Зимовье зверей - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 4
Плечи (1997)
Бикфордов блюз
Лучше считаться волком,Чем называться шакалом.Лучше висеть на крючке,Чем говорить: «Сдаюсь».Впитавший кровь с молоком,Я с детства мечтаю о малом.Так мотыль на моем ночникеИсполняет Бикфордов Блюз.Если это средство — какова же цель?Вот если бы Пушкин спалил Лицей,Он стал бы вторым Геростратом мира…Но Питер — не Северная Пальмира!1994
Пистолетное мясо
Чайки — вдогонку трамваю,Чайник — вдогонку пиву…Настигни меня у самого краяПриятным расстрелом в спину,Чтоб я гордо раскинул бы рукиИ компасом истлел у порога.Обреки меня на безупречные муки —И этого будет так много!Этого много для иждивенца,Но мало для Рыцаря Лени.Веди меня плавно, как пленного немца,Поставь мне клеймо на колени.Наилучшее средство от солнца —Пулевые бестактные линзы.Прицелься и спрячь под прищуром эстонцаОбиженный взгляд Бедной Лизы.Затвор — как запретную дверцу,Приклад — как предлог между делом.Назначь мне уютное место под сердцем —И я сам обведу его мелом.Для снайперов я — пистолетное мясо,Ценою чуть больше рубля.Этого много — для свинопаса,Но мало — для короля.Пусть полнокровие ЛуныДобавит блеска твоей короне,Лишь кровь стечет с клинка струны —Я стану принцем этой крови.В клубке трагических иронийВновь хеппи-эндом бредит мир —Я стану принцем этой крови,Ты — королевой этих лир.На рок отвечать попсою —Признак прощального тона.Полей же меня неживою водоюИз глаз Печального Дона.Но всех доноров со всей ЛаманчиНе хватит, чтобы выплакать море.Первый пристрел, как обычно, обманчив,И лишь в третьем присутствует горе.Плесни же свинца мне из чёрного дотаВ походное сердце солдата.Того, что достаточно для Геродота,Мало, мало, мало для Герострата!1995
Билль о правах
Ты увлекаешься Брюсом Ли,А я ценю блюзы Ри.Ты любишь, чтобы стены были в пыли,А я люблю вешать на пыль календари.Ты лезешь вон из кожи,А я смотрю тебе в рот.И непонятно, кто из нас идиот.Но — боже мой! —как мы с тобоюнепохожи,смотри!Пурпурный, серый бархат тебе не к лицу —На свадьбу выбери чёрный цвет.И в этом свежем виде выйди к венцу,Стряхнув пыльцу с изящных манжет.Не трогай скатерть — эти пятна лишь грильИз полусонных толченых тел.Нет, это не паперть, здесь так танцуют кадриль,Здесь Билль о правах превыше всех дел.И мы с тобой станцуем им Билль о правах,Заткнув за пояс законодателей мод…Краплёный пот и пианино в кустах,Но стоит поменять места,Зажав уста, считать до ста —до ста… до ста… до ста…достаточно… цейтнот.Ты увлекаешься Брюсом Ли,А я ценю блюзы Ри.Ты любишь пейзажи, чтобы как у Дали,А я люблю дали и фонари.Ты только строишь рожи,А я в ответ кривлю рот.И наш союз с тобой — как тот бутерброд.Но — боже мой! —Как мы с тобоюнепохожи,смотри…1991
Тюрьмы
Город устал,Город остыл,Город впал в забытьё.Веки твои наливаются ветром.Что впереди — всё твоё.А впереди — как всегда, километрыдорог.Город у ногдышит…Видишь, как я задыхаюсь без времени,Стараясь забыть всё, что было до нас с тобою?Слышишь, как я прощаюсь с деревьями,Пытаясь понять, где в листве состоянье покоя?Но ветер срывает со стенок афиш заплаты,Ветер сбивает все точки отсчёта истин.Нам удалось совместить наши циферблаты,Но стрелкам никак не сойтись в самом главном месте…В городских кораблях —Только пустопорожние трюмы,На далёкой земле —Лишь подвалы, цинга и решётки…Что смогу я отдать? —Только тюрьмы, тюрьмы, тюрьмы, тюрьмы…Больше нет у меняНичего-ничего за душою!Так что выучи вавилонский.Выучи вавилонский.Лучше выучи вавилонский,Выучи вавилонский:Этот язык нам полезней других досужих.Стаи борзых уже учуяли след весенний.Я никому, никому до утра не нужен —В этом моё и твоё навсегда спасенье.Ночь гасит свет, горизонт выпрямляет волны,Чайки по небу разбросаны, как листовки.Нашей Луне суждено догореть по полной,Но вряд ли мы оба вернемся в одни истоки.В городских кораблях —Невезения и авантюры.На далекой земле —Снегопады, цинга и решётки…Что смогу я отдать? —Только тюрьмы, тюрьмы, тюрьмы, тюрьмы…Больше нет у меня ничего-ничего за душою.1995
Средневековый город
Средневековый город спит.Дрожит натруженный гранит.И ночь молчание хранитПод страхом смерти.Средневековый город спит.Унылый тусклый колоритВам что-то эхом повторит —Ему не верьте.В библиотеках спят тома,От бочек пухнут закрома,И сходят гении с умаВ ночном дозоре.И, усреднив, равняет тьмаМосты, канавы и дома,И Капитолий, и тюрьма —В одном узоре.Спит средневековый город Краков.Тихо. Тихо. Тихо. Тишь и тишина!В лужах — отраженье звёздных знаков.Полная Луна…Ах, эти средние века,Где одинаково горькаСудьба партера и райка,Вора и принца,Где весь расчёт — на дурака,Где звёзды смотрят свысокаИ ни о чём навернякаНе сговориться.Мощеных улиц мишура,Крученых лестниц баккара,И небо в сером, и сыраЕго закваска.Средневековое вчера —Невыносимая пора!Здесь всё как будто бы игра —Не жизнь, не сказка.Спит средневековый город Вена.Тихо. Тихо. Тихо. Тише, тишина.Улицы его чисты, как пена.Полная Луна…А завтра будет новый день,Тяжелый день, ужасный день —И самый мудрый из людейУзнать не вправе,Кому какой предъявит фантСтрастей и судеб фолиант —Упавший с неба бриллиантВ земной оправе?И вечность дальше потечёт,А многоточие — не в счёт,На что ей сдался пустячокВ конце абзаца!Не дай вам бог, не дай вам черт,Не дай вам кто-нибудь ещеНа этом месте в это времяОказаться…Спит средневековый город Бремен.Тихо. Тихо. Тихо. Тише, тишина!Тенью на камнях застыло время.Полная Луна…1993
Джин и Тоник
Он ревновал её к дождюИ укрывал джинсовой курткойЕё июневые кудри,А зонтик прижимал к локтю.День дожидался темноты,Жизнь начиналась с середины,И закрывали магазиныСвои разнузданные рты.Ветра стояли на своём,Шатая цепь священнодейства,И пошлое АдмиралтействоСдавало ангелов внаём,Но вместо звёзд их береглиДва добрых духа — Джин и Тоник,И мир, казалось, в них утонет,Едва дотронувшись земли…А мне казалось,А мне казалось,Что белая зависть — не грех,Что чёрная зависть — не дым,И мне не писалось,Мне не писалось,Мне в эту ночь не писалось —Я привыкал быть великим немым.Он ревновал её к богамИ прятал под мостом от неба,А голуби просили хлебаИ разбивались за стакан.И плоть несло, и дух опятьШтормил в девятибалльном танце —От невозможности остатьсяДо невозможности унять.И вечер длинных папиросЛинял муниципальным цветом,И сфинксов он пугал ответомНа каждый каверзный вопрос.И, видно, не забавы для —По венам кровь против теченья.Миг тормозов — развал — схожденье…И снова — твердая земля.А мне казалось,А мне всё казалось,Что белая зависть — не блеф,Что черная зависть — не дым.И мне не писалось,Мне опять не писалось,Не пелось и не писалось —Я привыкал быть великим немым…И отступил девятый вал,И растворил свой сахар в дымке…К стихам, к Довлатову, к «Ордынке»Он вдохновенно ревновал,Но вместо рифм бежали вследДва юных сфинкса Джин и Тоник,И воздух был упрям и тонок,Впитав рассеянный рассвет.1996
По дантевским местам
Вначале было слово — и слово было Я.Потом пришли сомнения и головная боль.Тяжёлые ступени, холодная скамьяИ тихая война с самим собой.Водил меня Вергилий по дантевским местам.Сырые катакомбы, крысиные углы…Подглядывал Меркурий — из туч да по кустам,Шептал проклятья и считал стволы.Он говорил мне: «Не уходи!»Он говорил мне: «Не улетай!»Он говорил мне: «Слушай, отдайСвою душу в залог!»Он предлагал мне долгую жизнь,Он уповал на украденный РайИ обещал мне в этом АдуЖилой уголок.Потом настало чувство — и чувство было Ты.Ложь стала бесполезней, а боль — еще больней.Вольтеровы цветочки, бодлеровы цветы,И чёрный дым — от кроны до корней.Не требовал поэта на жертву Дионис.Года летели клином, недели шли свиньёй.Кумиры разлетались, как падаль, пузом вниз.И каждый бог нашёптывал своё.Один говорил мне: «Иди и смотри».Другой говорил: «Сиди и кури».А третий пускал по воде пузыри,Когда я жал на весло.Один предлагал мне хлеб и вино,Другой намекал на петлю и окно,А третий — тот требовал выбрать одно:Добро или зло!Но тут случилось чудо — и чудо было Мы.И я послал подальше всю эту божью рать.Я взял одно мгновенье у вечности взаймы —Я знаю, чем придётся отдавать!Измена на измене — мир прёт своим путём.Предвзятое как данность, и целое как часть.И Рай теперь потерян, и Ад не обретён —Всё только здесь и именно сейчас!…………………………………………………………….1996
Конец главы
Тебя носило по городам,Тебя насиловала весна,Рассвет свободы тебе не дал,И вместо солнца взошла блесна.Блеснула вешенкой на ветру,Мелькнула пятнышком по среде,Кольнула кольцами под кору,И мы уже — никогда нигде не…Темнело пиво. Самогон крепчал.Тянулась речь на редкость благозвучно.И небу было даже не до туч, ноЗлопамятный уже штормил причал.Я совмещал скольжение по кругуС попыткой встать над миром вверх ногами.Мы шли навстречу, но не шли друг другу, —Мы выглядели рядом дураками.Я первый, ты вторая,Кто принял этот яд.Любовь не выбирают,Любимых не винят.Без лишних снов, без выходок из тел,Сосредоточив явь в открытой ране,Захлёбываясь в собственной нирване,Я прерывал теченье вечных тем.Ты примеряла кольца и темницы,Природу крыльев чувствуя плечами.Мы рассекали воздуха границы,Но контуров уже не различали.Я первый, ты вторая,Кто принял этот яд.Судьбу не повторяют,Забытым не звонят…Темнело пиво. Самогон крепчал.Назло врагам, на маленьком диване,Захлёбываясь в собственной нирване,Я постигал конечность всех начал.Мы бились лбом в раскрашенные стены,Отборный бисер разметав икрою.Мы вышли в звук, мы выдохлись из темы, —И разойдёмся братом и сестрою.Я первый, ты вторая,Кто принял этот яд.Любовь не выбирают,Любимых не винят.1996
Судьба резидента
* * *
Родная! Ты помнишь своих героев?Я здесь, я веду свой незримый бой.Но рация снова вышла из строя,И вся надежда — на новую связь с тобой.Не верь никому — некрологи лживы!Я не погиб и не сдался в плен!Здесь мёртвый сезон, но мы всё еще живы —На невидимом фронте — без перемен.Родная, мой подвиг почти неизбежен,Мой мозг под контролем, мой нерв напряжён,А шифрограммы приходят всё реже,И только — наложенным платежом.* * *
Есть подозренья, родная, что ночьюЯ вслух говорю на чужих языках.Но кто я и с кем я — не помню точно:Всё стерлось, даже линии на руках.Я помню только тебя, родную,И наших двух — или трёх? — детей.Я так скучаю, когда вхолостуюСекс-бомбы падают мне в постель.Родная, эти мужские игрыОтшибли мне память, хоть застрелись!Боюсь, что не вспомню ни физика Игрек,Ни русскую пианистку Икс!* * *
Семнадцать лет — как одно мгновенье,Когда пули-дуры стучат об висок.На всякий случай я впал в забвеньеИ ампулу с ядом зашил в носок.Всё это ради тебя, родная!Но я заявить собираюсь для ТАСС:Я все позабыл, но я кое-что знаю!Скажи это Юстасу — он передаст.Родная, я все превозмочь сумею:Приказано выжить — отвечено «Есть!»Но военные тайны всё дешевеют,И скоро мне нечего будет есть.* * *
Весна. А меня не пускают в отпускЗа то, что я съел сверхсекретный пакет!А в гестапо вахтер отобрал мой пропуск —Это значит: обратной дороги нет!Родная, я весь на грани провала!На явках — засада! В квартире — завал!Еще один срыв — и пиши пропало!..Но я не тот, за кого себя принимал…Родная! Alles! С меня довольно!Архивы — в урны, погоны — с плеч!Пошлём все к чертям — и уйдём в подпольеВдвоём с тобою, как щит и меч!Я прошу, хоть ненадолго…1993
Дай мне совет
Дай мне совет — куда мне идти?Открой мне глаза, не заслоняй мне свет.Дай мне совет — пока мы в пути,Кто заплатит за дым звоном монет?Слуховое окно, а за ним — чердак…Кто же знает, что еще будет со мной!В этом мире и так, как всегда, всё не так,Как всегда, бардак и шёпот муз за спиной.Если некуда идти — иди на свет.Если нечего ждать — жди перемен.Если перемен по-прежнему нет,Значит, встань с колен, встань с колен!Если нечего скрывать — заметай следы.Если не во что стрелять — стреляй в тишину.Если нечего сжигать — поджигай мосты.А если некуда плыть — то иди ко дну.Дай мне совет — как быть мне теперь,Когда эта дверь заперта на обед?Дай мне совет, мой ласковый зверь,Мой не ласковый май, мое кино, мой секрет.Только с ноты «до» — и уже не в такт!Кто же знает, что еще будет потом!И я не знаю — что, но я знаю — как:Как хотелось бы мне. А там — хоть потоп!Если нечего читать — читай слова.Если некогда спать — спи по ночам.Если по ночам болит голова,Значит, крепкий чай или — палача.Если нечего делать — сходи с ума.Если любишь тень — доживи до дня.Если нечего терять — теряйся сама.А если некого звать — позови меняИ дай мне совет…1990
Водолаз 1
В тотальной пустоте морских глубинСредь пущенных на дно подводных лодокЯ буду вечно — водолаз один,Затерянный в порту твоих находок.Мне будет берег сниться по ночам,Но я забуду радости земные,Лишь только волны измочалят о причалУкраденные ветром позывные.На самом дне, хлебая рыбий жир,Жалея о прохладной твёрдой почве,Я выплесну в бутыль глоток душиИ перешлю его тебе по водной почте.И поплыву сквозь мутный неуютПо воле волн летучим нидерландцем,И уходящий на ночь в море солнца спрутПорвёт мне шланг кривым протуберанцем.И на безрыбье веря в злой обман,Я на поверхность выплыву однажды.И ледовитый ядовитый океанЗадушит нас морским узлом солёной жажды.А там, внутри, средь айсбергов и льдин,Где минус сто и ждать тепла нет мочи,Я буду снова — водолаз одинВ скафандре самой-самой длинной ночи.1993
Пожарники
Булату Шалвовичу Окуджаве
и Борису Борисовичу Гребенщикову…
Господи, помилуй пожарниковС их бесконечным огнём,С их портретами партииИ командиром-пнём,С их техническим спиртомИ вопросами к небесам,На которые ты отвечаешь им,Не зная об этом сам.Господи, помилуй пожарников,Не дай им взойти на карниз,Где дети вживую варятсяИ женщины падают вниз,И, когда ты их помилуешь, Господи,Воздав за тревоги дня, —Удвой им выдачу спиртаИ — не забудь про меня.1990