Еле сдерживая злость, он медленно дышал. Пытался успокоиться и не натворить глупостей. Хмуро смотрел на пустую доску, сжимал руки в кулаки под столом. Не смотрел на учителя Инулу.
Письменная часть экзамены была завершена уже давно. Кроме него в кабинете сидело еще около десяти смельчаков. Большая часть из них, более старшего возраста, выглядели самодовольными. Однако раздражали Вереска не сколько самодовольные ученики, которые были уверены в своем успехе, сколько сам учитель Инула, который въедливо проверял каждый лист и делал пометки. Вереск видел, как в каждом листе появлялись размашистые приписки и кляксы.
Он уверен — учитель Инула будет вредным и упрямым. Наверняка никого он не хотел брать, но желающие набирались, и директор напирал. Напирать будет и Вереск. От своего он не отступиться, сколько бы времени для победы не прошло. Но Вереску не хотелось бы тратить время впустую.
К этому экзамену Вереск подготовился основательно. Несколько дней после уроков сразу уходил в библиотеку, а оттуда в комнату. Иногда забирал с собой учебники и читал ночами, чем злил Алькора. Тот, в конце концов не выдерживал, вырывал книгу из рук, чудом не уничтожая ее, и ложился рядом. Рядом с Алькором почему-то становилось спокойно, его клонило в сон и кошмары не мучали.
Учитель Инула специально тянул время. Вереск уверен в этом. Наверняка он уже все проверил, но все равно тянул, заставлял их волноваться и переживать. Поэтому Вереск отвлекался и пытался сохранить холодный рассудок.
Если все будет так, как в прошлый раз, то вскоре учителю Инуле это надоест и он объявит результаты письменного теста. После этого, принизив их и потоптавшись на чужом самолюбии, отсеет половину. Останутся лишь те, кто не допустил ни одной ошибки. Потом, по рассказам учеников, был устный экзамен, на котором отсеялось еще больше и в конце концов, оставшиеся ученики, проваливали практическую часть.
Тот экзамен, проведенный в середине осени, никто не прошел. Ученики ходили грустные, а учитель Инула важно задирал нос и клялся, что больше подобной тратой времени заниматься не будет. Однако ученики взбунтовались, директор настоял, и учитель Инула сидел, хмурился и едва не скрипел зубами.
− Это отвратительно, − грозно сказал он и отбросил исчерканные листы. Посмотрел на них карими глазами, навыкате. Пузатый, низкий и с большими руками, он тяжело встал из-за стола и посмотрел на них, как на грязь. — И вы хотите попасть ко мне в класс? Даже на элементарные вопросы ответить не можете! Так, лишь трое из вас написали без ошибок. Эти трое остаются, остальные идите и не позорьтесь.
Говорил он эмоционально и грозно, с большой долей сарказма. Грубо, на самом деле, и многим это не нравилось. Многие из учеников встали со своих мест, из-за чего стулья со скрипом проехались по полу. Вереск не встал, наблюдая за остальными. Склочный учитель Инула ненавидел, когда что-то делали без его разрешения, нарушали дисциплину. Вереск это знал, поэтому сидел. В своей работе он был уверен, потому что выучил все, что можно было.
Вереск оказался прав. Как только ученики подняли листы с пола, учитель Инула разразился длинной тирадой. Ему не понравилось самоволие учеников, их невежество и глупость. Выгнал он их быстро. В классе осталось три человека и Вереск из них оказался самым младшим.
Учитель Инула посмотрел на него сурово. Сел обратно за стол, переплетя толстые, короткие пальцы. Начался настоящий ад, которым так пугали его в приюте. Учитель Инула задавал вопросы каждому, потом дополнительные и придирался к каждому слову. Через несколько минут они начали заикаться, спустя еще время думали долго и говорили тихо, чтобы их не расслышали. Даже Вереск взмок от волнения и взвешивал каждое слово. Отвечал правильно, но на дополнительных вопросах говорил медленнее и рассуждал дольше, что учителю Инуле не нравилось.
Пытка длилась долго. Вереск за это время устал и был сильно раздражен. От того, чтобы встать и уйти его останавливало лишь то, что хотелось дойти до конца. Он обязан оказаться в классе. Обязан получить новые знания, которых в книгах нет. Это поможет не только ему, но и Алькору, который все больше увлекался древней магией.
− Все замолчите. Мне стыдно от вашего низкого уровня знаний. Кошмар. Я не раз говорил директору, что принимать в академию стоит на основе знаний, а не способностей, − раздраженно сказал учитель Инула и закрыл лицо руками. Будто ему действительно было стыдно. Не сказать, что Вереск был с ним согласен. Слушая остальных, он понимал, что не настолько глупы были претенденты. Самонадеянные, но далеко не глупые.
После причитаний, учитель Инула выгнал еще одного ученика. К счастью, Вереск остался. Ему бы хотелось отдохнуть или выпить воды, но учитель Инула не дал. Он вышел из-за стола и встал, пристально смотря на них. Не просто внимательно, а даже немного раздраженно.
Вереск уверен − сейчас начнется самое сложное испытание. Учитель Инула до конца будет противиться. Он осторожно посмотрел по сторонам. Кроме него осталась ученица четвертого года обучения, которая, как и Вереск, приходила на экзамен не первый раз. Невысокая с длинными волосами цвета пшеницы и глазами цвета предрассветного неба − что-то среднее между голубым и лиловым. Длинная шея, хорошая фигура и тонкие пальцы, на которые Вереск невольно засмотрелся.
Он отвернулся, внимательно смотря на недовольного учителя Инулу. Девушка явно была полукровкой. Скорее всего ребенком человека и феи, или эльфа, ведь ни крыльев, ни ушей Вереск не видел. Если его предположения верны, а он редко ошибался, то его шансы попасть в класс учителя Инулы после этого экзамена уменьшались. Восприимчивость эльфов и фей к потокам сильнее, чем у людей. К тому же они изначально были лесными жителями, из-за чего с самого рождения обучались магии живой материи.
На фоне девушки полукровки он был слабее. Однако сдаваться Вереск был не намерен.
И все же странно видеть полукровку так близко, на территории людей. В книгах писали, что после пришествия, когда власть захватила церковь, по континенту прошлась волна инквизиции, все остальные расу ушли. Из-за этого людьми сейчас не знаю сколько всего магических рас. После установлении власти церкви феи ушли за горный хребет и редко выходили к людям, пряча при этом крылья. Эльфы спрятались в лесу, который теперь называли Плачущим и никак не контактировали с людьми. О драконах не говорили и ждали смерти единственного их представителя, прикованного магической цепью к скале. Про остальных не было известно ничего.
Вереск хотел бы узнать об этом больше, но любой интерес к времени Древних пресекался на корню и наказывался.
− … тупые. Но это единственное, что вы от меня услышите, − проворчал учитель Инула и поставил на стол два горшка с тонкой, иссушенной палкой. Скорее всего стеблем уже мертвого то ли дерева, то ли куста.
Со своего места Вереск не видел, к какому семейству относилась палка. Однако он видел, в каком ужасном состоянии она была. Рассматривая горшок с палкой, едва не рассмеялся. Похоже последнее задания от экзамена к экзамену не менялось, только в прошлый раз ученикам достался горшок с вялыми, наполовину засохшими листьями.
Учитель Инула ничего не сказал больше, лишь махнул рукой и сел обратно за стол. Вереск медленно встал и подошел к столу, косо смотря на девушку, вставшую рядом. Крыльев не было. Жилет на спине сидел хорошо, юбка короткая и мантию она не надела. Либо у нее от рождения их не было, что с полукровками, по слухам, случалось редко, либо феей она не была. К сожалению, уши закрывали светлые локоны, перетянутые лентой у шеи.
Взяв себя в руки, Вереск обратил внимание на сухую палку, воткнутую в землю. Тонкая, как его мизинец, длинной с ладонь и сухая, безжизненная корой обычно так выглядели старые или пораженные болезнью деревья. У таких деревьев не было шансов и учитель Инула это знал.
Вереск быстро посмотрел на учителя и убедился в своих выводах. Тот усмехался. Магам живой материи не под силу оживить уже мертвую палку так быстро. Это длительный и долгий процесс, потому что нужно сначала вылечить корневую систему и напитать ствол. Потом долго и медленно выращивать ветки, напитывать почки и в конце концов собственными силами распускались листья. На исцеление этого куста уйдет несколько месяцев.
Подошел ближе и прикоснулся к ветке. Искра жизни еще билась внутри, что хорошо. Но разжечь ее будет трудно. Если перестараться, можно просто убить куст. Однако сколько бы Вереск не рассматривал ветку, не мог понять, что это растение.
Он ничего не делал, лишь гладил ветку подушечками пальцев и мягко направлял потоки внутрь. Пробуждал сердце. Ненавязчиво, боясь переусердствовать. Посмотрел с интересом на ветку в руках девушки и заметил, что у нее ветка уже свежая, налившаяся соком. Наверняка это благодаря ее большему родству с природой. Она расторопнее его и учитель Инула это тоже заметил. Смотрел на нее с интересом. Вереск чувствовал, что проигрывал, но пока не напирал, опасаясь убить куст.
Учитель Инула ничего не говорил, но Вереск уверен — времени у них не много. Наверное, экзамен закончится, когда девушка полукровка закончит со своей палкой. Действовала она быстро и точно, Вереск даже восхитился этим.
Обратив внимание на ветку, Вереск прижался пальцами к сухой земле. Корневая система стала сильнее, хоть и была слаба для здорового куста. Он медленно оплетал палку магией, наполнял ее и видел, как медленно отламывалась сухая кора, как под ней появлялась тонкая, но свежая и чуть прохладная, влажная на ощупь. Академия — большой источник силы, древней магии, концентрирующейся в подвалах, в которые учеников не пускали.
В академии легче контролировать и управлять потоками. Это одно из немногих мест силы. Именно поэтому старый замок не разрушали, а лишь укрепляли и учеников никуда не переселяли. Здесь легче научиться управлению, потому что чем дальше, тем меньше потоков и хуже контроль.
− Вы отстаете, молодой человек, − с сарказмом сказал учитель Инула. Вереск посмотрел сначала на него, потом на полукровку и ее ветку. Та больше не напоминала мертвую палку, а крепкий стебель с тонкими ветками. На ее фоне Вереск выглядел невыгодно.
− Жизнь не любит спешки, учитель Инула, − с улыбкой сказал он и посмотрел на свою здоровую ветку, которая казалась все еще маленькой. — Опасность кроется в мелочах. Разрушить можно за секунду, а оживить, восстановить утраченное порой не получается десятилетиями.
Учитель Инула фыркнул и посмотрел на Вереска высокомерно. Полукровка тоже смотрела на него свысока и уже праздновала победу. Может, она была права. Однако Вереск не согласен с такой поспешностью, ведь ее дерево красиво снаружи, но здорово ли оно внутри? Подвох всегда крылся в мелочах и если Вереск начинал изнутри, напитывал куст так, чтобы он выжил, то куст полукровки был здоров и красив лишь на первый взгляд. Выживет ли дерево после экзамена? Вереск не уверен.
Он не хотел красоваться. Вереск никогда не был тем, кто показывал свои силы и хвастался.
− Достаточно, мне это надоело, − неожиданно прервал их учитель Инула. Он махнул рукой и успокоил потоки. Вереск наблюдал за этим с интересом, как потоки успокаивались и становились одним целым с воздухом. Убрал руки, больше не пытаясь контролировать и слышать.
Посмотрел на свой тонкий ствол с несколькими, тонкими ветками, на куст полукровки, на котором уже распускались первые почки. Его мысли подтвердились. Вереск посмотрел на полукровку и задался вопросом, опознала ли она это растение?
− Приемлемо, − вынес вердикт учитель. Все то время, пока Вереск думал и рассматривал полукровку с ее кустом, учитель Инула внимательно осмотрел их работу. Из его уст это было великой похвалой.
Учитель Инула нахмурился и неожиданно сломал оба ствола, рассматривая сердцевину. Смотрел внимательно и с интересом. Вереск чувствовал легкую вибрацию воздуха — учитель управлял потоками. Если бы он не был чувствителен к этому, то не заметил чужих манипуляций. Посмотрел на полукровку, на ее осанку и уверенную улыбку. На ее фоне Вереск проигрывал.
Однако он сделал то, чего не смогла она.
− Хотелось бы мне вас обоих выгнать и больше не видеть, − пробормотал учитель и вздохнул. Положил отломанные ветки на стол. — Расскажите мне последовательность роста этого куста и на какой стадии остановились вы.
− Цербея относится к простым листовым, карликовым растениям. Поэтому он будет маленьким и не плодовитым. Его можно вырастить из ветки, но на это уйдет много времени, так как у этого куста длинные и толстые корни. Мне осталось лишь вырастить листья, которые и ценятся у Цербеи как хорошее лекарство для снятия головной боли.
Вереск слушал ее внимательно и находил в некоторых словах логику. Выглядела полукровка как Алькор, разговаривающий с остальными детьми из приюта. Также легко, но в то же время пренебрежительно, показывая свой статус и знания. Уверенная в своей победе и что ей ничего плохого не сделают.
Обычно таких учителя любили, потому что они знали себе цену. С ними проще, ведь знаешь, что можно ожидать.
− А вы что скажите?
Он посмотрел на учителя Инулу, потом на свой ствол.
− Я согласен с мадам, однако хочу уточнить, что, несмотря на сильную схожесть, это не Цербея. Это Маарак, у которого помимо листьев, из которых получается хороший чай, снимающий тревогу и головную боль, есть маленькие цветы. В первую неделю цветения бутоны можно использовать в качестве лекарства, потом же они превращаются в сильнейший яд, вызывающий головокружение, потерю ориентации и ломоту в теле, − ответил он и усмехнулся, увидев на их лицах недоумение. — Я остановился на стадии выращивания веток. Для меня важна точность и способы дальнейшего применения Маарака, поэтому я укрепил ствол и корневую систему, благодаря чему он выживет и сможет вырасти сам, без посторонней помощи.
Учитель Инула его тоже слушал молча и внимательно рассматривал сломанный ствол в горше. Усмехнулся, потирая большими пальцами подбородок.
− Весьма недурно, молодой человек. Из вас может выйти толк, хоть я и не люблю детей, − сказал учитель и скривился. Вздохнул, будто следующие слова доставляли ему физический дискомфорт. — Через два дня в моем кабинете в три часа и не опаздывать, Вереск. А теперь выметайтесь оба!
Вереск едва не закричал от радости, но лишь сжал руки в кулаки и широко улыбнулся. Вышел из класса с ощущением, что ему хочется прыгать и обнимать всех от переполняющей радости и ликования. Но Вереск широко улыбался и дышал полной грудью. Его потребность в прикосновении к чужакам Алькор не одобрит. Он ненавидел, когда Вереск проявлял привязанность к кому-то кроме него.
Радуясь и улыбаясь широко, Вереск вернулся в комнату. Порывисто подошел и обнял Алькора, который переодевался после уроков. Теплый, Алькор пах жженым деревом, его светлые волосы щекотали нос и щеки. Он напрягся, наверняка нахмурился, потому что недолюбливал прикосновения, но через время обнял в ответ.
− Все получилось? — с долей иронии спросил он и фыркнул, когда Вереск кивнул, мазнув носом по его лбу. — Ты молодец. Я верил в тебя. Когда будет первое занятие?
− Через два дня, − ответил Вереск и ослабил хватку, позволяя Алькору отойти.
− К ритуалу все готово, дорогой. Завтра начинаются выходные и у нас будет много времени, чтобы отдохнуть. Соглашайся, − уговаривал его Алькор, гладил по рукам и смотрел в глаза. Завораживающе, притягательно. Когда он смотрел так, Вереску было трудно отказать.
− Если нам никто не помешает, то я не против, − усмехнулся он и отошел. Расстегнул пуговицы на рубашке и стянул ее. — Только дай сегодня отдохнуть. Экзамен был не из простых.
❦❦❦
− Ты уверен, что все пройдет хорошо? — с сомнением поинтересовался Верес и дернул плечом. Алькор на него зло зашипел, зачерпнул еще краски и продолжил выводить на плече руны, переходя на ключицы и грудь.
Себе он уже все нарисовал и место подготовил. Вереск до сих пор осматривался и не мог поверить, что под дворцом находилась такая большая комната. Стены здесь толстые, пол пустой и потоки вибрировали, просились в руки. Настолько сырой и древней магии Вереск не чувствовал давно. Разве что в том кинжале, который Алькор принес с собой.
− Верь в меня, дорогой.
Вереск верил. Не знал, как Алькор нашел это место, спрашивал, но ему не ответили. Вереск не настаивал. Главное, чтобы их не поймали и не наказали. Ему самому было интересно. В книге говорилось, что ритуал увеличивал силу и резерв в организме. Благодаря этому увеличивалась концентрация и можно управлять большим количеством потоков.
Он был заинтригован.
Медленно встал с холодного, каменного пола и отошел назад. Вновь с интересом посмотрел на большую пентаграмму, которую Алькор нарисовал до их прихода. Похоже приходил он сюда несколько раз, потому что нарисовать такую большую и детальную пентаграмму. Вереск восхищался усидчивости и упертости друга.
− Что мы будем делать?
Он примерно представлял последовательность действий, но все равно не понимал много. Что за чем шло? Что конкретно они будут делать? Верес уточнял только сейчас, когда Алькор напряженно перечитывал ритуал.
− Доверься мне и повторяй движения. Все остальное я беру на себя, − коротко ответил Алькор и пошел в середину пентаграммы. Вереск последовал его примеру, и вздрогнул, когда холодные руки друга коснулись его голых плеч. Стоять в одних штанах в таком холодном месте было неприятно. — Ничего не бойся, дорогой. И ни за что не выходи из пентаграммы до конца ритуала, хорошо?
− Конечно.
Вереск улыбнулся Алькору и получил улыбку в ответ. Они встали на колени. Он слушал как Алькор нараспев произносил то ли заклинания, то ли клятвы на древнем языке. Сейчас так почти никто не говорил. Вереск когда-то учил его и некоторые слова понимал, но они в общую картину не складывались. Потом мысли перестали волновать, их вытеснило странное ощущение в теле. Кожу под нарисованными рунами пекло, а воздух вокруг завибрировал.
Когда Алькор достал из-за спины кинжал с зазубринами, Вереск струхнул. Он недоверчиво посмотрел на сосредоточенного друга, на кинжал в его руке. С самого первого дня тот не вызывал доверия. Однако Вереск верил Алькору, поэтому лишь зашипел, когда кинжал разрезал кожу на его ладони. То же сделал и Алькор.
Кровь окропила пентаграмму, воздух загудел. Вереск зажмурился, чувствуя сильное головокружение и жар в груди. Будто легкие горели и в сердце втыкали иголки. Совершенно неприятное ощущение, медленная пытка. Ему хотелось отползти, ему хотелось просто сесть, однако Вереск упрямо держался, смотрел внимательно на Алькора. Казалось, у него сияли глаза, потому что никогда они не были такими яркими. Завораживающими.
Неожиданно жар сменился холодом и у Вереска перехватило дыхание. Перед глазами все поплыло, к горлу подкатила тошнота. Он пошатнулся, но устоял, почувствовал влагу на руке — Алькор держал его окровавленной ладонью. Смотрел предостерегающе, но не замолкал. Вереск зашипел сквозь зубы, когда тело пронзила вспышка боли.
Наступила тишина, внутри воцарилась пустота.
Вереск дышал тяжело, хватал воздух ртом и смотрел на грудь Алькора. Он еще не понимал, но чувствовал изменения. Ритуал вытянул из него все силы, но подарил что-то новое.
− Ты молодец, − хрипло похвалил его Алькор. Только тогда Вереск позволил себе закрыть глаза. Только тогда прижался лбом к чужому плечу, расслабляясь. Алькор о нем позаботиться, Вереск в этом уверен.