Сколько я спал, не знаю. Мы напоролись на стаю стрелков-невидимок утром. Путь едва возобновили. А проснулся, когда всё так же было светло. Птички щебетали, кроны шумели… И я почему-то двигался в полулежачем положении.
Я открыл глаза и торопливо осмотрелся.
Лежанка, наспех сплетённая из коры молодых деревьев и веток, служила мне кроватью. Кровать эту тащила за собой пережившая обстрел лошадка. Тащила кровать и худую подростковую тушу, видимо не желавшую идти пешком.
Мириам плелась рядом. Её левая рука держалась за верхнюю часть лежанки, установленную под углом где-то в сорок пять градусов, а пальцы почти касались моей давно не мытой шевелюры.
Замыкал шествие Иберик. Феилин и Сималион, видимо, возглавляли процессию, а юркий парень прикрывал тыл. Именно он заметил, что я очнулся.
— Стойте! — выкрикнул он, спугнув птиц с ближайших крон. И бросился ко мне. — Милих, скажи что-нибудь!
Лошадка замерла, повинуясь команде "тпрууу". А затем вокруг меня сгрудились сразу все. Даже чуть лежанку не обрушили, черти…
— Иван, как ты себя чувствуешь? Всё хорошо? — чувства Мириам ярко отображались на её лице. Она очень и очень переживала за меня.
— Да, вроде, нормально.
Я лежал, хлопал глазами и прислушивался к себе. Боли не чувствовал. Только странный зуд во всём теле. Такой, будто чешется струп на заживающей ране.
Я скосил глаза на грудь, увидел там повязку и принялся развязывать.
— Осторожнее! — подскочил Сималион.
— Чешется жутко, — нажаловался я. — Помогите.
Хоть не сразу, но мои попутчики выполнили просьбу. Оберегая анирана, сняли плотные повязки, а затем все вместе присвистнули: на месте входного отверстия оставался заживающий струп. Не свежий такой. Не вчерашний. А, минимум, недельной давности.
— Фласэз Милосердный, — прокомментировал Сималион. Затем попросил помочь меня приподнять и осмотрел спину. Даже пальцем прикоснулся где-то у лопатки. — Я опасался, как бы не начало гноиться, — присвистнул он. — Но там даже ожога не осталось. Лишь аккуратное перекрестье. Ещё не до конца зажившее, но уже неопасное.
Пальцы правой руки, повинуясь мысленному приказу, метнулись к груди и принялись чесать кожу вокруг раны. И через несколько мгновений я выдохнул облегчённо:
— Какой кайф… А что с ногой?
Ногу бросились разматывать сразу все. Даже Терезин стоял рядом и с любопытством наблюдал. Всем было интересно, на что ещё способен аниран.
Но бедро ещё не зажило окончательно. Следы от ожогов были заметны, хоть и не болели. А выходное отверстие выглядело совершенно непривлекательным.
— Странная избирательность, — пробурчал я себе под нос, раздумывая над регенерацией собственного организма. Похоже, волна восстановительных процессов начинает идти с головы до самых пят. И этой волне действительно требуется время… Хотя, в принципе, правильно: если последует ранение в голову, самая важная задача — первой восстановить именно её. А то, вдруг, ещё и мозг окажется повреждён…
После того, как бедро опять обмотали, я попросил друзей разойтись, сполз с лежанки и попробовал постоять на ногах. И даже попрыгал.
Но прыгать оказалось неудачной идеей — рана начала зудеть пуще прежнего.
— Терезин, — обратился я к парню, который смотрел на меня, как на сошедшее с небес божество. Ну, то есть, смотрел точно так же, как смотрел при нашем первом знакомстве. — Ну-ка организуй мне костыль по росту… Ну, трость вырежи из дерева, — добавил я, когда с первого раза тот не догнал.
А затем, когда ретивый пацан убежал выполнять приказ посланника небес, вновь активировал иглу.
"Наблюдается общий упадок сил"
"Инъекция невозможна"
"Энергия истощена"
"Накопление энергии из окружающей среды составит 22 планетарных оборота"
Резкая головная боль заставила меня поморщится, но восприятию информации не помешала — следующие двадцать два дня я обязан проявлять максимальную осторожность. Иначе, как я уже говорил сам себе после отравления, меня ничто не спасёт. Вонзится очередная стрела в правую ногу — и все удовольствия, связанные с её извлечением, мне придётся терпеть с полным погружением. Похоже, надо серьёзнее относится не только к трате энергии, но и к запасам наркотического дыма. Того, гляди, надышался бы, и не пришлось бы глупо тратить запасы иглы.
— Ладно, Бог с ней, — неопределённо выразился я. — Что у вас тут? Собрали для меня кровать, вижу. Как вообще дела? Где мы?
Феилин, Иберик и Сималион, перебивая друг друга, поведали, что я почти сутки пролежал поленом. И у них не было иного выбора, кроме как погрузить это полено и везти дальше по курсу. Курс, как добавил следопыт, неизменен — мы шли перпендикулярно реке. И вот-вот должны в неё вонзиться.
— Мы почти у цели, — уверенно доложил Феилин. — Скоро будем на месте.
— А что позади? — я обеспокоенно обернулся.
— Ничего и никого, — ответил Сималион. — Целый рассвет тишина. Впереди нет препятствий, и позади пусто. Феилин рискнул отстать немного, но никого не заметил.
— Угу, — кивнул головой следопыт. — Если в нас стреляли "отступники", ты их отпугнул. Мы не спали всю ночь, но никто так и не появился. А теперь в полной тиши идём. Вообще никого.
— Держи, милих, — Терезин впервые назвал меня так. Он подскочил со счастливой улыбкой на устах. И протягивал топорно срезанную деревянную палку с таким воодушевлением, будто филигранно выточил из слоновой кости посох для самого главного учёного магистра.
Но поскольку, наверное, это был первый предмет, который он создал своими руками с незнамо какого времени, иронизировать или относиться к поступку с брезгливостью, я не имел права.
— Спасибо, — я взъерошил короткие волосы, забрал импровизированный костыль и попытался опереться. Было некомфортно и немного неудобно, но я не стал жаловаться.
— Я переживала за тебя, — видок у Мириам был своеобразный. Не в плане одежды, конечно. А в плане мимики лица. Её лицо сияло. В прямом смысле слова. Эта властная, непривлекательная и почти наголо остриженная брюнетка светилась. Морщины измождения разгладились, рот не закрывался из-за радостной улыбки, а глаза смотрели с такой влюблённостью, что я неловко зашаркал ножкой. Я никогда не видел Мириам столь счастливой.
— Чтобы одолеть анирана, нужен соперник посерьёзнее, чем пара десятков стрел, — я ответил улыбкой на улыбку. — К тому же, я выполняю важную миссию: спасаю двух представителей уважаемого сословия. Если я не доставлю их в безопасную столицу, по головке меня не погла…
Я не договорил. Не договорил, потому что где-то далеко позади раздался до боли знакомый звук рога. Рог трубил в течение нескольких секунд. И за это время каждому из нас стало понятно, что до конца ещё далеко. Что преследователи, скорее всего, дождались подкреплений и продолжили охоту.
Абсолютно все улыбки улетучились. Каждый из нас вновь стал серьёзен.
— Вперёд, — сквозь зубы проскрипел я. — Быстрым шагом к воде. Никаких перерывов и привалов.
***
Двигаться быстрым шагом — то есть со скоростью хромого анирана, не желавшего залезать в седло, — нам пришлось недолго. Как правильно сориентировался Феилин, река находилась неподалёку. Мы не только чувствовали её запах, но и слышали всем знакомый шум.
Поэтому где-то к полудню мы покинули лес, вприпрыжку пересекли подлесок, и уныло смотрели на простиравшуюся перед нами водную гладь. Река была столь широка, что даже я в нынешнем состоянии не рискнул бы спасаться вплавь. Но самое главное было в том, что никакой деревни на восемьсот душ здесь не оказалось.
Солнце скрывалось за тучами. Погода была столько же пасмурна, сколь наше настроение в данный момент.
Но зоркий глаз Феилина всё же обнаружил то, чего не заметили остальные.
— Слева! Слева! — он чуть ли не пританцовывал, указывая рукой. — Вон там. Видите?
Никаким песчаным берегом не пахло. Деревья подступали практически вплотную к реке. И лишь за несколько метров до берега начиналась густая зелёная трава. Поэтому сразу рассмотреть далёкие деревянные строения, не удалось. Лишь когда мы сгрудились на более удачной позиции и смотрели вдаль, ситуация перестала выглядеть безвыходной.
— Вижу хаты деревянные! — воскликнул я. — Вперёд, по берегу!
Лошадь и ненужное барахло мы оставили прямо там. Захватили лишь остатки провианта. Выстроились гуськом за спиной Феилина и осторожно шли вдоль берега, прислушиваясь к звукам окрестностей. Но рог молчал и это придавало нам уверенности, что фора у нас ещё есть.
Деревня Ритран оказалась деревней рыбаков. Мы пришли со стороны реки, и первое, что увидели, — не плотный деревянный частокол, а расставленные для сушки сети. С десяток сетей выстроились друг за другом, а на завалинке низенькой избушки дремал седобородый дед. Ему, видимо, доверили охранную миссию. Но он, очевидно, задачу выполнял спустя рукава.
— Они соседствуют с враждебным лесом и храмовниками, но не считают нужным от них защищаться? — удивлённо смотрел я на спящего деда. Деревни в Западной и Центральной части Астризии не мыслили своего существования без оградительного частокола. А тут, оказывается, живут и в ус не дуют. А как же работорговцы? Или тут всё же безопасней, чем в других концах страны?
— Нам нужна лодка, — затрясла меня за руку Мириам. Чем ближе мы подходили к спасительной реке, тем сильнее она волновалась. — Идёмте же!
Первые жители начали попадаться практически сразу.
Едва мы оставили спящего деда, напоролись на группу играющих в камешки детишек. Они сидели в кругу и кидали гальку в пирамидку, выстроенную из крупных прибрежных камней. Кидали, промахивались или попадали, и шумно спорили о том, кто мазила, а кто снайпер.
Удивительная картина задержала нас на несколько мгновений. Каждый из нас не видел ничего подобного довольно давно. Поэтому мы растерянно стояли до самого момента, когда самый старший из детишек — пацанёнок лет пятнадцати на вид — обернулся, увидел нас и заорал ещё не огрубевшим голосом.
Остальные дети обернулись. Обернулись одновременно. А в следующее мгновение на каменном берегу не осталось никого. Дети кинулись в рассыпную и затерялись кто-где смог. Кто на пузо лёг за перевёрнутой на берегу лодкой, кто в приземистый домик нырнул, кто постарался спастись за деревьями в лесу. А кто рванул по улочке прямо к центру деревни, где раздавались голоса взрослых.
— Другое дело, — хмыкнул я. — А то расслабились, понимаешь. Даже частоколом деревню не окружили. А если б вместо нас пришли работор…
— Стоять, живодёры! — храбрый седобородый дед уже был тут как тут. Он заходил с тыла, двумя руками сжимая совковую лопату. Голосистый пацан, видать, сработал как самый лучший будильник. — Всех положу!
Пока мы стояли вполоборота и не знали, смеяться нам или плакать, шум пришёл с другой стороны деревни. Там уже собиралась толпа. Поддерживая длинные юбки, семенили бабы с серпами и длинными кухонными ножами в руках. Трусцой бежали крупные и не крупные мужики. Кто держал багор, кто меч или острогу. А кто и арбалет заряжал на ходу.
Столь "дружелюбная" встреча не входила в мои планы. В мои планы входило быстрое отплытие и добрая память о себе, как о потенциальном спасителе.
Поэтому я сразу приступил к выполнению плана: самодельный костыль был отброшен, руки расставлены, а пальцы заняли привычное место на метках.
Плотная толпа напоролась на невидимую стену, когда узрела анирана. Напоролась, будто корабль на риф. Идущие первыми отшатнулись, а идущие следом замерли. Кто-то выронил оружие и двумя руками зажал себе рот. А кто-то, как голосистый пацан ранее, заверещал на всю округу, когда я сделал первый решительный шаг навстречу.
Толпа, секунду назад готовая достойно поприветствовать захватчиков, рассыпалась по деревне, как гречка по полу. Длинные широкие юбки были похожи на крылья бабочек, когда их обладательницы порхали.
Лишь пяток самых крупных и самых сильных мужиков остались стоять на месте. Они не отводили взглядов от приближающегося анирана и боролись с дрожащими ногами.
— Элотана мне! — я приблизился к комитету по встрече, но благоразумно не вплотную. — Посланник небес ступил на грешную землю Астризии и удостоил вас чести встречей. Только не видит он, чтобы его встречали достойно.
Ближайший ко мне бородатый мужик первым опустился на колени. За ним, будто листья осенью, опали и другие.
— Прости, аниран, — прошептал тот самый первый мужик. — Не гневайся. Кто ж мог предположить, что дети кричали о тебе… Меня зовут Хашуб. Я — элотан деревни Ритран, что стоит на этом месте уже много зим.
— Встань, Хашуб, — я вновь прикоснулся к меткам, убирая доказательства своего небесного происхождения. А затем протянул элотану руку. — Не надо бояться того, кто пришёл спасти ваш мир. Надо оказывать ему положенные почести и помогать.
— Мать-перемать, не думал, что доживу до этого момента. Хе-х, — боевой бесстрашный дед покинул тыл и перешёл во фронт. Мимоходом дал пинка кому-то из тех, кто ещё оставался на коленях, и подошёл ко мне вплотную, беззастенчиво разглядывая. — А ты точно посланник небес, а не шут гороховый? — улыбнулся он беззубым ртом. — Что это такое у тебя было? Можешь ещё показать?
Снисходительное отношение дедульки не шло мне на пользу. От этих людей мне нужно безоговорочное подчинение. И как можно быстрее.
Поэтому я вновь сжал правый кулак, выпустил клинки и прочертил горизонтальную черту. Черенок лопаты переломился, а совковое полотно упало у ног. Дедок остался стоять, сжимая в руках дымящуюся деревяшку.
— Э-э-х, — с досадой вымолвил он после демонстрации. — Хорошая была лопата. Червей копать ею ещё и копать. А ты так…
Он обидчиво шмыгнул носом, махнул рукой, развернулся и ушёл присматривать за высыхающими сетями.
Наблюдая за ним, захихикал Терезин. Но я показал ему кулак.
— Посланник небес нуждается в чём-то? — совсем другим голосом заговорил элотан Хашуб. — Эй, люди! Люди! Выходите! Не бойтесь. Аниран прибыл! Аниран спустился на грешную землю! Не гневите его и покажитесь!
Хоть времени терять было никак нельзя, всё же представление я провёл. За последний год я поднаторел в демонстрации самого себя. Деревни и города, которые я посетил, исчислялись десятками. И в этом месте я провёл точно такой же митинг, как и в других местах.
Мне и слугам анирана, за кого жители приняли моих спутников, предлагали перекусить с дороги. Баньку сулили, ночлег достойный. Но я уверенно от всего отказывался. Забрался на тележку у колодца прямо в центре деревни и толкнул десятки раз отрепетированную речь.
И разглагольствовал бы дальше, если бы меня не перебил знакомый звук рога.
Элотан проследил за моим озабоченным взглядом до крон деревьев. И тоже нахмурился.
— Враги анирана, те, кто желают скрыть от народа весть о его прибытии, преследуют, — я спрыгнул с тележки и сжал крепкие плечи местного старосты. — Аниран должен уйти, чтобы не пролилась невинная кровь. Должен уйти по реке, — кивком головы я указал на берег. — Элотан Хашуб, есть ли у вас судно, которое может послужить делу анирана? Ходите ли вы по реке? Не просто же рыбачите?
Элотан замялся. Настойчивый крик рога он слышал так же чётко, как и я. И так же занервничал. Что подтверждало, что нечто подобное он уже слышал ранее. И догадывался, что за этим может последовать.
— У нас четыре ялика и один чердачный струг есть, — собравшись с духом, ответил он. — Кожен рассвет рыбачить ходим, значит. А на струге ежели, то это только далеко. Аж до самого Равенфира…
— Нам туда и надо! — Мириам крутилась у меня под ногами с самого знакомства с местными жителями. Те смотрели на неё озадаченно и, в некоторой степени, враждебно. Особенно женщины, которым, по неписанным законам Астризии, запрещалось ходить с непокрытой головой. Не говоря уже про короткую стрижку и непонятные шаровары. Тут все носили или длинные юбки, или платья.
Поморщившись, староста окинул её недовольным взглядом. Так что пришлось ретивую мадам спрятать за спиной.
— Чердачный струг, говорите, — память футболиста не подсказала бы, что сие есть такое. Но память профессора Гуляева отлично помнила. — Плоскодонное парусно-гребное судно… Годится. Элотан Хашуб, нам срочно надо в Равенфир. Отвезёте?
— Так туда ж декаду пути, посланник небес! — элотан всплеснул руками. — Срочно никак не получится.
Времени на успокоительную медитацию не было. Так что я ограничился упражнением "вдох-выдох".
— Если отплывём немедленно, то получится, — я очень старался оставаться спокойным, несмотря на то, что остальные за моей спиной пританцовывали. — Гребцы есть? Трёх-четырёх нам хватит. Мы сами будем грести… А провизия? На десять рассветов хватит? На несколько-то человек…
— Дык погружено уже, — элотан почесал бороду. — Вскоре мы планировали отплывать на летнее торжище. Засол пока молодой. Но через пару декад подойдёт.
Озвученная информация помогла сориентироваться. Плавсредство, значит, есть. И оно подготовлено к отплытию. Только загружено практически под завязку бесполезной хренью. И, скорее всего, экипаж утверждён. А поскольку у меня у самого экипаж немалый, придётся не только избавиться от груза, но и от части чужого экипажа. Оставить только тех, у кого руки крепкие. Кто грести сможет, не зарыдав через час, что натёр мозоли.
Раздумывал я пять секунд. Не больше. Затем полез за пазуху, вытащил золотой медальон и протянул элотану.
— Иди сюда, Терезин, — позвал я пацана. — Смотри, Хашуб. Видишь этот медальон? Узнаёшь печать золотую?
— У-у-узнаю… — прошептал он, горящими глазами смотря на золото.
— А вот этого парня ты точно не узнаешь. Это — Терезин, четвёртый сын Его Величества Анфудана Третьего. Задача посланника небес — спасти принца. А теперь это и твоя задача. Прими медальон. Прими и стань тем, кто защитит возможного наследника престола. А когда придёт пора, принц вернётся за медальоном. Вернётся и возблагодарит тебя… Возможно, даже по-королевски, — весьма недвусмысленно намекнул я.
Элотан простой, хоть и крупной рыбацкой деревни, полностью утратил ко мне интерес. Он то смотрел на медальон, то изучал взглядом тщедушного пацана, то вновь смотрел на медальон. И чем дольше он прыгал взглядом, тем грознее становился Терезин. Нерешительный изначально, он хмурился и хмурился. А затем не выдержал и добавил веско:
— А могу и не благодарить. Могу и наказать.
Сработано было неплохо. Видимо, в пути пацан чему-то научился.
Ну а мне пришлось забить финальный гвоздь.
— Иберик, — обернулся я. — Дай кошель.
Я забрал кожаный кошель, где плескалось ещё достаточно золотых монеток, и протянул элотану.
— А это за что? — он оторопело заглянул внутрь.
— За товар, который не поплывёт в Равенфир.
***
Разгружали торопливо, потому что рог продолжал гудеть с непродолжительными интервалами. И теперь никакого шума, похожего на летящий рой стрел, не раздавалось. Те самые "отступники" или ретировались, или теперь храмовников было так много, что устраивать засады не было никакого резона.
Но об этом оставалось только гадать. Я руководил разгрузкой и слушал причитания неосведомлённых женщин. Как и детишки, они бродили в отдалении, смотрели, как покрытую свежей солью рыбу сбрасывают на берег, и недовольно стенали. Только элотану удавалось прекращать этот плач при помощи угроз начальственного кулака.
Посудина оказалось крепкой, но не особо вместительной: отделявшаяся переборкой одна крошечная каморка под косой крышей и тесное помещение, где от дождя мог укрыться остальной экипаж. Уключины для четырёх пар вёсел и парус из крепкой ткани на невысокой мачте. Плыть можно, но о комфорте лучше не мечтать.
Но меня всё устроило после быстрого осмотра. Я поблагодарил элотана и, с его позволения, отобрал пяток будущих матросов. Крепких матросов. Которые не только смогут доставить нас в Равенфир, но и вернут посудину обратно.
— По местам! — крикнул я, когда нытьё у сложенных на берегу ящиков усилилось. Задерживаться было никак нельзя. — Бегом залезаем! Бегом!
Но всё же что-то меня остановило от столь трусливого побега.
Я стоял возле борта, смотрел, как взбираются остальные, как бродит по палубе восторженный Терезин и как обеспокоенно смотрит в лес Мириам, и решил, что всё же эти люди заслуживают предупреждения.
По-молодецки спрыгнуть с палубы на камни я был не готов. Поэтому осторожно спустился по трапу, приобнял задумчивого старосту и отвёл в сторону.
— За нами погоня, Хашуб, — честно признался я. — Ты же слышишь, да? Не знаю, как скоро, но они будут здесь. И это — храмовники.
Элотан одарил меня взглядом, но промолчал.
— Послушай моего совета. Послушай совета посланника небес: говори правду. Когда тебя спросят, признайся. Скажи, кто пожаловал в твою деревню. Скажи, кто угрожал тебе небесным оружием и кто отобрал лодку.
— Струг…
— Неважно. Главное, не утаивай ничего. Расскажи и про принца, и про анирана. Только медальон и золото укрой. Отберут, не моргнув глазом. Скажи, что силой своей аниран заставил тебя подчиниться. Что обещал покарать… И скажи, что уплыл в Равенфир. Пусть попробуют догнать…
— Других лодок нет, — элотан Хашуб заговорил уверенно. — Только ялики. Но на яликах вас никогда не догонят. Вы пойдёте под парусом… Скажи, посланник небес, — он уставился мне прямо в глаза. — А это действительно принц?
— Так и есть, — кивнул я. Затем сжал плечи элотана и заговорил не менее уверенно. — И если всё пойдёт так, как я задумал, однажды мы вернёмся. Но не с младшим сыном, а со старшим — с принцем Тревином, наместником Равенфира. Вернёмся целой флотилией, чтобы избавить ваши земли от гнёта церкви. Мы возблагодарим всех, кто помогал нам, и накажем каждого, кто угрожал. А затем обретём в лесу сторонников и двинемся к Чуду Астризии. Те, кто требует от вас покаяния и смирения, будут наказаны тем, кто требует верить в спасительные перемены. Кто дарит надежду и обещает неминуемое исцеление.
Хашуб меня выслушал молча. И мне хотелось верить, что он понимает, что неизбежные перемены придут в эти края.
— Я обещаю тебе, как обещал многим до тебя: счастливый детский смех и маленькие ножки, бегающие по береговой гальке, вернутся в твою деревню. Наказание бесплодием я исцелю. Ибо сейчас ты разговариваешь не просто с анираном, а с милихом.
Хашуб вновь выслушал внимательно. Затем бросил взгляд себе на грудь и снял недавно повешенный медальон.
— Закопаю поглубже. Чтобы храмовые слизняки не нашли.
Я усмехнулся и хлопнул его по плечу.
— Жди, элотан. Просто жди.
***
Струг выталкивали с берега практически всей деревней. А опытные и неопытные моряки помогали отталкиваться длинными вёслами. И когда судёнышко поплыло по тихой глади, на корме оставались стоять лишь трое: я, Мириам и Терезин. Все остальные торопливо гребли или ставили парус.
Мы же смотрели на удаляющийся берег и прислушивались к шуму. Но пока, кроме причитаний, ничего не слышали. Рог не подавал признаков жизни.
Я был немного обеспокоен, конечно. И не только за жизнь людей, которых опять подставил. Я смотрел на удаляющийся лес и опасался, что из него сейчас вырвутся плотные ряды носителей белых ряс. Что добегут до берега и кинутся плавь. Доплывут и попытаются взять эту лохань на абордаж.
Но ничего подобного не происходило. Парус был поставлен, вёсла пенили воду, а берег торопливо отдалялся. Жители деревни никуда не уходили, смотрели нам вслед, но руками на прощанье не махали. Даже элотан стоял по колено в воде и молча провожал взглядом.
— Неужели спаслись? — прошептала Мириам.
— Надеюсь, что так, — ответил я. — Если Эвенет действительно обо всём догадался и сам руководил погоней, мы легко отделались.
— Мы лишь фигуры на игровой доске, — Мириам крепко сжала мою руку и благодарно посмотрела. — Но не настолько важны, чтобы он бросил на нашу поимку все силы. У него достаточно золота, чтобы подыскать нам замену. И купить такие фигуры, рядом с которыми утрата нас, не будет значить ничего.
— Верю, Мириам, верю… Этот подонок даже пытался отравить короля…
— Святой отец Эвенет пытался отравить отца??? — Терезин, молча стоявший рядом, встрепенулся. — Как??? За что??? Не может быть!?
Я похлопал его по плечу, но он сбросил мою руку.
— Ваше Высочество, ваш духовный наставник — совсем не тот, кем вы его считали. Поверьте мне. Он не добрый дедушка-целитель. Он — само зло… Когда мы вернёмся в столицу, я дам вам прочесть письмо, где он планирует посадить вас в темницу. И голодом морить, пока вы не умрёте от истощения. Именно поэтому я отправился на восток — спасти вас от тирана.
Повторное похлопывание тоже не помогло: Терезин буквально бурлил гневом. Он вновь сбросил мою руку и хмурился, смотря вдаль. Сложил руки на груди и молчал.
Поэтому я предоставил его самому себе. Когда придёт время — а его, судя по всему, будет достаточно — я расскажу ему всё. "Как", "почему" и "зачем". А пока пусть подуется. Ему это необходимо. Главное, чтобы осознал, кто истинный враг.
— Но всё же не он главная фигура на доске, — Мириам прижалась к моему плечу. Вместе с ней мы смотрели, как удаляется берег. Как расстояние всё увеличивается, а воины в белых рясах всё не появляются. Погоня если и была, то недостаточно быстра. — А ты.
— Мне ещё предстоит это доказать, — ответил я. — Но, будь уверена, это ещё не финал. Я сюда ещё вернусь. Обязательно вернусь… И далеко не один.
Ухнул парус, впитывая ветер. Прозвучала команда "суши вёсла". Струг набирал скорость и вскоре берег исчез за горизонтом. Исчез, как и далёкий тихий голос вновь прозвучавшего рога.