Сестра Кайя выставила открытую ладонь вперёд. Миротворцы тут же остановились: в Рунном Зале не осталось санов выше, чем она.
Инквизиторы уставились на оживший труп крестьянки. Они только по стонам догадывались, насколько та страдает.
Под кожей восставшего мертвеца туда-сюда носились шишки. Они напоминали неведомых паразитов из баек про страны Экватора. Изначально мелкие, похожие на жировики, они облепили конечности трупа. Затем стали усиленно собираться воедино, образуя выпирающие красноватые опухоли.
Туловище Эдени под одеждой распухало и пульсировало. По коже беззвучно шли первые разрывы. Альдред заметил трещины на поверхности: это раздувающаяся плоть просилась наружу. Ноздри щипала вонь от груды сырого мяса. Ощущалась и некая другая нотка, но определить, что это, он не сумел.
Кураторы и миротворцы понятия не имели, какие изменения претерпевает покойница. Им оставалось только гадать.
Другое дело, наставница. Своим умом она уже осознала, к чему всё идёт. Однако должна была убедиться наверняка. Не опуская руки, она приговаривала время от времени, словно дрессировщик львам:
– Стоять на месте!..
Альдред подозревал неладное. Он стиснул зубы от омерзения. Ему было тошно наблюдать за метаморфозом селянки. Ничего подобного бывший репрессор не учинял над магами сам: фантазии не хватало, да и не мог чисто физически.
Внутренности прижались друг к другу, боязливо и плотно. Их взаимное давление вызывало резкие спазмы у него в животе и пояснице.
Он предпочёл бы не видеть этот леденящий кошмар. Уж лучше убраться отсюда подобру-поздорову как можно скорее. Но почему-то не мог оторвать глаз.
Его не покидало чувство, будто он где-то уже встречал нечто подобное. Давным-давно, ещё до вербовки в Инквизицию. Ассоциации прокладывались чётко.
Всхлипы и стоны бедняжки переросли в протяжный вой. Звук ударился об запылённые стены Рунного Зала. Одновременно с этим кожа трупа лопнула окончательно. Взору явилось бурое мясо с обнажёнными зеленоватыми сухожилиями. До сих пор оставалось неясно, что за лихо рвётся из внутренностей сновидицы.
У одного из кураторов не выдержали нервы. Возомнив себя героем, он выхватил палаш и с рявканьем бросился к студенистой биомассе. За ним следом устремился миротворец, вооружённый щитом и мечом.
Может, ещё не поздно ликвидировать угрозу в зародыше?
– Не нужно! – оторопев, крикнула им наставница. Было поздно.
Парочка даже не успела произвести удара. Дрожащая плоть разверзлась, выпуская наружу тончайшие сегментированные ленты, напоминавшие свиных цепней. Целая дюжина, если не больше. Они оплели инквизиторов, начали сдавливать конечности, будто змеи, лезли в рот и глаза. Бедолаги не успели и пикнуть.
Руки с ногами выворачивало в разные стороны, будто у кукол на шарнирах. Позвонки их хрустели. Груда мяса тянула жертв на себя, не то впитывая несчастных, не то приращивая их тела к себе. Вместе с оружием, доспехами и одеждой. Ушей касался пронзительный визг твари, который перерубало её же раскатистое шипение.
За миротворцем и куратором хотели броситься другие инквизиторы. Их боевой задор упал тут же. Наоборот, они начали пятиться назад.
Ментор заметила это. Она оставалась непреклонна и сказала строго:
– Я приказываю. Стоять. На месте!
Оставшиеся псы Церкви послушались, нерешительно отводя взор. Альдред же оставался, где и стоял. Он жадно смотрел и слушал, что происходит.
Рост мышц за счёт присвоенной плоти мужчин только ускорялся. Руки и ноги поглощённых инквизиторов кочевали по студенистому холму, пока не занимали свои параллельные места, уподобляясь паучьим лапам. Единственное, заметил практик, стали конечности гораздо длиннее и мускулистее.
Одежда Эдени давно треснула по швам и теперь повисла кровавыми лохмотьями на вздымающемся теле. Прямо из мышц торчали раскуроченные латы миротворца и эфесы клинков. Едва ли разодранная ткань прикрывала ужас, в который обратились онейромантка и инквизиторы.
Из живота сновидицы показалось обезображенное лицо куратора. А из её плеча – уже латника. Вернее, часть от носа до рта. Его губы задрожали, потом отлипли друг от друга. С них покатился хрип.
У Альдреда по спине побежали мурашки. Ему не хотелось повторять их судьбу.
Первый бедолага раскрыл глаза, налитые кровью, и закричал. Альдред почувствовал, как внутри у него всё сжалось. Он посчитал, что у куратора сохранилась часть сознания, и был прав. Очевидно, инквизитору не нравилось в новом теле. Приращенный чёрный плащ не переставал надрывать голос.
– О Свет и Тьма… – прошептал непроизвольно воспитанник.
Эдени тоже не осталась без преобразований. Голову её крутило из стороны в сторону, как мячик. Руки безвольно болтались плетьми. Кожа приобрела землисто-серый оттенок. Шея чуть удлинилась и изогнулась, напоминая утиную. Лицо несчастной переболтало в непропорциональную, асимметричную, неясную мазню. Она выглядела, как не до конца взбитый яичный желток. От прежнего облика девки ничего не осталось.
Подсознательно Альдред сопоставил то, что услышал от ментора, с увиденным. Он укоренился в осознании: Эдени, равно как и двух инквизиторов, больше нет. По крайней мере, в привычном человеческом понимании.
Это чудовище предстало перед ними – да не простое. Не от мира сего. Явившее свой мерзкий, искажённый облик из глубин мироздания. Оно заместило собой пойманную крестьянку, обрело более близкую себе форму за счёт неё и двух инквизиторов. На выходе псы Церкви встречали уже гигантское паукообразное нечто.
Тварь заклекотала. Из паучьего туловища торчал голый торс волшебницы. Она развела руки в стороны. А прямо под ней разверзлась пасть. Хелицеры застучали друг об друга. С них капала не то слюна, не то яд.
Арахнид опёрся на приращенные конечности, служившие лапами, и поднялся в самое удобное для себя положение. В нём остолбеневшие инквизиторы насчитали целых полтора человеческих роста.
Его аляповатые конечности заканчивались длиннющими пальцами с шишковидными суставами. Причем дистальные фаланги медленно переходили в загнутые когти. Тварь представляла прямую и понятную угрозу ревнителям веры.
Представляла бы, не преграждай магический барьер ей путь наружу.
На языке у Альдреда вертелась догадка. Поверхностно, и всё же лучше некуда она описала бы это причудливое чудище. Выразить вслух мысль тот не успел.
Ментор перегнала воспитанника на считанные доли секунды:
– Она одержима!
Все оставшиеся у инквизиторов сомнения отпали сами собой. Открытие не сулило им ничего хорошего.
Согласно монашеским трактатам, одержимостью называют слияние человека с демоном из Серости. По большей части, этим страдают маги. Но есть и исключения.
Давая клятву на своей душе, чародеи во многом выигрывают. Они не просто получают ещё один источник эфира от своего тёмного попутчика. Им открываются невероятные, ранее недоступные силы.
Элементалисты осваивают магию на стыке двух сочетающихся ветвей в обход наследственности. Либо вовсе обособленные искусства вроде псионики, трансмутации, чудотворства. Принцип работает и в обратную сторону.
Отсюда вытекает нескончаемая охота Инквизиции, давно устоявшаяся в веках. С шабашами ведьм, гексерами, таинственными культами, друидами, языческими таинствами и иже с ними.
Зачастую маги-отступники – апостаты – забывают цену за помощь извне. А некоторые просто пренебрегают ей, чересчур увлечённые исполнением своих желаний.
Так или иначе, конец их ждёт один и тот же. Постепенно они становятся делириками, оторванными от реальности. Со временем тёмный попутчик замещает использованного чародея. Демон без особого труда, целиком просачивается в Равновесный Мир, куда живее, прекраснее и заманчивее Серости.
Вот, что произошло с крестьянкой. Однако здесь потустороннее нечто не церемонилось вообще. Как только горе-онейромант зашла в чужую обитель, демон тут же погнался за ней. Гнался, будто мотылёк, поманенный светом лун.
– Брат Руфус, – спокойно позвала куратора сестра Кайя. – Ступай за персекуторами! Без них не обойдёмся.
Тот не произнёс ни слова. Лишь кивнул: от всей души радовался, что ему не придётся участвовать в ликвидации мерзостного перевёртыша. Он засеменил к выходу, спеша скрыться с глаз долой.
Паучиха загоготала тремя ртами, хелицеры тут же разошлись в стороны, давая пасти исторгнуть сипение. Она чувствовала тонкий запашок его страха и безнаказанно ударила по барьеру лапой на прощание.
Это действительно подстегнуло трусливого куратора. Он исчез, сверкая пятками.
Демон резко одёрнул обожжённую лапу и приставил к пасти. Подул на пальцы, как настоящий человек, пусть и отрывисто. И маги, и обитатели Серости одинаково испытывают боль, прикасаясь к руническому барьеру.
Наблюдая за арахнидом, Альдред поймал себя на отвращении. Монстр не может себя так вести. Не может!
Альдред провожал счастливчика взглядом. Сердце сжало сожаление. Хотел бы он быть на его месте. Для новоиспечённого практика день длился уже слишком долго.
Как ни крути, он понимал, что должен оставаться подле наставницы. Что бы ни случилось. Это залог выживания их обоих.
– А нам что делать? – поинтересовался Альдред.
– Ждём, – тут же ответила сестра Кайя.
– В смысле?! – насупился тот.
– Пусть персекуторы с ней возятся – это по их части. А пока они идут, нам надо проследить, чтоб эта мразь никуда не улизнула, – пояснила ментор.
– Что? Она может сбежать?..
Он вздрогнул, ощутив на себе взгляд косых карих глаз и хитрую ухмылку. Вполне человеческая мимика чудовища вводила в ступор. Паучиха осклабилась, открывая щербатый рот. Она беспрестанно следила за парнишкой.
Куратор смекнул: демон пользовался воспоминаниями Эдени, прекрасно понимая, о чём толкуют между собой инквизиторы.
– Бояться нечего, – уверяла наставница. – Барьер должен сдержать существо.
У Альдреда возникло дурное предчувствие. Он вспомнил о том, как один миротворец копошился с трупом сновидицы. Тогда, естественно, куратор не придал этому никакого значения.
Но сейчас…
Он посмотрел на руны. У него тут же стрельнуло в сердце: целостность круга нарушена! Дуболом в латах смёл часть фантомной пыли!
Демона заинтересовало, почему инквизитор так сокрушается. Арахнид посмотрел туда же и глумливо захихикал.
– У нас проблемы… – проронил тот, чувствуя, как душа уходит в пятки.
– Ты о чём? – не поняла ментор и глянула на Альдреда через плечо.
Он замешкался и не успел озвучить наблюдение. Арахнид припал к полу лапами. Раз – и в один присест выпрыгнул за пределы рунического круга. Там, где возникло слабое место. В прыжке по телу паучихи прошёл мощный заряд тока. Все три голоса слились в надрывном рёве. Увы, барьер не сумел оградить оставшихся инквизиторов от монстра.
Чудище обрушилось на гранит. Оно кряхтело от жгучих сокращений в мышцах. Не так уж и высока цена свободы. Главное, арахнид готов рвать и метать. На дрожащих лапах он поднялся опять.
Сказать, что ментор опешила, значит не сказать ничего. Наставница быстро пришла в себя. Обстановка резко накалилась, не предвещая ничего хорошего. Высвободив из ножен горский палаш, она крикнула остальным:
– К оружию!
Им всего-то нужно продержаться, пока не прибудут персекуторы…
Миротворцы медленно подбирались к паучихе. Они выставили вперёд клинки с копьями, держа безопасную дистанцию. Торс каждого прикрывал каплевидный рогатый щит. Альдред видел, как им страшно: всё же латникам привычнее резать магов.
Одержимая играючи перебирала конечностями. Попутно вытащила прямо из плоти меч и палаш приращенных инквизиторов. На пол пролилась тёмная пенящаяся кровь, напоминавшая свекольный сок.
Двое оставшихся чёрных плащей стянули с поясов знаменитые хлысты из драконьей жилы, не имея под рукой ничего лучше. Решили обойти тварь с флангов.
Арахнид целенаправленно семенил к Альдреду. Вот, кого демон хотел уничтожить в первую очередь. Ради крестьянки, что так любезно потеснилась в этом теле.
По коленям пробежала дрожь. Мышечная память взяла верх над Альдредом. Он последовал примеру ментора и снял с пояса свой клинок. Правда, им в хелицерах паучихи можно было разве что поковыряться. Во всяком случае, пока что.
Новоиспечённый куратор надеялся, что не даст слабины. Он патологически боялся подвести ментора, не уследить, позволить, чтобы она пострадала. Альдред никогда раньше не бился с демонами. Но ради них с сестрой Кайей был готов рискнуть.
– Сгинь, демоново отродье! – властно велела паучихе та. На полном серьёзе. – Убирайся туда, откуда явилось!
Естественно, одержимая не придала призыву ни малейшего значения. Она только пробормотала что-то на языке Серости с презрением.
В инквизиторах чудовище не видело никакой угрозы. И Альдреда пугало это больше всего. Он подозревал, что демон разумнее, чем может показаться.
Воспитанник подался чуть назад, выставляя перед собой диковинный кинжал. На это паучиха ответила снисходительной улыбкой.
Тварь медленно надвигалась на Альдреда и сестру Кайю, готовя клинки. Она заносила над головой меч миротворца. Ментор приняла чужие правила игры, готовясь нанести удар. Хотела отрубить руку монстру, как вдруг один куратор не стерпел. Видать, хотел выслужиться перед заместительницей Верховного.
Практик пустил в ход хлыст. Драконья жила с крюком на конце, утыканная отравленными стальными иглами, обвилась вокруг тонкого запястья. Инквизитор потянул его резко на себя, разбрызгивая фиолетовую жижу из ранок на руке паучихи.
Арахнид зашелестел хелицерами от боли. Всё тело закаменело на миг от ярости. Онейромантка выгнулась, открывая костлявую грудь.
Сестра Кайя не решилась на выпад: безмятежные годы кураторства дали о себе знать. Наставница была уже не так быстра, чтоб разделаться с монстром в два счёта.
Чудовище задаром не теряло время. Сразу сообразило, что Альдреда ему так быстро не настичь. В следующий миг паучиха потянула горе-куратора на себя.
Тот чудом не выпрыгнул из сапог. Его подняло над землей. Он полетел навстречу твари. Пронзительный вопль нёсся за ним от одного конца зала до другого. И было поздно отпускать рукоять хлыста…
Тварь немного отпрянула, метая куратора в коллегу. Тот еле успел увернуться. Посмышленее оказался, раз не стал и пытаться поймать бедолагу.
При ударе об стену голова инквизитора тут же раскололась, как орех. А жижи – сколько сока в арбузе. По камню поползла кровь и ошмётки черепной коробки. Практик распластался по плоскости челюстями вниз. Отлипая, с хлопком рухнул на пол.
Его товарищ стиснул зубы. Он одновременно скорбел и корил мертвеца за чрезмерную самонадеянность.
Альдред оторопел. Смерть пса Церкви повергла его в ступор. Он отказывался верить, что застал подобное зрелище не в миру, полном самых разных чудищ, а здесь. В Янтарной Башне, куда, казалось, демонам путь заказан.
Сестру Кайю тоже раздосадовала смерть подчинённого. Его она знала лично. Ментор скривила губы и кивнула миротворцу, выглянувшему из-за тыла паучихи. Поодиночке тварь их с лёгкостью одолеет. Значит, нужно действовать сообща.
Латник понял, к чему клонит наставница Альдреда. Копьё с чавканьем пронзило щетинистое брюхо монстра.
Когда арахнид изогнулся, пронзительно вереща, ментор тут же подалась вперёд. Разворачиваясь на месте, она полоснула палашом по плоскому животу сновидицы. Клинок прошёл через жир и мышцы, будто нож сквозь сливочное масло. Альдред мог бы повторить её приём, но не решился, помня интерес демона.
Не давая себя сцапать, наставница отскочила неуклюже назад, к воспитаннику. Паучиха понапрасну дёрнулась, и из рваной раны выглянула чёрная связка девичьих кишок. Приращенные инквизиторы взвыли от боли.
В воздухе изогнулась драконья жила. Крюк оцарапал спину одержимой, вошёл глубже и разодрал ей лопатку, прежде чем вынырнуть. За ними поспешали другие инквизиторы, вдохновлённые командной работой.
Копьё латника застряло в паучьем брюхе. Он изо всех сил пытался вытащить его – безуспешно. Воин замешкался. Арахнид взбесилась и понеслась вперёд, заставляя Альдреда и ментора убраться подальше. В суете древко переломилось.
Паучиха молниеносно развернулась к обезоруженному миротворцу. Пока тот мельтешил в попытке достать из ножен палаш, хелицеры разошлись в стороны. Из паучьей пасти вылетел сгусток синеватой жижи. Латнику она прилетела в голову, целиком облепив топфхельм. В разные стороны полетели брызги.
Субстанция просочилась через прорези для глаз и перфорированные участки шлема. Миротворец затрепыхался, испуская вопль. Стало ясно: арахнид оплевал его кислотой. Она разъедала даже металл, который кусками опадал вместе с мясом под ноги инквизитора. Демон проявил своего рода милосердие, махом срубив ему голову.
Та рухнула за спину латника. Сам он пал следом.
Арахнид крутился на месте, шипя и рыча в диссонансе голосов. Онейромант бросала взгляд с одного инквизитора на другого, угрожающее водя клинками из стороны в сторону. Миротворцев только разозлила ужасная гибель товарища. Остервенев, они разом бросились на чудовище. Кричали яростно, опьянённые боевым задором.
Клинки пустились в бешеный пляс.