Хорошо, что клан орков не заставил себя долго ждать, и сделка по выкупу очередных неприкаянных получившихся из их родных прошла уже на третий день после нашего не самого триумфального возвращения. К тому моменту у меня закончилось почти все серебро и перед носом начинала маячить проблема легализации того золота, что было прикарманено с моих жертв. А эти деньги я вообще не желал кому бы то ни было показывать. Особенно Регину! Но ежедневные траты за жилье и пропитание никуда не делись. Наоборот, даже приумножились. Потому легальная оплата за легальный товар пришлась как нельзя кстати.
Две сотни золотых марок покинули карман очередного представителя орков, с которого я также выбил оплату за свой наем, ведь свидетелей присваивания мною кошеля Зонага не имелось. Но всего лишь сто двадцать упали непосредственно в мой кошелек из-за грабительской 50 %-ой гномьей доли за посредничество. Именно тогда я выяснил, по какой причине мои первые знакомцы в этом мире сетовали на невозможность добраться до Новогеоргиевска. Просто там процент посредников составлял всего лишь пятую часть конечной суммы, что, естественно, было куда выгоднее для покупателя и непосредственного продавца, ведь первый платил меньше, а второй мог получить больше. Говорить мне об этом специально никто не стал, но имеющий уши, да услышит. А сопровождавшие своего главу орки очень сильно негодовали по поводу жадности местного мелкого властителя. Тогда я едва сдержался, чтобы не осуществить в ближайшее же время не первый день зреющий в моей голове план по обзаведению куда большим количеством вернувшихся как раз за счет откровенно грабящего меня Регина. Но смог одернуть себя и дождаться-таки объяснения с его стороны, по какой такой причине он продолжал столь обходительно обхаживать меня даже после срыва сделки с эльфийками. Уж явно не за сотню золотых марок и возможность войти в мой гипотетический проект стриптиз-бара. Это, конечно, тоже были деньги. Вот только не для хозяина всех окрестных земель и немалого имущества.
И мое терпение было вознаграждено. Не успел еще замолкнуть звон упавших в мой карман золотых монет, как гном поманил меня пальцем следовать за собой. Поначалу я было подумал, что он вновь заведет разговор о выкупе моих неприкаянных или же обрадует меня новостями по скорому выкупу эльфов, чьи остроконечные уши я был бы только рад монетизировать, однако дело оказалось куда как более щекотливым.
— Хочу подкинуть тебе денег, хуман, — оставив прелюдия для кого другого, тут же подступил к главному Регин. — Судя по тому, что я смог увидеть, ты достаточно удачлив и умел в плане отлова неприкаянных. А у меня как раз имеется связанная с ними проблема.
— Своих неприкаянных не продам. Мы же уже не единожды это обсуждали, — покачал я головой, предположив, что он опять примется пихать мне в руки сущие копейки за десяток бывших пограничников.
— Не о них сейчас речь, — тут же отмахнулся гном. — Тут дело в другом. Со дня на день ожидается прибытие нанятого мною отряда ловчих. Будут зачищать один небольшой городок на моей земле. Но люди они в этих краях новые. Непонятно, что от них ожидать. Могут, как честно выполнить свою работу, так и полностью обнести этот городок параллельно с отловом. Вот и хочу, чтобы ты прикрыл моего соглядатаго при этом отряде. Стража у меня, конечно, и своя имеется. Только они именно что стражники. А вот ходить по землям полнящимся неприкаянными не привычны. Все же одно дело — пройти по дороге, отбив случайное нападение какой-нибудь забредшей бездушной твари, и совсем другое — добровольно лезть в самую гущу. Мало кто отваживается на последнее. Ты же, судя по тому, что я видел за последние дни, явно не из робкого десятка и способен уцелеть там, где большинству остальных делать вообще нечего. Твои живые трофеи — прямое тому доказательство.
— Хватит петь мне дифирамбы, Регин. Тебе это не идет. Ты плутоватый и жадный до денег гном. Таким ты вырос, таким ты и помрешь, когда придет твой срок. Поэтому давай говорить привычным тебе языком. Сколько? — пропустив всю патоку мимо ушей, сразу перешел я к главному вопросу. Во всяком случае, главному для гнома.
— Плачу полуимпериал за каждый день охраны. И еще два империала по возвращению, если с подопечным тебе гномом ничего не случится, — на удивление отнюдь не пожадничал с оплатой хозяин усадьбы, что меня, естественно, не могло не насторожить. Да чтобы он сам, добровольно, начал торговлю даже не с минимальной золотой монеты, имеющей хождение в этих краях, должно было произойти нечто действительно экстраординарное. Либо же что-то громадное обязано было сдохнуть в лесу. В общем, я откровенно напрягся с такого начала. А потому, принялся заниматься откровенным вымогательством, чтобы определить степень его потребность в моей тушке.
— Это даже не смешно! — фыркнул я в ответ. — Ты хочешь, чтобы я, владелец пяти вернувшихся из народа эльфов, отправился рисковать своей шеей и душой незнамо куда в компании каких-то совершенно незнакомых, но вооруженных до зубов, людей, в то время когда у меня в кармане без пяти минут находятся тысячи империалов? Я ведь, вроде, не произвожу впечатление идиота.
— Да из твоих пяти эльфов, четыре уже точно ни на что не годятся! Только и делают, что деньги твои проедают. Причем выходит даже поболе полуимпериала в день! Я же предлагаю тебе отличный шанс хоть как-то компенсировать твои расходы! — тут же взял быка за рога привыкший к битве за деньги Регин.
— Ты чего такое говоришь! Там из бесполезных лишь одна, да и та все еще под вопросом! Остальные же, так или иначе, принесут мне огромные барыши! И рисковать всем этим за какие-то жалкие пять рублей в день! Ищи другого дурака! — аж показательно отмахнулся я от него, вызвав в ответ мрачное сопение и явный прилив дурной крови к лицу собеседника.
— Не за пять рублей, а за полуимпериал! Может, прежде они у вас и были равны, но ныне золото в большей цене! Вот что тебе легче будет таскать в кармане? Сто грамм серебра или пять грамм золота? — напомнил собеседник мне о той проблеме, которую я пока не понял, как решить. Ведь даже моя доля даже за одного эльфа даже выплаченная в золоте весила бы свыше 13 килограмм. Да привычная мне броня 6-го класса защиты весила меньше, тогда как таскать ее становилось все тяжелее и тяжелее с каждым прожитым годом! И это моему прежнему телу, что на три порядка, если не больше, превосходило нынешнюю телесную оболочку! Потому, когда гном делал упор на оплату именно золотом, он прекрасно понимал, чем можно подцепить такого бродягу, как я. — А то я как-то не наблюдаю в твоем владении какого-либо транспортного средства!
— Как это не наблюдаешь? Да у меня их нынче целых девять штук! Четыре с нормальными ушами и пятеро остроухих! — тут же выдвинул я свой контраргумент, учитывая, как эльфов, так и принадлежащих мне вернувшихся из числа бывших солдат, пусть даже последние едва могли держаться на ногах. — Если дня через три никто за эльфами не приедет, нагружу их всех своим добром, да поведу в Кенигсберг. На первое время денег хватит, а там, глядишь, найдутся среди денежных карманов любители такой ушастой экзотики.
— Ты это брось! В Кенигсберге тебя мигом оболгут, арестуют и обворуют! — мгновенно сделал стойку Регин, почувствовавший, что из его рук могут уплыть ну очень солидные комиссионные. — Соваться туда для продажи вернувшихся можно разве что, имея за спиной добрую сотню клинков или же стволов. А у тебя сейчас под рукой лишь четверо ни на что не годных доходяг, которых только и можно, что откармливать, дабы душа в теле удержалась.
— Вот-вот! У меня сейчас за спиной более чем ценное имущество и никакого прикрытия! И ты еще подталкиваешь меня оставить все это на произвол судьбы ради каких-то грошей! Сам-то понимаешь, насколько рискованно это звучит? — начал я потихоньку подводить гнома к необходимому мне решению. Все же маяться со всеми этими эльфами мне было некогда, так что продать их по честной цене тому же Регину виделось лично для меня наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Ему почему-то все еще было не с руки прикончить меня во сне, но при этом мы оба прекрасно понимали, что покинуть его усадьбу с таким потенциальным богатством за плечами, без добротной перестрелки где-нибудь в пути, у меня никак не вышло бы. Не то сейчас время, не тот вокруг мир. — Ладно бы имелось у меня лишь пара копеечной ценности вернувшихся или неприкаянных. Их еще можно рискнуть оставить без личного присмотра. Но не ушастеньких! Ты ведь должен понимать меня, как никто другой! Сам же над каждой серебрушкой трясешься!
— Не доверяешь мне, значит!? — аж надулся от негодования мой собеседник.
— Регин, акстись! Мы с тобой знакомы от силы неделю! О каком доверии может идти речь? Мы взаимовыгодны друг другу, мы можем уважать друг друга за схожий подход к делу и к жизни. Но на этом все! Более того, все наше взаимное уважение зиждется на страхе смерти. Всевозможные штрафы, суды и просто обиды остались в прошлой жизни. Ныне это все — ничто. А вот понимание того, что за подставу тебе гарантированно прилетит пуля в затылок, она, знаешь ли, дисциплинирует. Я ни секунды не сомневаюсь, что ты можешь убить меня в любую секунду, и ничего тебе за это не будет. Разве что придется слугам пол от крови отмыть. Но и ты не обманывайся на мой счет. Даже у таких бродяг, как я, имеются свои секреты выживания. И где тебя искать в случае чего, — я обвел руками кругом, — я знаю прекрасно.
— Это… деловой подход, — пожевав нижнюю губу, согласно кивнул головой гном. — Но я все равно желал бы тебя нанять.
— Я не говорю «нет», Регин. Но на какое-либо новое дело я отправлюсь не ранее, чем решу вопрос с эльфами. Потому, помоги мне с их реализацией и тогда сможешь рассчитывать на мой карабин. Вот тебе мое слово.
— Слово бродяги? — только и сделал, что хмыкнул в ответ хозяин кабинета, на что имел полное право.
— А ничего другого у меня нет, — развел я руками, не забыв нагло ухмыльнуться.
Договориться о чем-либо мы так и не смогли, а потому каждый вернулся к своим делам, которых имелось предостаточно. В то время как четыре новых вернувшихся из числа пограничников начали потихоньку выползать на улицу для прогулок на свежем воздухе, так как мой язык не поворачивался назвать пробежкой их вялое передвижение ног, я занимался нелегким трудом по приведению в порядок всего набранного в лесу вооружения. К моему сожалению, орки уперлись ногами, руками и даже метафизическими рогами, но не позволили мне присвоить оружие их неудачливых родичей. Даже то, которое я совершенно честно подобрал с земли после его утери лишившимися душ бывшими владельцами. А ведь мне столь сильно недоставало именно короткоствола! Эти далекие потомки неандертальцев явно из вредности даже отказались продать мне за двойную цену хоть один револьвер с запасом патронов. Потому приходилось таскаться повсюду с закинутым за спину карабином, поскольку сослуживший мне отличную службу обрез требовал замены прорубленного почти наполовину ствола и треснувшего ложе. Ходить же вовсе безоружным даже внутри крепких стен усадьбы я чего-то стал остерегаться. Уж слишком настораживающие взгляды принялись кидать на меня ее жители, как на хозяина аж целых пяти дорогостоящих эльфов разом.
Да многие из них вообще прежде не видели одновременно такого количества остроухих за всю свою жизнь! И уж конечно не могли мечтать об обладании такой громадной суммой, за которую им виделось возможным продать всех пятерых представителей эльфийского народа. Это только мы с Регином знали, что четверо из них могли быть проданы лишь с немалой уценкой, остальные же полагали меня без пяти минут богатеем. А от больших денег, особенно находящихся в чужом кармане, у людей нередко срывало планку. Вот и приходилось потихоньку готовиться к покиданию приютившей меня усадьбы, как к полноценной боевой задаче. При этом следовало отметить, что имеющийся в моем распоряжении арсенал, что я как раз постепенно приводил в порядок, значительно превышал количество свободных рук.
Дюжина драгунских винтовок Мосина, с более чем сотней патронов к каждой, полтора десятка драгунских шашек, сослуживший мне когда-то службу бебут и весьма необычное оружие, которое, по всей видимости, когда-то принадлежало занятому моим разумом телу. О таком редком звере, как револьвер-карабин Нагана, я прежде только слышал, но вживую видеть его не доводилось. По сути, тот же самый обычный револьвер Нагана образца 1895 года принятый на вооружение российской императорской армии, но с солидно удлиненным стволом, неотъемным деревянным прикладом и теоретической дальностью прицельной стрельбы до 100 метров. Этот откровенно провальный для армии образец неожиданно для меня самого оказался едва ли не самым лучшим, что можно было пожелать иметь в условиях нынешних реалий. Ведь в обозримом будущем моим основным противником должны были стать именно неприкаянные, которые имели очень нехорошую привычку реагировать на звуки.
Что там у них творилось в голове, никто не мог поведать. Но этим бездушным оболочкам достаточно было услышать человеческие или же звериные шаги, чтобы броситься по направлению к их источнику. Точно так же они реагировали на шум разбитого окна, открывшейся двери, уроненной посуды и, конечно же, выстрела. Потому-то в крупных городах все до сих пор опасались промышлять, так как совершенно недостаточно было оставаться вне поля зрения их бывших жителей. Следовало еще умудряться не наступать на осколки разбитых стекол, хрустящую под ногами прошлогоднюю листву с ветками, на скрипучие деревянные ступени и полы. В общем, требовалось соблюдать полнейшую тишину. И вот в этом особенность конструкции, как самого револьвера Нагана, так сказать, русского образца и его патрона, великолепно накладывались на мой опыт применения оружия с насадками для бесшумной стрельбы. К тому же я точно помнил, что в первые годы патроны этого револьвера снаряжались дымным порохом. Это позволяло мне надеяться на вполне адекватные будущие затраты по переснаряжению отстрелянных гильз. Ну и то, что при выстреле они оставались в барабане, а не улетали, бог знает куда, тоже играло мне на руку. В общем, все то, что не пришлось по нраву военным, оказалось донельзя полезно в условиях изменившегося мира персонально для меня. Потому этот револьвер-карабин я обслуживал с особым тщанием, хотя и со всеми прочими стволами отнюдь не халтурил. Над ним, естественно, в будущем еще требовалось немало поработать, да и пополнить запасы патронов виделось не лишним делом, но, как легкое, хваткое, мобильное, в перспективе почти бесшумное, довольно точное на ближних дистанциях боя оружие виделось мне идеальным вариантом для себя любимого. А вот чтобы обиходить все колюще-режущее, пришлось идти на поклон к местным гномам. Выходцы с других миров, конечно, успели перейти на земное огнестрельное оружие, но также не забывали про добрую острую сталь. Ведь для большинства из них расправиться с подобравшимся на ближнюю дистанцию неприкаянным было куда легче именно мечом, но никак не штыком примкнутым к винтовке. Во всяком случае, я каждый день своего пребывания в усадьбе имел возможность наблюдать за тренировками проживавших здесь гномов. На удивление, я даже умудрился получить опосредованное подтверждение распространенного в моем прошлом мире мнения, что гномы являются любителями секир и топоров. Правда, очень опосредованное, поскольку само древковое рубящее оружие для этих любителей ровного строя и боев в замкнутом пространстве галерей их подземных городов было абсолютно бесполезно. Короткие копья и нечто вроде гладиусов с ростовыми щитами — вот чем им привычно было пользоваться еще каких-то десять лет назад. И лишь для боя в одиночку, либо же малой группой, применяли обладающий схожим с топором импульсом рубящего удара хитро изогнутый меч. Наверное, ближе всего это их оружие стояло к фалькате[1], который опять же всякие доморощенные фантасты из моей прошлой жизни весьма настойчиво совали в руки эльфам. Причем совали не обычный, а зачастую с удлиненной рукоятью под двуручный хват. Вот спрашивается, где были их мозги в это время? Они вообще пытались себе представить, каким таким волшебным образом бедным эльфам вести сражение внутри лесной чащи столь массивным и длинным клинком? Ведь с этаким дрыном в добротном дикорастущем лесу не развернешься, не ударишь, и даже не пройдешь нормально через окружающие тебя заросли! А ведь ушастенькие как раз таки являлись каноничными жителями лесов, отчего их и видели очень редко! В общем, фантасты были такие фантасты, что ныне я с трудом удерживался от фейспалма всякий раз, как в голову приходили выверты их сознания про жизнь знакомых мне ныне рас. Правда, те, кто перебрался в человеческие города и на такие вот открытые пространства все чаще стали переходить от привычных клинков к холодному оружию людей. Во всяком случае, в местных краях. Особенно пришлись всем по душе именно русские драгунские шашки 1883 года и артиллерийские 1868 года. Они имелись в большом количестве, были недороги и отлично подходили для прорубания шеи или же ноги несущегося на тебя неприкаянного. Тогда как столь же повсеместно распространенные германские кавалерийские шпаги и палаши позволяли нанести один единственный колющий удар, после которого умирающий неприкаянный все же налетал на владельца подобного клинка, буквально нанизываясь на заточенную сталь и идя по ней, как по рельсам, прямо до удерживающих рукоять рук.
Конечно, для не сильно высоких гномов, в среднем уступавших человеку сантиметров 20 роста, они не подходили. Но да у них имелись привычные им мечи. А вот для эльфов, в среднем превосходящих людей на те же 20 сантиметров роста, пришлись весьма кстати, как и для более физически сильных орков. И те, и другие, обладая большей силой и великолепнейшим глазомером, с легкостью снимали голову с плеч даже не думавших защищаться неприкаянных, попадая по шее верхней четвертью клинка. Ну и про тишину использования именно холодного оружия можно было даже не говорить, как и про его финансовую экономичность. Если на винтовочный выстрел, стоящий от 1 до 5 рублей, могли сбежаться все неприкаянные имеющиеся в радиусе километра, то на чавканье прорубающей живую плоть стали не отреагировали бы и находящиеся метрах в тридцати. Потому многие гражданские проживающие вне крупных городов, выучив из имеющегося множества всего четыре несложных приема, предпочитали владеть именно подобным холодным оружием, нежели огнестрелом. А что? Дешево, сердито и надежно. Правда, персонально для меня длинноклинковое оружие было избыточным. Но продавать шашки я пока не стал, поскольку уже сообразил, что, имея одних стрелков, вряд ли смогу пробиться к месту нахождения своей души, учитывая всеобщее засилье неприкаянных в тех, когда-то густозаселенных, местах. Тут скорее пригодился бы легион-другой гномов с их копьями и щитами, да тысячи стрелков с арбалетами. Вот только на такое счастье мне не приходилось рассчитывать в принципе. Хотя идею с арбалетом я отложил себе в голове. Мало ли как могли пойти дела в будущем.
Вообще, на удивление, политика владения личным оружием у жителей и гостей новообразовавшихся баронств, герцогств, княжеств, вольных городов и так далее и тому подобное, оказалась донельзя человекоориентированной. Точнее, ориентированной на удобство каждого уцелевшего разумного. Револьверы, пистолеты, ружья, винтовки, пулеметы, пушки — свободный разумный имел право владеть любым типом и количеством оружия. Да задайся я вопросом восстановления полноценного линкора, мне бы никто лишнего слова не сказал! Лишь покрутили бы пальцем у виска, поскольку содержание линейного корабля не могли позволить себе даже власти Кенигсберга. Потому-то на мои потуги по восстановлению боеспособности тех же винтовок вообще никто не обращал особого внимания. Лишь Регин один раз предупредил по поводу недопустимости стрельбы внутри его усадьбы, хоть мною, хоть кем из принадлежащих мне вернувшихся. Убить бы меня за это не убили, но штраф был озвучен более чем солидный — десять империалов с каждого нарушителя. Не говоря уже о возможности получить свинцовую пилюлю в ногу или же руку от кого-нибудь из стражников. Да, да! Большинство из них наблюдали не столько за окрестностями, сколько за порядком внутри усадьбы. Особенно сейчас, когда на постой вставал очередной отряд ловцов неприкаянных.
Это встреченные мною в первый день Тимоха с Егоркой были откровенно безобидными молодыми дурнями, что решили попытать счастья в данном деле и потерпели неудачу, едва начав карьеру. Профессионалы же своего дела отличались от них, как немецкие овчарки от карликовых пуделей. И именно такой отряд начал заходить в открытые ворота, когда я, довольный завершением работ по приведению в порядок винтовок, шел в таверну перехватить что-нибудь вкусненькое, мурлыкая себе под нос какой-то веселый мотивчик. Я прям с трудом сдержался от того, чтобы сделать охотничью стойку, увидев столь немалое количество практически ничейных душ, которые были мне столь потребны для пополнения собственного отряда, благо неприкаянных из числа пограничников я так и не продал гному, выбрав платить копейку-другую за их простой в подземельях усадьбы. Одним делом было списать в смертники все население усадьбы, за хозяином которой стояла какая-никакая, но сила. И совсем другим делом стало бы исчезновение ловцов, чья профессия по умолчанию подразумевала под собой риск утери собственной души. Дело оставалось за «малым» — узнать, к какому городку они отправятся, да решить, наконец, вопрос с ушастым имуществом.
[1] Фальката — тип серповидного меча с заточкой располагающейся на вогнутой (внутренней) стороне клинка.