в поте лица, этот небес овес,
о небесные мать, семья!
О, какое же это одиночество -- понимать себя!
И Сулико засыпает, и снятся ей
дом без окон, стен и дверей
и сад без растений и без зверей.
И небо, разинув рот, засыпает с ней.
МОЛЧАНИЕ
Лампочка на двоих.
Снег заметает в щель.
Просто так говори.
Не спеша, вообще.
Не изменив лица
произноси слова.
Без начала, конца.
В голос или едва.
В городе Навои
почта. На почте кум.
Просто так говори
все, что придет на ум.
Жизненный кум в пальто.
Шляпа, в руке печать.
Будем молчать на том.
Молча молчать. Молчать.
МХАТ
Век мотаться бы мокрой вьюге об руку с саженной шубой,
начинаться театру с виселицы. Здрасьте, здрасьте,
а получилось: слушать
подано. И в последнем акте
все в пажах, пыжах, в ненужном множестве ружей.
Мужчина видный, мужчиновидный
достал платок. Он, кажется, шел с повинной,
а принес повидло
на брюках после антракта,
прежде чем пасть на вилы.
Стало быть, это и есть революция -- не кокто,
не к стенке людовик и всем война,
не шмат престарелой материи на
вонючую дырку смерти кого-то, кто
швырнул номерок и вышел: Пальто! Авто!
Ни зги на выходе, как ни зри.
Мелочевка разъезда. Скупая мзда
торопливых шагов за версту пурги
в околоток небес, всенародный и надлежащий при
муниципалитете. Остальное история и вода.
* * *
В среду живут и белят.
Город румын и беден.
Вторник и понедельник