Зимовье зверей - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Вещи со своими именами (1999)

Ковчег

Помянув все свои потериКаплей горечи в каждом тосте,Вечер кончится ровно в девять,И завянут цветы и гости.Бесконечные пересуды,Бестолковые кривотолки,На столе — звездопад посудыИ разбитых светил осколки.Молча сядь между мной и осью,И земля перестанет вращаться.Вечность кончится ровно в восемь,За минуту до полного счастья.Лысый шар в волоске от лузыНе рискнет ни скользить, ни падать.Время снова откроет шлюзыИ затопит плотину-память.Как нам предрекали —Отказ в ночлегеПоследней пареВ пустом ковчеге.На дне колодца —Источник света.Лишь остаетсяПоверить в это.Вечер кончится ровно в девять.Ты гостей в сундуках закроешь,И, заняв их подсчётом денег,Мы коснёмся иных сокровищ.Мне безликих богинь дорожеТы, которую вижу воочию.И выводит мороз на кожеЯвь, добытую зимней ночью.Как коса на паперть —Роса на пашни.Как грустно падатьПизанской башне.В круг Галилея,В изгиб сосуда.Всего труднее —Заметить чудо.Всё, что кажется неизбежным,Океан обесценит в полночь.И натянется побережье,Как тугая бурлачья помочь.Проводившие нас, надеюсь,Там, на суше, приветят осень…Вечер кончится ровно в девять.И вечность кончится… Но не бойся!Ведь суть расстоянийВ пятьсот сожжений:Без расставанийНет продолжений.В этом ничтожностьЦивилизаций —Познать возможность,Чтоб отказаться.И плыть…

1998

Не вальс

Комод. Патефонная злая игла.Тифозно-иконная комната. Фуга.Где ты была? Когда ты была,Сестра милосердия (в скобках — подруга)?Плохая писклявая плоская твердь —Кровать, на которой всё разом зачато:Волхвы и желания, голод и смерть,Друзья и враги, сыновья и внучата.И запах клопов — будто запах духов.Бедовые платьица, примусы, слоники.Басовый аккорд фисгармонных мехов.Кресло в морщинах. Стихи и поклонники…А год безымянный, безвременный век.Война — не война, но тоскливо и вьюга.И там за стеклом — молодой человекИ всё еще девочка (в скобках — подруга).

* * *

Нет, это — не вальс,Это — то, что я сделал для ВасНа обратном пути.Нет, это — не вальс,Это — несколько скомканных фразВместо слова «прости».Нет, это — не вальс,Это — просто печальный рассказС несчастливым концом.Да, это — не вальс,Это — жизнь ангажирует насС равнодушным лицом.Счёт, дайте мне счет!Наплевать, что кругом всё течетИ срывает мосты.Льёт ночь напролёт,И чугунные львы у воротПоджимают хвосты.Гром, водоворот —Невозможно движенье вперёд,Если память жива!Счёт, дайте мне счёт!Я сбиваюсь, а время не ждётИ качает права.Раз-два-три,Раз-два-три,Раз-два-три, раз —Это — не танец,Нет, это — не вальс.Нечто кичёвое,Нечто никчёмноеСнова пытается выманить нас.Раз-два-три,Раз-два-три,Раз-два и три —Видишь — любуйся,Не видишь — смотри:Пары танцующих,Тройки гарцующих,Птички, синички, скворцы, снегири…Легче, плавнее, уютнее, тише —Тот, кто уснул, всё равно не проснётся.Тот, кто проснётся, увидит афишиИ по весне в самокрутку свернётся.Тот, кто размешан живою водою,Выплеснут в лужу и предан забвенью.Я отправляюсь в леса за тобою,Чтобы успеть к твоему возрожденью.Я исполняю заказы и дажеТайно беру чаевые и сальдо.Я выставляю всё на продажу —Подлость, как искренность, — универсальна.Сальные линии, плотные тени,Тонкие талии, меткие руки —Вальс — идеальное изобретенье,Чтобы продлить долгожданные муки.Лист, падает лист…Слышишь сверху таинственный свист? —Это — время пришло.Лист падает в лист…Если в силах еще, оглянисьИ — дождем о стекло!Лист, падает лист…Я давно уже не оптимист,Я себя опроверг.Вниз, все-таки вниз…Я вальсирую вниз,А ведь мне так хотелось наверх!..Раз-два-три,Раз-два-три,Раз-два-три, раз —Это — не танец,Нет, это — не вальс.Нечто кичёвое,Нечто никчёмноеСнова пытается выманить нас.Раз-два-три,Раз-два-три,Раз-два и три —Видишь — любуйся,Не видишь — смотри:Пары танцующих,Тройки гарцующих,Птички, синички, скворцы, снегири…Нет, это — не вальс,Это — то, что я сделал для ВасНа обратном пути.Нет, это — не вальс,Это — несколько скомканных фразВместо слова «прости».Да, это — не вальс,Это просто печальный, печальный,Печальный рассказ…Нет, это не вальс,Это — раз-два-три, раз-два-три,Раз-два-три, раз-два-три, раз…

1994

Глюк

Смирись со мной, мой бледный друг,И не дрожи листом.Мой козлоногий серый глюкС сиреневым хвостом,Живущий скрипами в полу,Скользящий по стене,Вчера на жизненном углуТы повстречался мне.Ты был в цивильном пиджакеИ клетчатых штанах,И линии в твоей рукеПредсказывали страх.Я подмигнул тебе, а тыМне пригрозил хвостомИ медленно уполз в кусты,Спугнув чужой фантом.А я искал тебя всю ночьИ, сбившись с задних ног,Вдруг понял: горю не помочь!И стал я одинок.Я разозлился на тебя,А ты ответил мне тем,Что, искренне по мне скорбя,Вернулся насовсем.А нынче снова мы враги,Хоть в чём-то и родня.Ты съел вчера мои носки —Ты оскорбил меня!..Вот так вот за большим угломОвального путиСтоит печальный бог ОбломС усмешкой на груди.

1989

Солидный медляк

Вчерашний покой,стучащий, как гной,исчез.И жуткая ночьслезает, как скотч,с небес.Но ты уже спишь и не видишь Луны,Тебе уже снятся свободные сны,В которых нет той,что разбила святойсоюз,Той, ради которой ты был взаперти,Которую тщетно пытался найти,А после — спастись,ей посвятивсвой блюз.Солидный медляк,написанный длянеё.В котором и текст,и музыка — всётвоё.Солидный медляк,исполненный длядрузей,В котором и текст,и музыка — всёо`кей.В кармане твоёмс крестом медальони файв.И стрелки часов,как плечи весов, —всё в кайф.Но что же ты медлишь! Очнись же скорей!Тебя ждёт толпа у закрытых дверей.Средь мокрых ресницв выражении лиц —тоска.Тебя больше нет, но ведь это секрет —Они еще ждут, что в окне будет свет!Пусть дом твой закрыт,но ведь где-то звучитпокаСолидный медляк,написанный длянеё.В котором и текст,и музыка — всётвоё.Солидный медляк,исполненный длядрузей,Пьянящий, как мак,гнетущий, как мрак…О`кей.Твой призрачный мозграссыпчат, как воск,и смят.Но это обман,ведь ты — меломан,мой брат.Она ещё бродит по проседи крыш,И мы её видим, но ты уже спишь.И всё, как всегда,и лишь эта бедас тобой.Не надо, не стоит распугивать муз —Пускай прозвучит твой решающий блюз,Пусть — хоть пара шагов,но зато без оков!Не стой —Один — как другой,Но ведь ты не такой,Ты же споришь с судьбойИ нарушаешь покой,Ты презираешь устой,И мы идем за тобойЗа то, что ты в доску свой,Но что сегодня с тобой?Ты как будто немой!Рот скорее откройИ немедленно спойИм свойСолидный медляк,написанный длянеё.В котором и текст,и музыка — всётвоё.Солидный медляк,исполненный длядрузей,В котором и текст,и музыка — всёо`кей.

1988

Песня про птицу

Жила на свете птица с руками вместо крыльев —Случилось уродиться такому вот изъяну.Все родственники птицы летали в изобилье,А здесь — и клюв, и перья, а руки — как у обезьяны!Назвали птицу выпью, и выпили за здравье,И в лучшем зоопарке ей отвели клетушку,А возле изголовья повесили заглавье:Мечтами птицу не кормить, не то найдете в клетке тушку!А птицу так и тянет летать,У птицы той крылатая мать,У птицы той летучий отец,А она сама —Будто нет ума —Не может летать — и всё!Не может летать…Пришёл на помощь птице какой-то академик,Ветеринар безродный с оплывшими глазами.Пришёл на помощь птице отнюдь не ради денег,А по иронии судьбы он тоже бредил небесами.Он взял кататься птицу с собой на самолёте,И вот они взлетели, и вот земли не стало.А птица беспокойно ведёт себя в полёте,А птица смотрит ввысь и ввысь, а птице мало, мало, мало!А птицу так и тянет летать,У птицы той крылатая мать,У птицы той летучий отец,А она сама —Будто нет ума —Не может летать — и всё!Не может летать…Но вдруг — memento mori! — но вдруг случилось горе!Ветеринар отвлекся и даже не заметил,Как птица, прыгнув в небо, упала камнем в мореИ распугала хищных рыб своею благородной смертью.И академик плакал, мешая слёзы с пылью,Но чей-то мудрый голос сказал: «Себя не мучай.Коль приключилась птица с руками вместо крыльев,То где-то есть и человек — безрукий, но зато летучий!»А птицу так и тянет летать,У птицы той крылатая мать,У птицы той летучий отец,А она сама —Будто нет ума —Не может летать — и всё!Не может летать…

1992

В запой

Не очень-то легко дойти пешком до неба,А до тебя достать — куда трудней, ручаюсь я!А мне кругом твердят, что истина — на дне, мол,Ложь — где-то на поверхности, а правда — по краям.Я здесь не для того. Я не люблю застолья.Я на тебя любуюсь, о непьющий ангел мой!Из всех путей к тебе, заведомо окольных,Я выхожу на путь один — бессмысленно прямой.Рву на себе тельняшку и не бреюсь ни хрена,Стараюсь вызвать жалость тихой сапой,А горло жжет предчувствие большого бодуна,Последний бой — он беспробудный самый!Я смотрю на тебя, я слежу за тобой,Я забыл все другие дела.Вот возьму и уйду в настоящий запой,Чтобы ты мне его прервала.Я в жизни не ходил ни в горы, ни в походы,Не плавал, не нырял, тем паче — не влезал в забой.Но, правда, иногда я в детстве выезжал на воды,А тут — без подготовки прямиком вхожу в запой!Вхожу туда сознательно, с сознанием борьбы;Быть может, всё, что было раньше, было лишь прологомК решительному шагу за гранёный край судьбыПод самым общепризнанным предлогом.Я спокоен, я собран, как новый герой,Я уже закусил удила.Я практически вышел в открытый запой,Чтобы ты мне его прервала.Мой хрупкий организм настолько непорочен,Что выдержит — держу пари — бутылок эдак семь.Но, правда, говорят, что есть пути и покороче,Вот только б не сорваться — и не уйти бы насовсем!Пусть ждут меня видения и абстинентный криз,Пусть глюки машут пятками из стопки!Но я не отступлюсь, поскольку это не капризИ мой запой принципиальней забастовки!Я уверен в себе. Я доволен собой.Я хлещу эту дрянь из горла.Я всё глубже и глубже вливаюсь в запой,Чтобы ты мне его прервала.Ты вечно за рулем, ты не лелеешь боли,И искорки любви мне не раздуть в твоей душе,А я — почти поэт, а раз поэт, то — алкоголик(К чему же нарушать давно привитые клише)!Ну вылечи меня, ну дай мне шанс остаться трезвым!Ты видишь, я пьянею не от водки, а от глаз!А ты который раз, как по стакану стеклорезом:Не надо, мол, не надо, это песня не для нас!Ах, вот они приехали! Но где же… где же ты!?О, черт возьми, бригада-то другая!Так в одночасье рушатся глобальные мечты.Но я молчу, я не ропщу, я лишь икаю.Я умру от стыда. Я не дамся живой.Эвон как — за здорово живёшь!Для чего я, скажите, пустился в запой,Если ты мне его не прервёшь!?Иду на брудершафт, сворачиваю в штопор,Вздымаюсь на рога, попутно приспустив шасси.И мертвою петлей себя затягиваю, чтобыВсем встречным косякам кричать «пардон» или «мерси».Нет, все, друзья, приехали — на следующей схожу!Ей богу, очень срочно надо выйти!Подайте мне стоп-кран! Я из-под крана остужуСвои крупнокалиберные мысли!Кто меня уважает, тот — полный вперёд!Я б и сам, только мне не с руки…Под крылом самолета о чем-то поётЗелёное море тоски…Же не манж па сис жур! Подайте на леченье!Ну, может быть, хоть кто-нибудь глоточком угостит!Ведь я вам так скажу: что немцу развлеченье,То русскому, простите, этот — основной инстинкт!Ведь капельница, братцы, — это вам не се ля ви!Под ней запал пропал, азарт разбился.И нет ни дна, ни брода — ни в стакане, ни в любви.За что боролся — тем и отравился!Я послал всё к чертям, я смирился с судьбой:Тихий час, пижама, кровать…Но по ночам я мечтаю вернуться в запой —Тот, какого тебе не прервать.

1998

От рождества до рождества

(25 декабря 1995 — 7 января 1996)

1.Католики встречали Рождество,А мы с тобой хлебали мутный джин,И мы ещё не знали, каково,Но понимали, что не избежим…Я мир застал за прерванным постомИ брал тебя в свидетели опять,А после — сортировочным мостомЯ уходил в плюс-минус двадцать пять.Была эпоха долгой, но прошла,Молчанье смыло золото с неё,И бремя перезрелого стволаМы разрядили дырками над Ё,И я свою дыру унёс с собой,А ты свою — обрамила в кольцо…И в ту же ночь серебряная больСвинцовый клык всадила мне в лицо.Оставив веру тем, кто вечно спит,Оставив горечь тем, кто сладко пьет,Одну реальность — тем, кто мает быт,Другую — тем, кто пестует пейот,Я уповал на волю лишь и явь,И пробовал держаться на своих,И боли говорил: «Иду на я —Пусть выживет один из нас двоих.»Но кто я — безымянный имярек!Не мне спускать судьбу на тормозах!И не берег ни чёрт, ни оберег,И боги отвернули образа.И я не ждал пощады от друзей,И не просил подмоги у врагов,Я видел цифру скомканных затей —Восьмерку пик из девяти кругов.И петь за здравье вслух уже не мог,А пел лишь про себя за упокой,И то, что стал я половиной бог,Мне вышло боком и одной ногой,А половина та, что Человек,С привычной долей странно не мирясь,Из средств подлунных строила ковчег,Способный в этой грязи не погрязть…И ты пришла: две капли на стакан —Я этот факт в Аду не утаю.И, если буду только сам не слишком пьян,Все под присягой повторю в Раю,Как, разделив полуторный диван,Мы плавно зависали на краю,И время пело, будто тетива:«Нет в смерти счастья, срок тебе даю!»

* * *

Но рок — не слово, слог — не воробей,Вульгарный стиль расплатой чреват, —Я отдал всё от кроны до корней,Я выдержал разгрузку в тыщу ватт.Уж верно, на волне — как на волне,Тем паче, под волной — как под волной!Мой дух рождал трагедию извне,Из музыки — не стой же под струной!Крест на душе — и ни души окрест,А боль сгибает копья, хоть рычи!Я сел, уснул, но вовремя воскрес,Когда пришли верховные врачи,И я халаты их искрапил вдрызг,Пытаясь отшутиться и пропасть,И свой язык, как горький фильтр, грыз,Улыбкой прикрывая волчью пасть.Но кони понесли меня в пикет,Песочным пульсом подсекая ритм.Я не молился, я блевал в пакетКоричневым зерном неспетых рифм,А может, это были просто сгустки фарКареты алой с розовым крестом,А изо рта сочился красный парИ отлетал малиновым клестом…И понял я, что всё! Что не резонПытаться выжить в эдакой пурге!И, молча глядя на грядущий сон,Ненужный проездной сжимал в руке.Но бычилась досада через грусть:Никто ж не видел, как прошла беда!И я подумал: если не вернусь,Пороша не оставит и следа.И я твердил себе: не околей!Ты эту явь видением пронзай!И было мне той крови — до колен,Я возвышался в ней, как сказочный Мазай.И видел вновь, как северный оленьНесёт к развязке с криками «Банзай!»И я шепчу, теряя сладкий плен:«Счастливо, Герда. И — не замерзай.»2.То белые халаты облаков,То синие бушлаты медсестёр…Кто жаждет от святых и простаков,Тот получает хворостом в костёр,Тот получает клеветой в висок,Изменой — в пах, обманом — под реброОт выждавших предельно точный срок,Чтоб приравнять к штыку свое перо.Синело небо стертым потолком.Часы остановились возле двух.И непочатой жажды жирный комЗахватывал в заложники мой дух.И ртутный столбик превращался в нить,Зашкаливая кашлем в кровосток.Хотелось пить, хотелось просто пить —Хоть каплю, хоть напёрсток, хоть глоток!Желанье это, будто камертон,Настраивало страх… А между тем,Три феи, положив меня на стол,Пахнули красотой нездешних тел.И я, не дожидаясь той поры,Когда посмертный список огласят,Вдруг принял жизнь за правила игры:Вдох-выдох — пятьдесят на пятьдесят.И связь времен как будто порвалась,И заплясало острое сверло,И из-за плеч невидимый балластМне вместо головы оторвало,И, очертя в предельно краткий срокВсех главных дат стальное острие,Оторванный от материнских стропМой купол унесло в небытие…И вот тогда знакомая мне тень,Махнув рукой, сказала: «Ну, пошли.»Я возразил: «Сейчас ночь, но будет день,Еще не все истлели корабли!Еще остались шансы у людей —Пусть смогут то, что боги не смогли!А если все труды их — дребедень,Я сам свой пуп очищу от земли!»

* * *

Смешав в коктейль изнанку с пустотой,Преодолев исподы и посты,Тоннелем с ультраправою резьбойЯ мчался в инфралевые пласты.И контур мой, лишённый фаз и поз,Лёг на прилавок страшного суда,Но я-то знал, что это лишь наркоз,К тому же — местный, местечковый, ерунда…Но, видно, Рай уже недалеко…Бес-дромадер с отмычкой от табуМне предложил в игольное ушкоПроникнуть на его чужом горбу.И ангелы роились, как мошка,Торгуя кодом адовых прикрас.Наркоз крепчал. Сон лился с молотка,На суть присяжных выливая сглаз.Пока они шептались о цене,Смакуя быль в кулисах-небесах,Их справедливость показала мнеДве ягодицы на одних весах.И я с досады ахнул в молоко,Разбил мишень и сгрёб двадцать один.И кто-то крикнул: «Верное очко!Пойдемте, судьи, прочь — он победил.»И чудо, как всегда, произошло,И, пожурив, меня вернули вспять,И, опершись на правое крыло,Я левым боком стал атаковать,Я выбил дверь в обратно — пустотой,Распаханной в гортанные низы…И боги сняли нимбы предо мной,И черти спели: «Ай да сукин сын!»Я возвращался к песням и друзьям,Мой мир был цел, и я в нём невредим.И заживал мой резаный изъян,Мой теневой фамильный побратим.И больше не деля на инь и янПространство между окон и картин,Я боли говорил: «Иду на я.Ты уходи, родная, уходи.»

* * *

Пока я пел, зима оболгаласьИ справила второе Рождество.И в мире снова наступил баланс,Чей смысл — никому и никого.И, чтоб опять не начинать с нуля,Я начал ниже — с самых минусов…И под ногами напряглась ЗемляИ сморщила виски у полюсов.

1998

Корабли

Дантес мне враг, но истина дороже.Дорожный знак мне ближе, чем Дали.И рифма тем изысканней, чем строже.Но всё же, всё же, всё же кораблиПлывут туда, откуда ветер не виден,Хоть и скошены линии вдоль берегов,Туда, где Дант, Шекспир, Гомер и ОвидийЧитают распечатки самых лучших стихов —Маршрутом бутылочных писем,Мотивами бутылочных песен.Копать ли яму иль купать в шампанскомСвои неоднозначные нули,Иль выйти в свет в воротничке испанском —Не все ли нам равно, коль кораблиУже плывут по бурной протоке,Теряя по дороге своих моряков,В ту пристань, где забыты даты и срокиИ всех прибывших делят на друзей и врагов —Маршрутом бутылочных писем,Мотивами бутылочных песен.Не боги мы и даже не герои —Горшки мы обжигаем на мели.Но мы уже распределили роли,И скоро, скоро, скоро кораблиНас заберут в копчёные трюмы,И мы увидим сами, как велик океан.И бросим всё, и поплывем за буруныНа остров, превращённый чьей-то силой в туман —Маршрутом бутылочных писем,Мотивами бутылочных песен.Мои слова — да кой-кому бы в уши,И мы бы всё успели, что смогли.Мы на мели, но всё же не на суше,А значит есть надежда, что кораблиУже плывут спасать наши душиНа случай, если вдруг мы заплывём не туда.Что там вода — лишь продолжение суши!Кто разучился плавать, тот умеет летать —Маршрутом непуганых чаек,Мотивами наполненных чашек.

1993