В девять часов вечера, когда пылающая вечносфера затонула в море, обдав края облаков багряными брызгами, Ахимас вновь открыл дверь бара «Звезда хромого».
Он прошёл столы с шумными, подвыпившими матросами и остановился у барной стойки.
— Вечно сиять, Кротен! — сказал он человеку за стойкой.
— И вам!
— Где Леонардо?
— А Леонардо, вон он, с Ульхрюлем и ещё двумя в «мокрицу» играет.
Ахимас взглянул в указанном направлении. Там, в углу, стол окружила шумно галдящая, толпа пиратов. Они делали ставки. Многие совершенно забыли о выпивке и других видах развлечений.
С таким раскладом были не согласны две девицы лёгкого поведения. Ахимас видел, как они пытались выудить из толпы одного, а лучше сразу парочку жертв. И им почти удалось развести какого-то рыжего, знатно подвыпившего молодца. Но, рыжий никак не мог решить, важнее ему сомнительные плотские утехи или столь же сомнительный выигрыш со ставок.
— Поразительно, — сказал Ахимас, глядя на происходящее, — насколько же может отличаться одно и то же место в разное время суток. Ведь к утру, все снова переменится до неузнаваемости.
— Так, всегда, утром и вечером пьют по-разному. Но итог всегда один. Есть по этому поводу одна старая барменская мудрость. Кто шумно наклюкался вечером, утром словно труп будет лежать под столом. А тот, кто напился утром, напьётся и вечером и также утром окажется под столом!
— Да, глубокая мысль! — согласился Ахимас и направился к столу с игроками, со всех сторон, словно осами, облепленному матросами в полосатых тельняшках. Они нудно зажужжали, когда наемник деликатно раздвинул двух из них. Стол был усыпан чёрными плоскими камушками, монетами и фигурками людей.
В «мокрицу» играло двое на двое. Пират, сидевший рядом с Леонардо, по национальности был эльфом вурфаином — жителем южного Лендруида. Он был одет в бурую меховую жилетку и обладал яркими чертами кабана. Мохнатой, покрытой черными волосами рукой он передвинул три резные фигурки вперед. Завершив ход, и уже предвкушая скорую победу, он коварно улыбнулся, обнажив желтые нечищеные клыки хищника. Его крупные ноздри широко раздувались, всасывая прокисший воздух бара. На стриженой, почти лысой голове торчал гребешок жестких сальных волос. А острые, хитрые глазки под кустистыми бровями, так и бегали, оценивая обстановку на поле. Вонял эльф так же по-свински, как и выглядел.
Если бы не характерные уши, Ахимас и за две жизни не догадался бы, что этот, грязный, костистый и волосатый пират, на самом деле из расы эльфов. Справа от него, ничуть не чураясь запаха и, зажав в кулаке несколько гладких камешков, сидел Леонардо Гронго.
— Вечно сиять! — поприветствовал бармена, Ахимас.
Леонардо обернулся.
— О! Удивлённо сказал он. И тебе. Я ожидал тебя позже. Но раз так, господа, — обратился он к игрокам, — доигрывайте без меня. Дело важное!
— Два на одного? — осипшим голосом спросил эльф.
— Ага. Большие риски, большой улов. И весь тебе, — сказал Леонардо, вставая с лавки.
Вместе с наемником они направились к потайной двери.
— Как прошло с Сибаком? — спросил бармен, когда они вошли в его комнату.
— Неожиданно, — сказал Ахимас. — У нас произошел конфликт. Впрочем, я все равно получил все, что хотел получить, и даже больше. Но, похоже, что клиентов от тебя он больше не станет принимать.
— Да куда этот сморчок денется? Он мелкая сошка, а доход от моих клиентов крупный.
Леонардо, заприметил как нельзя к месту севшую на стол муху.
— Крыша над Сибаком, из тех, с кем я в хороших отношениях. Не станет принимать моих клиентов, крыша и обвалится.
— Он с силой саданул ладонью по мухе… — На него же! Ну да Хорг с ним! — добавил он, смахивая мушиный труп на пол. — Я сразу сказал, что Сибак гад скользкий. Так что, если твоими стараниями парой зубов в его грязной пасти стало меньше, я не расстроюсь. Тем паче, что зубы терять ему не впервые.
— Согласен, довольно об этом! — сказал Ахимас. — Мне нужен членский билет «Океанской глубины», а тебе моя помощь, так что рассказывай!
Нервно прохаживаясь взад-вперёд по комнате, прихрамывая на механической ноге, Леонардо начал:
— Примерно месяц назад в портовом районе начались странные убийства. Погибло уже 12 человек. Поначалу умирали какие-то неизвестные люди и мне было начхать на это. Но недавно убили сразу несколько моих близких друзей, и я, наконец, взялся за эту дьявольщину.
— Вероятно, ко мне ты обратился, потому как полиции на это глубоко насрать?
Леонардо затормозил и резко крутанулся на механической ноге.
— Вот! Вот именно! На портовый район всегда все обильно срали. Во всех смыслах. За день здесь дохнет не меньше пары десятков. Кому долбанет в голову расследовать смерть дюжины бандитов. «Подохли? Это прекрасно!» — скажет инспектор! — всплеснув руками выпалил Гронго.
— Ну довольно, спектакля! Как это происходит?
— Как?.. А вот как: входит кто-то в комнату, а там труп на кровати.
— Ты ведь понимаешь, что меня интересуют подробности.
— Душит их кто-то. Да еще, сильный бес. Кто-то даже говорил, что это не человек, а про́клятый унку. Пробрался мол в Эрнбург через горы! Чушь, да?
Ахимас кивнул и задумчиво добавил:
— Так, значит, душат… хм…
— Не только. Двое были зарезаны. Да еще как! Мать моя Ол’ла! Морда от уха до уха раскроена! Психованный работал!
— Которые по счету были зарезаны?
— Да первые двое. Я не знал их.
— Выходит, кто-то рассказал тебе про них? Кто же?
— Хрюль рассказал.
— Хрюль?
— Ульхрюль. — поправил Ахимаса Леонардо и добавил: — Мы с ним в мокрицу играли.
— А-а-а… Должно быть, эльф?
— Да он.
— Он знал убитых лично?
— Разве, только чуть. А, может, и не знал вовсе. Об этих убийствах сейчас весь порт судачит, мог и наврать.
— Вот это очень плохо, — сказал Ахимас.
— Почему?
— Правда, штука липкая, к ней того и гляди, всякий мусор клеится.
— Точно!
— Убитые знали друг друга? Или, быть может, было то, что связывало их?
Леонардо замолчал, остановился и сел в кресло, потом сказал:
— Разве, что… Все убитые были капитанами.
— Вот это очень важная деталь! — скрестив ладони изрек Ахимас. — Может быть, есть что-то еще? Они знали друг друга? Грабили кого-то определенного? Когда последний раз были в плаванье?
— А я почем все это знаю! Пожалуй, что не знали, или знали, но некоторые. Грабили кого-то определенного? Хах! Грабили тех, кто побогаче, пока купцы не перестали плавать сюда из-за войны! Мои знакомые уже две недели торчат в порту!
— Но в целом среди них не было старых моряков, окончательно поселившихся на берегу?
— Нет, таких как я, точно не было! — сказал Леонардо.
— Тогда радуйся, Леонардо, тебе, вероятно, не грозит опасность.
— Ох, как же я рад…Ты лучше скажи, зачем их убивают?
— Пока я могу предположить, что кто-то пытается спровоцировать начало беспорядков в порту, панику и бунты. Ну или нечто вроде того. А убирают, похоже, не просто случайных капитанов, а весьма себе конкретных. Но тут я уже не могу ничего сказать без более подробной информации. Возможно, убитых связывало еще что-то?
— Черт, да что может связывать пиратов? Разные кланы, разные порядки. Не нужен мне твой анализ. Ты просто убей того выродка или выродков! А еще лучше, поймай и доставь ко мне, а я уж тут повеселюсь, — кровожадно сказал бармен.
— Легко сказать, — смутился Ахимас. — Нужно сперва выйти на его след, — сказал он и подумал: «Что-то Леонардо неохотно делиться информацией! Но определенно знает больше».
— За нас уже вышли, — прервал его размышления Леонардо. — Сегодня утром, совсем незадолго до твоего прихода, ко мне заглянул знакомый. Его зовут Питео. Он рассказал, как чудом избежал смерти. Убийца, оказывается, действует самым раннем утром, когда спят абсолютно все. Ну или почти все… Вот Питео не спал. Убийца через окно влез в его комнату, но в кровати обнаружил лишь девицу, с которой мой знакомый проводил ночь. Питео отошел отлить. Это его и спасло. Возвращаясь, он услышал, как этот упырь душил его мамзель подушкой. Питео вышиб дверь и попытался вырубить убийцу.
— Но у него это не получилось, и убийца выпрыгнул в окно. Так?
— Верно. Откуда ты знаешь?
— Имел честь наблюдать этот акт, по пути сюда.
— Так, что же ты мне не сказал, господин А?
— Так мало ли в портовом районе преступлений. Я же не инспектор. К тому же знаю я, кто это был.
— Да? И кто это?
— Убийца из трех клинков. Они личные ассасины Рунаборга.
— Дьявол! Этих еще не хватало! И что же получается, они не успокоятся, пока не перебьют всех главарей?
— Не-е-е-т! — вкрадчиво сказал Ахимас. — Не думаю, что им нужно это. Они убивают лишь определенных людей. Но вот так сидя на стуле, и не скажешь, кто в их списке. Мне нужно больше информации.
— Ой, как все мерзко-то а-а-а… — протяжно пожаловался Леонардо.
— Все еще отвратней, чем ты думаешь. Два первых и десять последующих убиты разными людьми. По-видимому, кровавые убийства, совершал неопытный человек. Его жестокий почерк привлек чересчур много внимания. И наверху, остались недовольны результатом. Поэтому доделать дело, был направлен другой ассасин, — вслух рассуждал Ахимас. — Но и он облажался.
— А что, если этот урод решит загладить промах?
— Правильный вопрос задаешь, Леонардо. Убийцы часто возвращаются на место преступления! А этот гад выполняет задание. Ему придаться докончить дело, чтобы отчитаться!
И так подведу итог. Несколько капитанов, каким-то образом навредили клинкам, или что страшнее Рунаборгу, поэтому и поплатились. Убивают их грязно, трупы не прячут. Вероятно, хотят, чтобы началась паника и беспорядки в порту. Но, похоже, что на дело посылают не слишком опытных убийц. Возможно, для проверки способностей. Я предлагаю просто устроить засаду в доме, где недавно было покушение. Я считаю, что убийца вернется!
— Рискнем, да? Ну, возможно, ты и прав, — сказал Леонардо. — Можно будет послать нескольких крепких ребят из моей старой команды…
— Не-не-не! — остановил его Ахимас. — Твои ребята сильно шумные. Я видел, что убийца, передвигается по крышам. Ему хорошо видны улицы и окна домов. Поэтому, твои ребята быстро выдадут свое присутствие. И не пытайся убедить меня в обратном. Тут тихо надо работать.
— Эх, ну хорошо! Как же, по-твоему, господин А, надо засаду устроить?
— Лучше всего без помощи грубой силы. Я устрою магическую западню, — сказал Ахимас.
— Интересно… — сказал Леонардо и сильно подался вперед. — Неужто ты, ко всему в придачу еще и маг? Я слышал, что их совсем мало осталось.
— Не прочь быть таковым, но нет Лео, я не маг.
— Так как, скажи, ты без частиц этих?.. Как там они звались-то?.. Обгони… наори…это они… Как-то на «э»… Как же?.. — Леонардо начал неприятно щелкать пальцами, силясь вспомнить странное слово.
— Этари, — наконец подсказал Ахимас, прервав четные потуги собеседника.
— Во! Точно! Говорю же на «э»! И как же ты чародействовать без них будешь?
— Да я не маг, в моем организме не содержится частиц этари. Но это и не потребуется. Я просто хочу заключить одну магическую сделку. «Три клинка» — церковный орден. Когда-то они не создавали хаос, а следили за порядком и соблюдением правил. Поддерживали равновесие сферы и боролись со злом, хоть и по-своему. Но, как обычно, это бывает, в погоне за справедливостью нетрудно перейти черту, и оказаться там, где быть не дозволено. Так они получили врага среди существ из иного пространства. Один древний могущественный демон, чье имя я не могу произносить, будет очень не против растворить выродка, нарушителя границ из «трех клинков».
— А почему ты не можешь назвать имени этого демона?
— У него бесчисленное множество имен. Если ты вступил с демоном в контакт, он назовет тебе одно из своих имен, но отныне ты не вправе говорить его другим людям.
Леонардо уставился на Ахимаса безумными глазами.
— Рыбоглотовы кишки! Боюсь узнать, что еще ты умеешь!
— Ха! Потому то я как тот демон, не говорю своего настоящего имени! — сказал Ахимас, коварно улыбнувшись. — Но ты меня не бойся!
Леонардо замолчал и спустя минуту кашлянув сказал:
— К-хе! Как ты это все устроишь? Возможно, я смогу помочь?
— Тебе не обязательно знать детали. Ты лучше скажи, какая сегодня ночью будет погода?
— Да ясная вроде, — озадаченно ответил Гронго
— А ветер будет?
— Мы у моря, тут почти всегда ветер.
— Тем лучше. Теперь слушай, я сейчас отправлюсь спать в ту ночлежку, что ты мне рекомендовал. Утром меня должны ждать двое твоих самых надежных людей. С собой пусть возьмут мел и мешочек пепла. Это понадобится мне для магической ловушки!
— Решил, все же прихватить помощников? Это верно, — ухмыльнувшись сказал Леонардо.
— Исключительно как проводников, — отрезал Ахимас и спросил: — Где сейчас Питео? Дома? Передай ему его задачу.
— А что у него за задача?
— Я создам в комнате магическую ловушку, а он должен будет притворяться спящим. Причем делать это придется как до появления убийцы, так и тогда, когда он попадется. Словом, до конца.
— Довольно рискованно.
— Пусть он держит под подушкой оружие, на всякий. Опасность в другом. Никто не должен видеть, происходящее внутри магической западни! В том числе и Питео. Это способно повредить разум.
— Лады, я постараюсь донести до него эту мысль, — ответил бармен и добавил: — Хорошо бы, все действительно прошло так гладко, как ты говоришь.
— Все пройдёт как надо, — заверил его Ахимас.
— Не доверяю я демонам.
— Доверься мне.
— Спокойной ночи, господин А!
— Спокойной она точно не будет, — загадочным голосом проговорил Ахимас, выходя из кабинета Леонардо.
Оказавшись на улице, он взглянул на восток. Там, меж двух гор, всходила полная темносфера. Ахимас странно улыбнулся и устремился к проему меж домов.
Тяжко и душно в вечернем порту. Брусчатка щедро отдает жар, накопленный за день. Воняет подсохшими помоями. В краткий промежуток времени, предвещающий ночь, улочки всегда полны. Люди, толкаясь меж отвесных стен, спешат поскорее скрыться в своих тесных клоповниках. Их дорогу бесшумно пресекают стайки крыс, влекомые жаждой поскорее отгрызть кусочек недавно сдохшего кота.
А где-то совсем рядом, за углом, кричит человек. Ему не повезло, столкнуться с бандитами. Теперь бедолага тщетно зовет на помощь, только усугубляя свое положение. Бандиты крикунов не любят. Да и не придет к нему никто. Словно камень, человечки оплывут опасное место. А на бурой брусчатке мостовой появятся очередная темная лужа. Она высохнет под жаром вечносферы, и затрется подошвами сапог.
Густая тьма растеклась, окончательно утопив город в ночи, а Ахимас вынырнул в широком и пустынном дворе. С правой стороны располагалось ветхое, даже по меркам портового района, трехэтажное здание с мелкими окошками. В некоторых горел тусклый, недобрый свет, неясного происхождения. Ахимас приблизился к входу. На сосновой двери висела резная табличка, с порядком выцветшим изображением. На табличке довольно посапывающий матрос, словно одеялом укрылся раскрасневшийся, мило улыбавшейся камбалой. Отель «Под нетрезвой камбалой».
«Поразительно! Что только не навыдумывают!» — Ахимас взялся за дверной молоток и звучно ударил четыре раза.
Никто не ответил на его стук. Тогда Ахимас вошёл сам. И обнаружил спящего на стойке приёма хозяина. Старичок мирно посапывал, прикрывшись листом газеты «Столичный сплетник». Заголовок первой страницы гласил: «История гениальной девочки 9 лет. Как талант обернулся для нее приютом в тарнокомуционном городе Духовность «19-828», а для отца «пересадкой». Газета столичный сплетник узнает подробности».
Ахимас легонько тронул старика за плечо и поприветствовал:
— Вечно сиять!
— А что? Что такое? — старичок вскочил на ноги опрокинув кружку давно остывшего чая. Жидкость залила газетные Листы.
— Осторожно, — сказал Ахимас.
— А-а-а… альбатрос обсосанный! Вам чего надо? — изрёк он недовольно и стал рыскать в поисках тряпки.
— Номер надо.
— Уф! — засопел старичок и полез куда-то под стойку. Вскоре он вынырнул, держа в руке обрывок грязной тряпки. — Номер, номер… — проворчал он, вытирая разлитое. — Чай не видели, что заняты все?
— Прям-таки все? С улицы видно, что всего несколько окон горят.
— Так ведь поздно. Спят люди!
— Спят, значит?
— Дас!
— Посмотри внимательнее, — сказал Ахимас и постучал себя по карману с кошелём. Тот издал мелодичный, приятный слуху звук.
— Ну… — поколебавшись сказал старичок. — Помнится, номер 6 свободен…
— Вот видишь… А что с ним не так, раз все остальные заняты?
— Да там, были какие-то проблемы… Запамятовал…
«Поздно идти другой ночлег искать подумал Ахимас. — Поживу здесь пока».
— Скажи, добрый, человек, — Ахимас сделал паузу после слова «добрый». — А видно ли темносферу Ивенкару из окна шестого номера?
— А вам зачем? — полюбопытствовал старичок.
— Надо! — оборвал Ахимас.
— Надо, надо… Да видно не хуже, чем из других. А может и лучше даже.
— Неплохо. Этого пока достаточно. Ахимас достал из кошеля 20 риппэ и положил на стойку.
— Старик осклабился и вручил ему, чуть тронутый ржавчиной ключ.
— А скажите, любезный, что так народу много, раз все номера заняты?
— А как же! Много. Сейчас мореходство встало. Многие корабли вообще не выпускают из порта. Вот матросы и куролесят на берегу. Оттого то и мой отель битком.
— Мореходство стало, говорите?
— Это все новые рунские порядки.
«Не врет, — подумал Ахимас. — Всё это весьма в духе Рунаборга».
— Давно так?
— Да, почитай недели две уже. Но это ещё мальки. Рыбки позже будут. Порт и ведь совсем закрыть могут!
«Похоже, что дело движется именно к этому». — подумал Ахимас, взяв ключ. «Но зачем? Рунаборг чего-то опасается? Эрнубрг под их полным контролем. Флот Агенориды, разбит. Кого им еще опасаться? Не пиратов же? Хотя две недели… Леонардо также говорил про две недели, что его дружки торчат на берегу. Совпадение?» — размышлял Ахимас, идя к своему номеру.
Он поднёс ключ к замочной скважине, усыпанной следами взлома.
«Ну ясно, что он имел в виду», — подумал Ахимас и толкнул ветхую низенькую дверцу. Та, не издав ни звука ни скрипа, открылась.
Ахимас пригнулся, чтобы войти. Дверной проем был сделан карликами для карликов. Подняв голову, он увидел малюсенькую комнатку с низким закопчённым потолком, и кривыми стенами. На потолке висела пара старых, давно покинутых осиных гнезд. Мебели в комнате было немного. Кровать без спинки с грязным одеялом и набитой соломой подушкой, стол, стул и сундук без крышки. Он закрыл дверь, вставил ключ в замочную скважину и попытался его повернуть. Ключ намертво застрял.
«Дьявол!» — Ахимас выругался и подпер стулом ручку двери.
Сюртук он повесил на большой, вбитый в стену гвоздь. Затем поднял набитый сеном, грязный матрас и положил под него «Флоазос Ж-40». Сделав все это Ахимас прошелся к окну и раздвинул пыльные черные занавеси. Вид из окна был удручающий. Ветхие, на глазах разваливающиеся хибары с проломленными черепами крыш. Лужи мочи и кала на мостовой, грязь, а справа остов сгоревшего двухэтажного дома с черными глазницами окон. Ахимас распахнул окно. Стекла в рамах «дрязгнули» и в комнату ворвался леденящий ветер ночи.
Ахимас посмотрел на небо. Темносфера медленно, но, верно, совершала свой обычный маршрут. Наемник поежился.
«Холодно, однако же. Но пора!»
Ахимас стянул с себя сапоги и небрежно бросив их на пол, встал босиком на грязные шершавые половицы и широко развел руки в стороны.
Ветер ночи! Ветер страха!
Ветер времени из тьмы безвременья! — произнес он слова призыва.
Главами твоими всевидящими, сущими ликами, смерть плетущими.
Главами в волнах снующими, дыры безпространства рвущие,
И в пространстве на месте увязшие, веспокой живым вселяющие.
Смывалось, снималось,
Во прах превращалось,
Сливалось, сдиралось,
из тьмы поднималось.
Явись Ветер ночи! Ветер страха!
Ветер времени из тьмы безвременья!
Ворвись! Согни стебли жизней человеческих!
Память душ людских укради! Возвратись!
Хочу узреть я вновь,
Одно из лик твоих бесчисленных.
Желаю отдать тебе я кровь
Преступивших грань безвременья
Увязший во времени вихрь,
Вихрь летучий,
И вихрь недвижимый, несущий безвременье,
Ведущий сферу в забвенье!
Я свободен ото всех сомнений!
Я вечный странник, как и ты!
Ты вечный спутник мой!
Окутай меня волной сновидений!
В глазах Ахимаса потемнело, а комната, вокруг поплыла. Синие ночные краски стекли водопадом. Шатаясь, как во время шторма, он вроде бы дошел до кровати. А дальше ничего не было. Просто тьма.
Когда тьма отпустила Ахимаса, он слегка приоткрыл глаза. Та самая комната, и тело его, и ноги на месте, укрытые одеялом. Он поднял голову и его как льдом сковало от удиденного.
Всю площадь распахнутого настежь окна занимала огромная голова на немыслимо долгой шее, уходящей во тьму ночного неба. Лунный диск, как бы просвечивал, сквозь эту, не полностью материализованную голову. Глаз не было. А были черные, пустые глазницы. Они осматривали комнату в поисках Ахимаса. Трупная, полупрозрачная бледность покрывала лицо. Седые и растрепанные, долгие волосы, струились с головы сперва на подоконник, потом на пол, где и растекались. Губы скрывались в густой бороде, и нельзя было понять, что они выражали.
Голова, казалось, была неподвижна. Но и это было не так. Внимательно приглядевшись, Ахимас увидел, что она медленно поворачивается в его сторону. Движение было невообразимо, болезненно медленным. Для этого существа время текло по иным законам, созданным им самим. Наконец, движение прекратилось, и черные пятна глазниц, сквозь которые даже лунные лучи не в силах были пробиться, остановились на Ахимасе.
Голова, также неестественно медленно, в ином временном цикле открыла рот — еще одну беспросветную пропасть и, громким, басистым шёпотом, растягивая гласные, сказала: «Недрааа Саамихааа Чооон яяяахит».
Ахимас понял, что голова произнесла все наоборот. Голова тоже поняла свою ошибку.
— Тихая ночь, Ахимас Арден, — исправилась она и улыбнулась, черной, ротовой дырой.
— Гур Три ветра, — сказал Ахимас и удивился. Его голос стал странно осипшим, словно чужим. Долгая борода демона колыхалась в воздухе.
— Во истину, ночь безвременья! — сказал Ахимас и прислушался. Ни звука не было вокруг. Кто-то разом заглушил все скрипы, шорохи и существ живых.
— Услышал я твой зов, твою молитву, — сказал демон Гур Три ветра. — Чего ты хочешь? Неемааз в таадтоо вооотооог ооогеч и? И что готов отдать взамен? — сказала голова, открывая рот медленней, чем были произнесены эти слова.
— Ветер ночи, превратно понял ты меня, — ответил Ахимас
— А-а-а-ах — выдохнула голова. — Так что же?..
— Раствори одного из тех ничтожных, чье время ты и так пресечь желал.
— Давно уж не жажду я быстротечных душ.
— Но этот, один из ордена "Трех клинков".
— Вот что?.. Желаешь даровать мне кровь одного из тех, кто преступил грань безвременья? Ясно. Выходит, это не сделка… А-а-ах! — выдохнул демон Гур и Ахимаса обдало потоком ледяного воздуха.
— Так, где же он? Где тот, кто предназначен мне?
— Завтра утром будет в одном из местных домов.
— Время вечносферы, — поморщился ветер. — Нет власти моей вовремя оное. Тогда могу лишь созерцать, оплетать, а растворять я не могу. Но ведь ты знаешь, что сделать требуется, верно? Серой тьмой огня уснувшего, усей ты пол и символ ветра начертай, тогда приму твой дар, Ахимас Арден.
— Благодарю, властелин безвременья.
— Для иного человека ты стараешься, — проговорил демон Гур.
— И что, если так?
— А-а-ах… Но быть не может, что ты не хочешь ничего для себя? Не утаил ли ты желаний тайных? Я чувствую их… Желания… Быть может, алчешь преступить пространств и времени волну? Иль рано для того? А-а-ах…Верно… Рано… — сказал ветер грустно. — Сейчас, желаешь ты узнать где он… Тот, кого давно уж ищешь.
— И кого же я ищу?
— Ты ищешь брата.
— А ты действительно знаешь, где он? — спросил Ахимас.
— Знаю, верно.
— Что ты хочешь? Мою память? Часть моей жизни?
— Не в этот раз! О нет…
— Так что же?
— Еще не знаю…
— Демон Гур, вездесущий ветер ночи, не знает, чего он хочет?
— Не знаю… Верно. Того, не знаешь даже ты еще. Никто не знает. Не существует оного пока. Но будет однажды.
— Я не могу заключить с тобой сделку, не зная, чего ты от меня хочешь, ветер ночи.
— Просто верь мне…
— Вам демонам нет веры. Я-то уж знаю, что никогда вы не даете человеку того, что он искренне, и всем сердцем желает. Вы даете лишь подделку, иллюзию желаемого.
— Ах… Но я не демон… — обиженно сказал ночной ветер Гур.
— Ты властелин безвременья, я помню. Но даже это не меняет дела.
— Разве обманывал я тебя до сей волны? Я верный спутник твой! Ты так сам сказал! Всегда Онигия Оллания адепты верили… Верили мне! И ты, верил…
— Речь не шла о моем брате. И тогда ты знал чего хочешь.
— Выходит, ты отвергаешь мое предложение?
— Э-эх… — тут уж выдохнул Ахимас. — Я еще не решил…
Ночной ветер взглянул на Ахимаса и широко улыбнулся черной дырой рта!
— «Оняотсоп еонемерв есв»! Все временное постоянно, Ахимас Арденн. — До скорой встречи, — сказал он и понесся в далекую, звездную тьму вселенского океана Ол’ла.