На стенах старого жилища -
След угасающих огней,
Приметы тленья,
Пепелища.
Знать, не придется уберечь
Шум вавилонского убранства...
Ночь, угли вольного пространства,
Восторг.
Немеющая речь.
СТАНЦИЯ У ОЗЕРА
Ветер сорвал расписание жизни.
Прежнее чувство -- осколками песни
ранит и ранит -- исчезни, исчезни.
Воскресни!-- -
Тень валуна затекла к изголовью.
Тайна двоих переполнена явью,
словно Синара -- взволнованной кровью
заката.
Пляска сердец в средостении лета.
Запах костра из ночного стаккато.
И не сдается на милость рассвета
цикада.-- -
Близость порогов волнует теченье.
Яростным бегом томится молчанье,
лишь бы открылось второе дыханье
для песни.
x x x
Над полынью сцепились две радуги.
Прячут шпалы в горячий гудрон -
дуновенья Синары и Ладоги.
Нет меня. Я -- июльский перрон:
толчеей и гудками измаянный,
каблукам причиняя урон,
распрощался и скрылся отчаянно.
Нет меня! Я -- мелькание крон:
разгоняя громады бетонные
и на пряслах -- пытливых ворон,
оборву пересуды вагонные...
Нет меня. Я -- клубок макарон:
на террасе в тарелке с каемочкой
под расплавленным сыром томлюсь...
(Рот в чернике, мизинчик в стороночке)
Нет меня, но я скоро явлюсь,
накажу твой мизинец купеческий,
покорюсь новизне (синих) губ,
словно воин с улыбкой младенческой -
буду истово нежен и груб.
Над полынью сцепились две радуги,
обнимая июльский перрон...