Избранная поэзия - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3
ДУ ФУ
I. СТИХИ РАННИХ ЛЕТ
ВЗИРАЯ НА СВЯЩЕННУЮ ВЕРШИНУ
Великая горная цепьК острим острие!От Ци и до ЛуЗеленеет Тайшань на просторе.Как будто природаСобрала искусство свое,Чтоб север и югРазделить здесь на сумрак н зори.Родившись на склонах,Плывут облака без труда,Завидую птицамИ в трепете дивном немею.Но я на вершину взойдуИ увижу тогда,Как горы другиеМалы по сравнению с нею.Ци и Лу — древние княжества, некогда расположенные на территории современной провинции Шаньдун.
Тайшань — одна из пяти священных гор Китая, знаменитая своей красотой.
КАРТИНА, ИЗОБРАЖАЮЩАЯ СОКОЛА
С белого шелкаВздымаются ветер и холодТак этот соколИскусной рукой нарисован.Смотрит, насупившись,Словно дикарь невеселый,Плечи приподнялЗа птицей рвануться готов он.Кажется, крикнешь,Чтоб он полетел за добычей,И отзоветсяТотчаc же душа боевая.Скоро ль он броситсяВ битву на полчище птичье,Кровью и перьямиРовную степь покрывая?ФЕРГАНСКИЙ СКАКУН ГОСПОДИНА ФАНА
Вот прославленный конь из ферганской страны!Как костяк его прочен и накрепко сбит!Словно стебли бамбука два уха стоят,Ураган поднимают две пары копыт!Ты любое пространство на нем покоришь,Можешь с ним не бояться несчастий и бед.Если есть у тебя быстроногий скакун,Для тебя с этих пор расстояния нет!Во времена Ду Фу китайские аристократы и чиновники высоких рангов любили породистых скакунов, которых купцы приводили из Средней Азии. Один из таких скакунов и воспевается в стихотворении поэта.
ПОДНИМАЮСЬ НА ГОРОДСКУЮ БАШНЮ В ЯНЬЧЖОУ
Восточный район распахнулся навстречу заре,И Южная башня взметнулась вдали предо мной.Плывущие тучи повисли меж гор и морей,Степные просторы окутаны синею мглой.На каменных плитах минувших времен письмена,Под диким бурьяном развалины древних дворцов.Здесь издавна веет великого прошлого дух,Всхожу по ступеням, не слыша своих же шагов…Яньчжоу — город на юге Китая.
"На каменных плитах — минувших времен письмена…" — В старом Китае принято было устанавливать каменные стелы с надписями, посвященными тому или иному историческому событию.
Из цикла "НАПИСАЛ ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ НА СТЕНЕ ДОМА ОТШЕЛЬНИКА ЧЖАНА"
В весенних горах я скитаюсь один и ваше жилище ищу,В лесу дровосеков стучат топоры, а горы все так же молчат.Среди затаивших прохладу долин иду по намерзшему льду,Вечернее солнце во мраке лесов садится у Каменных Врат.Вы слышите ночью, как недра земли хранят золотую руду,И видите утром: вдали от людей гуляют оленьи стада.Нам радостно вместе бродить по горам: забыли дорогу домой;Как будто в отвязанной лодке меня уносит речная вода…Отшельник Чжан — один из друзей Ду Фу.
"Вы слышите ночью, как недра земли хранят золотую руду…" — Ду Фу имеет в виду, что отшельник Чжан может угадывать, где скрываются в земле ценные руды.
"Как будто в отвязанной лодке меня…" — Образ отвязынной лодки, символизирующий внутреннюю свободу человека, часто встречается в поэзии Ду Фу и его современников.
Сравни с переводом В. М. Алексеева:
Пишу над жилищем-скитом господина Чжана
В весенних горах мне спутника нет, один я тебя ищу.Там дерево рубят: стук-стук да стук-стук, а горы еще безлюдней.Ложе потока все еще в стуже, иду по снегу и льду.От каменных входов наклонное солнце доходит до леса и взгорья.Здесь жадничать нечего: ночью познаешь дух золота и серебра;далеко от зла: здесь утром смотри лишь, как бродят олени и лани.Подъем вдохновенья, — и в мрачной дали там сомненья: служить или нет;сижу пред тобою, и кажется мне, что я плаваю в лодке пустой.ВМЕСТЕ С ЧИНОВНИКАМИ ЛЮ И ЧЖЭНЕМ ПИРУЕМ У КАМЕННЫХ ВРАТ
Осенние воды прозрачны до самого дна,И так же спокойны сердца моих добрых друзей.Едва лишь им выпадет радость от дел отдохнуть,И тотчас на вольную волю торопят коней.Вот двое друзей — благородных, как древний нефрит.Расставлены вина и яства им счет золотой.Спускается вечер, а флейты так нежно звучат,Что вторит им даже волшебный дракон под водой.ВМЕСТЕ С ЛИ БО НАВЕЩАЕМ ОТШЕЛЬНИКА ФАНЯ
Я восхищаюсь строками Ли Бо,Как будто сам Инь Кэн передо мной.Я тоже путник здесь, в горах Дунмэн,Люблю его, как брата, всей душой.Одну и ту же делим с ним постель.И на прогулках руки сплетены.Когда мы ищем тихое жильеОтшельника у городской стены.Сюда заходим с радостью в душе,С почтеньем служка у дверей стоит.Стучат вальками прачки на заре,Сгущается туман у древних плит.Читаем Цюй Юаня нараспев,Кто знает вкус похлебки овощной!К чему чины и званья вспоминать,Когда душе открыт простор морской!..Отшельник Фань — один из друзей поэта.
Инь Кэн — известный поэт VI в., мастер пейзажной лирики, утонченный стилист.
Цюй Юань — величайший пом Древнего Китая, автор "Скорби изгнанника", "Девяти напевов" и других произведений.
"Кто знает вкус похлебки овощной!" — Овощная похлебка считалась традиционной пищей отшельников, удалившихся от мира и забывших "чины и званья".
ПРЕПОДНОШУ ЛИ БО
Снова осень пришла. Нас по жизни несет, словно ветром степную траву.Не сумели целебный добыть эликсир, да простит нас мудрейший святой!Разудалые песни поем на пирах, так впустую и кончатся дни.Мы горды и свободны, но чем знаменит одинокий и гордый герой?Мудрейший святой — философ Гэ Хун (283–343), автор известного трактата "Мудрец, хранящий простоту". Ду Фу как бы стыдится перед Гэ Хуном, что не смог быть таким же стойким и последовательным в овладении искусством "продления жизни".
В ЗИМНИЙ ДЕНЬ ДУМАЮ О ЛИ БО
Все замерло в доме. Один среди множества книгВсю ночь до рассвета я думаю только о вас.Всю ночь повторяю бессмертные строфы Ли БоИль в книгах ищу о возвышенной дружбе рассказ.В худой одежонке согреться никак не могу,Целебное снадобье друг мой никак не найдет.Как жаль, что нельзя мне сейчас же уехать к Ли БоИ с ним поселиться у старых Оленьих Ворот.Оленьи Ворота — традиционное место обитания отшельников.
ВЕСЕННИМ ДНЕМ ВСПОМИНАЮ ЛИ БО
О Ли Бо!Совершенство твоих стиховИ свободнуюМысль твоюЯ по стилюС Юй Синем сравнить готов,С Бао ЧжаоТебя сравню.Я в столице гляжу,Как цветет весна,Ты на ЮгеТоской томим.Но когда ж мы опятьЗа кубком винаО поэзииПоговорим?Юй Сить — известный поэт VI в., о котором говорили, что его строки словно бы "выгравированы на драгоценном металле".
Бао Чжао — выдающийся мастер поэзии V в., автор известного цикла "Восемнадцать стихотворений в подражание "Дорожным тяготам".
II. ЧАНЪАНЬСКИЙ ПЕРИОД
ВМЕСТЕ С МОЛОДЫМИ АРИСТОКРАТАМИ И ГЕТЕРАМИ НАСЛАЖДАЕМСЯ ПРОХЛАДОЙ НА ОЗЕРЕ ЧЖАНБА. К ВЕЧЕРУ НАЧИНАЕТСЯ ДОЖДЬ
I
На вечерней заре хорошо нам по озеру плыть,Налетающий ветер большой не поднимет волны.Красотою таинственной манит бамбуковый лес,И кувшинки озерные дивной прохладой полны.Мои юные спутники воду готовят со льдом,Корень сладкого лотоса длинную тонкую нить.Облака собираются. Небо темнеет к дождю.Значит, надо скорее стихами друзей угостить.II
Вот и дождь налетел, заливая циновки вокруг,И бушующий ветер внезапно ударил в борта.У гетеры из Юэ намок ее красный наряд,У гетеры из Янь вдруг исчезла c лица красота.Мы причалили лодку к прибрежным кустам ивняка,Занавески осыпало пеной волны кружевной.Мы домой торопились, а ветер свистел и свистел,Словно ранняя осень нас встретила летней порой.Вода со льдом утоляла жажду.
Корень сладкого лотоса — длинный нитевидный корень служил изысканным деликатесом.
"У гетеры из Юэ…", "У гетеры из Янь…" — Ду Фу употребляет названия древних княжеств, некогда славившихся красивыми женщинами.
ПЕСНЬ О КРАСАВИЦАХ
В день весеннего праздника третьей луны обновилась небесная синь.Сколько знатных красавиц столицы Чанъань собралось у озерной воды!Благородна осанка и мысли чисты, скромен облик и кроток их нрав.Совершенством сложенья и статью своей эти девы недаром горды!В предзакатном сиянии поздней весны их узорные блещут шелка.Серебром у одной из них вышит цилинь, разноцветный павлин — у другой.Ну, а чем же украшены головы их?Украшенье из перьев невиданных птиц ниспадает со лба бахромой.Ну, а если спиной повернутся они?Мы увидим жемчужных подвесок каскад, обнимающий нежно их стан.Есть средь них даже сестры красавицы той, что в дворцовых покоях живет,Ведь недаром же титул великих принцесс им самим императором дан!Молодого верблюда пурпуровый горб в изумрудном дымится котле,На хрустальных тарелках блестят плавники это щедрого моря дары.Но точеные палочки в нежных руках что-то медлят коснуться еды,И ножи в колокольцах никак не начнут грациозной, как танец, игры.Вылетают гонцы из дворцовых ворот, торопя быстроногих коней:С императорокой кухни одно за другим угощенья красавицам шлют.Барабанов удары и пение флейт даже мертвых способны поднять:Это важному гостю со свитой его самому Ян Гочжуну салют!Наконец он приехал (последним из всех), на строптивом гарцуя коне.Занял место свое на парчовом ковре в павильоне для знатных гостей.Тополиного пуха кружащийся снег опустился на ряску в пруду,И волшебная птица с узорным платком промелькнула среди тополей…Так могуч и всесилен наш Первый министр, что бросает от ужаса в жар.Берегись попадаться ему на глаза, лучше скройся в толпе поскорей.Третья луна — календарное обозначение начала года.
Цилинь — фантастическое животное, упоминания о котором часто встречаются в древнекитайской литературе.
"Есть средь них даже сестры красавицы той, что в дворцовых покоях живет…" — намек на супругу императора Сюаньцзуна Ян Гуйфэй и ее сестер, знатных придворных фрейлин.
Ян Гочжун — брат красавицы Ян Гуйфэй, который благодаря ей занял исключительно высокое положение при дворе, имел должность Первого министра.
ГРУСТНО. ОСЕННИЙ ДОЖДЬ
I
Под осенним дождем увядают цветы и мертвеет трава на лугу.Ясноглазка лесная, по-прежнему ты возле самых ступеней цветешь.Изумрудно-зеленые листья твои словно перья невиданных птиц,А на ветках бесчисленных каждый цветок с золотою монетою схож.Ледяные ветра засвиетят, засвистят, наклоняя макушку твою.Я боюсь, что не выдержишь ты холодов и осыплются листья к утру.Над тобою живет неудачник-поэт, голова все белей и белей.Он вдыхает душистые слезы твои, на неистовом стоя ветру.II
Дует ветер и ливень тропический льет, этой осенью все невпопад.И моря и равнины отчизны моей словно тучей накрыты одной.Сквозь потоки дождя не могу различить, конь идет по дороге иль бык,И прозрачная Вэй так похожа на Цзин с грязно-илистой мутной водой.Перезрелое мокнет повсюду зерно и чернеют колосья в полях.От отца или матери в дальнем селе невозможно письмо получить.Здесь, на рынках Чанъани, несчастный народ одеяла меняет на рис,И никто не жалеет последних вещей, лишь бы голод слегка утолить.III
Есть в Чанъани бедняк в одежонке простой, ты несчастней его не найдешь.Целый день в своей келье сидит запершись и совсем не бывает нигде.Даже лень ему выйти на старости лет прогуляться в высоком лесу,И детишки его без надзора шалят на промозглом ветру и дожде.Барабанят по крышам потоки дождя, торопя наступленье зимы.Ослабевшие птицы не в силах взлететь, так промокли они под дождем.За последнюю осень не помнит никто ни единого светлого дня.Ах, когда же просохнет земля наконец и рассеются тучи кругом!"Над тобою живат неудачник-поэт…" — имеется в виду сам Ду Фу.
Вай и Цзин — реки в окрестностях Чанъани.
"…бедняк в одежонке простой…" — сам Ду Фу.
СТИХИ В ПЯТЬСОТ СЛОВ О ТОМ, ЧТО БЫЛО У МЕНЯ НА ДУШЕ, КОГДА Я ИЗ СТОЛИЦЫ НАПРАВИЛСЯ В ФЭНСЯНЬ
В ДулинеЧеловек в пеньковом платье,Хоть постарел,А недалек умом:Как мог такую глупостьСовершать я,Чтоб с Цзи и СеРавнять себя тайком?А простоВо дворце я непригоден,И надо мнеБезропотно уйти.Умру — поймут,Что о простом народеВсегда я думал,До конца пути.И сердца жар,Бредя тропой земною,Я отдавал народуВсей душой.Пусть господаСмеются надо мною,Но в громких песняхСлышен голос мой.Не то чтоб не хотелУйти от шумаИ жить, не знаяГоря и тревог,Но с государем,Что подобен Шуню,Расстатъся добровольноЯ не мог.Не смею утверждать,Что ныне нетуЛюдей, способныхУправлять страной,Но как подcолнечникСтремится к свету,Так я стремилеяВерным быть слугой.Я думаюО стае муравьиной,Что прячетсяВ тиши спокойных нор.А я хотел,Как истинный мужчина,На океанскийВырваться простор.Для этогоИ жить на свете стоит,А не искать вниманьяУ вельмож.Пусть пыль забвенияМеня покроет,Но на льстецовНе буду я похож.Сюй-ю и Чао-фуНе так страдали,СтыжусьА измениться не могу.Вином пытаюсьРазогнать печалиИ песнямиГнетущую тоску.Теперь зима,И листья облетели,От ветраТреснут, кажется, холмы.Ночные небесаГрозят метелью,А я бредуСреди угрюмой тьмы.Окоченели пальцыСилы нету,А пояс развязалсяКак на грех.Но до ЛишаниДоберусь к рассвету,Где государьПирует без помех.Колышутся знамена,Как в столице,В дозоре гвардияНа склонах гор.Над ЯочиГорячий пар клубится,И блеск оружьяОслепляет взор.Здесь государьПроводит дни с гостями,Я слышу Музыка звучит опять.Те, кто в халатахС длинными кистями,Купаться могут здесьИ пировать.Но шелк, сияющийВ дворцовом зале,Плод женскогоБессонного труда.Потом мужчинКнутами избивалиИ податиДоставили сюда.И еслиГосударь наш горделивый,Тот дивный шелкСановникам даря,Хотел, чтоб властиБыли справедливы,То не бросал ли онПодарки зря?Да, здесь чиновниковПолно повсюду,А патриотамНе открыть сердца.К тому ж, я слышал:Золотые блюдаУвезеныИз алого дворца.И три небесных феиВ тронном зале,Окутав плечиНежной кисеей,Под звуки флейт,Исполненных печали,С гостями веселятсяДень-деньской.И супомИз верблюжьего копытаЗдесь потчуютСановных стариков,Вина и мясаСлышен запах сытый,А на дорогеКости мертвецов.От роскошиДо горя и бесправьяЛишь шаг.И нет упрека тяжелей.Я колесницуК северу направил,Чтобы добратьсяК рекам Цзин и Вэй.Тяжелый ледНа реках громоздитсяВезде,Куда ни взглянешь на пути.Уж не с горы ль КунтунОн вдаль стремится,Как бы грозя Небесный Столб снести?Плавучнй мостЕще не сломан, к счастью,Лишь балкиНеуверенно скрипят,И путникиСквозь ветер и ненастьеСкорее перейти егоСпешат.Моей семьиДавно уж нет со мною,И снег и ветерРазделяли нас.Я должен сноваВетретитьея с семьею,И вот ееУвижу я сейчас.Вхожу во дворТам стоны и рыданья:От голодаПогиб сынишка мой.И мне ль, отцу,Скрывать свое страданье,Когда соседиПлачут за стеной?И мне ль, отцу,Не зарыдать от боли,Что голодСына моего убил,Когда все злакиСозревали в поле,А этот домПустым и нищим был?Всю жизньЯ был свободен от налогов,Меня не слалиВ воинский поход,И если так горькаМоя дорога,То как же бедствовалПростой народ?Когда о немПомыслю поневолеИ о солдатах,Павших на войне,Предела нетМоей жестокой боли,Ее вовекиНе измерить мне!Дулин — местность в окрестностях Чанъани, где жили многочисленные родственники Ду Фу, у которых он часто бывал.
Цзи и Се — мудрые советники легендарного императора Шуня, по преданию жившего за несколько тысячелетий до новой эры.
Сюй-ю и Чао-фу — легендарные древние отшельники.
Лишань — гора к востоку от Чанъани, на которой находился летний дворец императора Сюаньцзуна. Направляясь из столицы в Фэнсянь, где в это время жила семья поэта, Ду Фу проезжал мимо императорского дворца.
Яочи — по преданию, так называлось озеро в волшебных садах богини Сиванму — Матери Царицы Запада. Здесь Ду Фу имеет в виду теплые источники на горе Лишань.
"…Золотые блюда увезены из алого дворца" — Во времена Ду Фу в народе ходили слухи, что родственники красавицы Ян Гуйфэй, "Драгоценной Супруги императора Сюаньцзуна", расхищают государственную казну.
Три небесных феи — намек на Ян Гуйфэй и ее сестер.
Небесный Столб — по китайской мифологии, гигантский медный столб служил опорой для небесного свода.
Плавучий мост — понтонный мост через реку Хуанхэ.
"…Я был свободен от налогов…" — Ду Фу родился в семье чиновника средней руки, а в старом Китае чиновники освобождались от налогов и воинской службы.
III. ПЕРИОД СМУТЫ (восстание Ань Лушаня)
ЛУННАЯ НОЧЬ
Сегодняшней ночьюВ Фучжоу сияет луна.Там, в спальне далекой,Любуется ею жена.По маленьким детямМеня охватила тоскаОни о ЧанъаниИ думать не могут пока.Легка, словно облако,Ночью прическа жены,И руки, как яшма,Застыли в сиянье луны.Когда же к окнуПодойдем мы в полуночный часИ в лунном сиянииВысохнут слезы у нас?Фучжоу — город к северу от Чанъани, куда Ду Фу перевез свою семью, спасаясь от мятежников Ань Лушаня. Подробнее о мятеже Ань Лушаня смотри в предисловии.
ОПЛАКИВАЮ ПОРАЖЕНИЕ ПРИ ЧЭНЬТАО
Пошли героиСнежною зимоюНа подвиг,Оказавшийся напрасным.И стала кровь ихВ озере — водою,И озеро ЧэньтаоСтало красным.В далеком небеДымка голубая,Уже давноУтихло поле боя,Но сорок тысячВоинов КитаяПогибли здесь,Пожертвовав собою.И варварыУшли уже отсюда,Блестящим снегомСтрелы обмывая,ШатаясьОт запоя и от блудаИ варварсквие песниРаспевая.И горестныеЖители столицы,На север оборачиваясь,Плачут:Они готовыДень и ночь молиться,Чтоб былПоход правительственный начат.Чэньтао — озеро на территории современной провинции Шэньси, где мятежники Ань Лушаня нанесли поражение правительственной армии. Варвары — имеются в виду мятежники Ань Лушаня.
В СНЕГУ
Души недавно павшихПлачут на поле брани.В тихой сижу печали,Старчески одиноко.Мрачно клубятся тучиВ сумеречном тумане,Легких снежинок танецВетер принес с востока.На пол черпак бросаюНету вина в бочонке,Еле краснеют углиВот и сижу во мраке.Непроходим, как прежде,Путь до родной сторонки.В воздухе, как Инь Хао,Пальцем пишу я знаки.Инь Хао — крупный сановник, уволенный в отставку по ложному доносу. Не осмеливаясь открыто выражать свое возмущение, он писал в воздухе иероглифы, которые означали: "Ох, и странные дела творятся!"
ВЕСЕННИЙ ПЕЙЗАЖ
Страна распадается с каждым днем.Но природа — она жива:И горы стоят, и реки текут,И буйно растет трава.Трагедией родины удручен,Я слезы лью на цветы.И вздрогнет душа — если птица вдругКрикнет из темноты.Три месяца кряду горят в ночиСигнальных костров огни.Я дал бы десять тысяч монетЗа весточку от семьи.Хочу надеть головной убор,Но так ослабела плоть,И волосы так поредели мои,Что шпилькой не заколоть.В МЫСЛЯХ ОБРАЩАЮСЬ К СЕМЬЕ
Ты любил повторять: "Жеребенок хороший малыш!"Прошлогодней весною ты выучил несколько словИ уже называл по фамилиям наших гостейИ смешно декламировал строчки отцовских стихов.В неспокойное время родиться тебе довелось,О тебе позаботиться сможет лишь добрая мать.У Оленьих Ворот я мечтал поселиться с семьей,А теперь даже письма отвык от жены получать.Меж землею и небом мельканье знамен боевых,Даже горы и реки безмолвно скорбят за меня:Если б только я знал, что когда-нибудь свидимся мы,То сумел бы дождаться счастливого этого дня.Жеребенок — прозвище одного из сыновей Ду Фу.
ДЕРЕВНЯ ЦЯНЦУНЬ
Первое стихотворение
ЗакатВ своем сиянье золотомПоток лучейБросает на равнину.Когда я гостемВозвращаюсь в дом,Меня встречаетГомон воробьиный.И домочадцыТак изумлены,Что я для нихКак бы окутан дымом:Из бурьГражданской смуты и войныСлучайно яВернулся невредимым.Соседи за стеной,Сойдясь в кружок,Не устаютСудачить и толпиться.Густеет мрак.Но я свечу зажег,Чтобы всю ночьРодные видеть лица.Второе стихотворение
Когда — старикДомой вернулся я,То не забылВчерашнюю тревогу.СынишкаНе отходит от меня,Боится:Снова я уйду в дорогу.Я помнюГод всего тому назад,Бродя в жару,Мы с ним искали тени.А нынеВетры зимние свистят,О чем ни думаешьДуша в смятенье.Но если урожайХороший снятПод прессомВлага побежит живая,И, значит, в домеХватит урожая,Чтобы виномУкрасить мой закат.Третье стихотворение
КурыПодняли бесстыдный гам,ПетухамПовоевать охота.ТолькоРазогнав их по местам.Я услышалСтук в мои ворота.Пять почтенных стариковПришли,ПожелалиСтранника проведать.Чайники с собоюПринеслиПросятИх изделие отведать.ИзвиняютсяЗа вкус винаНекому теперьРаботать в поле.Все ещеНе кончилась войнаИ подарокСкромен поневоле."Разрешите мнеИз слабых силСпеть в ответНа то, что вы сказали".Спел я песню,Спел и загрустил.ПогляделИ все полны печали.ПРОВОЖУ ВЕСЕННЮЮ НОЧЬ В ЛЕВОМ КРЫЛЕ ДВОРЦА
Цветы перед входом скрывает вечерняя тень,И с криками птицы летят под зеленый навес.Спускаются звезды, и хлопают cтворкн дверей,И светит луна, озаряя все девять небес.Заснуть не могу. Слышу, сторож ключами звенит,И ветер доносит подвесок нефритовых звук.Мне поутру рано с докладом идти во дворец."Еще не светает?" — тревожу вопросами слуг.Девять небес — По поверьям средневековых китайцев, небесный свод разделялся на девять слоев или девять сфер, заселенных различными фантастическими существами.
"…И ветер доносит подвесок нефритовых звук" — Ду Фу боится опоздать на аудиенцию императора, и от этого ему кажется, что утро уже наступило и он слышит позвякивание нефритовых подвесок на поясе у придворных, собравшихся у дверей тронного зала.
РАННЕЙ ОСЕНЬЮ СТРАДАЮ ОТ ЖАРЫ, А ВОРОХ ДЕЛ НЕПРЕРЫВНО РАСТЕТ
Седьмой, осенний месяц,День шестой.Страдаю яЖара и пыль везде.СижуПеред расставленной едой,Но не могуПритронуться к еде.Наступит ночьИ ночи я не рад,Коль скорпионыПриползут ко мне.Потом, попозже,Мухи налетят,И станетНестерпимее вдвойне.ЗатиснутыйВ чиновничий халат,Хочу кричатьНеведомо куда:"О, почемуСлужебные делаСкопились нынеТак, как никогда?"Смотрю на юг,Где сосны над рекойВскарабкались,На горных круч простор.Вот если б мнеСтупить босой ногойНа толстый ледМогучих этих гор!ПОСВЯЩАЮ ВЭЙ БА, ЖИВУЩЕМУ НА ПОКОЕ
В жизни нашейРедки были встречи,Мы как Шан и ШэньВ кругу созвездий.Но сегодняшнийПрекрасен вечерПри свече сидимС тобою вместе.Молодость ушлаБродить по свету,Головы у насСедыми стали.Спросишь о друзьяхИных уж нету,И душаСгорает от печали.Нужно былоДва десятилетья,Чтоб я вновь вошелВ твои покои.У тебя, гляжу,Жена и дети,И детейНе двое и не трое.С уважениемМеня встречая,О дорогеСпрашивают длинной.Но, вопросы этиПрерывая,За виномТы посылаешь сына.И велишьПырей нарезать свежий,Рис варить,С пшеном его мешая,И за то,Чтоб быть в разлуке реже,Пьем,За чаркой чарку осушая.Десять чарок выпилНе хмелею,Но я тронутДружбой неизменной…Завтра ж нас разделят,К сожаленью,Горных кряжейКаменные стены.Шан и Шэнь — китайские наименования созвездий Ориона и Люцифера, которые почти никогда не появляются на небе одновременно. Поэтому Ду Фу и сравнивает с ними себя и своего друга Вэй Ба.
ЧИНОВНИК В ШИХАО
В деревне ШихаоЯ в сумерки остановился,Чиновник орал там,Крестьян забиравший в солдаты.Хозяин — старикПерелез за ограду и скрылся,Седая хозяйкаНа улицу вышла из хаты.О чем раскричалсяЧиновник в деревне унылой,Ругая старуху,Что горькими плачет слезами?Чиновнику долгоЯ слышал — она говорила:"Три сына моихУ Ечэна сражались с врагами.Один написал намВ письме из далекого края,Что двое погиблиВ жестоких боях на границе.Он жив еще, третий,Но это недолго, я знаю,С тремя сыновьямиМне надо навеки проститься.Нет больше мужчин здесь,Все в доме пошло по-иному,Мой внук еще малМатеринскою кормится грудью.А матери юнойНельзя даже выйти из домуВсе платье в лохмотьяхИ стыдно, чтоб видели люди.Слаба моя старость,Но я потружуся с охотой,Прошу, господин,Не считайтесь, пожалуйста, с нею:И если меня выВозьмете в Хэян на работу,То утренний завтракЯ там приготовить успею".Глубокою ночьюЗатихли стенания эти,Потом я сквозь сонЗаглушенное слышал рыданье.Когда же в дорогуОтправился я на рассветеОдин лишь старикПожелал мне добра на прощанье.Ечэн — город в провинции Хэнань. В 759 году армия мятежников разбила у Ечэна правительственные войска.
ПРОЩАНИЕ СТАРИКА
Все еще мираНет на белом свете,Я стар и слаб,Но нет и мне покою.Погибли внуки,И погибли дети,Зачем же яПомилован судьбою?Иду из дома,Бросив посох грубый,Пусть спутниковНичто не беспокоитМне повезло,Что сохранились зубы,И толькоКости старческие ноют.Начальника,Как это подобает,Приветствую,Чтоб было все в порядке.Жена-старухаНа ветру рыдает,Ей холодно,А платье без подкладки.Не навсегда лиНаше расставанье?Но за нееДуша моя в тревоге.И, уходя,Я слышу причитаньяО том, чтоб яБерег себя в дороге.Крепки в ЧанъаниКрепостные стены,ЗащищеныРечные переправы.Теперь не то,Что было под Ечэном,Где погибали воиныБез славы.Бывают в жизниВстречи и разлуки,Но самому для нихКак выбрать время?Я вспоминаю юностьНа досугеИ тягостноВздыхаю перед всеми.По всей странеВ тревоге гарнизоны,В огнях сигнальныхГорные вершины.А трупы сваленыВ траве зеленой,И кровь солдатОкрасила долины.Теперь не сыщешьРадости в Китае,Так неужели жУклонюсь от долга?Убогую лачугуПокидая,В тоске и гореУхожу надолго.ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ОСЕНИ
Луна — как и солнце:Она остановки не знает.Вчерашняя ночьРазделила нам осень и лето.Цикада в травеНепрерывно звенеть продолжает,А ласточка к югуУже улетела с рассвета.Всю жизнь я стремилсяУйти в одиночество, в горы,И вот уже старА свое не исполнил желанье.Давно бы я бросилСлужебные дрязги и ссоры,Лишь бедность мешает мнеЖить в добровольном изгнанье.ЛУННОЙ НОЧЬЮ ВСПОМИНАЮ СВОИХ БРАТЬЕВ
УмолкВечерних барабанов бойУже я слышуГолос дикой птицы,Уже роса,Как в стороне родной,Под светлою луноюСеребрится.Как до семьиДорога далека!И жизнь, и смертьПроходят между нами.Бесцельно письма посылать,ПокаОружие не брошеноВрагами.Из цикла "ПОСЫЛАЮ ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ ДУ ЦЗО ПОСЛЕ ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ В ГОРЫ"
Темнеет в горах. Собираются тучи вокруг.Боюсь, что мой брат не отыщет дорогу домой.Сейчас он идет берегами замерзшей реки,И птицы над ним в темноте замирают лесной.Спешит он скорей возвратитьея в свой маленький дом:Давно его ждет под деревьями сада жена.Она-то уж знает, что это их дядюшка Ду,Лентяй и бездельник, его задержал допоздна.НОЧУЮ В ДОМЕ ПОЧТЕННОГО ЦЗАНЯ
Как же вы оказались в заброшенных этих краях,Где осенние ветры тоску нагоняют и страх?Под дождем увядают кусты хризантем во дворе,Опадают под инеем лотосы в старых прудах.Только вы остаетесь по-прежнему духом крепки,Понимая, что все в этом мире лишь пепел и прах.Вот мы встретились снова, беседуем ночь напролет,И сияет для нас золотая луна на холмах.Почтенный Цзань — настоятель одного из буддийских монастырей Чанъани, который некогда помог Ду Фу бежать из города, захваченного мятежниками Ань Лушаня.
"…Понимая, что все в этом мире — лишь пепел и прах" — Ду Фу не был верующим буддистом, и эту строку следует расценивать как своеобразный комплимент наставнику Цзаню, от лица которого поэт и пишет о том, что все в этом мире изменчиво и иллюзорно.
ТРИДЦАТЬ СВЯЗОК ЛУКА, ПРИСЛАННЫЕ ОСЕННИМ ДНЕМ ОТ ОТШЕЛЬНИКА ЖУАНЬ ФАНА
За дощатым забором, где добрый отшельник живет,Овощами на грядках всю осень богат огород.Свежим луком зеленым (не высохла даже роса)Он наполнил большую корзину подарок мне шлет.Я сравню этот лук с разнотравьем зеленых полей,А головки хрустящие яшмы отборной белей.Стариковские годы мне холодом сводят живот,Но наваришь горячего супа, и жить веселей.ПОКИДАЯ ЦИНЬЧЖОУ
Дряхлею с годами, ленивый и глупый старик,О завтрашних нуждах задуматься мне недосуг,Захочется есть расспрошу о богатых краях;Замерзнув, подумаю: вот бы уехать на юг!Сейчас в Ханьюане, хотя наступает зима,Похожа на осень прохлада ноябрьских дней.Деревья и трави не начали даже желтеть,А горы и реки манят красотою своей.В Каштановом городе тоже неплохо живут:Поля и луга обступают высокий хребет,Крестьяне готовят на ужин дешевый батат,И дикого меда нетрудно найти на обед.Ростками бамбука мы сможем украсить наш стол,Для рыбного промысла лодку сумеем нанять.Хотя говорят, что дорога туда далека,Привыкнув к скитаньям, я в путь собираюсь опять.В Циньчжоу живем мы у самых дорог столбовых:По правде сказать, опасаюсь я жизни такой,Ведь я по натуре не склонен к мирской суетеИ даже в горах остаюсь со своею тоской.В долинах Циньчжоу не встретишь причудливых скал,Поля гарнизонные скудный дают урожай.Ну, чем же под старость сумею утешиться здесь!И вот покидаю я этот безрадостный край…Окрасил закат одинокую крепость в горах,Встревожились птицы на башнях стены городской.В ночной темноте мы в далекий отправились путь,Чтоб утром коней напоить родниковой водой.Рассыпались в небе осколки мерцающих звезд,Во мгле предрассветной густые туманы легли.О, как велико ты, пространство земли и небес!Дорога моя исчезает в бескрайней дали.Стихотворение написано в ноябре 759 года, когда Ду Фу с семьей, прожив полтора месяца в пограничном городке Циньчжоу, снова отправлялись странствовать.
ВИЖУ ВО СНЕ ЛИ БО
Если б смерть разлучила насЯ бы смирился, поверь,Но разлука живыхДля меня нестерпима теперь,А Цзяннань — это местоКоварных и гиблых болот,И оттуда изгнанникДавно уже писем не шлет.Закадычный мой друг,Ты мне трижды являлся во сне,Значит, ты еще жив,Значит, думаешь ты обо мне.Ну, а что, если этоПокойного друга душаПрилетела сюда,В темноту моего шалаша?..Прилетела онаИз болотистых южных равнин,Улетит — и опятьЯ останусь во мраке один.Ты в сетях птицелова,Где выхода, в сущности, нет,Где могучие крыльяНе в силах расправить поэт.Месяц тихим сияньемМое заливает крыльцо,А мне кажется — этоЛи Бо осветилось лицо.Там, где волны бушуют,Непрочные лодки губя,Верю я, что драконыНе смогут осилить тебя.Цзяннань — местность к югу от реки Янцзы.Дракон — в китайской мифологии покровитель водной стихии.Из цикла "В 759 ГОДУ ПОСЕЛИВШИСЬ В УЕЗДЕ ТУНГУ, СОЧИНИЛ СЕМЬ ПЕСЕН"
II
Длинная лопата! Длинная лопата с ручкой деревянной,Стала ты отныне для меня единственной надеждой.Желтого батата не найти под горным толстым снегом,Не спасут от ветра старые заплаты, тощие одежды.Вот бреду устало со своей лопатой и пустой котомкой,Плачут мои дети в утлой комнатенке за глухой стеною.До чего тоскливо! Я вторую песню допою лихую,Пусть в домах напротив слушают cоседи и грустят со мною.III
У меня есть братья, у меня есть братья в стороне далекой.Кто из них троих прежних сил своих сохранил немного?Суждено всю жизнь расставаться нам — не дождатьcя встречи,И степная пыль поднялась вокруг — не видна дорога.На восток летят гуси чередой, журавли — за ними,Как бы я хотел унеcтиcь им вслед и до вас добраться!Эту третью песнь трижды пропою. До чего тоскливо!Если здесь умру, то моих костей не найти вам, братцы."У меня есть братья, у меня есть братья в стороне далекой" — Двоюродных братьев Ду Фу раскидала в разные концы страны война, вызванная мятежом Ань Лушаня, и поэт не получал от них даже писем.
ГОРОД ЧЭНДУ
Солнце вечернее, спрятавшись в вязах и тутах,Греет усталого путника старое платье.Много чудесного встретив на горных дорогах,Вдруг у небесной черты оказался опять я.Всюду встречаются лица людей незнакомых,Срок возвращенья домой никогда не настанет.Воды великого Цзяна стремятся к востоку,Так же томительно тянутся годы скитаний.В городе славном есть много усадеб цветущих,Даже зимой в них деревья покрыты листвою.Всюду разносится имя чудесного града:Флейты поют и свирели звучат надо мною.Дивно звучат, но внимает им путник с печалью,С берега глядя на быструю воду речную.Птицы летят — возвращаются в старые гнезда,Мне ж никогда не увидеть сторонку родную.Вот и луна на небо вышла ночное,Звезды вокруг замерцали трепещущим светом.С давних времен люди привыкли к скитаньям,Мне ль одному думать с тоскою об этом!В последние дни декабря 759 года Ду Фу с семьей добрались до Чэнду, Южной столицы китайской империи, в пригородах которой поэт построил свою знаменитую Соломенную хижину.
Великий Цзян — река Янцзы, самая большая на юге.
МОЙ БРАТ ВАН ПЯТНАДЦАТЫЙ, СЛУЖАЩИЙ В ВЕДОМСТВЕ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА, ПРИЕХАЛ ИЗ ГОРОДА НАВЕСТИТЬ МЕНЯ И ПРИВЕЗ ДЕНЬГИ НА ПОСТРОЙКУ СОЛОМЕННОЙ ХИЖИНЫ
Как тоскливо идти чередой бесконечных дорог,На речном берегу возвращаться в пустое жилье!В одинокой глуши ты решил разыскать старика,И исчезла тоска этим утром не стало ее.Ты готов разделить все заботы о нашем жилье,Вот и деньги привез, по зеленым проехав полям.На чужой стороне у меня есть единственный брат:Не считает за труд по-соседски наведаться к нам.ПРОШУ ГОСПОДИНА ВЭЙ БАНЯ НАЙТИ ДЛЯ МЕНЯ НЕСКОЛЬКО САЖЕНЦЕВ СОСНЫ
Ни ива, ни вяз с ней не могут сравниться царит надо всеми она,Ни слива, ни тополь с листвою зеленой она все равно зеленей.Хотел бы укрыться я в ветках тенистых на долгую тысячу лет.Пожалуйста, вышлите саженцев стройных с пучками надежных корней.Сосна и кипарис считались в Китае символом нравственной стойкости, жизненной силы и долголетия. Поэтому Ду Фу и пишет: "Хотел бы укрыться я в ветках тенистых на долгую тысячу лет". Поэт посадил сосну во дворе Соломенной хижины.
ПИШУ НА СТЕНЕ КОМНАТЫ ПОД КАРТИНОЙ ВЭЙ ЯНЯ, ИЗОБРАЖАЮЩЕЙ ЛОШАДЕЙ
С господином Вэй Янем прощаемся мы, он приехал меня навестить.Зная то, как люблю я картины его, подарил свою живопись мне.Взял он тут же истертую старую кисть и, как будто играя, взмахнул,И увидел я словно оживших коней на широкой восточной стене.Вот один наклонился к траве, а другой поднял морду и тихо заржал.Но промчатся стремительно тысячу верст по дороге они столбовой.В наше страшное время хотел бы иметь я таких быстроногих коней,Чтоб служили мне верно до смертного дня, чтобы умерли вместе со мной.ЧЕРЕЗ ЦЕНЗОРА ЦУЯ ПЯТОГО ПОСЫЛАЮ ГАО ШИ, ГУБЕРНАТОРУ ПЭНЧЖОУ
Вот и прожили мы половину стремительной жизни.Надвигается осень, и холодно в доме пустом.Разрешите спросить, дорогой губернатор Пэнчжоу,Не поможете ль нищему ломаным медным грошом?ДЕНЬ "ХОЛОДНОЙ ПИЩИ"
В глухой деревнеВ день "Холодной пищи"ОпавшиеКружатся лепестки.Восходит солнце,Осветив жилища,И в легкой дымкеОтмель у реки.Крестьяне пригласятПойду к их дому,Пришлют подаркиНе отвергну их.Здесь все друг c другомХорошо знакомы,И даже курыСпят в дворах чужих.День "Холодной пищи" — Накануне дня поминовения предков, примерно в апреле по современному европейскому календарю, в китайских домах по три дня не разводили огня. Отсюда и название этих дней — "Холодной пищи".
ПОДЪЕМ ВЕСЕННИХ ВОД
I
За эти дниПодъем весенних водУсилилсяС тревожной быстротой.И маленькая отмельУ воротГрозитСовсем исчезнуть под водой.БакланыВесело кричат вcе дниНад самоюПоверхностью воды.Мы радуемсяТак же, как они,Но все жеОпасаемся беды.II
Вода бушует ночьюВсе сильнейИ на два футаПоднялаcь опять.ПройдетСовсем еще немного днейИ мне придетсяДом свой покидать.У переправы — рынок.Я взгляну:Там лодками торгуютДень-деньской.Жаль, денег нет:А то б купил однуИ привязал к заборуНад рекой.НЕГОДНЫЕ ДЕРЕВЬЯ
Когда бредуТропинкою знакомой,Всегда топорикЯ беру в дорогу.Деревья тень бросаютВозле дома,Рублю негодныеА все их много.КизиловыеЯ не вырубаю,А вот цзисиВовек щадить не буду.Негодное,Теперь я это знаю,РоскошноРазрастается повсюду.Цзиси — локустовое, или, иначе, рожковое, дерево.
Из цикла "НА БЕРЕГУ РЕКИ В ОДИНОЧЕСТВЕ ХОЖУ, ЛЮБУЯСЬ ЦВЕТАМИ"
Весенним днем,На берегу покатом,Цветы переплелисьСплошною чашей.Шатаюсь,Опьяненный ароматом,Поистине,Боюсь весны пьянящей.В стихах или винеБыла б охотаСравнюсьС любыми сыновьями века:Так что не надоСбрасывать со счетаМеняУже седого человека.ОДИНОКИЙ ДОМ
Одинокий мой домДалеко от отчизны поставлен,За пустынными рощамиГор голубеет гряда.Слышу флейт голосаТо солдаты грустят на заставе,Вижу, как по рекеПроплывают на север суда.Я, приехав сюда,Постоянно болел в Сычуани,О, когда же дождусьСвоего возвращенья поры?Не прославится ль дом мой тогда,Как жилище Ван Цаня,До сих пор сохранилсяКолодец его у горы.СТИХИ О ТОМ, КАК ОСЕННИЙ ВЕТЕР РАЗЛОМАЛ КАМЫШОВУЮ КРЫШУ У МОЕЙ ХИЖИНЫ
Осенний ветерДует все сильней,Дела своиРазбойничьи верша.Он с тростниковойХижины моейСорвалЧетыре слоя камыша.Часть крышиОказалась за рекой,РассыпавшисьОт тяжести своей.Часть,Поднятая ветром высоко,Застряла на деревьяхСредь ветвей.Остатки — в пруд слетелиЗа плетень,И крыша всяИсчезла, словно дым.МальчишкиИз окрестных деревеньГлумятсяНад бессилием моим.Они, как воры,Среди бела дняОхапки камышаУволоклиКуда-то в лес,Подальше от меня,Чем завершилиПодвиги свои.Рот пересох мой,Губы запеклись,Я пересталНа сорванцов кричать.На стариковский посохОпершись,У своего окнаСтою опять.Стих ветерНад просторами земли,И тучи стали,Словно тушь, черны.Весь небосклонОни заволокли,Но в сумеркахПочти что не видны.Ложусь под одеялоВ тишине,Да не согреетСтарика оно:Сынишка мой,Ворочаясь во сне,Поистрепал егоДавным-давно.А дождьНе то чтобы шумит вдали.Он простоЗаливает мне кровать,И струйки,Как волокна конопли,Он тянетИ не хочет перестать.И тут ужОбессилен я войной,БессонницаЗамучила меня,Но эту ночь,Промокший и больной,Как проведуДо завтрашнего дня?О, если быТакой построить дом,Под крышеюГромадною одной,Чтоб миллионы комнатБыли в немДля бедняков,Обиженных судьбой.Чтоб не боялсяВетра и дождяИ, как гора,Был прочен и высок,И если бы,По жизни проходя,Его я наявуУвидеть мог,ТогдаПусть мой развалится очаг,Пусть я замерзнуЛишь бы было так.СТО ПЕЧАЛЕЙ
Вспоминаю — мне было пятнадцать тогда я мальчишкой в душе оставался.Словно бурый теленок беспечен я был, убегая стремглав за ограду.А когда в благодатные дни сентября всюду груши и финики зрели,Я, бывало, взбирался по тысячу раз на деревья осеннего сада.Но теперь наступила иная пора пятьдесят мне исполнится скоро.Я гораздо охотней сижу или сплю и с трудом поднимаюсь с постели.И хотя я шутить заставляю себя, принимая почетного гостя,Не избавиться мне от назойливых дум, и заботы совсем одолели.Я домой возвращаюсь, и снова меня всюду голые стены встречают.И жена моя добрая видит опять на лице моем те же печали.Сыновья ж мои неслухи знать не хотят никакого к отцу уваженьяВсе кричат от обиды, что вновь на обед ничего им сегодня не дали.РАДУЮСЬ ДОЖДЮ
Южные земли долго не знали дождя,Только сегодня стало темнеть над рекой.Тучи повисли в утреннем небе пустом,Хлынул внезапно на землю дождь проливной.Ласточек стаи в гнезда забились свои,Свежестью леса остро запахло вокруг.Близится вечер. Дождь по соломе стучит,Радостно слушать капель немолкнущий стук.ЗАБИРАЮ С СОБОЙ ДИКИХ ГУСЕЙ ИЗ ПРУДА ГОСПОДИНА ФАНА
В старом пруду губернатора Фана дикие гуси живут.Спят на песке или плещутся в волнах, белые как облака.Спросите вы, почему эти гуси бросили Фениксов пруд?Сам Ван Сичжи, каллиграф знаменнтый, взял их на борт челнока."Сам Ван Сичжи, каллиграф знаменитый, взял их на борт челнока" — Ду Фу, с детства обучавшийся каллиграфии — искусству написания иероглифов, сравнивает себя в этой строке с Ван Сичжи, знаменитым каллиграфом древности.
Из цикла "ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ, СОЧИНЕННЫЕ РАДИ ЗАБАВЫ ВО ВРЕМЯ МОИХ ЧАСТЫХ ПРОГУЛОК ПО РЕКЕ ГУБЕРНАТОРОМ ЦЗЫЧЖОУ ЧЖАНОМ И ГЕТЕРАМИ"
Гости к пристани выходят, расседлав своих коней.Их красавицы встречают и на палубу ведут.Веера певиц искусных отражаютея в воде,Их узорные одежды украшают старый пруд.Рукавов прозрачных пары на ветру взлетают вверх,Золоченую посуду волны весело кренят.Красотой друг с другом спорят лики благородных дев,И лукавого веселья шаловливый полон взгляд.В СЕРЕДИНЕ ЛЕТА ГОСПОДИН ЯНЬ У ПРИЕЗЖАЕТ В СОЛОМЕННУЮ ХИЖИНУ И ПРИВОЗИТ С СОБОЙ ВИНО И УГОЩЕНИЕ
В деревне глухой, за плетеной калиткой живу я от всех вдалеке:Убогий шалаш под соломенной кровлей стоит над глубокой рекой.Мы лодку возьмем, чтобы в ней до заката беспечно скользить по волнам,А чем же еще деревенский затворник отплатит за дружбу с тобой?Янь, У — губернатор Чэнду, один из самых близких друзей Ду Фу в период его жизни на юге.
НОЧУЮ В УПРАВЕ
Прозрачная осень. Ночная прохлада. Платаны у тихой реки.Ночую один в опустевшей управе. Смотрю на огарок свечи.Опять моему бормотанию вторят лишь звуки солдатских рожков,И некому вместе со мной любоваться луною в осенней ночи.Лишь ветер ненастный пылит над дорогой, и писем никто мне не шлет.Глухое безмолвие каменных башен, как трудно добраться домой!Сегодня моим одиноким скитаньям десятый исполнился год:Живу вдалеке от родимого края, как птица на ветке лесной.Стихотворение написано летом 764 года, когда Ду Фу был назначен военным советником губернатора Янь У.
БЕССОННАЯ НОЧЬ
Ночная прохлада врывается в спальню мою,Луна посылает на землю мерцающий свет.Блестят под луною тяжелые капли росы,Покажутся редкие звезды, и снова их нет.Дорогу во тьме освещают себе светляки,Далекие птицы друг друга зовут над рекой.Повсюду война, и сраженьям не видно конца,Зачем же я снова об этом вздыхаю с тоской!IV. ПОЗДНЯЯ ЛИРИКА
ВЕЧЕРНИЙ ХОЛОДОК
Туман укрылДеревья на равнине,Вздымает ветерТемных волн поток.Поблекли краски,Яркие доныне,Свежее сталВечерний холодок.Забили барабаны,И поспешноСмолк птичий гамУ крепостного рва.Я вспомнил пир,Когда по лютне нежнойАтласныеСкользили рукава.ПОКИДАЮ СЫЧУАНЬ
Пять лет я гостемВ Сычуани прожил,Потом в ЦзычжоуПрожил целый год.Среди застав я заперт былИ что жеВновь к дальним рекамПуть меня ведет.От бурь гражданскихПоседел я быстро,Остаток дней,Как чайка, буду жить.Пусть государствомВедают министры,А старикуДовольно слезы лить.ЗАПИСАЛ СВОИ МЫСЛИ ВО ВРЕМЯ ПУТЕШЕСТВИЯ НОЧЬЮ
В лодке с высокой мачтойТихою ночью плыву я.Гладя прибрежные травы,Легкий проносится ветер.Мир заливая сияньем,Светит луна, торжествуя,И над Великой рекоюВоздух прозрачен и светел.Если бы литератураМне помогла хоть немного:Освободила от службыВечной погони за хлебом.Ныне ж мое положеньеСхоже своею тревогойС чайкой, которая мечетсяМежду землею и небом.Сравни с переводом И. Лисевича "Описываю чувства путешествующего в ночи" (перевод публикуется впервые):
Описываю чувства путешествующего в ночи
Тонкие травы под легким ветром растут на обрыве речном.Мачта крутая за ними челн одинокий в ночи.Свисают созвездья над ширью безлюдных равнин,Бьется луна в потоке Великой реки…Неужто имя и слава в сплетенье изящных словес?Но ныне я болен и стар и службу отринул.Чему уподобить несомого волей ветров?Вот этой чайке, наверно, меж небом и берегом!ЖАРА
Ни гром, ни молнияНе помоглиДождя в конце концовКак не бывало.Под солнцем,Пламенеющим в пыли,Склоняя голову,Сижу устало.Хотел бы статьОсенним тростникомИли в кристалл холодныйПревратиться.А в детстве — помнюТучи шли с дождем,Лишь стоилоСплясать и помолитьея.ПОЛНОЧЬ
На башне,В сотню сажен высотою,Брожу я в полночьУ ажурных окон.КометаПролетает над водою,И слабо светит месяцТак далек он.В густом лесуУкрыться может птица,И рыба в мореГде б ни проплывала.Друзей немало у меняВ столице,А писем получаюСлишком мало.ПОПУГАЙ
Попугаем владеютПечальные мысли:Он умен — и он помнитПро все, что бывало.Стали перья короче,И крылья повисли,Много слов он узналТолько толку в них мало.Но он все-таки ждетНе откроется ль клетка:Люди любят — да держатВ неволе железной.И пустеет в лесуОдинокая веткаЧто же делать емуС красотой бесполезной?ОДИНОКИЙ ДИКИИ ГУСЬ
Дикий гусь одинокийНе ест и не пьет,Лишь летает, крича,В бесприютной печали.Кто из стаиОтставшего спутника ждет,Коль друг другаОни в облаках потеряли?Гусю кажетсяВидит он стаю, как встарь,Гусю кажетсяГде-то откликнулась стая.А воронаПустая, бездумная тварь,Только попусту каркает,В поле летая.Из цикла "ВОСЕМЬ СТАНСОВ ОБ ОСЕНИ"
I
Крупный жемчуг росы на листву упал,Увядает кленовый лес,И в ущелье Уся, и в горах УшаньСвет безоблачных дней исчез.На реке обезумели волн валы,Словно к небу их вознесли,А у крепости — груды тяжелых тучОпускаются до земли.И вторично цветут хризантем кустыБуду слезы я лить о них.Но привязан давно одинокий челн,Вдалеке от садов родных.И хозяйки готовятся к зимним днямИ одежды теплые шьют.Мрачный замок Боди одинок и тих…Долго ль мне оставаться тут?II
В одинокой крепости КуйчжоуЗолотой закат недолго длитcя,И, найдя для взора путь по звездам,Все гляжу я в сторону столицы.Слышу крики обезьяньей cтаи,Третий крик — я слезы проливаю.Я скиталец на плоту убогомОн не приплывет к родному краю.Вдалеке от Расписной палаты,Где курильницы благоухают,Здесь — за парапетом горной башниДудки камышовые рыдают.Та луна, что сад мой озарялаВесь в плюще и зарослях глициний,Лишь унылый берег тростниковыйИ мисканты озаряет ныне.…
V
Ты видишь: ворота дворца ПэнлайК югу обращены,Росу собирает столб золотойНемыслимой вышины.Ты видишь: вдали, на Яшмовый пруд,Ниcходит богиня фейИ фиолетовой дымки миражСтановится все бледней.Тогда раздвигаются облакаИ вот пред тобой возникЗа блеском драконовой чешуиСияющий царский лик.А я одиноко лежу у реки,На склоне вечерних лет.Где царские милости и хвалы?Давно уж пропал их след.VI
От этой дикой красоты ущельяДо берегов прекрасного Цзюйцзяна,Наверно, десять тысяч ли, но осеньСвела в одно их пеленой тумана.Я вижу галерею царской башниТам часто императора встречали,И знаменитый лотосовый садик,Куда вхожу я в скорби и печали,И разукрашенных столбов блистанье,И желтых цапель, прилетевших в гости,И белоснежных чаек, что часамиСидят на мачтах из слоновой кости.И я глаза невольно закрываюМне жаль того, что не увидеть снова…Чанъань, Чанъань! Ты центр земли китайской,Ты тень великолепия былого!Ущелье Уся — одно из трех знаменитых ущелий на реке Янцзы в провинции Сычуань. Горы Ушань — находятся там же.
"И вторично цветут хризантем кусты…" — Ду Фу уже второй год находится в этих местах и вторично видит цветение хризантем. Распустившиеся цветы вызывают в нем печальные мысли о родине, и в то же время он надеется, что когда-нибудь воспоминание покажется ему таким же грустным.
Куйчжоу — город в Сычуани.
"…Третий крик — я слезы проливаю" — В древней "Книге о воде" говорится: "Длинно ущелье Уся. Кричат обезьяны. И при третьем крике слезы уже льются у меня на одежду".
Расписная палата — название правительственного учреждения в столице Чанъань. Согласно древнему обычаю, стены этой палаты были расписаны изображениями выдающихся правителей и государственных деятелей.
"…Росу собирает столб золотой…" — Ханьский император Уди (140 — 87 гг. до н. э.) поставил в своем дворце высокий столб, на вершине которого находилась чаша для собирания росы. Император пил по утрам эту росу, веря, что она продлевает его годы. Во времена Ду Фу столба уже не существовало и сам дворец был давно разрушен.
"…на Яшмовый пруд, нисходит богиня фей…" — намек на красавицу Ян Гуйфэй, которая любила купаться в пруду летнего дворца императора Сюаньцзуна. Цзюйцзян — так назывались пруды в юго-восточной части Чанъани.
Галерея царской башни — длинный крытый переход, по которому император проходил из дворца в лотосовый сад.
НОЧЬЮ
О берег ветер бьется.Даль туманна.Моя свечаМигает еле-еле.Кричат на перевалеОбезьяны,Во мглеРечные птицы пролетели.Хочу с мечом суровымПодружиться,Сижу в коротком платьеНе в халате.Клубятся дым и пыльВокруг столицы,И я вздыхаюО своем закате.Короткое платье — одежда простолюдина.
О ЧЕМ ВЗДЫХАЮ
ЧестолюбьяНет давно со мною,У чужихЖиву на попеченье.Вся странаОхвачена войною,Не вернуться мнеВ мое селенье.Я подобенБедной обезьяне,ПлачущейВо время снегопада.К временам Удэ и КайюаняНам давно быВозвратиться надо.Удэ и Кайюань — названия годов правления танских императоров Гаоцзу и Сюаньцзуна, когда в стране царили мир и спокойствие. Удэ — 618–626 гг., Кайюань — 713 741 гг.
ПОДНЯВШИСЬ НА ВЫСОТУ
Стремителен ветер, и небо высоко.В лесу обезьяны вопят.Над чистой, осенней водою потокаОсенние птицы летят.Осенние листья кружат, опадая,Багряны они н легки,И тянутся вдаль от родимого краяПросторы Великой реки.Куда меня гнало и гонит донынеПо тысячам разных дорог?На старой террасе, на горной вершине,Я снова совсем одинок.Сижу, позабывший о прежней отраде,Покрыла виски сединаПечальный изгнанник, сижу я, не глядяНа чару хмельного вина.Великая река — Янцзы.
ЛУННОЙ НОЧЬЮ С ЛОДКИ СМОТРЮ НА ХРАМ, РАСПОЛОЖЕННЫЙ ВБЛИЗИ ПОЧТОВОЙ СТАНЦИИ
Глубокая полночь вокруг меня,Но я не зажгу свечиТак ярко горит в небесах луна,Что с нею светло в ночи.За сонными кленами — старый храмС пагодой золотой.Почтовой станции красный домНад белой стоит водой.Замолкло карканье воронНа городской стене,И цапли на отмели у рекиЗастыли в блаженном сне.А я, путешествующий старик,Белый от седины,Подняв занавеску, один не сплю,Любуясь блеском луны.МЕЖДУ ЯНЦЗЫЦЗЯНОМ И РЕКОЙ ХАНЬ
Я — путник, скитающийся давноМеж двух величавых рек,Ненужный ученый — в чужом краюЗатерянный человек.Брожу я от родины вдалеке,И некому мне помочь,И я одинок, подобно лунеВ долгую зимнюю ночь.Близится горестный мой закат,Но душа еще молода.Быть может, не будут болезни моиМучить меня всегда?Я слышал, что в древние временаКормили старых конейОтнюдь не за то, что они моглиРаботать на склоне дней.В ЦЗЯННАНИ ПОВСТРЕЧАЛСЯ С ЛИ ГУАНЯНЕМ
В знакомом мне доме я пение ваше слыхал,У старого друга я е вами встречался не раз.Здесь, к югу от Цзяна, прекрасные есть уголки.Цветы опадают, я снова приветствую вас.Ли Гуйнянь — знаменитый музыкант и певец, которого Ду Фу слышал во времена юности.
НАПИСАНО В ЛОДКЕ В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ "ХОЛОДНОИ ПИЩИ"
Себя я принуждаюПить виноИз-за того,Что пища холодна.На мнеУбор отшельника давно,Вокруг меняПокой и тишина.Плыву я тихоВ лодке по реке,А кажется,Что по небу плыву,И старыми глазамиВдалекеЦветы я различаюИ траву.А бабочкиТанцуют танец свойУ занавескиМоего окна.И белых птиц,Слетевшихся гурьбой,Уносит по течениюВолна.За облака,За кручи темных горГляжу я вдаль,За десять тысяч ли:Хочу увидетьСевера простор,Там, где ЧанъаньРаскинулась вдали.ПРИМЕЧАНИЯ: Л. Бежин.