Чтил Гермеса -- хитрые тирады.
На пирах и в термах были рады
появлениям его.
Осклабясь,
в преданной улыбке подхалима,
жизнь текла, текла неумолимо.
Он грузнел. Итака, жены, дети
благостно взирали вслед герою.
Правдой он снискал восторги эти!
Правда, Мнемосина лжет порою.
II
- Ученье - свет...
- А лампочка-то ярче!
(из диалога пациентов проф. Случевского)
... Во швах,
в бинтах, во льдах, -
с героями-то трудно:
то -- память, краснобай и мифотворец,
из былого -- гнуса не приемлет.
Затевая славный разговорец,
комара -- кувалдой!
Память внемлет
пафосу Фортуны, словно горец
в юбилейном тосте.
"...И не дремлет,
промышляя воздаяньем (story)-тсс...
Суд времен!" -- воскликнет псевдо
гамлет,
распаляя суд из сослуживцев.
"Троя, сучья кровь! -- подхватят
люди,-
стали мы с годами дальнозорки,
но не греет эпос войн -- паршивцев
молодых, купающихся в блуде!"
Мифы их не стоят хлебной корки...
Миф дрейфит в медных лбах.
-- Что ж, Посейдон?
-- Швыряет "судно"
в палату # 7,
в рассвет под лампочкой,
в пыль поля полисем.
-- Се воля и покой?
III
У эллинов говорят умные,
а дела решают дураки.
П.
В отстой покой и волю!
(Побег из точки А,
морока в точках -- Фоллю,