И много сил у жизненного чуда,
Чтоб нам уйти от ужаса теней,—
Не спрашивать, зачем, куда, откуда...
И вот бегут певучие часы,
Вот пламя в сердце, звучность в каждом слове,
И свой расцвет у каждой полосы,
Как если б мир раскрылся к жизни внове...
Но в каждый миг мы ближе к высоте,
Где ждет нас полдень, отдых перевала,
Где на раздельной каменной черте
Иных морей зеркальность задрожала...
Здесь в первый раз простор необозрим,—
И в первый раз, у грани поворота,
Над всем, что было-будет, мы парим
На краткий миг, как капли водомета...
Но миг прошел, и нам уже нельзя
Внимать речам полуденного звона,
И видим мы, как падает стезя
В томительных извилинах уклона...
Вдали, внизу, — на темном горном дне,—
Как серый желоб, тянется ущелье,—
И трудно нам на каждой крутизне,
И молкнет крик недавнего веселья...
"Как водопад, дробящийся о скалы..."
Как водопад, дробящийся о скалы,
И громок и красив наш пламенный порыв...
И всяк из нас, как путник запоздалый,
Подходит к торжеству угрюм и молчалив.
День подвига, желанный миг победы,
Едва прошел, мы горько жаждем сна —
Добыча же другим... Мы слишком домоседы,
Чтоб вдаль идти, пока нам жизнь красна.
Одно усилие, и человек бессильный
Исчерпан весь, ни сил, ни жажды нет...
О, снизойди скорей, огонь плавильный,
И переплавь расслабленный наш свет!
"Я светлый оникс — я лежу в земле..."
Я светлый оникс — я лежу в земле —
В мучительной и мерзостной темнице,
А ты, мертвец, обрадовался мгле
И траурной дешевой колеснице.
Я свет свой жаждал жизни расточить,
Навеки замкнутый под слоем чернозема,
И силюсь в темноте сорвать его печать,
А ты, зарю забыв, лежишь в земле, ты — дома.
"Я видел надпись на скале..."
Я видел надпись на скале:
Чем дальше путь, тем жребий строже,
И все же верь одной земле,