Не лги себе, Тахир, в душе не суесловь! Где святость, коль вокруг ручьями льется кровь? Не пустынь этот мир, нет, не обитель скорби, Откуда к небесам возносится любовь. [Пустынь - уединенное место, где жил отшельник.]
170
Я плачу по утрам кровавыми слезами, И вздохи в небеса отбрасывают пламя. Когда ж приду к тебе, я столько слез пролью, Что скроется земля под слезными морями.
172
Твои глаза влекут. Обилен их улов. И я не избежал расставленных силков. Средь любящих тебя немало есть достойных, Немало и пустых, как средь моих стихов.
173
Подобно тигру, жизнь когтями тело рвет, А ум и сердце взял в оковы небосвод, О небосвод, молю, сними свои оковы, Достаточен земной невыносимый гиет.
178
Я в траур погружен, и в том твоя вина, Посеяны тобой печали семена. В твоих глазах вопрос: что так меня согнуло? Непрямота твоя, посулов кривизна.
180
Стремлюсь к тебе одной, и ни к кому иному Полезно лишь одно из снадобий больному. Любовь твоя - огонь, сжигающий меня, А пепел от него - сладчайшая истома.
182
Да разве это жизнь, когда ночлега нет, Когда не раздобыть лепешки на обед? Есть голова, но в ней рассудок есть едва ли, Коль телу голова приносит только вред.
184
Коль в сердце нет любви, оно никчемней праха. Кто в клочья на себе готов порвать рубаху, Сгорая от огня неистовой любви, Тот стоит одного из двух миров Аллаха!
187
О сердце, ты - корабль, сидящий у лагуны На рифе, где кипят и пенятся буруны. Мне говорят: "Тахир, сыграй на таре нам!" Но разве зазвучат оборванные струны?
188
Ты головой моей швыряешься давно, Но не нарушу, нет, обета все равно. Коль сочетанье звезд к трусливым благосклонно, Дождусь поры, когда изменится оно.
190
Я сердце положить готов на твой порог, Я голову отдать готов мечу в залог. На что она, когда собою не владею, Когда от страсти я, безумец, изнемог?
191
Любовь к тебе слепит и жжет сильней огня, Лишь горсточку золы оставит от меня, Но даже если ты любовь под корень срубишь, Побеги прорастут немедленно из пня.
193
Создатель, с той поры, как я увидел свет, Я только и грешу, грешу десятки лет. Во имя, о творец, двенадцати созвездий, Молю, закрой глаза! Скажи: "Не видел, нет!"
194
Я наг. Но кем раздет? Какой жестокой силой? По чьей вине всю жизнь свожу себя в могилу? О, дайте, дайте нож! Я вскрою грудь. Хочу Увидеть, что любовь с душою сотворила.
197
Когда молюсь творцу, душе на миг светло. О, если бы мое моленье помогло! Влачи свою судьбу иль будь изнежен ею, Смерть - камень, человек - лишь хрупкое стекло.
199
Коль с дерева плоды свисают за ограду, Теряет и покой, и сон хозяин сада, И пусть оно родит алмазы, все равно Немедленно срубить его под корень надо.
200
В садах моей души могильные цветы. Ни поросли надежд, ни завязи мечты. Безжизненны пески в моем умершем сердце, В нем даже не растут отчаянья кусты.
204
О, как твое лицо средь гиацинтов кос Напоминает куст цветущих алых роз! Влюбленные сердца в твоих кудрях трепещут, Запутавшись в сети пленительных волос.
209
Тюльпаны нежат взор, увы, всего неделю, Цветут на склонах гор, увы, всего неделю. Иду из края в край, в отчаянье кричу: "Любить красавиц - вздор! Они верны неделю!"
210
О сердце, ты всю жизнь ступаешь по шипам, Подстерегает рок тебя то здесь, то там. Когда бы ты могло, как ношу, сбросить тело, Насколько тяжкий путь казался б легче нам!
212
Пустыня. Что ни шаг - опасность. Ночь темпа. Колючая трава в потемках не видна. Ни проблеска огня. От ноши ноют плечи. Счастливец, у кого легка была она.
215
О, если б у меня была одна беда, Считал бы: светит мне счастливая звезда, А будь у ложа врач, жена или подруга, Не счел бы я бедой и ту беду тогда.
218
Моей душе вручил все скорби этот мир. Не потому ли я так одинок и сир? Страдальцам эликсир находят от страданий, А для меня само страданье - эликсир.
222
О вероломный мир! Ты стал моей темницей. Шипами ты сумел в мою полу вцепиться. Смирясь, тащу арбу печалей и скорбен, А над моей спиной заносит кнут возница.
228
О небосвод, не будь коварным палачом! Пускай не даришь роз, зачем же стал шипом? Ты на меня взвалил мучительное бремя, Зачем же делать вид, что ты тут ни при чем?