Ахимас вошел в уютный дворик. На его краю, у большого каменного балкона, словно на сцене, стоял бар «Звезда хромого». Старое одноэтажное здание. Стены его потрескались от силы жара сковороды небесной. Слева здания была терраса под навесом. Где на выкрашенном чёрной морилкой полу, стояли массивные столы и длинные скамьи. На каждом столе высился натюрморт из пустых бутылок, скелетов рыб, огрызков яблок.
Еще дальше, в глубине террасы, подперев задами ограждение, стояло три «фрукта» особо нетрезвого сорта. Один обгладывал куриную ножку, другой, выпучив глаз, изучал мутное дно пивной бутылки. Третий же просто ковырял перстом указательным в нюхательном отверстии. Хоть каждый, казалось, был занят своим делом, но вместе, все трое мычали какую-то старую матросскую песню. Негромко, но раздражающе.
Ахимасу очень хотелось подойти и посмотреть с балкона на порт, оценить обстановку. Но все же, он решил не привлекать к себе внимание террасных пьяниц.
«Еще затянут в свою гнилую компашку. Вот один из них, настырно, но так, чисто по-дружески, оплетет тебя своим бледным побегом за плечо. «Выпей!» — скажет он, — «За брата нашего ловца. Вчера мы убили вот текущую рыбу смерха!» Говоря это, он широко разведет побегами в стороны, наивно думая, что показывает тот самый размер. Вид у них сильно увядший. Похоже, что и весь запал уже вышел. Но вот хмельной дух остался».
Ахимас подошёл к массивной двери мореного дуба. На ней висела резная табличка с гербом пивнушки — семиконечной белой звездой на гребне большой, золотой волны, и надпись: «Добро пожаловать в бар Звезда хромого. Здесь вам рады всегда» Ниже висела записка, написанная крупным почерком: «Ульхрюль! Свинья! Верни бочонок падла! Это брюходер, а не ром, сын ты каракатицы!»
Ахимас взялся рукой за большое чугунное кольцо двери. Оно было довольно необычным и изображало червя в пасти рыбы. Рыба приторно улыбалась, как будто червь был не мясным, а шоколадным. Глядя на нее, невольно хотелось улыбнуться в ответ. Но Ахимас просто потянул за червь — кольцо, как бы пытаясь вырвать его из пасти рыбы. Звякнуло. Тяжелая дверь, издав мерзкий скрип, неохотно поддалась.
Свет, проникший в темные недра бара, вызвал недоброе движение. Несколько смазанных фигур мелькнуло во тьме, а несколько взглядов на мгновение уловили появление чужака. Он поспешно закрыл дверь. Существа, лишенные солнечного света, успокоились и вновь впали в хмельной анабиоз. От смешанного запаха рома, кислой капусты, вяленой рыбы и немытых матросов, Ахимаса затошнило.
Он внимательно осмотрел большой, вытянутый зал, погруженный во мрак. Голые кирпичные стены. Все окна были закрыты ставнями. Свет был лишь от крохотных сальных свечей на столах и лампы с горючим на барной стойке. На одном столе гнила баранья нога, рядом разлагался еще живой человек, уткнувшись мордой в тарелку. На другом столе расплывалась муть пивная. Двое, ещё в состоянии сидеть, но не в состоянии понимать, допивали свое. На веревках у стены висела вяленая рыба. Углы комнаты были обильно приправлены паутиной.
За длинной барной стойкой, на удивление, чистой и опрятной для подобного места стояло двое людей:
Первый, тучный помощник бармена в засаленном фартуке, был лыс до неприличности, зато борода его была так густа и пышна, будто на нее-то, и мигрировали все волосы с головы. Он довольно бойко вёл разговор с подвыпившим.
Его лицо, казалось, еще довольнее, чем морда дверной рыбы. Под фартуком просматривались контуры идеально круглого как глобус, пуза. За спиной лысого, но бородатого стояло несколько внушительных кегов и небольших бочонков. Ахимас и прислушался. Пьяный посетитель рассказывал:
— Ну я ему и говорю: «Положи падла бочку!» А он вместо этого выдернул пробку пальцами! Пальцами! Без штопора! Вот эдак! И приложился к боченку, словно улить к листу!
— Стаж! — с усмешкой проговорил лысый. Голос у него был глуховатый и как будто пыльный.
— Хе-хе во-во! — язвительно поддакнул посетитель. Да только потом завопил он и бросился к бадье с водой. Нырнул башкой в нее, словно морской икун. И начал непрерывно пить, что плевак пустынный на водопое. Я сперва не сообразил в чем дело. Но потом, как вынырнул этот свин из бадьи, дошло до меня, что это не ром был, а брюходер. Я заржал что твой конь!
— Ну а он что?
— Что-что… Начал мне морду бить!
— И кто победил?
— Я само собой!
— Ну да! Кто бы сомневался! — усмехнулся бородатый.
— Не веришь? — с претензией выпалил посетитель.
— Верю, верю! Остынь — отрезвляюще проговорил бармен.
— А он оклемался-то от брюходера?
— Само собой. Да что ему брюходер то сделает? Этот хряк за жизнь чего только не пил. Хрипеть он только больше стал. Раньше, как порося, хрюкал словеса, теперь словно вепрь ревет. Хе-хе-хе!
Дослушивать захватывающий разговор Ахимас не стал. Третий человек, стоявший в гордом одиночестве на некотором отдалении, похоже, был хозяином этого заведения. И, видимо, отвечал за вина и более изысканный алкоголь. Об этом говорило множество совершенно разных бутылок и бутылочек на полках позади него. Топливная лампа, стоявшая по левую руку, давала достаточно света, чтобы детально рассмотреть его лицо и одежду.
С виду он был моложе своего лысого коллеги, на вид лет сорока. Лицо высушенное, потрескавшееся, чрезвычайно худощавое и вытянутое как у коня. Впавшие щеки и множество морщин в уголках глаз. Особенно важной чертой его лица являлась борода, точнее, бороденка, она была полной противоположностью косматой бородище лысого. Достаточно длинная, насыщенно-гнедого как у кобылы цвета, она свисала словно тряпка. Одежда была вполне типичной для человека этой профессии, если бы не странная деталь. Абсолютно вся она была чёрной. Начиная от грубой льняной рубахи, портов той же ткани, старого, кожаного фартука, болтавшегося на поясе и небольших сапог. Все было чёрным.
«Носит траур? Жутковато, — подумал Ахимас. — Но нужно что-то выпить». Он был небольшим любителем алкоголя, но иногда обстоятельства диктовали свои условия. Ахимас подошёл к бармену в чёрном.
— Вечно сиять! — проговорил он, встав напротив.
— И вам! — равнодушно ответил бармен. У него оказался довольно приятный и хорошо поставленный голос.
— Что налить?
— Что-нибудь лёгкое. Белое бернийское окотио, пожалуй.
— Окотио нет.
— Но как же? Прямо у вас за спиной, — Ахимас указал на темную бутылку.
Бармен не оборачиваясь:
— Ах это так… Чтоб глаз ласкало.
— Ну-у-у… Тогда порекомендуйте из того, что есть, — не растерялся Ахимас.
— Г-хм — хмыкнул бармен
— Или они все для ласкания глаз?
— Ага! Всё пустые стекляшки. Я их собираю. Нравится мне, вот и все…
— Ах… Хм… — Растерянно процедил Ахимас.
— Могу предложить эль бернийский. Он не крепкий, но на вкус весьма неплох, по крайней мере, так принято считать. Ну или… — бармен нагнулся и вытащил из-под стойки большую зелёную бутыль, — Вот! Не бернийское окотио, конечно, но Акатильё! Местного разлива…
Ахимас с сомнением посмотрел на бутыль.
— Ну, пожалуй, мне все же эль.
— Зря! Отменное вино. Не бойтесь! Это не отрава. Себе берег.
— Да я, собственно и не боюсь. — равнодушно проговорил Ахимас.
«Шпук!» Звук выскочившей пробки.
— Ну вот и прекрасно. Пронырливый бармен уже готов был налить вино в дешевые бокалы, возникшие на стойке как грибы после дождя, но Ахимас остановил его.
— Постойте!
Бокалы выглядели давно немытыми.
— Давайте, просто из кружек, — Ахимас указал на группу металлических кружек на полке. Они были тщательно вымыты, вычищены и надраены.
— А ну! Верно! Прекрасная мысль. Зачем усложнять? Простым людям они не нужны.
«Да уж не нужны», — мысленно усмехнулся Ахимас. Вино наполнило обыкновенные железные кружки.
— Будем знакомы! Я Леонардо. Леонардо Гронго.
— Очень приятно — ответил Ахимас. — К сожалению, я не могу назвать своего настоящего имени, а врать не люблю. Поэтому называйте меня просто господин А.
— Вот те раз! — разочарованно сказал Леонардо. — Как же это так получается? У нас такие причуды не в почете. Я думал новое лицо в моем баре. Хороший, наверное, человек! А тут вон оно что… Эх, ну да ладно. Время сейчас такое неспокойное, что пускай… Пускай господин А. Но тогда чур на ты! Так честно.
— Ладно, если без этого не как, то давай на ты, — уступил Ахимас.
— Вот и славно! — воспрянул Леонардо.
— Так, зачем же ты, господин А, пожаловал в мой бар? Не похоже, что выпить.
Кружка с вином все еще стояла нетронутой. Ахимас наконец взял ее в руку, но пить не спешил.
— Верно. Не за этим. Скажу прямо, мне нужна информация. Тебя рекомендовали как человека, у которого её много.
— Информация разной бывает… — сказал Леонардо, начав протирать бокалы. Но, любопытно узнать, кто меня рекомендовал?
— Некто Руперт.
— Знаю я одного Руперта! — с неприязнью в голосе проговорил Леонардо и нахмурился. — Пьяница, лжец, человек без чести и совести и шулер ко всему прочему.
— Звучит как описание типичного бандита, — усмехнулся Ахимас. — Но все же, описание ему подходит.
— Чтобы совсем прояснить спрошу. Не шкипер ли корабля «Свинилья марьяда» (морской вепрь) твой Руперт?
— Точно.
— Тварь! — уверено сказал Леонардо, — Да каких поискать! Хоть сразу и не скажешь.
— Как тут не согласиться. Больно уж скользкий тип.
— Но вернемся к тебе. Какая информация интересует господина А?
— В Эрнбурге я человек новый. На первое время мне нужно место где можно переночевать, дешево, тихо и без лишних вопросов. Но главное, мне бы нужны некоторые документы. Думаю, что ты понял о чем я. Заодно расскажи, где можно разжиться оружием.
— Разумеется, — Леонардо кивнул, — Но и мои услуги стоят денег.
— Безусловно. Сколько?
— Сотня риппе и пять за вино.
Ахимас приготовился было достать озвученную сумму, но Леонардо внезапно его остановил.
— Эн нет! Постой! Не здесь.
Ахимас моментально все понял и завязал кошель.
Ахимас взял в руку кружку, посмотрел на вино. С виду обычное белое, ничего подозрительного. Наконец, он решил попробовать его на вкус. Как ни странно, оно оказалось отнюдь не плохим.
— Ну как? — спросил Леонардо.
— Сносно, — равнодушно ответил Ахимас. Хоть вино ему и понравилось, но хвалить его он не хотел.
— Я ненадолго отойду. Нужно поднять одни записи и еще кое-что подсчитать. Ты, господин А, обожди немного.
Леонардо направился к стене позади барной стойки. Ахимас заметил, что его правая нога была полностью собрана из металлических запчастей и странно щелкала при ходьбе. Было очевидно, что сделано это чудо инженерной мысли не местными.
«Потом спрошу его, что за диковинка такая» — решил Ахимас.
В это время Леонардо потянул за какую-то хитро-мудреную конструкцию в стене. Открылась узенькая дверь, явив взору достаточно чистое и приятное помещение. Леонардо вошел туда. Фальшь дверь закрылась.
Ахимас остался один в уголке бара с коллекцией пустых винных бутылок. Похоже, что действительно, все они были лишь украшением. Вряд ли местные пили, что-то кроме пива, грога да водки.
Он осмотрелся. Незаметно бар начинал оживать. Постепенно от столов отлипли старые посетители. Кто-то приватизировал бесхозную баранью ногу, ранее валявшуюся на столе. Где-то на скамье у стены, из неоткуда, выросло несколько матросов, совсем еще трезвых и злобно уплетавших неизвестного рецепта похлёбку. Стук ложек, монотонное чавканье и хруст костей, разгрызаемых зубами. Лица их были кровожадными как у лесных разбойников.
С небольшой периодичностью каждый из них считал своим великим долгом задержать свой, тяжелый как гиря, взгляд на Ахимасе, смотревшегося в этой обстановке, как плотвичка в одной сети с щуками. И вот когда один из них, заинтересовавшись Ахимасом, решил было встать и подойти, кто-то тронул его за плечо. Ахимас обернулся.
— Я все сверил. Да это будет стоить восемьдесят риппэ. Господина А устраивает такая цена?
— Да вполне, — утвердительно ответил Ахимас. И уже тише добавил: — Если это возможно, было бы неплохо обсудить все это в другом месте. Похоже я не совсем вписываюсь в фауну твоего бара.
Леонардо властным взглядом осмотрел свои пивные владения и с легкой издевкой проговорил:
— Тогда приглашаю господина А в мой личный кабинет, но сперва… — он замолчал, а потом окликнул лысого бородача: — Эй! Кротен!
Лысый вышел из-за пыльных черных занавесей.
— Ты пригляди за баром пока. А еще принеси чего-нибудь нормального пожрать. У меня гость нужный!
Бородач посмотрел на Ахимаса.
— В последнее время новые люди редко сюда заходят. Мы еще не знакомы. Я Кротен Старший, — сказал он и протянул свою шершавую толстокожую, но чисто вымытую руку Ахимасу. Тот крепко ее пожал, сказав:
— Очень приятно.
— Кротен старший боцман, — уточнил Леонардо, — Самый ответственный человек из моей команды.
Ахимас с интересом взглянул в лицо Кротену. «Очевидно, что стряпать и разливать спиртное ему подходит больше, чем резать и грабить. Интересно какие у него частицы? Хорошо когда человек занимается тем, что ему действительно нравится. Чего не скажешь обо мне», — грустно подумал Ахимас.
Вместе с Леонардо, они вошли в то самое помещение, откуда недавно была вынесена карта. Густо-бородый Кротен удалился за мясом для хищных обитателей темных, барных углов.
Слух Ахимаса неприятно кольнули слова «Гость нужный».