Канцеляр замогильным голосом предупредил его:
— Здесь тебе не место для прогулок, мальчик.
Альдред поглядел на него. Тот противно осклабился, обнажая оставшиеся гнилые зубы. Практик сразу пожалел, что увидел это. Сглотнул и облизал губы.
Если и смотрит людоед на жертву, то так, считал он.
Верховного Канцеляра звали Буассар. Очередной иностранец. Это не тот человек, которому стоит переходить дорогу. Его сторонился весь корпус. Не потому, что он представлял опасность всем и каждому. И дело даже не столько во внешнем виде.
Лысый череп его покрывали шрамы от когтей горного грифона. Когда-то и он служил персекутором, пока не перевёлся по собственному желанию. Он не показывал особых успехов на прежнем месте, и тогдашние Верховные легко согласились. Карьера Буассара тут же пошла вверх усиленными темпами.
Рубцы же спускались на его лицо до края губ. Ухо тварь ему изрядно разодрала. Если бы Альдред не знал, посчитал бы, что Буассар так и родился с одним только целым.
Выглядело это отвратительно. Разумеется. Да только шрамы, полученные в бою, не самое страшное.
Безбородый Верховный сошёл с ума. Ему даже понравились эти отметины. Он стал нарочно заниматься самобичеванием, не оставляя на теле живого места. Прикрывался замаливанием грехов перед образами Света и Тьмы. Никто так не стегал себя плетью.
Те, кто ходил с ним в термы, говорят, что Буассар выглядит как один большой шрам. Инквизиторы считали, если с собой он так поступил, своих-то не пожалеет. Чего и говорить про глупцов, преступивших закон Света и Тьмы.
И ведь правы болтуны. Первый Канцеляр запоминал всех и каждого. Когда кто-то из его негласного списка оступался и попадал к крысобоям, в случае достаточного резона тот занимался им лично. Бедолаг вычёркивали. А о зверствах Буассара ползли всё новые слухи — каждый следующий страшнее предыдущего.
Практику вдвойне было страшно, ибо Верховному Канцеляру было, за что притянуть его. Тот просто не знал о греховной связи куратора с сестрой Кайей. Пока что.
— М-меня зовут Альдред Флэй. Кураторский отдел. Практик. — заблеял парень.
— И что же такой щупленький, неказистый, маленький практик забыл в моём каземате? — чуть надвинувшись на него, спросил лысый.
Маленький… И это при том, что практик был его на голову выше. Особенно куратора оскорбило слово «щупленький»: вообще-то он часто упражнялся в атлетике.
— Хм, Флэй? — Модрич призадумался. Его вдруг осенило. — Это имя мне знакомо. Ты же потушил одержимую в Рунном Зале? Это о тебе рассказывала сестра Кайя?
— Да, это я, — заявил практик.
Он надеялся, что Верховный Персекутор спасёт его от лысого безумца. И ведь не прогадал же.
— Брат Жермен, прошу меня простить. Мы продолжим наш разговор за обедом, если Вы не против. Надо бы пообщаться вот с этим молодым человеком, — быстро и чётко проговорил Модрич.
— Вот как, — протянул Буассар. Выглядел разочарованно. — Что ж, не смею задерживать. Я обдумаю ваши слова на досуге, брат мой.
Лысый взглянул в последний раз на куратора, чуть прищурившись. Всматривался в него так, будто лез под кожу взглядом. Затем он промычал что-то себе под нос и пошёл в восточное крыло. Отец Жермен чуть хромал на правую ногу.
Практик спрашивал себя: как эта морщинистая, старая развалина может служить в Инквизиции, а сестра Кайя нет?
— Хм, Альдред Флэй, значит? — вдруг сказал Буассар, удаляясь. — Я запомню это имя.
У того на спине выступила испарина. «Жуткий тип», — думал чёрный плащ.
— Я ждал тебя ещё несколько дней назад, — строго заметил Модрич и ощупал вороную щетину.
В полумраке этот смуглый долговязый персекутор и сам вовсе выглядел чёрным.
— Дико извиняюсь, отец Радован. — Как если бы это загладило вину, Альдред поклонился ему ещё раз. — Я долго не мог решиться.
Тот запросто бы отчитал сынка и даже подумал бы, будто он недостоин пополнить ряды персекуторов. Но Модрич был человеком слегка иной культуры, не похожий на Флэя, местных, Буассара или даже сестру Кайю. Он легко воспринял ответ Альдреда:
— Понимаю. Обычно инквизиторов из других отделов к нам палкой не загонишь. Мы же в авангарде. — Радован сложил руки на груди, вскинул плечи, прислонился к стене. — Почему в крепости не подождал?
— Да один из ваших сказал, что Вы здесь. Дай, думаю, зайду. Может, не затруднит… — стушевался куратор.
— Н-ну, мог и там подождать, на самом деле, — беспечно размышлял Модрич и почесал затылок под конским хвостом. — Не суть. Я бы сказал, даже хорошо, что ты здесь.
Альдред округлил глаза, не понимая.
— Помнится мне, до вступления в сан практика ты был репрессором. Верно?
Тот кивнул.
— Очень хорошо. Лучше тебя с задачей всё равно никто не справится.
— Слушаю.
Флэй хотел извиниться за задержку и сразу зарекомендовать себя перед главнокомандующим с наилучшей стороны. Хотя понятия не имел, что за бремя отец Радован хотел взвалить на него.
— Мне надо сейчас в крепость идти. Из Цима привезли новую партию экспериментального оружия. Крайне мощное. Надо всё сверить со списками, проконтролировать, подписать накладные. Доставщики, как обычно, или проворонят груз, или прикарманят и сбагрят на чёрном рынке. Редкая сволочь. Там и увидимся, в общем, как закончишь…
Он полез в карман белого халата и выудил оттуда свёрнутый пергамент. Протянул его Альдреду со словами:
— Возьми, это досье нашего пациента. Может, хоть ты его расколешь…
— Тяжёлый случай, да?
— Не даётся. И это очень важная персона, поэтому и через боль не достучаться. Нельзя и пальцем тронуть, понимаешь ли.
Куратор скривил губы. Поручение никак не разбавило бы его скуку, а только усилило. Флэй просто не знал, кто его ждёт за дверью.
— Знаешь, я и сам начинал с репрессора, пока не отличился. Хотя… перевёлся я тогда уже в сане практика. Превзошёл же меня! Молодец, ловкий.
«И только Петефи с Верховным Алхимиком поднимались с самых низов. Не ёрзали ни влево, ни вправо. Ах, да. Ещё Верховный Юстициар. Но это совсем другая история…»
— С-спасибо, — неуверенно выдавил из себя куратор. Его мало кто хвалил с тех пор, как его выплюнуло из учебки. Он добавил еле слышно: — Наверное…
— Твои таланты нам ещё пригодятся. Как раз укомплектуем новый отряд. Поговори с ним да приходи в крепость. Я как раз подготовлю бумаги о твоём переводе к нам. Удачи.
Он вручил Флэю досье и отправился восвояси. Какое-то время в свете метеоритного угля Альдред смотрел ему вслед, затем развернул пергамент и прочитал имя:
— «Актей Ламбезис»… Этот ещё откуда?
На свой вопрос Альдред нашёл ответ ниже. Он быстренько изучил личное дело допрашиваемого. Из него канцеляры выудить успели немного. Флэй вздохнул: доделать за них грязную работу придётся ему.
Он свернул пергамент и положил в карман чёрного плаща. Встал напротив приоткрытой двери, натянул серьёзную мину и вошёл в узкую и тесную комнату дознания.
Внутри на столе стоял канделябр. Свечи меняли недавно.
На одном стуле сидел «пациент». Второй дожидался Альдреда. Куратор не спешил. Сначала оценивающе поглядел на некого Актея Ламбезиса. С виду и не скажешь, что этот человек — важная шишка у себя на родине.
Долговязый и худосочный. Лет двадцати отроду, чуть старше нового дознавателя. Белые кудри, напоминавшие овчину. Острые черты лица сжаты в треугольнике. Линия носа прямо переходила в лоб, что нетипично для местных краёв.
Синие, как море, глаза уставились на Флэя. Рот изогнулся в ухмылке.
Одет в пурпурный шёлк поверх кожаного дублета и белой туники. На руках — пластинчатые наручи, медленно переходящие в беспалые перчатки. Прямо так ему надели поверх кандалы из инквизиторского сплава, продетые через кольцо в столе: при всём желании не выберется. На ногах — сандалии с тканевыми ремешками.
До груди с серебряной цепи свисал причудливый медальон в виде кальмара в кольце с витиеватым узором. Таких в Равновесном Мире не носили.
Закончив осмотр, инквизитор отодвинул стул, чтобы сесть. Ещё до того, как деревянные ножки скрипнули по каменному полу, «пациент» вдруг заговорил:
— А мы не такие уж и разные с тобой.
Альдред прищурился, остановившись. Он спросил угрюмо:
— В смысле?
Пленник осклабился, тряхнул звенящими цепями и показал пальцем на свои волосы со словами:
— Ты тоже седой. Но не от рождения. Как же так вышло?
— Это очень долгая и занимательная история… — Флэй отодвинул стул, скрипел, ездя по ушам, и затем сел, сложив пальцы вместе. — Но я пришёл не за тем, чтоб её рассказывать. Ты поведай лучше, уважаемый, что архонт Храма Бурь делает в равновесной половине мира? До Деспотата путь не близкий, а дельмеям сюда путь заказан. Как мне известно, никаких разрешений у тебя с собой нет, маг. Электромантией собрался тут баловаться? Так не положено.
Актей не слушал, что бормочет Альдред. Лишь без конца всматривался в его лицо. Видать, куратор ему чем-то приглянулся. Ламбезис поинтересовался нескромно:
— Как тебя угораздило поступить на службу в Инквизицию?
Флэй не ответил, надеясь, что если проигнорирует язычника, тот настроится на разговор по существу. Но увы, дельмей не унимался:
— Да-а, Инквизиция уже не та. Хиреет на глазах и совсем не разбирается в личном составе корпусов. Так даже лучше…
Практик воспринял это как личное оскорбление. Подобными упрёками со стороны сослуживцев он был уже по горло сыт. Ему хотелось резко подняться и надавать наглецу тумаков, но он сдержался.
Когда Дельмейский Деспотат хватится своего аристократа-путешественника, синяки усугубят и без того натянутые дипломатические отношения.
Альдред вздохнул глубоко и отчеканил:
— Отвечай. На мои. Вопросы.
— Как твоё имя? — вдруг спросил Актей и почесал под глазом.
— Тебе-то что?
— По меньшей мере, я сторонник приличия. И не собираюсь разговаривать с незнакомцами. Такой простой шажок навстречу ведь, ты так не считаешь? Тот, что был до тебя, на него не решился. И ушёл с носом. Возможно, ты меня приятно удивишь?
Куда уж там отцу Радовану. Он давно отвык от вдумчивых бесед с магами. И если бы дело Актея Ламбезиса не касалось персекуторов, ни за что бы к нему не пришёл.
Инквизитор погонял во рту воздух, колеблясь. И всё же пошёл на попятную:
— Альдред.
— Альдред. Редкое имя для вашего брата. Древнее, — отмечал язычник. — А что ты за Альдред такой? Молтисанти? Галтьери? Сифаретто? Какие тут у вас фамилии нынче…
— Флэй, — процедил тот.
— Хм, нездешний, значит. Что-то из лурского языка? Или…
— Этнический нирен, — парировал практик. — Наполовину.
— Тьфу. Разница невелика. Все из одной люльки выпали. Сведомые варвары.
Альдред не переживал особо о камне, который кинули только что в его огород. Языки действительно родственны. Только вот народы, разбежавшись по Равновесному Миру, быстро забыли своё кровное родство. Гнобили друг друга — хлебом не корми.
Неудивительно, что дельмеи, ранее здесь властвовавшие, смотрят на пришельцев свысока. Уж те-то свои корни помнят прекрасно.
— И правда, парень, ты умеешь удивлять.
— Вот и познакомились, я надеюсь? Вернёмся к сути дела?
— Запросто, — с лёгкой руки заявил Актей. — Выкладывай, что тебя интересует.
Куратор смерил его злобным взглядом. Думал, хорошо, что Модрич предупредил его о статусе Ламбезиса. Иначе тот бы уже считал на полу лоскутки своей срезанной кожи. Актей нагло смотрел ему в глаза, ухмылялся, шарил взглядом по лицу Флэя, будто старался запомнить. Один такой полоумный уже сегодня встречался Альдреду.
Практик покачал головой и спросил:
— Можешь внятно объяснить, что ты тут забыл?
— Но ведь все вокруг уже это знают. Я промышляю торговлей нектара. И приехал сюда показывать свой товар местным апостатам. Ни у кого чёрного больше нет!
«Издевается», — заключил Флэй. Разговор, как он понимал, тоже не пойдет.
До них из соседней, уже пыточной камеры донёсся чей-то рваный крик. Альдред призадумался, сколько ещё будут рвать конечности несчастным узникам.
— А, это, я думаю, капитан галеры, которую вы разнесли при налёте в доках. Сразу скажу, дайте мужику умереть спокойно. Если уж надумали его убивать. Он до начала сделки не знал, что перевозит.
— Я сообщу об этом отцу Жермену, — соврал практик.
Видеться с ним сегодня он не намерен был. Да и на дельмея второго сорта плевать хотел с высокой колокольни.
— Надеюсь, он примет к сведению, — Актей вздохнул. — Ты ответь мне на милость, Альдред, кто собирается оплачивать мои издержки? Ваш самодержец готов взять на себя мои хлопоты, м?
«Свет и Тьма», — думал Альдред. Этот архонт не походил на обыкновенного торговца голубых кровей. Он явно что-то скрывал. Но при этом и пытался что-то сказать. Косвенно.
Флэй решил принять правила игры, которые навязывал этот Ламбезис. Его случай был куратору незнаком, но из учебки он помнил, как обстоят дела с подданными Деспотата. Сообразив полную картину, он выдал:
— О компенсациях речи быть не может. Согласно договорам, которые подписывали наши предки, весь нектар изымается в пользу всего Равновесного Мира. Раз уж ты архонт, в этом надо убедиться. Люди феодала пошлют весточку в Деспотат.
Актей хмыкнул, пряча глаза, и часто закивал.
— Если на вашей стороне подтвердят, что ты не самозванец, в том же письме будет назначена сумма выкупа за тебя. Тогда отправишься на родину цел и невредим. А до тех пор поквасишься в нашей тюрьме. Раз уж ты не так прост, найдём тебе камеру посветлее да попросторнее. Чай, не сильно схуднёшь на постных харчах…
— Пока толстый сохнет, худой сдохнет, — пошутил архонт и рассмеялся. — Сколько ж это в общем счёте получается? Месяц? Мне хватит…
Альдред спешил предупредить:
— В случае лжи с твоей стороны пощады не жди. Это просто продление агонии. Ты грубо нарушил наши законы. И раз уж мы почём зря понесём издержки с твоим содержанием, канцеляры на тебе отыграются будь здоров. Поэтому если ты врёшь, лучше сразу признайся. Тогда тебя просто повесят, коли уж ты добровольно сдался в плен.
— Об этом ты не переживай, Альдред…
«Как же он любит звать меня по имени…»
— Я Актей Ламбезис, из династии Горидов. Архонт Храма Бурь. Человека такой величины знает весь Деспотат. Про Рамхиду и обе стороны Давазских гор я вообще молчу. Ведь это мой дом…
— Туда и направим депешу, — заключил Флэй, чуть расслабившись.
«Хоть какие-то подвижки…»
— Это всё, что ты от меня хотел?
— Нет. Объясни, уважаемый, что за чёрный нектар такой? И как он попал к тебе?
— Я торговец, ты не забыл? — Актей осклабился. — И я много разъезжаю. Этот нашёл в царстве Тысячи Городов. Шумайцы сами удивились, когда его открыли в своих Недрах. Им он не особо нужен, магия там другая. Вот и продали по дешевке. Много где его уже сбыл. Хорошо наварился. Пробовали уже?
— Из него сегодня приготовили сколько-то пузырьков, — сообщил куратор.
— Вы с ним поаккуратнее. Не так сделаете — всё испортите. Да и продирает он, знаешь, с непривычки о-о-о-очень сильно, — глумился Ламбезис.
Альдред насупился, понятия не имея, на что намекает он. Решил не заострять внимание и пошёл дальше по списку, вспоминая трупы в крематории:
— Что это за оборванцы, которым ты пытался втюхать свой нектар? Почему сам поплыл? Головой вообще думал?
— Поверь, Альдред, я очень, очень много размышляю. И не мыслю свою жизнь без мысли. До меня тебе ещё далеко, хоть мы и ровесники почти. Я прекрасно знал, на что шёл. И нигде не совершил ошибку…
— Это мы ещё увидим, — предупреждал Флэй.
— … В ваш Город я прибыл потому, что никто, кроме продавца, не сможет грамотно «втюхать» свой товар клиентам. В других местах у меня с инквизиторами проблем не было: всё чисто и быстро. Никто даже не успел прознать. А что с покупателями было далее, понятия не имею. Но поставки идут. Моряки — славные парни, но они моряки. Своё дело сделали, но доверить сделку им? Нет. Не-е-т. Ни за что.
— Ты и правда деловой человек. Если не трепло, — отметил Альдред.
— Не поверишь, от кого-то вроде тебя это слышать крайне лестно, — откровенно заявил Актей. — Я польщён до глубины души!
— Давай не будем об этом, — настоял куратор. — Что с покупателями?
— Любопытные ребята. До этого мне попадались только контрабандисты и перекупы. А эти… — Он рассмеялся и махнул рукой, звякнув цепями. — Неоязычники. Так себя называют. Какая-то местная шпана из магов, которые возомнили себя наследниками дельмеев. Я просмеялся и решил приплыть. Сам понимаешь, деньги есть деньги.
— Деньги есть деньги, — задумчиво пробормотал практик. Ему всё сложнее становилось понять, где Ламбезис врёт, а где искренен. Крепкий попался орешек. — Они не говорили, зачем им этот нектар?
— Во-первых, я единственный прямой продавец в ваш, как вы называете, Равновесный Мир. И я единственный, кто может предложить чёрный нектар по бросовой цене. У них монеты имелись, но понимаешь, не так они богаты, чтоб белый брать.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, — заметил инквизитор.
— А ты договорить не дал, — по-детски парировал архонт. — Во-вторых, культ у них тут какой-то. Курам на смех…
«Культ? А вот это уже серьёзно», — Альдред чуял неладное. Если тут замешан тот самый Культ, а это он и есть, намечается серьёзная заварушка.
— Водят они свои какие-то хороводы на острове недалеко. Сгребают нектар, потом туда сносят и варят себе. Ритуалы бесовские проводят. Поселились там вроде. Я особо не спрашивал. Как по мне, дурью маются. Дельмеи такой ерундой не страдают. А это — животные…
— Остров как называется, ты знаешь? — надавил Флэй.
«В лагуне их тьма. Но большинство мелкие. Мы бы заметили. Много крупных поодаль, уже в самом море. Львиная доля заброшена. Нужен конкретный».
— Да откуда? — запротестовал Актей. — Мы особо не говорили. Главное, сбагрить добро и улизнуть. И так не успел, как видишь.
— Точно? — Альдред насупился.
— Знал бы, сказал. Ты вселяешь доверие, Альдред, — как невинная овечка, проблеял тот.
— Очень мило, — буркнул Флэй и чуть отстранился. Ему было надо подумать.
«Им сказанное — уже неплохой след. Об этом и расскажу Модричу. Но…
Не доверяю я этому персонажу. Корчит из себя торговца, извивается, как вошь на гребешке. Он что-то скрывает. И как-то может быть замешан в плясках неоязычников. Больше, чем торговлей. Но не проболтается так просто. Только силой. А силой нельзя. Нужен свидетель. Искать его придётся на острове.
До тех пор пусть сидит и ждёт, что ответят в Деспотате. Пока его никто не тронет. Вот если он врёт, а он врёт, я уверен, их депеши можно не ждать. Завалим — и дело с концом. Дельмей вряд ли расскажет больше, чем уже сказал. Надо собираться.
М-да. Совсем не так я представлял себе перевод в персекуторы».
— Всё на этом, — заключил Флэй и встал со скрипом. — Тобой займутся уже канцеляры. С ними побеседуешь.
Актей Ламбезис откинулся на спинку стула и заулыбался. Когда практик уже повернулся, то услышал:
— Рад был встрече, Альдред, — любезно признался архонт. — Ещё увидимся.
Инквизитор проворчал, уходя:
— Не думаю.
Дверь за ним захлопнулась.