глупыКазались девочки в ту пору —Средь их толпыЛюбовь к пустому разговору.Зато щедрыТогда подружки эти были —Как без чадры,Весной без лифчиков ходили.Реки разлив.Из клуба слышно звуки вальса.Я был брезглив —С кем попадя не целовался.Одноклассники. 1942
Она, слегка склонив лицоНад тонкою тетрадкою,Мне составляла письмецоС привычной лаской краткою.И в тот же миг, покуда мнеНанизывала буковки,Он осторожно, как во сне,Расстёгивал ей пуговки.Я часто видел их вдвоём,Не сразу, а впоследствии,В воображении моёмЯвлявшихся как бедствие.Косточки
Из окна торча, как из скворешни,Ублажая собственный каприз,Поедала спелые черешни,Косточки выплёвывая вниз.Ей порой казалось: это вилла,И она блаженствовала всластьДа ещё к тому же норовилаВ проходящих мальчиков попасть.Роза
Голый и этимВолнующий сад.Что мы заметим,Порой невпопад?Юношу мучая —Только сорви! —Рдеет дремучаяРоза любви.Щёлкнув щеколдой,Он в доме давно,Бледный и гордый,Он смотрит в окно,Явственно чувствуяПорой любойЭто присутствиеРядом с собой.Прогулка
— Пойдёмте вдоль реки.Скажите, голубок,Вы на ногу легки?.. —Он отвечал: — Легок!Хотя спешить куда?..Прохладою дыша,Багряная водаГустеет не спеша.Тропа порой узка.Трава кругом в росе.Мы с пятки и с носкаПромочим ноги все.— Четыре все ноги?.. —И хохота обвал.А по воде круги,Где камешек упал.Зимние шуточки
Шагаю в баню,Встречаю Ваню.В ответ:— Привет!Январь с морозом,Иван с вопросом:— Матрёш,Потрёшь?— Просите НинкуТереть вам спинку!..— А тыВ кусты?..Пристал, как банный,БлагоуханныйВ свой срокЛисток.Невестка и свекровь
Посуду мыла — чашку раздавила,За ней ещё вторую.— Ты что же озоруешь, как кобыла?— Да я не озорую.Тут, в вашем доме, чашки больно тонки,Хотела вымыть чище…— Да ты как экскаватор на бетонке,Не руки, а ручищи!..На что довольно вежливо, но веско,К лицу с приливом крови,Задумчиво и сдержанно невесткаОтветствует свекрови:— Послушайте, вы так кричите, мама!В чём, собственно, причина?..— Ну я тебе скажу, пожалуй, прямо,Что я боюсь за сына…Казанский вокзал. 1950
Деловито, словно в бричку,Невзирая на смешки,Бабы лезли в электричку,На плечах держа мешки.Уместив свои покупки,Вслед за тем, не для красы,Задирали дружно юбкиИ садились на трусы.Утирали долго лица,Набирались новых сил —В час, пока их от столицыДушный поезд уносил.Две японки
Две японки, крашеных блондинки,А вернее, каждая из них,До сих пор с природой в поединке,Что вполне сознательно возник.Головы соломенного цветаОтливают полем золотым.Для чего понадобилось это,Ведомо, пожалуй, только им.В самолёте, в самой серединке,Странную являют новизнуДве японки, крашеных блондинки,А одна ещё и в рыжизну.Женщина, которую кто-то назвал кошкой
Я не кошка — скорее собака!Привыкаю не к месту отнюдь,А к хозяину. Малого знакаМне довольно, чтоб руку лизнуть.Без него было б мне одиноко,Не прельщало б уже ничего.Мне достаточно только намёка,Чтобы встать на защиту его.В гостях
В густом застолье, как в чащобе,Сидели рядом мать и дочь,И он почувствовал, что обеЕму понравиться не прочь.По-разному. Лишь небольшаяЗдесь конкуренция была.Дочь, матери слегка мешая,Скорей наивностью брала.Он отвечал на их вопросыИ сам выслушивал от нихСужденья о новинках прозы,В которые ещё не вник…Потом с ним попрощались грустноИ в снежной вьющейся пылиОни, под ручку взявшись дружно,По белой улице пошли.Баллада
В. Б.
Дети выросли. Сделалось ясно:Им заботы отца не нужны.И тогда незаметно, негласноОн решился уйти от жены.Не к молоденькой и хитроватойРазрушительнице семей,А к застенчивой, не виноватойОднокласснице бывшей своей.Между ними стояли невзгодыИ всего лишь почтовая связь…А ждала его в разные годыИ лишь только теперь дождалась.Тротуар в молодости
Проходя по старому АрбатуЛучшей из столиц,Ощущал мгновенную утратуВстречных женских лиц.Незнакомых женщин обгоняя,Скашивал свой взгляд:Непонятно, кто она такая?Чем я смутно взят?И хотя порой мы ощущалиТо, что жизнь сладка,Некое подобие печалиБрезжило слегка.2. УКЛАДКА ПАРАШЮТА
«Опять мне это мелколесье…»
Опять мне это мелколесье,Снежок, струящийся в окне,И серенькое поднебесьеНапоминают о войне.Как будто я ещё в началеИ мне опять это дано —Такой пронзительной печалиЯ не испытывал давно.«Над челом полно кудрей…»
Над челом полно кудрей,Полон рот зубов.И к тому же соловейСнова про любовь.И подруга смотрит вследНочью из окна.Мне всего шестнадцать лет,А уже война.Начало войны
Когда в упор ударила бедаИ завопила дальняя дорога —Наверно, многим именно тогдаКазалось, что война сильнее Бога.Людские судьбы сразу же онаПерелопатила и перетасовала.Любимые исчезли именаВ холодной роще вечного привала.И каждый догадаться не успелВ дыму, в плену или в окопной жижеКому какой предвиделся удел,Кому и что планировалось свыше.Райвоенкомат
Помню жаркий райвоенкоматПосреди раскинувшейся стужи.Разговоры, слёзы, смех и мат —Всё это оставлено снаружи.Срок настал — прощай, родимый крайА судьба едва ли виновата,Что лежит дорога прямо в райЧерез двери райвоенкомата.Портрет
Солдата круглая башкаИ нулевая стрижка —Как у восточного божка,Где никакого лишка.Ещё в черты портрета взятИспуганный отчасти,Слегка задумавшийся взглядОтставшего от части.Метель
Бешеная метель,Та, что сгубить готова, —Фирменная модельПушкина и Толстого.Я замерзал в полях,Вязнул в снегу глубоком,Двигаясь не в санях,А по-солдатски, пёхом.Взводных терял из глаз,Рушился как попало.И надо мной не разХолмики наметало.Укладка парашюта
Тогда для десантаЕщё не придумали, нет,Такого дизайна,Как нынче: тельняшка, берет.Одна лишь новинкаБыла, отличавшая нас:Отличная финка,Способная радовать глаз.Но вот ты пощупал —И твёрдой осталась рука, —Перкалевый купол,Густые его вороха.Косишься украдкойНа небо, где дыма следы,И занят укладкойСвоей неизбежной судьбы.Облако
В небесный омут голубой,А часто в облако густоеПроваливался с головой,Не так уж много в жизни стоя.Когда я дёргал за кольцо,На ощупь, словно бы спросонья,Как будто Кто-то мне лицоПрохладной протирал ладонью.Законы жизни таковы,Что я, той службе на потребу,Был в бездну выброшен… А выИмели отношенье к небу?Гибель парашютиста
Разбивается парашютист,И лежит его бедное тело.А ведь был настоящий артистСвоего поднебесного дела.В чём же кроется главное зло?Ведь не раз выручала умелость!Слишком долго и скучно везло,Так, что даже удача приелась.В результате былая любовьНервы заново не щекотала,И опасность, возникшая вновь,Для него уже значила мало.В кузове. 1945
Оставшаяся памятка:Мадьярский город Мор.Конечно, водка — палинка,Вино сухое — бор.Мы едем. Бочка в кузове,И наш стрелковый взводПьёт — от души, от пуза ли —И шланг передаётДруг дружке… Сколько разногоПотом прошло, ушло…Но — солнце светит ласково.Весна. Совсем тепло.Скажу последней строчкою,Что для иных в судьбеТот тесный кузов с бочкою —Поминки по себе.Натюрморт «Плащ-палатка»
На расстеленной плащ-палатке —Фляжка, финка и сухари.Кружки, несколько в беспорядке,Розоватые от зари.Тут же спаренные иголки,Что с невидимой нам сосны,То ли срезали их осколки,То ли ветром занесены.Карты.1945
Я в сумраке синемПроснулся в мадьярском селе.Несло керосиномОт лампы на круглом столе.Сидят лейтенанты.Какое ж занятье у них?Игральные картыУже интересней штабных.В коричневой пенкеТомилось в печи молочко.На местные пенге[1]Гвардейцы играли в очко.На грозной планетеНастало теперь торжество.А денежки этиНе значат почти ничего.В селении дальнемМне снились иные края.А был я дневальным,Но смена была не моя.Ранения
Раненая рукаНе поднимала шашку,Позже навернякаНе удержала чашку.Раненая ногаНочью шагать хотела,Так как была слугаВымуштрованного тела.Острого языкаПозатупилось жало —Раненая башкаПлохо соображала.Старик
Дети-внуки — по деламРанним утром — знай, мол, наших!Он на месте, старый хлам,Наугад в окошко машет.Городской осенний свет.Дня пустынная громада.Телевизора, газет —Ничего ему не надо.Он сидит, ещё живой,Сердцем преданно растаяв,Верный пёс сторожевой,Ждущий к вечеру хозяев.«Полюбила Лида инвалида…»
Полюбила Лида инвалида,Но сказал на это инвалид:— Понимаешь, миленькая Лида,Не нога — душа моя болит.Оправляя кофточку из ситца,Глянула серьёзно на него:— Так к тебе я буду относиться,Чтобы не болело ничего.Участники войны
Давно не снятся для стрельбы ориентиры,И лень уже касаться этих тем.Не всем живым даны отдельные квартиры,А павшим — даже братские не всем.Временная жизнь
Временная жизнь —В печали, во мраке(Иногда и в семье).Временная жизнь —В землянке, в бараке.На войне, на земле…Прощание с другом
Умение общаться за столом,Вновь подтверждая выучку былую,Где рюмки не колом, а соколом,И жизнь ещё гудит напропалую.Из дома что-то вытащило нас.Уже в закат окрашивались дали.Мы думали: вернёмся через час,Но сил своих, увы, не рассчитали.Мы были только чуть навеселе,Когда, ладонью выбив пробку с ходу,Оставили бутылку на столе…А водка выдохлась и превратилась в воду.Снимок
Собственной персонойВ двадцать с лишним летВыправлял сезонныйПроездной билет.Лишним фото было —Сунул под стекло…Временем побило,Молью посеклоСамого. А снимок —Вот он, хоть куда.Не поблёк, не вымокВ разные года.Странная страницаЧуточку сладка.Вид — посторонитьсяХочется слегка.И другие снимки:Вот я с другом снят.У меня и СимкиОловянный взгляд.Спросим: неужелиИз такой глушиДобралась доселеЧасть моей души?..Домашняя боль
Памяти Э. Киселёва
После операции ногиБоли страшные у Киселёва.Господи, бедняге помоги,Очень уж судьба к нему сурова!Врач сказал: нормально пять часовНам для операций на сосудах…Но больной, не слыша голосов,Спал ещё не меньше полусуток.А потом — как будто в бойНа рассвете падая с откоса,Окунулся прямо в больПри откате общего наркоза.Впрочем, терпеливый, ничего!Что ему — готовиться к параду?И в момент спроворили егоИз реанимации в палату.И — домой, где маяться начниСтарой болью нового оттенка…Господи, мальчишки из ЧечниЗаселяют госпиталь Бурденко.Господа офицеры
Не офицерские балыС московской барышней фасонной,А та любовь из-под полыОфициантки гарнизонной.Не выходной зеркальный хром(В кармане желтая бархотка!),А полевой аэродром,Где полушубок как находка.Не «вольво» около крыльца,Не дача зимняя с камином,А общежитья до концаИли приказ: идти по минам.Не золотой большой погон,Что носят юношей кумиры,А горечь службы — и вдогонОпять ни денег, ни квартиры.«Поколенья, как волны прибоя…»
Поколенья, как волны прибоя,Бьются в берег и сходят на нет,И наивно считать, что любоеНа земле оставляет свой след.Последние известия
Картинка новых уже времён:Мельканье пригородного лесаИ возвращающийся ОМОНИз Грозного или из Гудермеса.Сквозь ожидание без концаПеррон, где чувства никто не прячет,И в кадре женские два лица —Одно смеется, другое плачет.Шефы в госпитале
Халаты на многих в обтяжку,На ком-то и вовсе внаброс.Отставим овсяную кашку —Здесь будет важнее вопрос.Своей же заботой согреты,Высокие шефы опятьВнесли шоколад, сигареты,Кассеты — попробуй не взять!Но есть ещё странная плоскость,Где все они отражены:Какая-то, право, неловкостьИ с той, и с другой стороны.И грустные мальчики эти,Лежащие в ряд и не в ряд,При каждом вручённом предметеЗадумчиво благодарят.Однополчане
Пока брели тропинкой узкою,Прикладывались — и не раз.Черника нам была закускою —Вот пальцы синие у нас,А также губы… Над полянамиДрожало солнце в вышине.Нет, мы не выглядели пьянымиМы вспоминали о войне.Потом, умученные вдребезги, —Приняв, по правде, не одну, —Валялись мы в лиловом верескеИ — забывали про войну.«Остаётся полчаса…»
Остаётся полчаса.Для судьбы не так уж мало.Рёв турбины. Полоса.Роща в залежах тумана.Выработали ресурс.Предназначены к списанью.Но опять легли на курсВ раннем небе над Рязанью.Весы
Мягкий день. Река. Обитель.И, обрушив дробный гул,Треугольный истребительМимолётно промелькнул.Фантастическое лето.И как будто на весах —Колокольный звон и этаПогремушка в небесах.«Ввязаться — дальше будь, что будет!..»
Ввязаться — дальше будь, что будет!Втянуться в ближние бои,И нас отчизна не забудет,Коль сложим головы свои.Забудет — тоже, брат, не ново.Ведь обещания — враньё.Тем более, что мы иногоНе слишком ждали от неё.3. СТОН
Перебои
Перебои с мукою, с крупою,С хлебной нормою, самой скупою.Перебои с любою едою.Перебои со светом, с водою.А потом что случилось с тобою?В бедном сердце твоём перебои.В слабом пульсе твоём перебивы,Эти пропуски и перерывы.Нарушение чёткого такта —Констатация грустного факта.«Так в августе ночью бывает всегда!..»
Так в августе ночью бывает всегда! —Пока над громадностью ели,Сорвавшись, внезапно сгорела звезда,Своё загадать не успели.Вот так, вероятно, и жизнь промелькнётСреди золотого угара,Истает, как крохотный тот самолёт,Пропавший с экрана радара.Больница
Под сенью Господа и Красного КрестаНаходятся те близкие места,Где происходит в стонах и в тишиПочинка тела и ремонт души.Реанимация
Вновь сестричка над старичкомНаклонилась взять кровь из вены:— Поработаем кулачком!(Эти речи проникновенны.)Только что он томился в снах,А уже прошептал: — Спасибо…(Сине-жёлтый сплошной синякПосреди локтевого сгиба.)Чей-то голос и чей-то стон,И ещё разговор за ширмой.И провал в тот же самый сонЗа словами: «Инфаркт обширный…»«С бойкостью на лицах…»
С бойкостью на лицах,Средь палатной суеты,К старикам в больницах Обращаются на «ты».Не одни сестрички —Часто высший персонал:Общие привычкиКаждый быстро перенял.Это обращеньеИ его небрежный тон —Жизни опрощенье,Прочно принятый закон.Так зашедший в ротуСтарослужащий солдатНе понизит голос ни на йоту,Если рядом спят.Игрушка
Кончилась наша пирушкаМного быстрей, чем за год,Просто сломалась игрушка,Перекрутили завод.Сделалось небо с овчинку,А ведь казалось — герой!Всё-таки взяли в починку,Раз, а потом и второй.Всякие знаем примерыНа протяжении лет,Но уже нет в неё веры,Прежней беспечности нет.Стон
Я проснулся от чьего-то стонаНочью, при отсутствии луны.За окном просвечивала сонноПолоса туманной пелены.Билось горячо и потрясённоСердце, не привычное к слезам.Я проснулся от чьего-то стона…Боже мой, да это же я сам!Кризис
Услыхал голоса,Что для полночи громки.Как в Заречье леса,Жизнь пылала по кромке.И я понял, давноОжидая подвоха,Что, как в подлом кино,Не поспеет подмога.Что за ближним угломСмерть дежурит, окрысясь..Тут настал перелом,Избавительный кризис.Отделение интенсивной терапии
И. П. Караваевой
Интенсивная терапия,Применённая бурно ко мне,Результаты дала неплохие —Я остался доволен вполне.Долгих капельниц нудное бремя,Процедур бесконечный разгул,Кровь из вены в рассветное время,Когда, может быть, только заснул.Были, к счастью, сомнения редки.Я валялся, небрит, некрасив.Мне бессчётно совали таблетки,Я глотал их, — что в них, не спросив.Так! Но вместо рыданий у морга,Что доносятся без выходных,Выраженье любви и восторгаНа измученных лицах родных.«Испугался сердечного приступа…»
Испугался сердечного приступа,Разбудившего ночью опять,Как боятся судебного пристава,Что способен и жизнь описать.«Реанимационная сестрица…»
Реанимационная сестрица,Видавшая немало на веку,Мне подавала утречком умыться,Что я и делал, лёжа на боку.Качались ветви в небесах бездонных.Я увлажнял водою бельецоИ непривычно чувствовал в ладоняхНебритое костлявое лицо.«Голый, укутанный простынёй…»
Голый, укутанный простынёй,Словно патриций,По коридору я ехал — больнойИ бледнолицый.Впрочем, не ехал; вернее — везлиВ кресле-каталке.Мысли ж мои пребывали вдали,Шатки и валки.Я здесь теперь уже абориген,Влипнувший сдуру.— Зоя, куда ты меня: на рентген?На процедуру?Я пребываю почти в полусне,Я — как патриций,Едущий в белой своей простыне,Но без амбиций.«Не застрахованы — все…»
Не застрахованы — все:Ни от рассвета в росе,Где рожь ленива;Ни от любовных утех,Ни от провала в Физтех,Ни от призыва.Но ни с того ни с сегоСердце уже ничегоВновь не боится.Не зарекаемся мыНи от тюрьмы и сумы,Ни от больницы.«В стёклах отражена…»
В стёклах отражена,Прежняя жизнь двоится.Длинная тишинаДома после больницы.Схлынул недавний зной.Что-то душа забыла.Кажется, не со мнойВсё, что случилось, было.Как далеко ужеМеркнущие зарницы…Как хорошо душеДома после больницы.4. СТАРЫЙ ПОЭТ
Покой
Помимо усталостиЕсть также у старостиНад хмурой рекойВозникший покой.Для каждого омутаНе сыщется опыта —Любая бедаВнезапна всегда.Но всё ещё ползаю(Хотелось бы с пользою)По этой тропеИ в этой толпе.Общее развитие
А читать я начал рано:Бегло лет в пять.Поначалу было странноБуквы низать.А курить? В тринадцать вроде.До дурноты!..Женщин знал, что по природеС жизнью на «ты».Вот такая мастерицаУвела в темь.…Научился материтьсяТолько лет в семь.Возраст
Будто явился с повинной.Спросят: — А сколько вам лет?— Семьдесят пять с половиной,Следует точный ответ.Что там считать по старинке! —В небе иные огни:В дело пошли половинки,Месяцы даже и дни.17.06.2001Старость
Он мёрзнет и на солнцепёке(Попробуй столько проживи!),Однако медленные токиТихонько тикают в крови.Он наблюдателен. Но детиВ упор не видят старика —Как будто нет его на свете,А лишь деревья и река.Пусть жизнь его не замечаетСредь отличительных примет.Сие отнюдь не означает,Что впрямь его на свете нет.Спешащие
Так торопились, что перебегалиНа остановках в следующий вагонИ пассажиров некоторых пугали,Когда производили этот гон.На эскалатор — первыми! Скорее!И вылетели пробкой из метро.А наверху по мёрзнущей аллееУже снежком задумчиво мело.Послушайте, куда вы так спешите?На свадьбу друга или на свою?К процентам в банке? К докторской защите?..И почему на месте я стою?Старый поэт
Блаженствуя, поскольку жив,А оппоненты жалки,Сидит он, руки положивНа набалдашник палки.Благоразумье и протестОдновременно выбрав,Сидит он — сам себе подтекстИ сам себе эпиграф.Титульный лист
На титульном листеСам автор в высоте,Как будто на кресте.Чуть ниже в свой черёдНазвание идёт,Похожее на код.Ну а внизу клеймо,Как на глазу бельмо, —Издательство само.Год выпуска при сёмНапомнит обо всём,Что мы в себе несём.Первое полное издание «Мастера и Маргариты»
Как жадно вместе кинулись читать! —Всего минута минула едва ли,А проглотить страниц успели пятьИ книгу друг у друга вырывали.Тут телефон ударил в свой черёд,И к аппарату попросили мужа.Жена ушла тем временем вперёд,Он только ахнул, это обнаружа.Что делать? Хоть страницы вырывай!Нет, книгу вы, конечно, не порвёте.(А за окном полуночный трамвайПозванивал на дальнем повороте.)Муж уступил законные праваИ отступил, но до утра цеплялаПустая мысль, что нужно было дваИметь на всякий случай экземпляра.Воспоминание о Казимире Малевиче
Я жил в Немчиновке, когда там жил Малевич.К нему туда Харджиев приезжал.Когда ты за кого-нибудь болеешь,Тебя знобит, тебя кидает в жар.Но дело вовсе даже и не в этом.Струился за оградой дачный дым.Мне было семь. Малевич был неведомКак мне, так и родителям моим.Ни чёрного, ни красного квадрата,Естественно, не знали мы тогда.Но почему душа сегодня рада,Что жил с ним рядом в детские года?Я помню пруд и лодку голубую.Мальчишки часто наперегонки,Нырнув с мостков, усердно плыли к бую(Там были настоящие буйки).А Лидия Василиевна Чага(Жена Харджиева) значительно позднейЗверушек двух, в знак дружеского шага,Для внучки изготовила моей.Чичиков и Бонапарт
Чичиков похож на Бонапарта —Тоже с дерзкой думой на челе.Русская раскатанная картаПеред тем и этим на столе.Впрочем, не какая-то двухверстка,А простор, где каждый — словно гость…Деревушек встреченная горстка —Будто фишек брошенная горсть.И лицом, пожалуй, и фигуройОба схожи, часто невпопад.А в двойной усмешке этой хмурой,Может быть, Калягин виноват.На Луне
«На Луне мужики топорами секутся».
(Народное наблюдение)В невероятной вышинеНад спящими дворамиДва человека на ЛунеСекутся топорами.Блеснёт у каждого топорВ наплывах лунной пыли,И непонятно до сих пор —Чего не поделили.Но вам видна навернякаЛуна в оконной раме,Где два туманных мужикаСекутся топорами.Два — изнемогшие от ран,Всегда — зимой и летом…Горит насыщенный экранЧужим, заёмным светом.Выражение лица
Выражение лица —То одно, а то другое.Но читается с листаЧеловеческое горе.Стоит выйти на КольцоИли в памяти порытьсяВытянутое лицо…Перевернутые лица…Наш «Титаник»
Наш «Титаник» — «Адмирал Нахимов».Что сказать? Сдаюсь.Помнишь, как, причал слезами вымыв,Плакал весь Союз?Как трясло почтамт НовороссийскаИ как был рисковСтон висящих рядом или близкоТех ночных звонков?..Место трагедии
Нелепость его концаМы вспомним, идя сторонкой, —Отчаянного пловца,Затянутого воронкой.Лишь брошенный вниз венок, —Ах, вы это так поймёте! —Печален и одинок,Всплывает в водовороте.Катаклизмы
Снова ушиЗаложило в эти дни.Станет хуже —Чаще воздуху глотни.В этом вихреСлёзы выбило из глаз.Ты их вытри —Ведь они не напоказ.Террор
Всем известно с давнишних пор:Если власть начала террор,Непременно коснётся этоЗамечательного поэта.Ни за что не вернут семьеОбезглавленного ШеньеИ расстрелянного Гумилёва…Лишь с годами вернут их слово.«Пристрастие к трагедиям и драмам…»
Пристрастие к трагедиям и драмам —Привычная публичная судьба,Когда по всем каналам и программамЗвучат повторно взрывы и стрельба.Не следует из нового теракта,Из чьей-то ужасающей бедыУстраивать подобие театра,Рассматривать кровавые следы.«На закате взглянуть за окно…»
На закате взглянуть за окно,Приобщась к уходящему мигу,И, обратно идя, заодноВзять из шкафа старинную книгу.Сдуть с неё в золотой этот часСлой едва накопившейся пылиИ задумчиво молвить о нас:— Боже мой, как давно они жили!..Движение осени
Уже сжимает сердце золотаяВторая половина сентября,Чеканная, а может быть, литая,Своей печальной прелестью даря.Ещё есть время до переворота,Октябрьский не предвидится разбой,Но начала осенняя природаРазбрасываться жёлтою листвой.…Потом я шёл знакомыми местами,Где липы, смутно помня о былом,Обрушивались целыми пластами,Задетые нечаянным крылом.Воспоминание о даче
Накрыли на стол для пинг-понгаЗа домом в вечернем саду.Колбаску нарезали тонко,Ещё притащили еду.Какие роскошные яства! —Консервы, картошка и лук.(В преддверье возможного пьянстваОзноб, потирание рук.)А зелень пахучая, с грядкиЕдва поступила она,С гостями приезжими в пряткиСыграла, почти не видна.В окрестных таинственных рощахСовсем уже стало темно…И брали стаканы на ощупь,И пили сухое вино.Возле церкви
Возле церкви жмётся нищий люд.В чём, скажи, причина их стоянья?Всё так просто: эти люди ждутПодаянья после покаянья."Привычно предусмотренный размах…"
Привычно предусмотренный размах,Печально соблюдённый по старинке:Пока все были на похоронах,Три женщины готовили поминки.Салат строгали, жарили блины(Телячий студень загодя варили)И, за собой не чувствуя вины,О чём-то постороннем говорили."Уже молодым…"
Уже молодымЗнал Божие слово.Он не был святым —Был в свите святого.Не граф и не князь,Лишь небу обещан,Он жил, сторонясьМонахов и женщин.Всходя на порог,Вступая в обитель,Он был одинок —Почти как Учитель."Часто в осень холодную эту…"
Часто в осень холодную эту,Стоя дома один у окна,Я куда-то всё еду и еду —Тени мечутся вдоль полотна.За окном штормовая погодка,И над полем распластанных травТучи низкие движутся ходко,Будто встречный товарный состав.Пристань
Какие места! —Простор серебристый,И явно пустаДощатая пристань.А наш теплоходСо сдержанной мощьюК ней плавно идётАрхангельской ночью.Безлюдье… ЗатоКуда торопиться? —Не сходит никто,Никто не садится.Расстояния
Маяк помаргивает близкий —Вот-вот дотянется рука.Японский берег и английский,И каждый — у материка.Отчётливое уложеньеО правилах и о правах.Левостороннее движеньеНа тех и этих островах.А что далёко друг от друга —Им это, кстати, всё равно:Земли единая округаОбъединила их давно.Парижская парковка
В. Сидоровой
В Париже парковкаТакая, что сухость во рту, —Почти как швартовкаВ ночном океанском порту.Пристроить машину,Кого-то чувствительно зля, —Как втиснуть махинуПрошедшего мир корабля.Мы, вправду, не боги,Но всё-таки верим в успех…В конечном итогеНаходится место для всех.Кладбище
Близилось новое лето,Тихой погода была.Русское кладбище этоВ Сент-Женевьев-де-Буа.Чётко наставлена лупа:Чья здесь беда и вина?(Общеизвестные глупоПеречислять имена.)Собраны к высшему крову,К скромному, впрочем, одру, —Ясно, что не поздорову,Точно, что не подобру.Батумский балкон
Восемь женщин на длинном балконе,Словно ласточки на проводах,Снизу видятся как на ладони,С розовеющим небом в ладах.Кто б там ни был: жена ли, невестаИли чья-то суровая мать —Ни одна ещё с этого местаНе желает пока улетать.Часть какой-то извечной приметы,Векового заката деталь —Неподвижные их силуэтыДополняют бездонную даль.Воспоминание
Стемнело давно,И скоро за ужин мы сядем.Мне видно в окноСтарушечку с дочкой и зятем.Бредёт, не ворча.А сердце болит втихомолку,Но нету врачаВ посёлке и в жалобах толку.Мне видно в окно,Как их силуэты понуры.Наверно, в киноНа станцию выбрались сдуру.И вновь, погодя,Лишь оцепенение скину,Сквозь сетку дождяЯ вижу сутулую спину.Памяти отдыхающих
Насилуя мотор,Не слишком в жизни петря,Среди холодных горВы лезли на Ай-Петри.Внизу, по лону вод,В своей безмерной лениПолз белый теплоходВ ужасном отдаленье.Закат почти потух,И тень легла долиной.Угадывал пастухМотора гуд шмелиный.Ложились вновь и вновьЗакрученные петли.Водитель хмурил бровь.Вы лезли на Ай-Петри.Не знали, в ресторанМечтая закатиться,Чем вам за этот планПридётся расплатиться!Следствие
Под этим небом пустым,Под этой хмурою высьюТравмы получены им,Не совместимые с жизнью.Снимки дорожной беды —Рядом с незыблемой рожью,С белой полоской воды,Тоже не тронутой дрожью.Щель
Ещё горя во весь накал,В окне кого-то видя справа,Как он бежал, как он махал,Не отставая от состава!И жутко помнится досель,Как в устремленье упоённомОн поскользнулся в эту щель —Между платформой и вагоном.Посетительница
Женщина, которую я жду,Оказала милость:Против наших окон на видуВсё же появилась.Вытащила с адресом листок,Память чуть попестав,А сама пошла наискосок,Вдоль других подъездов.И пропал бесследно вдалекеМаленький листочек,Как порой трепещущий в рукеБеленький платочек.Летний день
Нет ещё спадаЛетнего дня.Ленится стадо.Небо без дна.После полудняЯвно смелейСлышится лютняОс и шмелей.Сколько усилий,Чтоб пересечьДень этот синий,Скинутый с плеч!Леса
Стволы, прошедшие отборВ боях растительной природы.Березник, ельник или бор —Вполне отдельные народы.Осины или же дубыЗнать не желают друг о друге.И там, и там свои грибыВ давно очерченной округе.Но смешанный российский лес,Одетый в утреннюю дымку! —Здесь тоже розный интерес,Однако многие в обнимку.Над оврагом
Вроде срок уже истёкСоловьям, но только лягу:Тёх, тёх, тёх. Тёх, тёх. Тёх, тёхРаздаётся по оврагу.И внезапно полный звук —Словно чья-нибудь проказа, —Регулятор этот вдругПовернули до отказа.Если б звук перевестиВ свет, упавший на перила,Эти крыши и кустыВмиг бы вспышкой озарило.Время пришло
В нашем посёлкеВозле прудовВремя засолкиЛетних плодов.Время закаткиЛета в стекло.Нет здесь загадкиВремя пришло.В бликах верандыРазных годовСохнут гирляндыБелых грибов.Перед зимой
Ещё не затопили.Слегка знобит порой.Тончайшей книжной пылиЛежит на полках слой.Дрожит снаружи прутик.Вдали желтеет склон.И этот бедный прудикПока не застеклён.Ворона спит, насупясь.Звук слышен за версту.Отчётливая сухостьВ природе и во рту."Три дня над крышей нет дымка…"
Три дня над крышей нет дымка,И, согласитесь, это значит,Что там, внутри, навернякаИной отсчёт событьям начат.Наступит вечер, но одноОкно останется при этомПустым, где мрачно и черно —А ведь светилось ровным светом.Придёт ноябрь и в аккуратПрипорошит снежком поленья,А пыль покроет аппаратДля измерения давленья.Освещение
Когда все спят в баракеИ трудно видят сны,Вдруг так светло во мракеОт вылезшей луны.Когда, забыв про лето,Январь встречаем мы,Темно в глазах от светаСверкающей зимы.Январское утро
Белые крыши кварталаС небом слились вдалеке.Электробритва шепталаЧто-то надменной щеке.Запахом одеколонаСледом ударило в нос.Ветер со снежного склонаСвежесть морозную внёс.Жесткость крахмальной сорочки.День, наступивший всерьёз.А вдоль дороги сорочьиРощи летящих берёз.Осенняя прогулка
Солнцу бледному помеха —Тучи движутся гурьбой.В них внезапная прорехаИ кусочек голубой.Но недолго эту милостьКто-то в небе нам берёг.Всё опять уже закрылось,Как на станции ларёк.За оврагом ради смехаКрикнул некто: — О-го-го!И отчётливое эхоВторит голосу его…Кровельщики
Кровельщики на соседней крыше —Аккурат, не ниже и не выше,А напротив моего окна —Тарахтят с утра и до темна.Дождь готов проверить их работу,А они — к такому повороту.Близкий гром разносится: ба-бах! —А они, как прежде, без рубах.Солнце вновь сияет честь по чести.А они гремят по мокрой жестиУ окрестных окон на виду —Будто в ослепительном пруду.Уличная съёмка
Три женщины, стоящих рядом.И, видя только их одних,Любитель с фотоаппаратом,Согнувшись, пятится от них.Я подождал — он всё не щёлкал.Я так минуту проторчал,Но только двинулся с кошёлкой,Как он мне что-то пробурчал.Мне спорить было неохота,Но я ответил на ходу,Что самым ценным будет фото,Где в кадр я тоже попаду.Альбом с фотографиями
Лет явно больше стаСемейному альбому.Который неспростаДаст сто очков любому.Ответит на вопросПрелестная старушка(Серебряных волосПросвечивает стружка):«Вот бабушка мояИ дед времен Цусимы.(А стаи вороньяУже невыносимы.)Вот Николай IIИ перед ним кадеты.Вот Ленин с детворой —Как скверно все одеты!Вот мама-медсестра.Вот барышни-курсистки.А это я с утраВ Нарпите ем сосиски.Растила косу — блажь!Вот я в войну за Камой…А это папа наш,Оставивший нас с мамой».Баллада о химическом карандаше
Химический карандашПо-школьному фиолетов,И вы не входите в раж —Он вовсе не для портретов.Десяток забавных рож,Набросанных шутки ради,Потом уже не сотрёшьВ несчастной своей тетради.Но в силу каких идейОн нам бесконечно близок?Для длинных очередейКороткий его огрызок.Любому понятный шифр,Усвоенная привычка:Двузначных, трехзначных цифрСуровая перекличка.А ну, поскорей покажьЛиловую эту мету…Химический карандаш,Сегодня таких уж нету.Лишь где-то в былом дыму,В стихающем перезвоне —Протянутые к немуДоверчивые ладони.…От прошлого вдалеке,С рассветным проснусь трамваем.Знак памятный на рукеПо-прежнему несмываем.Коллизия
Меня не только что не били —Мне выдавалась нежность вся.Меня родители любили,Друг друга не перенося.А я, влача свои салазки,Мечтал в те ранние годаЗаметить что-то вроде ласкиПромежду ними иногда.Какая боль, какая жалость!..Когда же был я на войне,Их жизнь совместная держаласьЕщё заметнее на мне.Вот так и жили только мною…И это как ни назови —Я стал невольною виноюИм не явившейся любви.Чудак
Эту тему не тронь! —Отдаваясь порыву,Невзирая на бронь,Он ушёл по призыву.Принят общей войной,Не надеясь на чудо,Он с медалькой однойВоротился оттуда.Был он всё-таки смел,А скорее находчивИ жениться сумел,Института не кончив.А. Коваленков на семинаре
Это не лишено интереса —Коваленков всю жизнь говорил:Пионэры, Корэя, Одэсса, —А других за любое корил.Разговор был у мэтра короток.Вижу — с чьей-то расправясь строкой,Как он, пальцами сжав подбородок,Улыбается жесткой щекой.Слон
A.M.
Мне джунгли видятся во сне.Я слышу треск прибрежных галек.Об удивительном слонеМне рассказал художник Алик.Голубоглазый белый слонИз золотого Таиланда,Известный там как эталонНевероятного таланта.Он кисти брал и рисовал —Сквозила в этом полушалость.Авторитетом рисковал,Но превосходно получалось.Недурно шли его дела.Агенты составляли смету…Абстрактной живопись была,Но замечательной по цвету.Комбинаторы
Комбинаторы былые —Чичиков или Остап —У читающей РоссииОстаются на устах.Им любовь и восхищеньеВыпадают в наши дниНе за хитрые хищенья —Просто нравятся они.А сегодняшние силыВ гуще схваток деловыхТак бесцветны и унылы,Что никто не вспомнит их.Премия
Он работает на раздаче,Объясняет, как трудно: «Уф-ф!..»Но вершина его задачи —Самому испытать триумф.Милый дока по части куплиИ продажи — он вам знаком,Сам недавно ещё у кухниОшивавшийся с котелком.Мимоездом
Придорожный «ТРАКТИРЪ» —На конце с твёрдым знаком.Современный сортирОбживают со смаком.А за стойкой одна —Соблазнительный кадр.То ли служит она,То ли эксплуататор?Отзывается мнеБлагосклонно и чинно.(Эдуарда МанеЕсть такая картина.)Попросили пивка —Не обидит отказомДаже тех, кто слегка,Извините, под газом.Друг твердит: — Посиди!Право, что за капризность?..Но — «Трактиръ» позади.Средний класс… Малый бизнес…Нижний Ломов
Под говор пьяных мужичков.
ЛермонтовЕхали мимо холмовИ по равнине.Именно Нижний ЛомовПомню поныне.Чем этот Нижний ЛомовЛёг на скрижали?Тем, что у тихих домовНам угрожали.Воспоминаний улов:Вижу колонкуИ у кого-то из лбовВ пасти коронку.Дать бы, считаю теперь,Малому разик…Но ничего, без потерьВлезли в уазик.И мимо мирных дымов —Дальше, в Тарханы,Слыша, как Нижний ЛомовСдвинул стаканы.Волк
Волк, машущий хвостом,Замечу, знали чтобы, —Даёт сигнал, притомАгрессии и злобы.На яростный разбойНацеленные знаки,В отличье от любойВиляющей собаки.Добавлю, что егоКоварное полено —Причина, отчегоНе ждёт его арена.1934-й
А время шло всё круче в горку,В коротких снах и наяву.Героев первую семёркуИ нынче с ходу назову.А Отто Юльевича ШмидтаАрктическая бородаБыла не меньше знаменитаИ почитаема тогда,Чем та раскуренная трубкаИли Будённого усы.…Уже секла по стёклам крупкаНачалом страшной полосы.Лампа
Давнего лета примета —Лампа над дачным столом.Резкий, при помощи света,Мрака холодного взлом.Движутся листьев узоры,Бьются в стекло мотыльки.Взрослые те разговорыКак от меня далеки!Детского сердца услада —Свет в золотой кожуре.В гуще вечернего садаЛампа на длинном шнуре.След
Был уничтожен Мандельштам…Васильев Павел…Однако всяк, пропавший там,Свой след оставил.Остались книгами одни,А те — листвою.Ещё страданьями родни,Слезой живою.С этапа брошенным письмом,Безвестной зоной.Стандартной справкою потом,Вполне казённой.Тем, что костёр горел, дымя,И час их пробил.Иль просто снимками двумя:Анфас и в профиль.Слуцкий
Слуцкий не пропускал премьер,Выставок, новых книг.Слуцкого ставили всем в пример —Лучший был выпускник.Слуцкий со всеми был знаком,Знал, говорить о чём.Ежели кто-то был замком,Слуцкий — всегда ключом.Кое-что ставят ему в вину,Но в иной полосеСлуцкий не пропустил войну —Впрочем, почти как все.Не было денег порой на обедИ ни малейших благ.(Из роковых всенародных бедЛишь пропустил ГУЛАГ.)Как на добро был нацелен он,Так он и строил стих.Не пропустил ничьих похорон(В том числе и своих).Он топора не держал в руках,Но уж свою судьбуСлуцкий рубил упоённо — какПлотник рубит избу."Себя не чувствую стариком…"
Себя не чувствую стариком,Что, согласитесь, довольно странно.Займусь каким-нибудь пустяком,И, между прочим, опять без плана.Мне нравится, как звенит трамвай,Мне по сердцу, как звонит церквушка,Как свежий режется каравайИ как побулькивает чекушка.Себя не чувствую стариком,И вдруг в обыденном этом гамеНа миг продует, как сквозняком,Жестоко прожитыми годами.Начало дружбы
В окне алела даль.Мы выпили навскидку,Тем отдавая даньПиратскому напитку.Какая благодать! —Одно и то же имя,Мог что-то загадатьЯ, стоя между ними.Закат был как авралМенявшихся полотен…Бернес ещё играл.Галлай ещё пилотил.Письмо из Котласа
Б.Б.
Не про туннель и свет в конце туннеля,А друг подробность сообщил одну,Что вновь мороз, и вот уже неделя,Как ходят все по льду через Двину.Времена года
Шуршащие колосья.Тропа, ведущая к реке.Скрипящие полозьяЧерез полгода вдалеке.Сквозных ветвей узорыПо утреннему потолку.Скупые разговорыПо утреннему холодку."Говорят, что за прожитый век…"
Говорят, что за прожитый векИзменился характер погоды:Выпадает неправильно снег,И не так разливаются воды.Но меняется что-то всегда:Догорает заката полоска,Возникает на небе звезда,И ломается голос подростка.Кража
Могут запросто влезть из сада,Как случилось в давнишний год.То-то будет свербить досада,Если рукопись пропадёт.Но иная сегодня кража:В дом втащили через окноВечереющего пейзажаНепросохшее полотно.С японского
Посредине восьмого десяткаВдруг у ног розоватый вьюнок.Жить, поверьте, по-прежнему сладко —Если не был бы так одинок.Неузнавание
Не вспомню вразСквозь временные расстояньяНи глаз, ни фраз —И угадать не в состоянье.— Не узнаёшь? —И вздрагивают губы эти,Почуя ложьВ моём уклончивом ответе.Ну что ж, ну что ж,Ведь жизнь, по сути, на излёте…— Не узнаёшь? —И помолчав: — Не узнаёте?"Грязи на кедах — по пуду…"
Грязи на кедах — по пуду.Поле на том берегу.Долго ли здесь я пробуду,Точно сказать не могу.Ветер гуляет безбожно.Меркнет над крышами свет.Радости будут? Возможно.Счастье? Я думаю, нет.Воспоминание о разъезде
Узкоколейка-одноколейка.Неяркий день. Тополей аллейка.Две чахлых грядки. Пустая лейка.Тот паровозик смешной — «кукушка».Берёзы брезжущая макушкаДа отплывающая опушка.Флажок. Летящая косо галка.Лоскут линялого полушалка.…Но и себя почему-то жалко.ФРАГМЕНТ ИЗ ПРЕЖНИХ КНИГ
1
В послевоенный первый год…
Кругом низины и высоткиПолей знакомых и родных.Чтобы вскопать четыре сотки,Уйдёт четыре выходных.Там, за деревнею покатой,Поля напитаны водой.И он идёт себе с лопатой,Интеллигентный и седой.И он шагает от платформыВ пальто, поношенном слегка…Ещё до денежной реформыТрудна дорога, далека.Отмена карточек не скоро,О ней не слышно ничего.Ещё вскопать придётся горыЛопатке старенькой его.И он копает, мучась жаждой,Картошку режет на кускиС таким расчётом, чтобы в каждомЦвели зелёные глазки.Ещё старания немножко —Засажен будет огород.И вот поднимется картошка,И зацветёт, и зацветёт.И набежит июньский ветерИ зашумит среди кустов.И никогда ещё на светеКрасивей не было цветов.…И деревенские ребятаГлядят, шагая стороной,Как он стоит, держа лопату,Перед корявой целиной.Стоит серьёзный, работящий,В пальто, поношенном слегка,И с дужкой вешалки, торчащейИз-за его воротника.1953Ранний час
Туманы тают. Сырость лёгкая,И, ёжась, вздрагивает сад.Росинки падают неловкие.Заборы влажные блестят.Ещё лежит на травах изморось,Не шелохнётся речки гладь.И вся природа словно выспаласьИ только ленится вставать.1954Чистка картофеля
— Что там, в роте, спятили?Ведь пусты котлы.Сколько всех вас?— Пятеро!Но зато орлы!..Каждый по традицииС собственным ножом.В круг спешим садиться мы,Время бережём.Мой товарищ заспанный,Молодой, как я,И постарше — пасмурный:У того — семья.И из заключенияПарень хоть куда,Бросивший учениеВ прошлые года.И мобилизованныйПрямо из Москвы —Сильно образованный, —С ним мы все на «вы».В позе, чуть расслабленной,Мы сидим кружкомПеред тем, поставленнымНа попа мешком.Женское занятиеНе коробит нас.Смешаны понятия,Важен лишь приказ.Не сказали б сроду мы,Что вот здесь — война…Как дорога до дому,Ночь длинным-длинна.Разговоры разныеМожно говорить,Вымыть руки грязные,Да и закурить.Песня плавно катитсяМедленной рекой.Я до службы, кажется,И не знал такой.Неспокойно в городе.И под стук копыт,Утомлён и голоден,Батальон храпит.Канонада дальняя.Ночь течёт, свежа.Кожура спиральнаяПадает с ножа.1956"По горным кряжам, вырубкам и долам…"
По горным кряжам, вырубкам и долам,На краткий миг склоняясь над ручьём,Шагал я с неудобным и тяжёлымПротивотанковым ружьём.В ночи ориентируясь по звёздам,Пуская ввысь махорочный дымок,Привык себя считать я очень взрослым, —Иначе б это выдержать не смог.Я спал, постелью хвойною исколот,Горело натружённое плечо…Лишь в тридцать лет я понял, что я молод,Что сорок — тоже молодость ещё.1956"Я вздрогнул: одноногий паренёк…"
Я вздрогнул: одноногий паренёкСтоял внизу — уверенный и ловкий,На валенке единственном — конёк,Прикрученный растрёпанной верёвкой.В нелепом положении своёмОн выглядел таким невозмутимым.Свободно оттолкнулся костылёмИ покатил, повитый снежным дымом.Вот он уже мелькает вдалеке,Вот снова приближается, как веха,Летящий на единственном коньке,Сын нашего отчаянного века.И он, и все товарищи его,Скользящие навстречу или следом,Привыкли и не видят ничегоГеройского, особенного в этом.Звенит конёк, потом костыль стучитИ, как весло, мелькает над рекою.Я проходил. Я тоже сделал вид,Что каждый день встречается такое.Жасмин
Укрывшийся шинелью длинной,На девятнадцатом году,Я задыхался от жасминаВ глухом разросшемся саду.Навис над нами пышной тучейИ небо звёздное затмилОшеломляюще-пахучий,Забытый армией жасмин.Несовместимыми казалисьФигуры тёмные солдатИ эта лопнувшая завязь,Собой заполнившая сад.И на заросшем белом склоне,В обозе, где-то не вдали,Тонули средь жасмина кони,Чихая, гривами трясли.Земли разбуженная силаВ который раз цвела опять,Но только некому нам былоВ ту ночь жасмину наломать.Над полусонным нашим строемПотом кружились лепестки,Они ложились ровным слоемВ стволы орудий, в котелки.Плыл надо мной жасмина ворох,И я жасмином весь пропах.Он был сильней, чем дымный порох,Чем пот солдатский и табак…1958Демобилизованный
Не успевший загореть,Белотелый, без рубахи,Во дворе колол он плахи —Любо-дорого смотреть.Он работал в летний знойУ дощатого сарая,Пот обильный утираяЛоктя тыльной стороной.— Веселей давай ходи! —Подавал он зычный голос.(Рос дремучий рыжий волосНа плечах и на груди.)Он поглядывал кругом,Он колол легко, без спешкиИ отпихивал полешкиЭлегантным сапогом.Он колол бы дотемна:В нём, бурля, гуляла сила.И дрова в сарай носила,Как во сне, его жена.1960Певец
А. Аграновскому
Когда с настойчивостью старойМела за окнами пурга,Он, взяв соседскую гитару,Садился — на ногу нога.Откашливаясь то и дело,Он о солдатской пел судьбе,Задумчиво и неумелоАккомпанируя себе.Он пел старательно и хриплоС самим собой наединеО том, что все же не погиблаКогда-то молодость в огне.И видел: дым плывёт, как вата,По большаку идёт солдат…Он пел негромко, сипловатоИ струны трогал наугад.1960Сломанная сосна
Сосну сломало ветром. Ей вовекиНе выситься на этом рубеже.Осина вновь пустила бы побеги,А здесь — здесь всё потеряно уже.Промчалась буря. Тихо-тихо стало.Открылся голубеющий зенит.Но, словно звон далёкого металла,Чуть слышный стон всё в воздухе висит.1960Белая ночь
Ты живёшь в своей светёлочке,Школа рядом, за углом.Вместе с книгами на полочкеСиний гербовый диплом.Ты сидишь на подоконнике,Ясно слыша, как вдалиДве умелые гармоникиСпор жестокий завели.Гармонисты здесь природные,Созывают хоровод,Как у нас поэты модные, —Друга друг не признаёт.И, смещая расстояния,Отдаляя отчий дом,Приближая милый дом,Серебристое сияниеИзлучается кругом.Облака мерцают сизые,Свет исходит от реки.Все на диво белобрысые,Спят твои ученики.Будто льны на редкость спелые,У девчонок по плечамВолосёнки льются белые —Впору северным ночам.И тебе внезапно грезится,Как в рождественский морозМужики при блеске месяцаДо Москвы вели обоз.Шли с обветренными лицами,Путь далёкий им не мил.И стучали рукавицами.И парнишка с ними был.Он своими признан внукамиНа века, не на года.Он отсюда — за науками,Ты с науками — сюда!…Ты живёшь в своей светёлочке,А за окнами — стенойВсё сосёночки да ёлочки,Берёзки ни одной.Есть края разнообразнее,Есть места куда бойчей,Но на свете нет прекраснееПлавных северных речей,Белых северных ночей.И сверкают ночи белыеНад твоею стороной,Над озёрами КарелииИ над Северной Двиной.1960"Как над девичьей чистой постелью…"
Как над девичьей чистой постелью,Плыл восход над землёй в тишине.Был он будто написан пастельюИ дрожал на белёной стене.Трепетал над полями-лесами,Над росистыми крышами хат…От него отделённый часами,Перед вечером вспыхнул закат.Не был он исключеньем из правил,Но с огромною силой какойСтёкла в окнах безжалостно плавилИ костры затевал за рекой.Будто дню уходящему назло,Он сурово вдали полыхал,Не пастель с акварелью, а масло,Остывающий тёмный накал.…И у жизни такие законы:На земле человек родился, —В честь него не шагают колонны,Транспаранты и флаги неся.А умрёт — и печальные людиВсё идут и идут… А поройГромыхают винтовки в салютеИ рокочет оркестр духовой.И единственной мыслью беспечнойКаждый душу залечивать рад, —Что лежит ещё день бесконечныйМежду вами, восход и закат.1962"Был самолёт упасть готов…"
Был самолёт упасть готовНад краем пропасти.Его крутящихся винтовДрожали лопасти.Но сели, вырвались из тьмы,Ушли от гибели.И вот бутылку взяли мыИ пробку выбили.Бутылку взяли не спешаИ пробку выбилиИ, чтоб жива была душа,На счастье выпили.А в уголке варился супНа жёлтом примусе,И в воздухе различных крупВитали примеси.О, как приятно было нам,В тулупы кутаясь,Сидеть, смотреть по сторонам,В деталях путаясь.В глаза врачихины глядеть,Большие, карие,И всё шуметь, и всё галдетьО той аварии.Уже мы видели с трудомСебя недавними…Но вспомнится не этот домС резными ставнями,Где засыпаем на полуМы от усталости, —А под крылом густую мглуМы вспомним в старости.Всё, что не нужно, отойдёт,Другим заполнится,И лишь ревущий самолётНавек запомнится.Хозяин, где я ночевал,Да не обидится.Пилота руки и штурвалЛишь будут видеться.1962"Гудок трикратно ухает вдали…"
Гудок трикратно ухает вдали,Отрывистый, чудно касаясь слуха.Чем нас влекут речные корабли,В сырой ночи тревожа сердце глухо?Что нам река, ползущая в полях,Считающая сонно повороты,Когда на океанских корабляхМы познавали грозные широты!Но почему же в долгой тишинеС глядящей в окна позднею звездоюТак сладко мне и так тревожно мнеПри этом гулком звуке над водою?Чем нас влекут речные корабли?…Вот снова мы их голос услыхали.Вот как бы посреди самой землиОни плывут в назначенные дали.Плывут, степенно слушаясь руля,А вдоль бортов — ночной воды старанье,А в стороне — пустынные поля,Деревьев молчаливые собранья.Что нас к такой обычности влечёт?Быть может, время, что проходит мимо?Иль, как в любви, здесь свой особый счётИ это вообще необъяснимо?1963"Зазвучали шорохи рассвета…"
Зазвучали шорохи рассвета,Небо слабо начало светлеть…Разлюбила женщина — и этоХуже, чем в дороге заболеть.А ведь каково болеть дорогой!Ты в жару не помнишь ничего,И тебя на станции далёкойС поезда снимают одного.Ты ещё надеешься невнятно,Что, пока стоянка пять минут,Осмотрев, тебя они обратноВ твой вагон качнувшийся впихнут.И поверить вот уже не в силах,Чуя в сердце жуткий холодок,Слышишь ты с брезентовых носилокПоезда пошедшего гудок.Ты потом поправишься. И вскореС самого утра и до темнаБудешь ты болтаться в коридореОколо больничного окна.Но гудок, как будто отрешённый,Слёзы выжимающий из глаз,Стёклами двойными приглушённый,Ты ещё услышишь много раз.1963"И кто-то слезу утирает…"
…И кто-то слезу утирает,И губы искусаны в кровь…Но в день, как поэт умирает,Он словно рождается вновь.От зыбких случайностей бытаТеперь навсегда он вдали.То раннее, что позабыто,Внимательней мы перечли.Не просто удачные строки,Что можно всегда написать.Но здесь уже вехи и сроки,И Времени видно печать.…Отправлюсь в дорогу и эту.Скорей горевать перестань,Садись поудобнее к светуИ книги мои полистай.Нас нет — мы являемся снова,Как будто открыты вчера,И старое-старое слово —Как будто едва лишь с пера.1963"Был в душе запечатлён…"
Был в душе запечатлён,Как при магниевой вспышке,Головы её наклон,Снег, налипший на пальтишке.Я всё думал лишь о ней,Даже чаще, чем вначале, —Посреди летящих днейИ бессонными ночами.Так я жил в наш трудный век,Занят этим важным делом…И очнулся… Падал снег.Поле было белым-белым.Мир стоял совсем иной,Ровным светом душу полня.Я подумал: «Что со мной?Я её совсем не помню!»Взгляд, шагов летящих звук,Смех среди морозной пыли —Стёрлось всё, как будто вдругФотоплёнку засветили.1964"В лесу уже совсем темно…"
В лесу уже совсем темно,Как в городке, где нету тока,И только меж ветвей, высоко,То здесь, то там блеснёт окно.А в поле всё-таки светлей,И, вверясь летнему покою,Гуляют пары над рекою,Средь вечереющих полей.Особый, мудрый час земли.Полям лиловым нет предела.Для пользы или так, без дела,Костёр пульсирует вдали.На всём безмолвия печать, —У молчаливых и болтливых,Удачливых и несчастливых —У всех потребность помолчать.Порой, очнувшись, вскинут взгляд:Ночь над рекою копит дымку,Гуляют пары, все в обнимку, —Любви задумчивый парад.1964"Как изнашивается платье…"
Как изнашивается платье,Так с годами, от суеты,Притупляется восприятьеОкружающей красоты.На ветру, на холме высоком,Ощущаю при блеске дня:То, что раньше пронзало током,Умиляет сейчас меня.Западает сомненье в душу,Что неправильно мы живём:Там, где нужно смотреть и слушать,Больше думаем о своём.Я растерян, и я не знаю —Неужели возможен час,Где сама красота земнаяВообще не заденет нас?Мне б дорогой пройти такою,Чтоб в конце, погружаясь в сон,Был, как в юности, потрясёнДалью, женщиною, строкою…1964"Грибы недавно отошли…"
Грибы недавно отошли,Теперь их тёмные грибницыПод слоем хвои и земли —Как неизвестные гробницы.Звенят бубенчики зимы.…Среди рыжеющих подпалинКогда-то здесь гуляли мы(Неужто я сентиментален?).Вот так же близилась зима,В лесу угадывались бреши,И только, может быть, домаТам, за рекой, стояли реже.Нёс ветер листья, — видно, такОн для снегов готовил ложе.И был весь мир — какой пустяк!Лет на четырнадцать моложе.1964После войны
Прошедшим словно заворожены,Другого всё ещё не открывая,Мы тихо отходили от войны,Глаз долго от неё не отрывая.Мы, пятясь, отступали от неё,Но и она не отставала тоже,Входила в наше новое жильё,Своей глухой реальностью тревожа.Меня будила за полночь жена:— Тс-с, не кричи… Забудь свои печали…«Войну оставьте. Отображена!» —Нас днём небрежно критики стращали.1965"Благословен знакомый с детства стих…"
Благословен знакомый с детства стихИ новый стих, дымящийся, как рана,И тот, что возникает в снах твоих,Как женщина, неясно и желанно.Я рот от изумленья открывал,Меня влекло ревущею рекою,Строкою убивало наповалИ воскрешало тою же строкою.Там, на моих дорогах молодых,Меня ошеломляя то и дело,Стих беспощадно бил меня под дых,Хочу, чтоб вас хотя б слегка задело!1965Звёздная ночь
Мы в город приехали тотУже среди ночи.Не зная, когда пароход,Усталые очень.Но вскоре уже налегке,Протяжно зевая,Мы шли через город к рекеПо рельсам трамвая.Негромкий вели разговор,Судьбу не корили,Смолили мы свой «Беломор»,Ещё мы курили.Таинственно вдоль мостовойТянулась аллея.Спал город, чернея листвой,Домами белея.А крупная звёздная пыльНад нами мерцалаИ даже садилась на шпильРечного вокзала.Скопилась дневная жараВ нагретом вокзале,И люди теперь до утраНа пристани спали.Лежал от дверей в двух шагах,Как возле духовки,Солдат. На его сапогахСветились подковки.Лелея усталость свою,Порою ночноюМы тоже легли на скамьюДруг к другу спиною.Плыла и качалась скамья,Как лодочка в море.Ты спал безмятежно. А яКурил уже вскоре.Средь грузных корзин и узловМне чудился шорохИ шелест волнующих слов,Опасных, как порох.Над лицами спящих детейИ спящих их куколСтоял в неоглядности всейСияющий купол.Светился спасательный кругНад лепкой вокзала.И смутною радостью вдругМеня пронизало.Сквозь звёздный пылающий дым,Сквозь эту безбрежность —К тебе и ко всем остальнымЯ чувствовал нежность.…Так явственно вижу я туНочь, звёздные блёстки,Что вновь ощущаю во ртуВкус той папироски.И, радость скрывая свою,Средь ночи июля,Над спящими тихо стою,Их сон карауля…Тихонько плескалась вода,И звёзды кружили.Мы молоды были тогда, —Ещё мы дружили.А где-то шёл наш пароход,Гудя, приближался.И летний ночной небосводВ реке отражался.1965"Неверно, будто жизнь всего одна…"
Неверно, будто жизнь всего одна.Сказать такое — стать лжецом невольным.Я был мальчишкою с мячом футбольным,Солдатом стал, когда пришла война.Естественно, была меж нами связь,Но в новой жизни, озарён пургою,Я был другим и жизнью жил другою,Уже и дальше новым становясь.И стал поэтом я в своей стране.Ещё какую выкажет причудуСудьба? И кем ещё я в жизни буду,В той новой жизни, неизвестной мне?..1965Маттиола
Клубясь, туман вставал из дола,И после тягостного дняРаскрывшаяся маттиолаКак бы окликнула меня.Казалась бледною царевной,Что вдруг опомнилась от снаИ дышит свежестью целебнойУ растворённого окна.Цвела во мраке маттиола,И запах был её острей,Чем слабый проблеск метеораНад беспредельностью полей.Ночной цветок в глухой истомеСвободно тёк во все края.Он был как свет в далёком домеИли как голос соловья.Он выходил в ночную смену,Под звёздами, в густой росе.Он в темноте вступал на сцену,Но замечали это все.1966Соперник
Мой соперник был худ и сутул,Раздражал меня также походкою.Я сапог свой поставил на стулИ протёр его жёлтой бархоткою.Посмотрел в заоконную тьму,Где снежок загорался под фарами,И обоим — и ей и ему —Предложил прогуляться бульварами.Он ответил: — Ступайте вдвоём,Я здесь что-нибудь лучше поделаю…И она мне кивнула: — Пойдём! —И мы вышли на улицу белую.Я по городу с ней проходил,Не сумев оценить положение:Я решил, что уже победил…Я уже потерпел поражение.1966Стихи о запасном парашюте
Парашют мой счастливый запасный,Изготовленный, как на заказ.Он мне дан для минуты злосчастной,Как последний мой шанс, про запас.Сможет он моё лёгкое телоПодержать над равниной земной.Я ему доверяю всецело,Хоть уложен он вовсе не мной.Щёки бледностью нам обметало,Кожу в скулах стянуло слегка.Рёв моторов и дрожь от металла,И в раскрытых дверях облака.Парашют мой запасный, везучий,Раскрывать мне его не пришлось.Не случился тот каверзный случай,Хоть прошёл я всё это насквозь.Счастлив тот, у кого есть запасный,Не раскрытый всю жизнь парашют,А сочтёт его ношей напраснойРазве только дурак или шут.Пусть о нём забываем мы снова,Ибо действует в жизни закон:Нам довольно вполне основного,Ведь пока не отказывал он.Но стократ на дороге опаснойСчастлив тот — я, поверьте, не лгу, —Кто, раскрыв белый купол запасный,Приземлялся на мокром лугу.1967"Морозцев ночных кабала…"
Морозцев ночных кабалаДля озими тощей.Осенних дубов куполаЗа голою рощей.Среди голубой вышиныСтоят юбиляры,Но временем истоньшеныУ них капилляры.И даже над ними виситГлухая угроза,Зимы неизменный визит,Гримасы мороза.Но в том и характер бойца,Поднявшего знамя,Что нужно стоять до конца,Что б ни было с нами.И слышать, как в давнем бою,Стук собственной крови,И вечно задачу своюИметь наготове.1967"Встречается порою человек…"
Встречается порою человекИ вашу душу странно освещает,Как та звезда, что, совершая бег,Вам свет даёт, но вас не замечает.От одного присутствия егоВстаёт мечта неясная о счастье.Но он прошёл, не ведая того,Что жизнь его и вам близка отчасти.Так капитан, отняв бинокль от глаз,Когда прощально гавань отзвучала,Не думает о том, что битый часВолной вздымает лодки у причала.Так, направляя точный свой полётВ лучах светил, расставленных, как вехи,О том совсем не думает пилот,Что в вашем телевизоре помехи.1967Журавли
Журавли распрощаются с лугом,С обветшалой осенней травой,Как стрела утончённая — с луком,С напряжённой его тетивой.Под косым косяком журавлинымДым костра, озерцо, буерак.Кличут их построение клином,Право, это скорей бумеранг.Мощно послан искусной рукоюСквозь скопления ливней и вьюг,Чтобы сызнова ранней весноюОпуститься на этот же луг.Вот и мы среди мрака ночного,Не смыкая в бессоннице глаз,Возвращаемся снова и сноваК мысли, чем-нибудь мучащей нас.1967Нелепый лес
Немецкий лес. Холёные цветыПодчёркнуто изысканны и пряны.Подправлены деревья и кусты,И тщательно подстрижены поляны.И если зверь вам встретится какой,Причёсан будет он и напомажен.А мы на этот лес махнём рукойИ только на прощанье не помашем.1967"Пустяк, а тоже не к лицу…"
Пустяк, а тоже не к лицу,Несправедливая природа,Поэту или мудрецуДавать обличие урода.А жизни рвущаяся нить,А эти взрывы эпидемий,Которые предотвратитьНе в силах сотни академий!Или — ещё! — передо мнойНедавний мир цветущих вишенПод снегом, выпавшим весной,Несправедливостью унижен.1967"Темнея колонной ствола…"
Темнея колонной стволаНад крышей из толя,Огромная липа спала,Как принято, стоя.Был весь её облик суров, —Плыл полдень, рассвет ли,Чернели подобьем стволовВершинные ветви.Но, в память давнишних побед,Двухсотой весноюВдруг выгнала гибкий побегНад самой землёю.И были листочки на нёмСвежи и пахучи,Мерцали зелёным огнём,Лишь каплю похуже.Но в грозных законах родстваИ вешнего сокаШумела другая листваУж больно высоко.1967Брошенная
Не венчана и не расписана,Жестоко брошена с дитём,То вверх по улочке, то вниз онаИдёт намеченным путём.Когда она выходит на люди,Глядят из каждого окна.Ступает будто бы по наледиНасторожённая она.С каким скрываемым усилиемОна минует каждый двор.Старух загорьевских консилиумУже ей вынес приговор.«…Ну, ничего, потерпим капельку —И лучше будет нам, чем тут.Глядишь, устроимся на фабрику,И место нам в яслях дадут.И станешь там ширять лопаткоюВ песке, пока не надоест.А может, будем с новым папкою —Ужель на жизни ставить крест!..»А перед взором чуб соломенный,Что так мучительно знаком,С цветочком белым над заломленнымПотрескавшимся козырьком.1967"Утеряны в жизни тобой…"
Утеряны в жизни тобойПисьмо или книга,Дымок за лесною тропой,Блеск давнего мига.Наткнёшься случайно совсемРастерянным взглядомНа что-то, с утраченным темЛежавшее рядом.А ты и не думал уже,Иного желая,Что вдруг отзовётся в душеПотеря былая.1967"Бегло вспомнишь мелькнувшее что-то…"
Бегло вспомнишь мелькнувшее что-то,А потянешь за тонкую нить,И невольно заденет забота,И не в силах ты это забыть.И другое тебя сторонится,Отступая в предел темноты,Так, при чтении с трудной страницыЧас, бывает, не сдвинешься ты.Так, артист, уходящий со сцены,Всё постигший на этом пути,Вдруг не может под смех откровенный,Тычась в занавес, выход найти.1967"Тёмный лес над водою колюч…"
Тёмный лес над водою колюч.В отдалении лает собака.Млечный Путь — как прожекторный луч,В поздний час наведённый из мрака.Мимо наших свершений и дел,Мирных лет и разрухи военной —В неизвестный какой-то пределИз другого предела вселенной.Он над нами свеченье простёр,Но за вечным сиянием следомМне бы этот холодный просторОсветить своим собственным светом.Мне бы редкой цепочкой огнейКратковременный путь обозначитьИ внезапной задачей своейНепременно себя озадачить.1967"У наковален и у готовален…"
У наковален и у готовален,Хотя б раз в жизни и хотя б на миг,Любой из нас бывает гениален,Как если бы в суть жизни он проник.Такое обжигает озаренье,И до таких возносимся вершин.Что все предметы видно в отдаленьеИ что иными судьбами вершим.Чужда мне репутация провидца,Не тщусь войти в созвездье мудрецов, —Мне б только к самому себе пробиться,Достичь своих же лучших образцов.1967Колодец
Вовсе не вновеНам эта снасть.Леской при клёвеЦепь напряглась.Чую, куражасьВ звуках двора,Дальнюю тяжесть,Полность ведра.Гулки и вески,Словно плоды,Падают всплескиЛишней воды.Мудрое что-тоВ этом труде.Эта забота,Что о воде, —Право, из лучшихНаших забот.Будто игрушкиКрутишь завод.К свету, синея,Всходит ведро,Как из туннеляПоезд метро.1968Одуванчики
Одуванчики, одуванчики,Одуванчики возле ног.Сидят девочки на диванчике,И плетут они свой венок.Жёлтый цвет, он таит неверное,Им сегодня весь луг облит.А сосед их уже, наверное,Он острижен или обрит.Всех, от Петечки и до Ванечки,Ждёт районный военкомат.Все вы, мальчики, одуванчики,Ваши волосы облетят.Прошагают зелёной травкоюВаши пыльные сапоги.Ты, дружочек, перед отправкоюНа минуточку забеги.1968"Фон голосов — как треск цикад…"
Фон голосов — как треск цикад.Меня в том доме принимали.Печеньице или цукатБрал щипчиками из эмали.О, как благоухал стаканСвежезаваренного чая.А я сидел как истукан,На их вопросы отвечая.Потом по мокрой мостовойЯично растекались фары,И путь сопровождали мойСтоящие в воротах пары.Они, продрогшие вконец,Бездомны были совершенно.Их поцелуй — уже венец,Всего возможного замена.Неспешно, сквозь ночной туман,Я доходил до общежитья,И если не остыл титан,То это было как открытье.Чтоб никому не помешать,Я шёл к окну, где еле-елеСвет падал на мою тетрадь, —Лишь строчки явственно темнели.Писал про то, как бой жесток,Как дымно догорают танки, —И пил из кружки кипяток,И ел, ломая от буханки.1968Поленница
Хозяин не ленится,В характере этого нет.За домом поленницаУложена, словно паркет.Ведь что примечательно:Работа всего на сезонТак сделана тщательно,Что вроде ломать не резон.Полешки подобраны,Как в некий отточенный слог,Друг к другу подогнаны,Как будто на длительный срок.Как будто неведомо,Что с ними случится зимой…Научишься этому —И мастером станешь, друг мой.1968"Рассчитывайте на друзей!.."
Рассчитывайте на друзей! —Пусть это чувство будет святоИ, при чувствительности всей,С повестки дня ещё не снято.Но даже в дружеской гульбеТвои движения неловки.Лелей уверенность в себе,Как тот хирург, что на зимовке,Когда пурга мела, слепя,В окне чернее антрацита,Прооперировал себя«По поводу аппендицита»И, рану свежую зашив,Живым из этой схватки вышел,Кощунственно остался живИ спал, уверенный, что выжил.В своей действительной судьбе,В трудах или на поле боя,Лелей уверенность в себе, —Самоуверенность — другое.Все суетное разлюбя,Характер свой познай в натуре,Рассчитывая на себя.Тем более в литературе.1968Медведь
Прошёл косолапоПод низкий еловый шатёр.Он в сказках растяпа,Он в жизни силён и хитёр.Он хищник породой,Хозяин обширнейших мест.Однако с охотойЛичинок и ягоду ест.Мёд любит до стона,Его он всему предпочёл.Могучий сластёна,В душе презирающий пчёл.А склоны пологи.Снежку подсыпает опять.Он в тёмной берлогеВеликий любитель поспать.Плати чистоганомЗа то, чтоб увидеть весной,Как рядом с цыганомОн топчется в пляске смешнойПред всей деревушкой,А в цирке — боксёр и жокей,На роликах, с клюшкой,Под хохот играет в хоккей.Не нужно быть богом,Чего-то добиться дабы.Обходится бокомУменье вставать на дыбы.1968Устный журнал
Был голос у него размерен,Когда, спокойно глядя в зал:— Ну вот… Потом я был расстрелян,Довольно просто он сказал.— Но дождь прошёл, и на рассветеОчнулся я, а невдалиВ то время находились дети,Я застонал — меня нашли…Слова глубоко задевали,И слушал, задохнувшись, зал,Как он потом на сеновалеВ бреду горячечном стонал.Как шли из Пруссии и ПольшиСоставы — не порожняком!Как он поправился и позжеВ отряде стал подрывником.Всё доложил он честь по чести,И продолжался тот журнал,И каждый, кто сидел на месте,Немало нового узнал.Про слаборазвитые страныПодробно вёлся разговор.Затем про творческие планыСказал известный режиссёр…1968Рассказ за соседним столиком
— Вернулся в городок,А мне сказал наш завуч:«Уже второй годокПетрова вышла замуж».И вся моя семьяЕё не извинила, —Мол, Танька-то твояКак подло изменила.Шла, помню, у прудаИ вздрогнула сначала,А подошла когда,То так она сказала:«Прости, дружок, меня,Что не сдержала слово,Но ведь не знала я,Увидимся ли снова.Моя, солдат, вина —Не выполнила долга,Но только ведь войнаТянулась больно долго…»Не смог смириться я,А всё ж не подал видуИ начал жить, таяТу горькую обиду.1969"Редактор был так важен…"
Редактор был так важенИ всё-таки в ответНегромко молвил: —Ваши Стихи увидят свет…Он не назвал мне сроки,Но я в секунду туСвои представил строкиНа пристальном свету.Над снежною равнинойУвидел белый свет,Катящийся лавиной, —Конца и края нет.Слепящую стихию,Не свет, что лишь в окне,А свет на всю Россию, —И жутко стало мне.1969Возложение венков
Повеет войноюОт мирно сверкающих вод,И над глубиноюМашины застопорят ход.У Крыма под бокомЗдесь гибли в волнах моряки.В молчанье глубокомЗа борт опускают венки.В лучах этих летнихВенки принимает волна.Мерцают на лентахБылых кораблей имена.…Вот так же крепчалаВолна четверть века назад.Вот так же качалаОна бескозырки ребят.1969"Ночью веяло сыростью, лугом…"
Ночью веяло сыростью, лугом,И, вступая в садов забытьё,Я во тьме обострившимся слухомСлышал сердце своё и твоё.Непроглядною ночью глухоюСмутно видел свеченье лица.Мои пальцы, встречаясь с тобою,Были чуткими, как у слепца.1969"Тогда я молод был, раним…"
Тогда я молод был, раним,Жизнь эту чувствовал всей кожей,И познакомился с однимПоэтом милостию Божьей.Но он не возвращал долгов,Он сплетничал, он напивался,Он жалко обнимал враговИ к сильным в дружбу набивался.Кривясь, рассветы он встречалИ находил утеху в этом.Но что-то вдруг в себе включал —И озарялся сильным светом.И в глубине его стиха(Хотя уже довольно редко)Блестела мокрая стреха,Упруго вздрагивала ветка,Прекрасным делался урод…И догадался я в то лето:После того, как он умрёт,Другим останется лишь это.1969"Я жил в надеждах и в намётках…"
Я жил в надеждах и в намётках,От перемен в пяти шагах,Тот молодой солдат в обмотках,Мечтающий о сапогах.Вся гимнастёрка побелела,А на локтях круги заплат.Но что идёт, как нужно, дело,Готов был биться об заклад.Нам сменят обмундированьеНа скором грозном рубеже,И — словно предзнаменованье —Пилотки выдали уже.1970"Над землёю такой снегопад…"
Над землёю такой снегопад,Что, хоть прежние помним уроки,Не хватает машин и лопат,Чтоб расчистить дворы и дороги.Завалило скамью у пруда,Замурована статуя в нише.Провисают в полях провода,Прогибаются плоские крыши.И, привычен удерживать вес,Сад фруктовый, разбитый рядами,Белым снегом, упавшим с небес,Отягчён, как земными плодами.…Где тот день, потонувший в снегу,Лишь недавним отмеченный годом?Где тот мальчик, несущий, слегу —Сбить нарост утолщённый над входом?Где та женщина в белом платке,Что прошла параллельно оградеИ, как сахар в парном молоке,Растворилась в дневном снегопаде?..1970"Я углубился в лес…"
Я углубился в лес,Достойный похвалы.Я видел высь небесИ круглые стволы.Не в сказке — наяву! —С тропинки сделал шагИ прямо на травуЯ бросил свой пиджак.Я зреньем был не слаб, —Без напряженья силЛишь на другой масштабЕго переключил.Настроил по шкалеНа ближний тот режим,Когда мы на землеИ на траве лежим.…Движением листаЗадетая щека.У самого лица —Строение жука.И жизни слышный звон,С которым, не устав,Широкий взяв разгон,Идёт её состав.И ввысь и в глубину,Всё мельче — всё крупней…Мы станцию однуПроедем вместе с ней.И всяк живущий прав,Хотя бы только раз,В переплетеньях трав,В пересеченьях трасс.В бездонной пустотеРаспахнутых миров,В сорочьей пестротеБерёзовых стволов.1970"С облитых луной дорожек…"
С облитых луной дорожекВ шуршащие грядки, вбок.Вдруг скатывается ёжик,Похожий на колобок.Подсвечены мягким светомАквариумы веранд.Приехал я поздним летом —Не дачник, не квартирант.Я чувствовал в полной мере,В тот вечер постель стеля,Что только откроешь двери,И вот уж она — земля.Шла полночь, покоем полняИ я забывался сном,Всем телом счастливо помняЧто родина за окном.1974"Тот, кто остался жив…"
Тот, кто остался жив,Тот, кто остался цел,По жизни покружив,Вернулись в свой предел.Давно ушла война.И не в единый мигОтхлынула волнаТоварищей моих.Отхлынула волна,И обнажилось дно.И стала даль виднаС годами заодно.От первого окнаВедётся наш отсчёт.Отхлынула волна —Как будто кровь от щёк.Но утешенье естьУ сердца про запас,Что рядом с нами, здесь,Найдём и старше нас.Стоит зима, бодра,Ложится редкий снег.Я с белого буграСмотрю на белый свет.А он и вправду белИ разгоняет кровьТех, кто остался цел,Тех, кто родился вновь.1971"Вы машинально, безо всякой цели…"
Вы машинально, безо всякой цели,В какой-то миг, что даже не воспет,Внезапно обернуться захотелиИ посмотрели женщине вослед.Куда спешит и в чём её заботы?Их знает кто, их с нею делит кто?Вот в дом вошла, сняла в передней боты,На спинку стула бросила пальто.Подхвачена лавиною мирскою,Живёт совсем одна — не напоказ.Однако одиночество мужскоеТоскливее бывает во сто раз.Пред зеркалом разгладила морщины,Оглядывает сдержанно жильё, —Гораздо больше знача для мужчины,Чем он обычно значит для неё.1971Океан
Не в роще, и не на лугу,И не на валике дивана —Лежу на низком берегу,Под самым боком океана.Он возвышается горой,Почти отвесно, в жуткой сини,И наблюдается поройКораблик на его вершине.Гудит прибой, в моих ушахШум порождая монотонный,Когда очередной ушатВыплескивает многотонный.…Шуршал песок. Менялось дно.Шторма взрывались или слабли.Но это было всё равноДля колоссальной синей капли.1971Пустынник(Монастырская фреска)
Над елью высь видна.Как он ушёл бедовоОт женщин, от вина,От умысла худого!Ушёл в лесную тьму.Да, чтобы стать пророком,Сперва пришлось емуЗнакомым быть с пороком.Ушёл в далёкий скит,Пронзён грехом навылет.На голых ветках спит,Дрова с медведем пилит.19712
На родине
Лишь подошёл к платформе поезд,Как дождь обрушился с небес.И люди стайками и порозньПеребегали под навес.И вдруг — не мальчик и не дачникПод непрерывный ровный гулМужик присел на чемоданчикИ сапожища с ног стянул.Рвалась над рощей канонада.Тянулись тучи косяком.А он, как будто так и надо,По лужам шлёпал босиком.Никак под этим ливнем лютымНе остывал его накал.Он поворачивался к людямИ, улыбаясь, им махал.Терял от радости рассудокПод нестихающим дождём.А между пальцев ног разутыхПродавливался чернозём.1972"Там луна плывёт подобьем утицы…"
Там луна плывёт подобьем утицыИ, вздохнув гармоникой во сне,Разбросав белеющие улицы,Спит деревня, лёжа на спине.За лесами спит деревня ГришиноОт Москвы за много сотен вёрст.Но зато пугающе приближенаК небесам, дымящимся от звёзд.1972"Осень настала внезапно почти…"
Осень настала внезапно почти,Выткала серого неба ряднину.За десять дней затяжные дождиПерелопатили эту равнину.Первый — на стёклах — морозца стежок,Белым — разводы по крыше из толя.Редкий, совсем ещё слабый снежок,Лишь подчеркнувший неровности поля.Жухлые листья опали с ветвей,Тусклым ледком затянуло озёра.В рощах и в комнатах стало светлей,И удивляла обширность обзора.1972Купание с лодки
В каком это было году? —Не числится в сводке.У нас на прудуЛюбили купание с лодки.Встал сильный, прямой.Так резко пошло твоё тело,Что лодка кормой,Едва ли не ахнув, присела.А сам ты уже в глубине,Со светом в разлуке.Таинственны камни на дне.Водой увеличены руки.И тут же опять —Наружу, под солнце, — как мячик.И враз не понять:А что там, поодаль, маячит?То лодка бочкомДрейфует — куда ей деваться! —Твоим же толчкомОтброшена метров на двадцать.От пёстрых огнейУспевший отвыкнуть во мраке,Ты движешься к ней,Бросая ленивые взмахи…Катались вблизи камыша.А кто понахальней,Ещё проплывал не спешаПред женской купальней.Слепящая больно вода.Неистовство света.В крови навсегда,Должно быть, останется это.Но мы не вольныНи зрелость увидеть, ни старостьИ что до войныБезжалостно мало осталось.1972"Чуть свет, на третьем этаже…"
Чуть свет, на третьем этаже,В начале нового квартала,Совсем замаявшись уже,Надсадно девочка рыдала.Не тем тревожила всерьёз,Что плачет, этого не пряча,Не бурной дрожью этих слёз,А продолжительностью плача.Вдруг замирала в тишине,Казалось бы, уже окончив,И в это верилось вполне,Поскольку детский нрав отходчив.Но лишь стихала, чтоб опятьРассветной будничною раньюПобольше воздуху вобратьДля следующего рыданья.1972Фрагмент
В альбоме репродукций небольшомРешительно уменьшены картины:Наездник с фиолетовым плащом,В кудряшках дети около куртины.Уже на пост пора ночной звезде.Густеет тень. Горит закат в запруде.И женщина спускается к воде,Ладонями поддерживая груди.Крестьянского восстания момент.Расцвеченная площадь городская.И вдруг! — Не вся работа, а фрагментПредстанет, от себя не отпуская.Один лишь куст над краешком тропы.Один зелёный камень волнолома.Одно лицо из тысячной толпы.Одно окно светящегося дома.Из целой жизни выхваченный вдругКусочек жизни — маленькая тайна.В прожекторный безжалостнейший кругОна попала вовсе не случайно.…Пришли записку или письмецо.Дыши сырыми гроздьями сирени.Приблизь ко мне прекрасное лицоВ задумчивости, радости и лени.1972"Час после спада жары…"
Час после спада жары.Срок между светом и мраком.Тень от огромной горы —Предупреждающим знаком.Груз напряженья несём,Даже устали колени.Вздох облегченья во всём.Дань позволительной лени.Гальки шуршанье в тиши.Зелень солёной пучины.Миг расслабленья душиБез объяснимой причины.Сумерки в горы вползли.Ткётся туманная пряжа.Лишь золотится вдалиЛежбище женского пляжа.1972Охотник
Г. Умнову
Уверенный в своих правах,Охвачен сладостным порывом,Охотничек на островахГуляет по дубовым гривам.Себя не числит чудаком,Забыв о койке и о стройке.Собака ходит челнокомИ замирает в прочной стойке.Его мгновенной дрожью бьёт.А хитрый вальдшнеп рвётся боком.Тогда он птицу рушит влёт,Сам словно в обмороке глубоком.А с неба льётся благодать.Такая синь над островами,Что невозможно передатьВсё это бедными словами!Такая рыжая листваВ какой-то ласковой печали!..Собака старая резва,И всё — как будто лишь в начале.Со смыслом или наобумОни по гривам бродят парой.И словно дальней жизни шум —Для них листвы шуршанье палой.1972"Возвращалась поздно, не одна…"
Возвращалась поздно, не одна.Расставались на лужайке плоской.И потом смотрела из окна,Как он удалялся с папироской.А спустя мгновение спалаИ во сне, зардевшаяся малость,Убирала чашки со столаИ куда-то переодевалась.На рассвете пели соловьи.В комнате заметно холодало.Руки обнажённые своиПрятала она под одеяло.Сновиденья путая и явь,Выгибая заспанное тело,Улыбалась тихо, будто вплавьОзеро ночное одолела.Свет ломился в просеку окна,Притемняя крашеные рамы.На предплечье — вмятины от сна,Ночи кратковременные шрамы.1972"Воспользовавшись общим разговором…"
Воспользовавшись общим разговором,Я выхожу из дома и смотрюНа гаснущую за вечерним боромХолодную и мрачную зарю.Так в грудь вобрать побольше кислородаСтремятся, пересилив дурноту.Так две затяжки сделать косоротоВыходят, коль терпеть невмоготу.Но мне-то, для чего мне нужно это:Пиджак набросив на плечи, стоять?Заря потухнет меж стволами где-то,И темнота низвергнется опять.Над росами померкнувшего садаПоблёскивают слабо провода.Души необъяснимая услада.Таинственная жизни правота.1973Санаторий комсостава
Близ голубеющих предгорий.Что в дымке утренней видны, —Для комсостава санаторийУ мерно плещущей волны.Всё было в тщательном порядке,И открывались из окнаДве волейбольные площадкиИ городошная одна.Лишь у немногих, в день заезда,На гимнастёрке, одинок,Напомнив, что это за место,Пылал манящий орденок.На пляже, где тела их голы,Лишь у немногих знак прямойХасана, или Халхин-Гола,Или Испании самой.Покрыт был чем-то вроде паклиСтвол пальмы, смолкою сочась,И йодом водоросли пахли,Как пахнет ротная санчасть.Война была не за горами.Посверкивало в небесах.Они тревожно загоралиВ своих сатиновых трусах.1973"От сомнений вдалеке…"
От сомнений вдалеке,Медленны и важны,В прибалтийском городкеБьют часы на башне.Чтобы, ночью пробудясь,С остротой мгновеннойВы почувствовали связьС остальной вселенной.Будто в синий рельс болтомСреди сна ночного:Звук тревожащий, потом —Пауза, и снова.И отчётливо слышныС отголоском болиСреди мягкой тишиныВременные доли.1973"Ночь в корпусе нашем приморском…"
Ночь в корпусе нашем приморском,Одетом снаружи в гранит.Над полом, надраенным воском,Неяркая люстра горит.Да только стихия морскаяОтчётливо очень слышна,Способствуя или мешаяРазвитию ровного сна.Позвольте, чему вы не рады,Чего вы ещё лишены?Одни — штормовой канонады,Другие — ночной тишины?Вы любите ту же пластинку,И разница только одна:Звучит ли она под сурдинкуИль вас оглушает она.1973Баллада о посыльном
Дождь. Дорога за село —Как виток спирали,Козырнул, взлетел в седло.Вдалеке стреляли.А немного погодя,В комьях красной глиныОн лежал на дне дождя,Как на дне долины.День осенний шёл к концуВ свете рваной сбруи.Сильно били по лицуЛедяные струи.Над печалью мертвецаНизких туч теченье.Долго мытого лицаСлабое свеченье.…Не увидит сына мать,Изведётся в горе —Станет тихо угасатьИ угаснет вскоре.Будет ночи напролётТосковать невеста.А потом другой займётВ сердце это место…Изо всех небесных дырЛьёт — не видно света.«…Не дождался командирОт меня пакета…»1973Сирень
Нас завалили сиренью,Впрочем, без всякого зла,В зале, потом на сиденье«Волги», что нас повезла.Я, хоть считался бывалым,Тоже почувствовал страх:Так засыпает обваломХижины в снежных горах.Сжатые душною чащей,Мчались от дома вдали.Возле гостиницы спящейВыбраться нам помогли.Кисти сирени лиловойВновь на полу, на столе,В жбане и в банке литровой,В прочем случайном стекле.Лестно вниманье эпохи,Здешних сиреневых мест, —То ли за звонкие строки,То ли за самый приезд.…Звёзды проносятся мимо.Только кого укорим,Если от сладкого дымаЧуточку мы угорим?1973"Механизмы грозные — часы…"
Механизмы грозные — часы,Так немало значащие в мире!Золотого времени весы, —Даже есть у некоторых гири.Вот вы поднимаете свой взгляд.Что они вам нового сказали?Может быть, медлительностью злятБесконечной ночью, на вокзале?Или вы расслышали их бой,Явно схожий с колоколом дальним,И на вас повеяло судьбой,Расставаньем и напоминаньем?1974Дворцовый парк
Изящно отразясь в воде,Стояли зябнущие грации.А я не знал: какая — где,Их положенья и градации.Не узнавал их крепких телИ личиков нелепо-кукольных.А я, упав, заснуть хотелВблизи стволов, от срока угольных,Где щебета катился вал,Меж листьев яростно названивая.Я тоже что-то понимал,Но больше — воинские звания.1974Зонт
Забор тяжёлой влагою набряк,Сырой песок налип на каждом ранте.Вошла с дождя — сложила зонт в дверяхИ вновь его раскрыла на веранде.Округа вся водою залита,И сумрачно в полях пустых и плоских.Но яркий шёлк раскрытого зонтаТревожаще расцвёл на голых досках.1974Фонтан осенью
Уже стояла осень в городке,Листва с ветвей валилась неустанно,И вяло колыхалось вдалекеХолодное растение фонтана.Он был здесь всем и каждому знаком,Он летом пел, но осенью суровойКазался ломким высохшим цветкомС прозрачно-серебристою основой.Он шелестел, шуршал, а впереди,Питаемые облачной рваниной,Предполагались долгие дождиНад этой нескончаемой равниной.1974Цикламен
В саду снега сидели сиднем,Не ожидая перемен.А на окошке вашем зимнемПотягивался цикламен.Была короткая заминкаПред тем, чтоб снова зацвести.Он был как розовый фламингоВ начале длинного пути.Как молодая балеринка,Что на занятиях одна,Задумавшаяся былинка,Вдруг задержалась у окна.1975"Бросками мерил первопуток…"
Бросками мерил первопуток,В сугробах спал, в болотах мок.Свою шинель по десять сутокПорою высушить не мог.Однако, шла война покуда,Все мысли были об одном,И ни малейшая простудаНе приставала под огнём.Вполне понятно было это.А что до язвенных больных,Войны невольная диетаШутя вылечивала их.Недавно вспомнил в разговоре,Как, всё отчётливей видны,Вдруг проступили наши хвориПо окончании войны.1975"Пробивают проспекты сквозь город…"
Пробивают проспекты сквозь городИли просеки тянут сквозь лес, —Окружённый щитами заборовИли в чащах зияет разрез.Крупный клён, как ты вымахал мощно,Шелестящий, зелёный, прости, —Ты давно уже думал, что можноБезбоязненно дальше расти.Старый дом, ты надёжен и проченИ ещё простоял бы сто лет.Выбор места был, видно, порочен,В этом гибели крылся секрет.С точки зренья законов и этик —В самый раз для езды и ходьбы.Только жаль неудачников этих,Оборвавшейся этой судьбы.1975Над косогором
На скамеечке, над косогором,Две старухи сидят в вышине,И открыта их выцветшим взорамВся волнистая местность вполне.Там шоссе изгибается твёрдо,И по краю гудронной волны —Как дорожные столбики — вёдра,Что напыщенных яблок полны.Проезжающий лезет в бумажник,Про себя усмехаясь хитро,Помещает покупку в багажник,А рублевку в пустое ведро.Две старухи сидят на припёке,Непричастные к этой возне.Ровной осени тонкие токиВходят в кровь или бродят вовне.И почти задевая соседок —Так безбожно сады разрослись, —Обрываются яблоки с ветокИ стремительно катятся вниз…1975Обучаю игре на гитаре
Мы к друзьям совершаем визит,О другом и не думая даре.Объявленье в подъезде висит:«Обучаю игре на гитаре».И прихлынула к сердцу волна,И струна загудела витая,За распахнутой створкой окнаВ переулках вечерних витая.Вы простите, но сам я не рад,Я сегодня как будто в угаре.Десять раз повторяю подряд:«Обучаю игре на гитаре».Я не знаю, как жил до сих пор,Это всё ни на что не похоже.Лишь послышится струн перебор,И тотчас же — мурашки по коже.Мелкий дождик весь день моросит,Лужи круглые на тротуаре.Объявленье в подъезде висит:«Обучаю игре на гитаре».Обрывается с крыши струя,Листья падают — чёт или нечет.И прислушайтесь: это мояОсторожно гитара лепечет.Вам понравилось или вы так?Или, может, я правда в ударе?Написал же какой-то чудак:«Обучаю игре на гитаре».1975Послевоенное
Жмётся ситчика пестротаК гимнастёркам довольно частым.За рекой ещё пустота,Где садовым дремать участкам.А где белым стоять домам,Магазинам, химчистке, школе —Полевая дорога тамДа с картофелем пыльным поле.Но как сбывшийся долгий сон,Так томительно и уместно,Возникает прекрасный стонНачинающего оркестра.В мытых окнах дрожит закат,День безоблачный провожая.На руках матерей лежатДети нового урожая.1975Метель на военном кладбище
На военном кладбище метель.И фигуры эти из гранитаСловно бы выискивают цель,Что в снегу клубящемся сокрыта.Замело по пояс и по грудь,Залепило густо их глазницы.Всё равно им виден этот путь —От Москвы до западной границы.Женщин речь отчётливо слышна,Радости былые и обиды.Только смерть им больше не страшна,Потому что все они убиты.И бредут из белой темнотыСилой твоего воображенья,Да метели длинные жгутыСоздают иллюзию движенья.1975"Полоска зари золотая…"
Полоска зари золотаяГорела меж елей, когдаКлубилась река, замерзая,Пытаясь уйти ото льда.Казалось, что эти морозыОсилить её не вольны.Но выросли утром торосыПосмертные маски волны.1977Баллада о гигантских шагах
Гигантские шаги! —С верёвкой столб над лугом.И делают кругиКто хочет, друг за другом.Разломленная тишь,И в слитном пёстром гамеРаскрученно летишьГигантскими шагами.Но вот скажите мне —Понятно ль для потомка,Что значит на войнеПопутная трёхтонка.Мелькнула по леску,Потом по косогору.Я выскочил к мосткуИ замахал шофёру.Он чуть притормозил,Но не удобства ради.Я ж, не жалея сил,Успел схватиться сзади.Но тело через бортНе перекинуть сразу.А он, спеша как чёрт,Наддал тотчас же газу.Уже стемнело чуть.И бедными ногамиЯ мерил этот путьГигантскими шагами.По двадцать метров шаг.Паря почти как птица.А ветер пел в ушах,И страшно отпуститься.Стонал карданный валИ на ухабах ухал.Я сбоку оставлялДымки походных кухонь.Я нёсся всё быстрей,Мчал мимо — как спросонокЗенитных батарейИ бомбовых воронок.Когда ж остановилШофёр свою трёхтонку,Мне не хватило силДать ходу потихоньку.Он пнул ногою скат,Пошёл к рядку палаток.Заметил: — А, солдат.Доехал? Ну, порядок!..1977"С Симоном Чиковани…"
С Симоном Чиковани,Расслабленные столь,Сидели на диванеВ гостинице «Бристоль».Вечерняя ВаршаваЗа окнами текла,Вершила и свершалаПривычные дела.Каштаны в полном ростеСтремились от земли.Назад минуту гостиПростились и ушли.Средь комнаты виселиТабачные пласты.(Бутылки «Енисели»,Естественно, пусты.)Но поздняя прохладаПолзла, как будто с гор,И, не теряя лада,Тянулся разговор…Опять за пеленоюВидны издалека —Лицо его худоеИ тонкая рука.1977Жёны поэтов
В прошлое взглядом пройдуся,Где мы бывали стократ.Галя, Лариса и Дуся —Жёны поэтов стоят.У освещённого входаСнежный взвивается прах.Сколько, однако, народа,Шума на тех вечерах!..Как они гордо встречалиС невозмутимостью всейРадости или печалиИх беспокойных мужей.На слово, что ли, поверьте:С ними, а часто одни,Всё-таки в той круговертиСчастливы были они.Послевоенные годы.Слабо устроенный быт.То ли от вьюжной погоды,То ли от строчек знобит.1978Змея
Ту ошибку своюВспоминаю нередко.Наступил на змею —Был уверен, что ветка.Оказалась больнаТам, где рыжая влага,Иль решила онаПритвориться за благо?Отскочил через миг —Так сработала сила.А она напрямикПо траве проскользила.С дрожью крикнул: «Убью!..»И, бродя средь осинок,Целый месяц змеюОщущал сквозь ботинок.1978Баллада о псе
Пёс пропал три дня назад.Он хозяину был нуженОхранять фруктовый сад.Сам хозяин стал недужен.Сам хозяин стал слабакОбходиться без собак.Но сейчас была зима, —Жили в городе зимою.Хлопьев крупных кутерьмаЗа гардиною слепою.Вьюги бешеный накат.Пёс пропал три дня назад.Стыл в стакане крепкий чай.Поздний час. Очки. Газета.Вдруг хозяин слабый лайВдалеке расслышал где-то.Он рванул окно, позвал.Бил в лицо метельный вал.К лифту кинулся скорей.Вниз немедленно. И что же?Пса увидел у дверей.Тот присмотрен был, похоже.Шерсть мерцала, коротка.И — обрывок поводка.Поднялись тотчас же в дом,Где теперь он главный стержень.Добрый пёс вилял хвостом,Но был сыт и странно сдержан.Он вздыхал и заодноСтал коситься за окно.Скоро нужно, как во сне,Выезжать, смотреть за домомИ готовиться к веснеНа участке том садовом,Скуку зимнюю гоня…Пёс пропал назад три дня.Что же, планы под откос?Хмур хозяин, как отшельник.Но опять явился пёс.Был на нём чужой ошейник.И конечно, за пургойКто-то ждал его другой.А потом совсем исчез,Канул словно бы по знаку.Дел скопилось позарез,И, другую взяв собаку,Влез хозяин с ней в такси,С горьким привкусом тоски.И его сомненье жглоНад решением задачи:Сделать выбор тяжелоПо-людски и по-собачьи.Может быть, причина — в нём.Так он думал долгим днём.Но потом привык — дела.В день прольёшь немало пота.Столько яблоня дала,Что куда девать — забота.Бодр ещё в свои года.И собака хоть куда.1978Московский долгожитель
Не горец, не из сакли,Где облако в дверях.Но годы не иссяклиИ кое-чем дарят.Те годы так гудели,Что звон в крови возник.И как он, в самом деле,Протиснулся сквозь них?Сквозь горе и отраду.Да так вот — не робей!Он скачет по Арбату,Московский воробей.Московский долгожитель —Сквозь дождь и снежный дым.А вы им дорожите ль?Так дорожите им.1978Старый поэт
— А как я живу? —Смотрит чёртом, журнал отложив.Ещё на плаву,До сих пор, представляете, жив.Но прочно забыт.Не смущайтесь, я знаю давно.Немного знобит.Ничего, я прикрою окно?Такие дела.Вот вам строчки недавнего дня:Жизнь мимо прошла,Просвистев, не попала в меня…1978"В неясном сне, судьбою данном…"
В неясном сне, судьбою данном,А может быть, и наяву, —Солдат с мешком и с чемоданом,Опущенными на траву.А на него глядит от входаПод провожающий напевТа, что ждала четыре годаИ вот глядит, оторопев.Соседний сад в туман закован.Окно. Вечерняя звезда.И старичок, такой знакомый,Торчит — как птенчик из гнезда.1979"Мозаика соснового ствола…"
Мозаика соснового ствола.Подогнанные тщательно пластины.Густая их скрепившая смола.Серебряная дымка паутины.Стоит сосна, бесстрашная в грозу, —Не нынешнего века однолеток.Отпали ветки, росшие внизу,Остались лишь следы от этих веток.А наверху — там ветер ей поёт,И ветви, вкось отбрасывая тени,Напоминают лестничный пролёт,Где выломаны нижние ступени.И потому, таинственно звеня,Мерцает колокольная громада.Внизу — коры тяжёлая броня,А наверху — там панциря не надо.1980Покраска судна
Жарко солнце ли печётИли светит скудно,А в тельняшке морячокКрасит клёпку судна.Красит, красит, как всегда,Ржавую обшивку.Не простит ему водаМалую ошибку.Ведь опасней с давних пор,Чем тоска по дому,Соляной морской раствор —Корпусу стальному.Норма сделана не вся,Вот он водит кистью,В тесной люлечке вися,Примирённый с высью.Проливает новый пот,Кисть макает в краску,Что-то грустное поётПро любовь и ласку.Смотрит северный фиордИли негритянки,Как он красит белый бортНа любой стоянке.1980"Вижу корни песчаного ската…"
Вижу корни песчаного ската,Цепь следов через росную падьИ лицо молодого солдата —Мне сменяться, ему заступать.Что сдаю этот пост на полянке,Доложу я сержанту чуть свет,Что дела в наилучшем порядке, —Происшествий существенных нет.И что принял — ответит с охоткойМне напарник, такой молодой,И пройдётся свободной походкойМимо бочки с пожарной водой.И покуда взойдёт надо всемиГолубой начинающий день,Разводящий — бесстрастный, как время,Автоматный поправит ремень.1980Строчка
Поверил вашей строчке,И даже не одной, —Как верят малой дочкеИ женщине родной.Иное в бездну канетИ вообще враньё…А эта не обманет,И верится в неё.1980Баллада о междупутье
Спрыгнул на междупутье —Лень было лезть на мост, —И поразило жутьюПраздный субботний мозг:Сквозь бесконечный, вечныйМир — в этот самый миг,Светом пронзая, встречныйВырвался напрямик…Сделал напропалуюТо, что пришло на ум, —Жизнь пожалел родную,Не пожалел костюм.И, уже рухнув плоско,Крикнул себе: «Ложись!»Узенькая полоска.Хрупкая наша жизнь.Разве цена за этоБольно уж высока?Рядом колёса где-тоБухают у виска.Двигался дым кудлато.Сразу и без трудаВстал и пошёл куда-то,Может, и не туда,Помня малейшей порой,Как он во мрак упал;Слыша сирену «скорой»,Стоны и вскрик у шпал.1980Исчезновенье корабля
С огромного материка,Не соблюдая должной квоты,Выносит мощная рекаСвои накопленные воды.Так сочетаются ониИ океанское теченье,Что корабельные огниТеряют всякое значенье.Разверзшийся водоворот,Километровая воронка.И — всё!..И даже похоронкаНе постучится у ворот.…Опять в сиянии дневномВолна качается упруго.Ни шлюпки, брошенной вверх дном,И ни спасательного круга,Ни краткого сигнала SOS,Услышанного на мгновенье,Ни вскрика слабого, ни слёз.А лишь само исчезновенье.1981Отец и сын
…Не стало у него подруги,У сына — матери родной…Потом я встретил их на юге,На хмурой пристани одной.Отец сидел на парапете,Едва ли видя в этом риск,Так, словно не было на светеНи крупных волн, ни острых брызг.Когда же пену им на плечиШвырял, разбившись, тёмный вал —Ребёнок тотчас ей навстречуЦветастый зонтик раскрывал.Волны решительные взмахи.Почти невидимый в концеКороткий мол…И мальчик, в страхеЗаботящийся об отце.Зияла выбитою брешьюИх жизнь в отчаянном пути.Никто на целом побережьеК ним не решался подойти.1981Старый переулок
На воротах барельеф.Зимний холод.То ли кошка, то ли лев —Нос обколот.Вечер. Тени от колонн.Светлый портик.Не сказать, что слишком онДело портит.Дверью грохает подъезд.И, согретый,Выйдет парень, как поест,С сигаретой.Источает свежий снегЗапах йода.Чей-то голос, чей-то смех…Время чьё-то.1981Голос
Досуг ли, работа,Один его тешит закон, —Мурлыкает что-то,Поёт в упоении он.Не раз говорили:— Да брось ты своё попурри.Задумайся илиНа лавочку сядь покури.Подобному зудуПрийти уже должен конец…Ответит: — Не буду. —И снова поёт, как юнец.Дорога — большая.Того тенорка забытьё…Смутится: — Мешаю? —И тут же опять за своё.1981Футбольные прозвища
В спорте прозвища как в деревнеИ традиции эти древни.Каждый ловко и прочно зван:Слон. Михей. Косопузый. Жбан.Так заходит сосед к соседуДлинным вечером на беседу.Эта явная теплотаМежду близкими принята.Оборачиваясь на кличку,Что с годами вошло в привычку,Усмехаешься: «Молодёжь!..»И опять от ворот идёшь.Потому что взяты ворота…В этом всё-таки было что-то:Гусь. Чепец. Пономарь. Стрелец…А играет-то как, стервец!1981Письмо от Сухова
Приречный гром, в девятый раз проухав,За рощами нашёл себе приют.Но пишет мне сегодня Фёдор СуховО том, что соловьи ещё поют.И словно бы душе моей побудка, —Негаданно берущая в полон,Прибавленная Федей незабудкаОтвешивает сдержанный поклон.А он зовёт — туда, где в травах тропка.Он говорит: «Когда ж приедешь ты?А то мне даже чуточку неловко,Что я один средь этой красоты».1981Разжалование сержанта
В минуты эти роковыеЗабыв пути своих забав,Разжалованный в рядовыеЗа самоволку и за баб —Кто он сержантам и старшинам,Чьим наставлениям не внял,И тем солдатикам безвинным,Которых сам вчера гонял?В мгновенье ока обезличен,Торчит пред всеми напоказИ в строй встаёт уже без лычек,Комбата выслушав приказ.Война ещё на середине,И что с ним будет впереди?Дожди такие зарядили,Что и Господь не приведи.Опять команда прозвучала,Дорогу новую суля.И — служба с самого началаПошла. Но только не с нуля.1982"Расставанья все и все прощания…"
Расставанья все и все прощания —С женщиной, и только с ней одною.С плачущей иль прячущей отчаяньеЖенщиной — невестой и женою.И всесильна жажда возвращенияК женщине — в теченье всей разлуки.Сквозь преграды все и обольщения,Горькие сомнения и слухи.Эти встречи были нам обещаны…И вовек лучами осияннаЖизнь, что появляется из женщины,Как из мирового океана.1982"Рукомойник на стенке сарая…"
Рукомойник на стенке сарая,На скамейке — с черешней кулёк.Тлеет солнце, за лесом сгорая,И туман по канавам залёг.А для тех, кому греется ужин,Чья дорога неблизкой была,Мир сегодняшний сладостно суженДо размеров окна и стола.…Видеть контуры чёрного леса,Где заката последняя медь,И над краем ведёрного срезаРукомойником долго греметь!1982Термометр
Как если бы работой дельнойБыл занят я в начале дня, —Термометра сосуд скудельныйОпять под мышкой у меня.Опять из утреннего долаВстают берёзы в сотый раз.Я не отвык ещё от дома,Как здесь случается подчас.Баюкая свою разлуку,Смотрю с восьмого этажа,Как бы на перевязи рукуГоризонтальную держа.1982Песенка к спектаклю
Когда зарплатаИдёт на убыль,То как заплата —Последний рубль.Гулять — не к спеху,И цель другая:Прикрыть прореху,Весь свет ругая.Но вот, как бочка,Гудит получка.Довольна дочка.Смеется внучка.Жена в платочкеСо мной под ручкуК торговой точкеНесёт получку.Вдоль тротуара,Вблизи окошка,Звучит гитара,Поёт гармошка.Огни закатаГорят как уголь,Пока зарплатаИдёт на убыль.1982Земля
Упал у западной границы.Зазеленело на земле.Сквозь две пустых его глазницыВзошло по пихтовой стреле.Разворотив грудную клеткуНежданной силою корней,Берёза выбросила ветку,Других, быть может, зеленей.Здесь траки, скаты и копытаОставили мгновенный след,Не видимый для следопытаВосьмидесятых дальних лет.1982"У хозяйки столовался…"
У хозяйки столовался,С её дочкой целовался.Столовался-целовался,А потом ударил бой —Целый мир закрыл собой.То, что прежде важным было,Память бедная забыла,Лишь спустя десятки летПроступил неясный след:У хозяйки столовался,С её дочкой целовался…То ли было, то ли нет.1983Штыковой бой
…Штык — молодец…
В морозной пылиЗанятья — вроде танца:— Коротким коли!На выпаде останься!..Заволжских полковЯнварский редкий воздух.Посылы штыков,Мерцающих и острых.Меж ротами стыкЗияет чёрной раной.Ты выручи, штык,Родной, четырёхгранный.Задачей дано:Атака штыковая…А юность давноПрошла как таковая.Прошла горячо,Ни в чём не виновата.И помнит плечоРемень от автомата.Но в снежной далиЗанятья — вроде танца:— Коротким коли!На выпаде останься!1983Память о полковой разведке
Вот и выдан маскхалатСтаршиною:Новогодний маскарад,Снег стеною.На себе своё везиЗыбкой тенью.И растаяли вблизиЗа метелью.То ли холмик, то ли дзотЗа нейтралкой…Мы их ждём. Но что их ждётВ жизни краткой?В белой взвившейся пыли,Жгущей веки?..И растаяли вдали.И — навеки.19833
Женщины
Лица моложавы, без морщин.Отсвет полушалка.Женщины, не знавшие мужчин,Как вас жалко!Но жалею всё-таки вдвойнеВ час, когда рыдает вьюга,Тех, что потеряли на войнеМужа или друга.1983Боль
В страшные часы твои ночныеБоль — порой сама анестезия,И, тебя сшибая под откос,Боль — порой сама уже наркоз.Потерял сознание от боли,А когда очнулся поневоле,Ты другой уже, да тот же ты,Помня эту боль до тошноты.1983Природа
Природа — санитар. Кого не схоронили,Она потом сама присыпала песком.Лежат у переправ, в речном холодном иле,Или под вставшим здесь берёзовым леском.Количество стволов, средь боя раскалённых,По формуле её равно числу стволов,Несущих над собой прохладу крон зелёных,Которые сильней и слёз твоих, и слов.1983Триптих
1. До войны
Вы палкой в снег потыкали,А там, внизу, ручей.Весенние каникулы.Над школой шум грачей.По льду конёчком чертите,Но слаб и мягок лёд.Огнём четвёртой четвертиВ момент его сожжёт.Весенние каникулы.Крушение основ:Распухшие фолликулы,Ангина и озноб.2. В войну
В гимнастёрках эти дети,Холодны и голодны,Находились на диетеУ грохочущей войны.Их мальчишеские лица,Их мужские костяки!Пулемёт, как говорится,Взять на плечи — пустяки.Эти юные солдаты,Эта грозная пора.Эти давние утраты,Это дальнее «ура!..».3. После войны
Солдат-мальчишка одноногийНа деревянных костылях,Взлелеянный в госпиталях,Плывёт как парус одинокий.А небо — синего синей.Уже идут занятья в школе.Видна и в городе, и в полеЕго широкая шинель.1983"Когда окончилась война…"
Когда окончилась война,Пошли иные времена.Но, всё отчётливей видна,Являться стала мне она.Пока мы были на войне,В её дыму, в её огне,Она жила кругом, вовне…Но оказалось, что во мне.1983Берёза
В похожем на этот, былом сентябре,Когда синевы наплывает лавина,Берёзку свою посадил на бугреСчастливый отец в честь рождения сына.А годы стремительно — каждый как вскрик,Мелькая, проносятся справа и слева.И что-то бормочет согбенный старик,Ровесник могучего белого древа.1983Больничный роман
Промытый ливнем день весенний.Высокая голубизна.Больница. Время посещений.И кто-то смотрит из окна.На каждой крашеной скамейкеТак умилительно, хоть плачь,Сидят по две и три семейкиСо свёрточками передач.И к ним выходят их больные,Задумчивы и смущены.Их лица, бледные, родные,Улыбками освещены.Но в этом слабом слитном гамеМне пара странная видна:Она в халате, он в пижаме,И с ними рядом тишина.Судьбою пойманы с поличнымУ рокового рубежа,Гуляют в скверике больничном,Друг друга за руки держа.1983"Всё думал о тебе…"
Всё думал о тебеС момента нашей встречи:Нечёткость при ходьбеИ затрудненья в речи.Так ходят старичкиПеред началом краха.Но заглянул в зрачкиИ не заметил страха.Ты вид держал такой,Как будто всё в порядкеИ снимет как рукойЛюбые неполадки.А юности черты,Которые не скроем,Казались так чистыПод этим поздним слоем.1984После работы
Опустело поле сонное.Вечереет, и онаТолько-только с третьей соткоюУправляется одна.День Победы — время самое,Чтоб картошку ей сажать.Над налитой ливнем ямоюДолго руки моет мать.Рядом дочь её внебрачнаяНа далёкий смотрит плёс,Мелкорослая, невзрачная,Дорогая ей до слёз.Затихает птичья сутолока,И в холодный этот часЛес глубокий, полный сумрака,Как всегда, тревожит нас.1984"Женщина проплакала всю ночь…"
Женщина проплакала всю ночьО своём, ушедшем без возврата.Ей никто не мог уже помочь,То была особая утрата.Об ошибках, сделанных давно,Снова убивалась, предположим.Но, уставясь в чёрное окно,Плакала она и о хорошем.Плакала о жизни прожитой,Что была ещё на половине,Но уже за новою чертой,В грозной, нависающей лавине.А когда в окне качнулась мглаИ неясный лучик тронул стены,С удовлетворением леглаИ заснула, словно после смены.1984"От ранней подруги своей…"
От ранней подруги своейДля позднего бракаУшёл. Захотелось детей,Которые благо.И сызнова — только держись!Углы, комнатёнки.И всё-таки всякая жизньЧужая — потёмки.У каждого доля своя,Судьба или сила.И новая эта семьяЕго оглушила.Седой. Как мальчишка одет.С коляскою — в гору.И видно, что это не дед,По скучному взору.1984"Он прошептал ей одно…"
Он прошептал ей одно:— Мы совпадаем по фазе… —В этой технической фразеНежности было полно.Он сообщал ей о томВ этой чудовищной форме,Что понимание в нормеБудет у них и потом.Что на далёкий большакВыйдут, ступая упруго…— Мы рождены друг для друга,Раньше сказали бы так.1984Свекровь
Не щадя людского слуха,Материлась почём зряОдинокая старуха,Про невестку говоря.Отняла невестка сына,Нужно думать, навсегда.И какая у ей сила! —Ни управы, ни суда.…Болью искренней своеюВыделялась меж людьми.Возмущались громко еюТолько женщины с детьми.1984"Прошлое кануло в блеске…"
Прошлое кануло в блеске…В жизни оставшись одни,Лишь на последнем отрезкеОбъединились они.Где тут до страсти и пылаВ бликах дневных и ночных!Собственно, всё это было —Только раздельно у них.Но, словно в пору былую, —В поздний густой снегопадДвижутся напропалую,Вместе бредут наугад.1984"Ушли родные старики…"
Ушли родные старики,И мы остались стариками.Знать, жить им стало не с руки.И вот я с этими строками.Нет больше тех, кто старше нас,Их нет и нет на белом свете.Ещё скажу вам в горький час:Они давно уж были дети —И огорчали много раз,И радовали в годы эти.1984Берёзка
Среди еловой тьмыПунктирный ствол берёзки.И различаем мыНабухшие желёзки.Поёт весенний сок.Волнуется берёзка.Такое в нужный срокБывает у подростка.С ней рядом ёлки теГустеют в буераке.Она в их черноте —Как молния во мраке.1984Зеркало
Что случилось? Грустный видБыл тебе неведом…Улыбнуться норовит:— Суть совсем не в этом…Что же это за дела,Если наша прелестьМимо зеркала прошлаИ не посмотрелась!1984"Ребёнок. Запертая дверь…"
Ребёнок. Запертая дверь.Родители ещё в постели.Он рано встал и ждёт теперь,Чтоб в кухне блинчики поспели.Он завтракает. МолокоПокрыто розовою пенкой.Он с бабушкой. Ему легкоВнимать негромкой сказке первойПро короля, и хитрых слуг,И про Ягу… Но в большей мере —Душою, обращённой в слух,Он возле той, закрытой, двери.1984"Провинциальность областная…"
Провинциальность областнаяПодчас не каждому видна.Пушком наивным обрастая,Живёт размеренно она.В неё заложенное свойство —Неистребимостью сильна.Столичное самодовольство —Её вторая сторона.1985Двор ночью
Полночь. Тишина.Мир кругом велик.На стекле окнаСильный лунный блик.В темноте двораВидится давноБелого ведраЦинковое дно.Светом зажженыЛунной полосыГрабли у стены,Лезвие косы.И горят из мглыПосреди двораПолотно пилы,Лопасть топора.1985"Зря память этого боится…"
Зря память этого боится…Пусть перекрашен твой фасад,Я узнаю тебя, больница.Я здесь лежал семь лет назад.Жизнь, может быть, не так сурова,И, тоже помня о былом,Придёт пора очнуться сноваЦветущим клёном иль щеглом.Взглянув на бывшее жилище,Сказать без всяческих досад:Я узнаю тебя, кладбище.Я здесь лежал сто лет назад.1985"Перелистан осенний задачник…"
Перелистан осенний задачник.Все ответы в тетрадь внесены.И зима скоро сунет в загашникТо, что прятать пора до весны.Вот ледок затянул, как коллодий,Мимолётные ранки земли.И внезапных глубинных колотийОтголоски до сердца дошли.1985В конце зимы
Соснячок дрожит упруго.Ветер злей и злей.В синем небе ходит вьюга,Как воздушный змей.Раскрутившись полной мерой,Тащит вперекрёстСвой рассыпавшийся, белый,Свой метельный хвост.Как он медленно кружится!..Вдруг — один разряд,И пропал он, на крупицыСнежные разъят.1985"Раскинул дождик сетку…"
Раскинул дождик сетку,Взял ею в оборотСадовую беседку,И сад, и огород.Захлопнуты ворота.Намокший день сердит.Учёная воронаНа пугале сидит.А ветеран-участникЛёг с книжкой на кровать,Довольный, что участокНе нужно поливать.1985Ночной вагон
В последней электричке,Как в том паровике,Внезапна вспышка спичкиИ отсвет в кулаке.Здесь что-то от погони,Здесь как-то всё не так:Пять человек в вагонеИ смутный полумрак.Небось из общей бражки.Их плотно держит взор.А этот кто, в фуражке?Неужто ревизор?И вдруг — движенья крутыКак будто кем гоним…А через полминуты —Вслед женщина за ним.1985"Обнаружил: заболел…"
Обнаружил: заболел.Окатило щёки жаром.Вот! — когда так много дел,Пропадёт неделя даром.Огорченья смутный шок,Повторяющийся снова,И под мышкою ожогГрадусника ледяного.Но — внезапный оборот:Не придётся пить таблетки.Ибо ртуть не достаётДо решающей отметки.Далеко она внизу.Что ж ты, чучело из чучел!И опять бегом везуТо, что сам же и навьючил.Среди длящегося дня,Как не раз уже бывало…Что же всё-таки меняДушным жаром обдавало?1985"Проснулся средь ночи и глянул в окно…"
Проснулся средь ночи и глянул в окно.Такого тумана сквозит полотно,Что даже не видно ближайшего дома,Лишь свет фонаря на земле как солома.Вновь что-то нарушилось в этой игре:Машины соседей стоят во дворе —У каждой из них постоянное место…Но — «скорая» возле второго подъезда.1985Снова стирка
Снова стирка — бабье дело(Извини меня, местком!).Вон ты как помолодела,Приспособясь над мостком.Брус хозяйственного мыла.Речка, пена, пузыри…Если что тебя томило,Всё забылось до зари.Разогревшись («Кофту скину!»)И расслабившись чуть-чуть,Как тебе приятно спинуОсторожно разогнуть.Полоскать, закончив стирку,Начинать опять с азовИ рубахи брать за шкиркуИз наполненных тазов.1985Поэзия
С громом разорваласьМолния шаровая,И оступился в грязьКто-то, спастись желая.Всем повторял: — Живой! —Верить ещё не смея. —Прямо над головойАхнула над моею.Но километрах в двухТоже присел прохожий:— Аж захватило дух!Я её чуял кожей!..Так, над землёй трубя,Грозного слова сила,Кажется, лишь тебя,Выделив, опалила.1986Одному знакомому читателю
Этих книг тебе не прочитатьНи за что на свете.Для тебя стоит на них печать,Ибо книги эти —Книги для ума и для души.Разные такие —Для тебя чрезмерно хороши.Ты прочтёшь другие.Здесь на полках — всевозможных книгСтолько тысяч!Ты проходишь, безмятежно в нихВзглядом тычась.1986Что нужно актёру
Чужою жить судьбой,Но быть самим собой.И дикцию иметь —Чтоб рокотала медь,Но чтоб расслышал залЧто шёпотом сказал.Владеть своим лицом,Крутиться колесом.Всегда уметь опятьСоперника обнять.Как истый лицедей,Гнать бодро лошадей.Но не ломать рессор —На то есть режиссёр.Трудиться — и отнюдьНе мыслить отдохнуть.Знать тысячу ролей…И всё за сто рублей.1986Сюжет
Несчастная Дюймовочка, —Судьба её крута.Печальная зимовочкаУ мыши и крота.Сама ошиблась адресом,Пустившись в долгий путь,Или беспечный АндерсенНапутал что-нибудь?Единственно из прихотиНа свет их произвёл.И сколько тут ни прыгайте,Ужасен произвол.1986Ретроград
Роща сильно поредела.Жизнь катилась под уклон.Всё менялось то и дело.Не менялся только он.Он спокойно, как при нэпе,Рифмовал: «Глаза — назад»,Или: «Степи — лесостепи»,Словно тридцать лет назад.И ценил он по старинке,Не страшась худой молвы,Пуговицы на ширинке,А не молнию, как вы.1986Дятел
На фонарном бетонном столбеПримостился нечаянный дятел.Щелкнул клювом по серой трубе.Видно, вправду немножечко спятил.Разумеется, нет червяка.Прыгнул выше — и там его нету.А ведь был все былые века,Населяя собою планету.Не смущайся, что здесь его нет,Где над крышей высокое небо.Всё испробуй на вкус и на цвет,Даже выглядя явно нелепо.1986"Часы должны ходить…"
Часы должны ходить,А не стоять без дела.Их нужно заводитьПочти что до предела.А жизнь идёт сама —Тик-так! — без подзавода.Вот лето, вот зима.Глядишь — ещё полгода.Так мы вперёд идём,И годы не помеха.Вот лес, и сад, и дом…Глядишь — ещё полвека.1986Поцелуй
Я ещё смотрел как сквозь туман,Был слегка зажатый,Но уже тогда крутил романС пионервожатой.Через месяц в армию идтиВ предрассветном дыме,По снежку… Дальнейшие путиНеисповедимы.Залепляла губы — не горюй! —Словно сладким кляпом.Впрочем, мы считали поцелуйПройденным этапом…1987"Столкнулись. Вижу — рада…"
Столкнулись. Вижу — рада.— Ну, как вы? Сотню летНе виделись… — и взглядаНаивный юный свет.И словно вся в полёте,В ушах, наверно, шум:— Нет, правда, как живёте?Какой на вас костюм!..— Живу? По-стариковски.Да-да, уже давно!Обновы и обноски —Нам это всё равно…Вторично взглядом меритМеня в осеннем дне,И видно, что не веритНи капелечки мне.1987"Бегло подмазаны губы…"
Бегло подмазаны губы.Густо запудренный нос.Скулы торчащие грубы.Облачко ломких волос.Шаль, а верней, полушалок,Стиранный тысячу раз.И поразительно жалокВзгляд нерешительных глаз.Но, усмехаясь задето,С ней разделяя жильё,Может, за всё вот за этоОн ещё любит её.1987Купание
Задумчива и хороша,Лишь брови чуть сдвинула,К воде подошла не спешаИ всё с себя скинула.Ожгло холодком по груди.Чуть скрипнула камушком.— Не женится он, и не ждиУслышала рядышком.Так баба сказала одна —Как водится, надвое,Тем более если онаНагая и наглая.Стояли недвижно леса,Но двигалась фабула.А с листьев холодных росаМедлительно падала.1987"Какие женщины в пейзаже…"
Какие женщины в пейзаже,На фоне скверов и морей!Готов понять и тех, кто дажеМоложе дочери моей.Но в самом беглом разговореЯ замечаю в тот же миг,Что я, пожалуй, не в фаворе,О чём не скажут напрямик.Приветливые как вначале,Уходят, галькою шурша.И слабым отзвуком печалиМгновенье тешится душа.1987"Он слабо говорит…"
Он слабо говорит,Лежат в подглазьях тени,Взъерошен и небрит,Всю жизнь на бюллетене.Но блещет торжествоИз допотопной были,Где женщины егоС готовностью любили.Был прочих не хужей,Гулял себе — а там ужДве бросили мужей,А три не вышли замуж…В глазах довольный свет,Горящий непреложно.А было или нет —Проверить невозможно.1987Музыка из окна
Погода сераяС утра и до темна.Система стереоИграет из окна.Вот так в тридцатые,И тоже из окон,Хрипел, досадуяНа что-то, патефон.Свет, словно оспины,Тревожил тротуар.Похожий, собственно,Звучал репертуар.И те же маечкиИ кофточки в окне.И те же мальчикиИ девочки — вполне.Как скрепкой сколотыС судьбою эти дни,Где были молоды, —Но мы, а не они.1987Баллада об эвакуации
В растерянности у окнаСтояла женщина с ребёнком.— Как быть? Ведь я же не однаИ не привычна к этим гонкам.— Досюда немец не дойдёт! —Сказал сосед. — Не думай даже.Ведь каждый дом, и каждый дот,И каждый куст уже на страже…Второй внезапно заорал:— Не слушай этого кретина!Уматывайте за Урал.Худая видится картина…Всего лишь день на сборы дан.В случайных туфлях, в платье тонкомБросала вещи в чемодан,Уже не разбирая толком.С младенцем села в эшелон,Замаскированный листвою.И только зной со всех сторон…А провожали эти двое.…Палило солнцем с высотыНачало первого этапа…Им предстояло рвать мостыИ умереть потом в гестапо.1988Баллада о военруке
Пацан, подняв чинарик с полу,Себе махрою губы жёг,Поскольку бил мужскую школуИ женскую всеобщий шок.Десятиклассница какая!И вышла за военрука,К тому бесстрашно привыкая,Что у него одна рука.Никто не ждал такого хода.Ведь всем казалось, что он стар.Он старше был — но на три года,А тут и вовсе вровень стал.И утром, только от подушки,В знобящий сизый холодок,Он умывался из кадушки,Сломав молоденький ледок.Заря горела за рекою.А он с приливом новых силДрова колол одной рукою,Грудного первенца носил.…Когда учил юнцов задетыхВойны классическим азам,Что ждут в окопах и кюветах,Никто сказать не мог: — А сам?..1988"Выстиранное бельё…"
Выстиранное бельё,Шаровары, гимнастёрка…Одевались без восторга:Мокрое, хоть и своё.Отжимали, а потомНа себе же высыхало,За пределами привала,На пути привычном том.При ускоренной ходьбе,В ту страду нечеловечью,Как над вытопленной печьюСохло старое х/б.Нутряной какой-то жар.Откликающийся живо,Чем свой уровень держал?До сих пор непостижимо!1988Однополчанин
Стоял он в трусах,Могуч, одноног,Как гриб, что в лесахВозрос, одинок.Из дальних годовСмотрел он на нас.— Да ты не готов!..— Оденусь сейчас…Держась за косяк —Нога-то одна, —Вмиг, так или сяк,Он был у окна.А там кителёкВ наградах уже…За ним — фитилёкДрожит в блиндаже.Деревня горит,Дорога в пыли…— Ну, что ж, — говорит,Пожалуй, пошли?Несложный процесс,Сказал не шутя, —Приладить протез.Была бы культя.1988Генеральный конструктор
Для важных дел,Что не видны,Пришёл в отделВ конце войны.Пришёл в КБ —Его рычаг —Ещё в х/бИ в кирзачах.Башкой силён,В работе злой,Оставил онКультурный слойИ в кабинете,И в толпе.И на планете,И т. п.1988План о грузинском футболе
Много лет назадПожелал начатьсяТот чемпионат,Где блистал Пайчадзе.Нет, не громких словЖдали от тбилисца,А ушат головДолжен был пролиться.Молод и умён,Был он полон светом,И каскад имёнНизвергался следом.Всех не перечестьИз прошедшей были.Мужество и честьСвойственны им были.Групповой портретС отсветом утраты.Каждый здесь — атлет.Все почти — усаты.За красивый голСколько их ни тискай,Где тот склон и долИ футбол грузинский?..1988"На акватории рижской…"
На акватории рижской,Словно поднявшись со дна,Мачта тонюсенькой рискойВ зыбком просторе видна.Мачта рыбацкого суднаИли каких субмарин.В море пустынно и скудно,Марево как стеарин.Редкую эту приметуВсячески пестует взгляд.Но чуть отвлёкся — и нету.Воды безлюдием злят.Впрочем, сидел бы я в нише,Воспоминания стриг,Если б не этот — возникшийИ потерявшийся штрих.19884
"Не имея бумаги…"
Не имея бумаги,Вряд ли ищут чернила.А лишившись отваги,Взглядом рыщут уныло.За оградой — дорога,Да закрыта калитка…Потерявшему БогаНе нужна и молитва.1989"На голодной планете…"
На голодной планете,Сладкой рифмы отведав,Всяк имел на приметеМилых сердцу поэтов.Чтобы выплакать душуПо холодному полю,Была мода на Ксюшу,Стала мода на Колю.И не только на строки,Порождавшие отклик.На иные уроки —На судьбу и на облик.Не к эстраде и сцене —К настоящему горю.Была мода на Женю,Стала слава на Борю.1989Нищие
Доносятся обрывки фраз.Но — странно! — что б вы ни сказали,Всё это было много раз,Замешенное на скандале.Пусть вам не нужен посошок,Вы всё же несомненный нищий,Что давится, раскрыв мешок,Засохшею духовной пищей.1989Оратор
Элегантен, тщательнейше выбрит,Болтунов былых от плоти плоть.Он, как прежде, на трибуну выпретИ пошёл без устали молоть.Не прими за чистую монетуМелкую словесную лузгу.Ничего в действительности нетуВ этом гладковыбритом мозгу.1989Лауреат
Тут премия на вас упала, словно манна,И хоть во всём другом вы вовсе не слепой,Вы стали утверждать в пылу самообмана,Что это нынче к вам пришло само собой.Пришло само собой, и вы небрежно-рады.Спокойны и горды, что видно по всему…Но домогаться так настойчиво награды —Как поздравленья слать себе же самому.1989Глухомань
Здесь рыбы полноОт ряби по дноВ холодных озёрах.Здесь дело, оноСо словом — одноИ дремлет во взорах.Здесь неба холстыСквозят с высотыВ заросший овражек.Здесь бабы просты,Да больно толстыОт ряшек до ляжек.1989"Сколько пили с Яном…"
Сколько пили с ЯномВ разные года,Не видал я пьянымЯна никогдаОт вина, положим,И не от вина.Ведь любым прохожимЖизнь его видна —Чукчам ли, рижанам…Где б он ни бывал,Общим обожаньемБили наповал.Улыбалась Ялта,Скрытно взор скосив:— Посмотрите, Ян-тоКак у нас красив!И сквозь всё сквозь этоШёл он налегке…Ну, а то, что спето,Слышно вдалеке.1990"Не ударьте в грязь лицом…"
Не ударьте в грязь лицомПри всеобщем дефицитеИ лужок перед крыльцомНепременно докосите.Не спеша, наоборот.Это будет вам отрадой.Докосите до ворот,А потом и за оградой.Видя в небе некий знак,В поздние писали годыТютчев, Фет и ПастернакИ, конечно, также Гёте.Проповедуйте добро,Не страшась, до самой смерти.Уронить из рук пероВы успеете, поверьте.1990"Сказали: — Пора прощаться…"
Сказали: — Пора прощаться!И в хлынувшей тишинеПечально друзья стояли,С ним словно наедине.А женщины, провожаяПоэта в последний путь,Отталкивая друг друга,Валились ему на грудь.1990Баллада о двух составах
…И различил на путях,Глядя вперёд отрешённо,Слабо дрожащий впотьмахСвет хвостового вагона.Кто-то оставил состав,Как оставляют телегуВ поле, беспечно уставИ приготовясь к ночлегу.Разные есть рубежи.Внемля смертельному свисту,Крикнул помощник: — Держи! —Тут своему машинисту.Это на их языке«Затормози!» — означало.Но в роковом тупикеВремя составы сближало.Спали и в этом, и в том.Как под большим напряженьем,Словно гигантским кнутом,Било второй торможеньем.С полок посыпались всеВ стоне напрягшейся стали…В первом, где стёкла в росе,Люди по-прежнему спали.Поле. Туманный прокос.Ночь. Деревушка над склоном.Замерший электровозРядом с последним вагоном.И бесконечная дрожь,Что не давала усесться…Остановившийся ножВ двух миллиметрах от сердца.1990Уходит наше поколенье
Уходит наше поколенье,Стихает песня за холмом.Ему не нужно поклоненье.А всё, что было, в нём самом.Иные, те поодиночкеДогнали молодость свою.А здесь отечества сыночкиБредут пока ещё в строю.Но пыли нет густого слояНа бледных лицах в этот раз.И нет призывных женских глаз,И нет мальчишек возле строя.И здесь, конечно, не парад,Хоть эти жёлтые медали,Что нам потом зачем-то дали,Под бледным солнышком горят.Чуть проку в тезах-антитезах:Давно сошли окоп и дот,Но поколение идётНа костылях и на протезах.Идёт, где речка и откос, —Одних привычно раздражая,Другим оно судьба чужая,Но третьим дорого до слёз.1990"Бывало, глянешь из окна…"
Бывало, глянешь из окна:Идёт соседка не одна,А муж насвистывает рядом…Каким вас всех побило градом?Окрестность опустошена,И в телефоне тишина.1991"С внезапной отвагой прямой…"
С внезапной отвагой прямой,Из рук упустив одеяло,Шепнула себе же самой:— Совсем уже стыд потеряла…Слова, что промолвила ты, —Из самых, наверное, лучших:Наивности и чистотыБеспечно протянутый лучик.1991"Меркнущий дом…"
Меркнущий дом…Жизнь пролетит — не заметим.Молча уйдём.Всё и окончится этим.Не прекословь!Видишь, я сам не перечу.Только любовьВерит в загробную встречу.1991"Ты умела, когда уезжала…"
Ты умела, когда уезжалаНагостившаяся родня,Ни усмешки вдогонку, ни жалаНе позволить, свой образ храня.Ты умела, над пыльной листвоюИз окна помахав с высоты,Прислониться ко мне головоюИ шепнуть, как соскучилась ты.1992"Затянутые крепом зеркала…"
Затянутые крепом зеркала,Перед которыми когда-то ты стояла,Оглядывая всю себя сначалаИ гребень вытащив, что из дому взяла.Я стойко дожидался в стороне,Пока ты управлялась с туалетом,И, как всегда, была твоим ответомУлыбка, обращённая ко мне.1992"Остаётся лишь неделя…"
Остаётся лишь неделя.Меньше… Пять… Четыре дня…Вот он чем, конец апреля,Стал отныне для меня.Неизменно ближе к маюВносит в эту полосу.…Сызнова перестрадаю.Заново перенесу.1992"Снова думаю лишь об одном…"
Снова думаю лишь об одном,Себе душу волную.А за письменным чистым окномЛес, стоящий вплотную.Стынут сосны, построясь в каре.Тишь. Морозная дрёма.Ковыряется дятел в кореВозле самого дома.Обезьянки российских лесов —Наши серые белки,На ветвях, как на чашах весов,Их дела и проделки.Тих посёлок, но в самом конце,Где ларьков обезличка,В кристаллической снежной пыльцеПробежит электричка.1992"Жила счастливою хозяйкою…"
Жила счастливою хозяйкою,Трудилась у стола.От нежности зимою зябкоюПорою не спала.Скажи: скорбящею невестоюИз нашего углаК какому ангелу небесномуТы от меня ушла?1992Траур
Траур, — ленточку к рукавуПрикрепляли вдовцы когда-то.Но без этого я живу —Не для взглядов моя утрата.И в суровом своём краю,Как бы сбившись на миг со счёта,До конца не осознаю —Всё надеюсь ещё на что-то.1992"Женщина с огромным животом…"
Женщина с огромным животом —Там, наверно, двойня или тройня —В этом положенье непростомВыглядит естественно и стройно.Так таскают бабоньки мешки,Полные картошки и муки,Правда, на плече и на загривке,Или в вёдрах воду для поливки.И когда родимая родит.На руках потащит милых деток.…У природы взятая в кредит,Жизнь течёт вдоль рощ, листвой одетых.1993"Фундаменты старинных зданий…"
Фундаменты старинных зданийТревожит метрополитен.И лопается ранью раннейБылая кладка мощных стен.Попорчен, словно лёд весенний,Столетних цоколей гранит,И столько прочих потрясений,Что грудь несчастная хрипит.Готовы к новому удару,Мы видим пятна на стене,И вздутия по тротуару,И трещины по всей стране.1993Оскал
Жить с привычным оскалом,Хоть нет злобы ничуть, —Просто в рвенье усталомНадо лямку тянуть.Предаваться утехамС переменным успехомДаже день или час —Увы, не для нас.1993Поцелуй акулы
Шанхаю в лад,Под мирские гулы,Я ел салатПоцелуй акулы.Не мёдом плылОн из дальних ульев,А создан былОн из губ акульих.Весь рот сожжёнНовым блюдом диким,И пахнет онОкеаном Тихим.Я в простотеМолвил вам на завистьПро губы те,Что моих касались.1993Самовоспитание
Не поддаться опятьВоле случая,Но суметь перенятьНаилучшее.От своих и чужихВзять доставшееся…А на каждый их чихНе наздравствуешься.1994"В военном бодром городке…"
В военном бодром городке,Где часто пахнет горькой гарью,На хмурой северной рекеПод белым небом ЗаполярьяПроблема старая остраВ своей угрюмости суровой:Там женщин мало. Медсестра,Две подавальщицы в столовойПривычно ловят на себеМужчин задумчивые взгляды,В чьей долгой службе и судьбеНе ожидается услады.И лейтенантская жена,Что прилетела рейсом ранним,Слегка смутясь, пораженаСпрессованным мужским желаньем.1994"Не сумела её распять…"
Не сумела её распятьЖизнь, текущая монотонно.Выходила она раз пятьЗамуж — впрочем, вполне законно.И несли её два крылаНа супружеском новом марше.Чем моложе она была —Тем мужья её были старше.Но имелась ещё однаПредусмотренность в этом деле:Начинала стареть она —И мужья её молодели.1994Мужчина и женщина
Шли различным путём —Чуть достать взглядом.Оказалось потом,Что идут рядом.Ни один не зачахВ бывших снах гордых.Он раздался в плечах,А она в бёдрах.Стал он крепче, ловчей,А она мягче.Впрочем, выигрыш чейВ том земном матче?1994"Ужасно, если баба глупая…"
Ужасно, если баба глупая, —Разгладив белое чело,Она сидит, глазами лупая.Ей не втемяшишь ничего.Ну что ж, смиримся с этой истиной —Ведь сказано не наобум.Но чёткий и безукоризненныйНадоедает женский ум.Смеяться будешь или хмуриться —Всё это, право, не беда.А мне всего милее умница,Что скажет глупость иногда.1994Расправа над поэтом
Он провидцем был и пастырем,А они емуЗалепили очи пластырем,Повлекли во тьму.Хохоча над шуткой плоскою, —Всё равно, мол, врёт! —Тоже клейкою полоскоюЗащемили рот.«Не сживать досрочно со свету!Хватит этих мер…»А коль что напишет сослепу,Как старик Гомер?1994Утро
Просыпаюсь разбитым, —Завалящий товар.А под окнами битумКак сапожницкий вар.С кепкой драною нищий.А недавний байбак,Не смущаясь вонищей.Лезет в мусорный бак.Эта жизнь — не находка.Подумаешь, плюнь!Но в оранжевом тётка,Седая как лунь,Не дождавшись зарплаты(Ещё подождём!),По асфальту заплатыКладёт под дождём.1994Молодые поэты после войны
Стихи пришли с блиндажных тесных нарСквозь ту испепеляющую вьюгу,И оттого-то — весь наш семинар —Мы хорошо относимся друг к другу.Но каждый как смиренный пилигрим,Мы за столы учебные садимсяИ колкости друг дружке говорим,Хотя ещё без явного садизма.1994Госпиталь(Из цикла)
Приём прибывших. В госпитале баня.Тяжёлым — и она нехороша.Солдатика намыливает няня,Сестра за ней льёт воду из ковша.Потом дадут бельё, покормят сытно, —Быть может, и в преддверии конца.Я голый, но ни капельки не стыдно —Как будто обмывают мертвеца.Потом — хочу участвовать вот в этихБеседах, что над койкою моейШуршат, но нет возможности ответитьИ то, что нужно, выразить ясней:«Не отрезайте ногу, докторица,Не совершайте этот укорот.Она мне очень даже пригодится,Чтоб отбивать чечётку у ворот.Кто вам сказал, что у меня гангрена?Я утверждаю — это чепуха!Не отрезайте ногу до колена,Зря не берите на душу греха…»Рост у него сто семьдесят при весеЛишь сорок шесть…Эй, парень, веселей!Ходить учиться будешь на протезе,Ну, а сначала пара костылей…Какой в окне горит закат весеннийВ уже затихшей вишенной пурге!Как много есть ночей для размышлений,Какая боль в утраченной ноге!И с головой укрывшееся горе,И на совсем забытое настрой,И сны, и разговоры в коридореС дежурящей у тумбочки сестрой.1995Кольцо
Фонарик-«жучок»,Жужжащий в руке у кого-то,И света пучок,Возникший вблизи поворотаТропинки. Темно.Не ведомо, что ему надо,Но это пятноКачается в сумраке сада.Почти уже часМаячит, и всё ему мало.— Ну что там у вас?— Наташа кольцо потеряла.— Да что за мура!При солнечном свете свободноНайдёте с утра!..— Ей важно, чтоб только сегодня…Не думал тогда,Что смутно останется с лета,Как чья-то беда,Движенье тревожного света.1996О. Лесбос
К этому острову сноваОстрый возник интерес:Мимо проходит суровоОбщность ума и телес.Однопартийная резвость —Женские эти пиры.Лежбище острова Лесбос,Дымка античной поры.1996Эгейское мореКолокольный звон
Вновь осень за летомВ распахнутой шири…Гудки под запретом,Звонить — разрешили.Согласием высшимОткрытые зоны,В которых мы слышимЗабытые звоны.В собореИ в церкви.В ЗагорьеИ в центре…1996Птица и кошка
Измучены присутствием друг другаВ пределах комнаты одной…На штору кошка прыгает упруго,А птица в клетке хохлится родной.Вновь солнце появляется в тумане,И птица певчая поёт.А кошка мрачно дремлет на диване,Обдумывая следующий ход.Но вечер наступил. Спит птица в клетке,Накрытой клетчатым платком,И, как, бывало, в синем небе предки,Мечтает попорхать под потолком.1996Двое
Прохладно. Уместен свитер.Устроились ладком.Он яблоко крепко вытерБатистовым платком.Тень выдвинулась косая.Сидели у пруда,По очереди кусаяОт одного плода.Блаженствуя и ликуя,Здесь каждый в дело вник.Приятнее поцелуяЗанятие у них.1997На прогулке
Вдоль по оврагу краснотал,Витиевато вьётся тропка.Он барышню поцеловалОт неожиданности робко.Случайно сбила гриб валуй,Зардевшись, опустила векиИ возвратила поцелуй,Как выражались в прошлом веке.1997Второе замужество
Вышибая клином клин,Относительно богата,Вышла бедная ЖаклинЗа Онассиса когда-то.На сердечные делаНе потребуешь запрета,Но Америка былаЭтим всё-таки задета.Как солдатская родняИз фабричного барака,Не простившая — со дняВновь случившегося брака.Закусила удилаВ оскорбленно-гордом стиле…Но недавно умерла,И тогда её простили.1997Влюбленные
Жили в подвале,Денег — не густо,Но проявлялиЛучшие чувства —Нежно и мощноДённо и нощно.1997Лосинка
Жил я когда-то в Лосинке,Недалеко от пруда.Помню: берёзки, осинкиИ золотая вода.Женского тела лекалоВ неописуемый знойМежду стволами мелькалоЯркой своей голизной.1997
Венгерская денежная единица до 1946 г.