Нам они едва известны,
Ибо им противен пир
Дармовой, вранье в замашках
Умствующих воротил...
Им-то век -- и на рубашках
Пуговицы открутил,
Одаривши зорким взглядом,
Чувством слова и вины.
Полагаю:
с нами рядом -
Те, которым мы должны.
С нами рядом -
эти двое:
Стан сутул, характер прям, -
Неизвестные герои,
Может быть, великих драм.
***
Повывелись, Время, твои бедолаги,
Твои горемыки, твои забулдыги...
А все же -- остались великие книги
На желтой, начала двадцатых, бумаге!
Твои бедолаги, твои простофили
Ушли. Но остались их дивные стили,
В которых писали и существовали,
Пока не погибли на речке Каяле.
От рыка, от рока, от доли пророка
Терпели. Пока не почили до срока, -
Зато молодые на вечные веки...
О, крикнуть бы в чопорной библиотеке:
-- Давайте гореть и светло, и высоко!
МОЕЙ РОДНЕ
Увы, давно... Точней -- давным-давно
За станцией, за озером, за радугой
Ходили в офицерское кино,
Обедали на скатерти залатанной.
Во времена каникулярных дач,
Теперь -- невероятных дешевизною,
Писали письма, надували мяч,
Бродили земляничною отчизною...
Давным-давно. А кажется -- вчера
Любили жизнь, любимые друг дружкою.
...Иные дни. Иные вечера.
Распался круг. Стемнело над опушкою.
Виновна ль я, что существую вкось?
Или не я, а -- ветер и поветрие?
Спасибо,
что хоть в памяти не врозь,
Мои родные, давние, пресветлые!..
***