— Ты как там, хуман, не помер еще? — участливо поинтересовался ввалившийся в мою комнатушку Регин.
— Не дождетесь, — прохрипел я в ответ, с трудом соображая, что я и где я, поскольку разбудили меня явно посреди ночи и мозги еще не успели включиться в работу.
— Хороший ответ! Мне нравится! Надо будет запомнить! — довольно кивнул головой гном, чье лицо едва угадывалось при тусклом свете небольшой магической лампы в коридоре. — Я чего зашел-то, — огладил он свою бороду. — Тут из-за недавних событий целая делегация эльфов прибыла намедни и начала качать свои эльфячьи права. Нет, ты только представь себе, хуман! Эти ушастые посмели качать права, находясь в моем владении! В общем, они меня слегка рассердили и теперь ты мне должен.
— Что!? Вы поругались, а должным остался я!? Это чего за логика такая! — моему возмущению не было предела, отчего покоящаяся под одеялом рука принялась нащупывать рукоять лежащего там же карабина. Мало ли каким образом неожиданный визитер мог отреагировать на прозвучавший в его адрес полный негодования вопль.
— Нормальная такая логика. Логика разумных, которые понимают, что такое благодарность, — насупился гном. — Я ведь у них для тебя полноценное божественное восстановление выбил! И всего-то за десять тысяч империалов! Радуйся, хуман! Скоро хоть на живого станешь похож, а не на воскресшего мертвеца, как сейчас. Заодно омоложение всего организма лет на десять получишь.
— Сколько!? Десять тысяч империалов!? — едва не подпрыгнул я на своей кровати, услышав на какую гигантскую сумму этот не вызывающий доверия индивидуум умудрился-таки залезть в мой карман, естественно, не упустив возможность содрать свою поражающую воображение наценку. Причем он проделал это все втихую, даже не поинтересовавшись моим мнением. Хотя, справедливости ради, стоило отметить, что о таком звере, как «божественное восстановление», я вообще не имел ни малейшего понятия. Однако, стоило признать, название звучало внушительно.
— Во-во! — ткнул в меня пальцем Регин. — Будь признателен, что отделался столь малым за столь ценную и редкую услугу. Даже те, у кого имеется достаточно средств, вынуждены годами ждать своей очереди! Ты же получишь все здесь и сейчас! Цени! Благодарность, кстати, принимается в звонкой монете, — уточнил под конец немаловажный и вполне ожидаемый момент этот бородатый скряга.
— Я бы удивился, услышав о том, что будет достаточно лишь слов для выражения этой самой благодарности. — Пробурчав себе под нос тихое ругательство, и откинув одеяло в сторону, принялся потихоньку ворочать свое тело, для последующего приведения его в вертикальное положение. Что, учитывая полученные ранее побои, выходило не очень. Зато очень удачно оказался продемонстрирован ствол карабина, смотревший прямиком в пузо неожиданного визитера. — Но я что-то не понял. Циферки-то не сходятся. Даже с учетом твоей доли мне полагалось не менее двенадцати тысяч. Куда еще две дели? Зажали?
— Ты за кого меня держишь! — аж раздул от негодования ноздри нежданный ночной гость, кося глазами в сторону направленного на него оружия. — Все там правильно посчитано! Десять тысяч они дали за своего мага и десять тысяч за девок. Итого твоя доля — десять тысяч. У меня ни одна монетка не пропадет!
— Как-то мало ты сторговал за красоток, — поморщившись от прострелившей бок боли, я кое-как уселся на кровати, уместив карабин на колени таким образом, чтобы удерживать под прицелом проем входной двери и того, кто в нем отсвечивал. — Должно было выйти сильно дороже.
— А. Ты об этом, — прекратив изображать из себя закипающий чайник, отмахнулся рукой гном. — Не переживай. С этой стороны тоже все чисто. Все ж таки с ними торговался ни кто иной, как я! — произнесено это «Я» было со столь высоким чувством собственного достоинства, которому вполне могли позавидовать иные короли с императорами. — Десять тысяч — это выкуп за трех баб, которых ты притащил в первое свое появление. Уж не знаю, отчего они посчитали четвертую сильно бракованной, но брать ее к себе наотрез отказались. Максимум, предлагали заплатить за ее казнь три сотни империалов. Видать, действительно бракованная, коли желают избавиться от нее. Но не столь сильно опасная для их общества, чтобы стремиться уничтожить ее всеми доступными способами. Иначе раскошелились бы на еще какое нужное в хозяйстве заклинание или артефакт, а не стали бы откупаться какими-то тремя сотнями золотых, которые для них не деньги вовсе.
— И? — протерев слипающиеся глаза свободой рукой, уточнил я.
— Что, и? — начал тупить гном, оказавшийся не столь сообразительный, каковым он мне прежде представлялся.
— Где моя доля за нее? — мой требовательный взгляд впился в его хитрую и наглую физиономию. — Полторы сотни золотых кругляшей, тоже, знаешь ли, немалые деньги.
— Так я казнь не согласовал, — как-то даже опешил Регин, от такого неправомерного поклепа на свою персону. — Это же не мое имущество, а твое! Продать — это мы всегда пожалуйста. Ибо положение лорда местных земель обязывает оказывать посреднические услуги в подобных делах! — задрал он нос от ощущения собственной важности. — Уничтожение же собственного товара — дело сугубо личное. Но если хочешь услышать мой совет. Соглашайся. Больно проблемную девку ты в лесу нашел. Тем более, что три тысячи рублей золотом на дороге не валяются. Хотя, вру. И такое случалось находить.
— Ладно. С живым товаром более-менее разобрались, — нагнувшись, я принялся обматывать ноги портянками. — А как же компенсация за нападение? Ведь этот магический хрыч пытался меня зажарить до хрустящей корочки. Да и тебя тоже! И что-то я сильно сомневаюсь в прощении с твоей стороны такого попрания правил гостеприимства. Ладно бы еще где на дороге или в каком-нибудь чужом городе такое могло сойти им с рук. Но здесь! На твоей земле! Быть того не может, что бы ты не содрал с них за подобное три шкуры и немалую горстку золота сверху!
— Так я и содрал! — мгновенно надулся от гордости этот расчетливый крохобор. — Ты бы слышал, как они стенали и стонали, когда я выбивал из них свои честно выстраданные денежки! Три часа с ними ругался! Вот это был торг! — аж мечтательно закатил он глаза и причмокнул от нескрываемого удовольствия. Видать, действительно получил несравненное блаженство, от понимания, сколь сильно ему удалось нагнуть всяких заносчивых дылд, что смели смотреть на него сверху вниз.
— А как же моя компенсация? — на полпути натягивания второго сапога, уставился я на Регина.
— Компенсация твоя. Тебе ее у них и выбивать, — лишь пожал плечами в ответ хитрый гном, который, несомненно, за мой счет выбил что-нибудь дополнительное для себя. Понимал ведь, борода многогрешная, что самому мне ничего не светит в этом плане. — Повторяю, если ты до сих пор не понял, глупый ты хуман. Я здесь выступаю, как посредник при торговле законным живым товаром, и охраняю покой своих разумных. Ты, ни то, ни другое. Пока платишь за кров и пищу — спи в этой комнате и питайся в таверне. Никто тебе слова плохого не скажет. Но на что-либо большее с моей стороны даже не рассчитывай.
— Обиделся на то, что я отказался сопровождать твоего соплеменника в походе с пришлыми ловцами? Да? — с кряхтением распрямившись, укоризненно покачал я головой. — Теперь вредничаешь? Мелочно это. Мелочно!
— Ты что-то сейчас сказал про мой рост? — мгновенно сузил глаза и сжал кулаки этот бородач, весьма болезненно, как и все гномы, реагирующий на малейшее упоминание превосходства иных рас в физических размерах. Это, пребывая в своем мире, все они считались нормальными рослыми мужиками. Но тут, столкнувшись с людьми, а после с еще более высокими эльфами, вдруг оказались коротышками, из-за чего сильно комплексовали.
— Я сейчас что-то сказал исключительно про твою неправильную позицию в деле решения моего вопроса! — очень политкорректно пришлось выразить мне свою мысль, дабы не оказаться выкинутым за стены замка, что называется, в чем был. Как ни крути, а этот прохвост являлся местным главным боссом, отчего мог позволить себе в беседе со мной куда больше, нежели мог позволить себе я.
— Ну ка, ну ка. Поучи батю детей делать, — аж ухмыльнулся от моей речи этот наглый тип.
— Прояви ты чуть большее участие к судьбе своего бедового постояльца, потом спокойно мог бы выставить мне соответствующий счет на оказание ответной услуги. Все же ты в этих землях на первых ролях и отказывать тебе в подобном, для меня стало бы уже слишком сложным делом. Да практически невозможным! Сейчас же, я столь же волен, как и прежде. И кому от этого легче? А? — не столько ради высказывания претензии, сколько в целях вовлечения таки гнома в дело пополнения моего кошелька, пришлось давить на его самую больную точку — жадность. Ну не верилось, что он сможет пройти мимо такой возможности, как экономия солидных средств на моем возможном найме, путем превращения некой скромной персоны хумана в своего должника. — А я отвечу кому! Им! — мой палец указал куда-то в сторону улицы. — Этим ушастым! Тогда как мы оба останемся в дураках! Поскольку мне, по сути, одиночке, уж точно не выйдет бросить на весы правосудия достаточное количество весомых аргументов, — показательно потряс я перед глазами собеседника зажатым в руке карабином, — чтобы склонить их в свою пользу. Слишком уж разные у нас весовые категории с этими дылдами. И ты, будучи донельзя прожженным дельцом, прекрасно знал, что мне не потянуть подобный разговор. Эльфы от меня банально отмахнутся, как от назойливой мухи. Уж это ясно, как божий день. Но и тебе после такого показательного пренебрежения, никак теперь не выйдет втянуть меня в свои заботы. Если только… — не стал я договаривать, позволяя Регину самому все додумать нужный ответ.
— Умный ты, хуман, — посверлив меня с минуту суровым взглядом, местный мелкий лорд едва сдержался, чтобы не плюнуть на пол. — Говори, чего с них хочешь получить и начинай готовиться к выходу с наемниками, а то они и так уже слишком сильно загостились внутри этих стен. — Учитывая все произошедшее, гномам стало вовсе не до пришлых ловцов, которые уже третий день кряду били баклуши в местном замке. Но, принимая во внимание потребность оплаты их простоя, еще дольше терять впустую деньги никто явно не собирался. Ведь все упиралось в разборки с эльфами, которые, как нынче стало ясно, завершились примирением основных сторон.
— В первую очередь, естественно, возмещения утраченного имущества. Мало того, что вся одежда и обувь пришли в полную негодность, так еще в моей эльфийке проделали солидную дыру одним причудливым кинжалом. Про полную разрядку защитного амулета, я уже не говорю! — потряс я небольшим кошелем, выуженным из-под подушки, в котором ныне приходилось хранить кулон, после того как его цепочка оказалась порвана в процессе моего запинывания. Приплетать туда еще и двух погибших бойцов было чересчур даже для меня, все же виновниками их гибели выступали гномы, которые к тому же уже возместили данный ущерб. — Так что все это должно быть возмещено либо же исправлено в полном объеме. И мне плевать, что им придется растратиться на дополнительное полноценное божественное восстановление моей пока еще живой собственности.
— Хм, — принялся потирать свою бороду представитель подгорного фэнтезийного народа, обдумывая мои не сильно многочисленные требования. — Стрясти с них новое обмундирование и зарядку артефакта — дело плевое. Тут спору нет, вина их мага, ему и возмещать. Покривятся, конечно, для вида, но компенсируют. А вот с эльфийкой могут заартачиться. Они же ее казни хотят, как-никак. Потому терзают меня смутные сомнения, что обломится ей то же счастье, что и тебе. Хотя досталось ей поболе твоего. Это да. Странно, что жива до сих пор. Другой бы на ее месте уже издох, скорее всего.
— Твои архаровцы и ее своими стальными сапогами в пол вбивали? — поскольку все последние дни мне не было никакого дела вообще ни до чего, кроме собственного здоровья и благополучия, я даже не удосужился поинтересоваться, чего там разошедшиеся гномы сотворили с моими ушастыми ходячими кошельками. Знал, что живы и то ладно. Как оказалось, зря. Ведь, как минимум, с одной из них все обстояло очень плохо.
— Они тогда всех в пол вбивали, — отмахнулся от моей скромной обвинительной речи толстокожий и безучастный к чужим проблемам гном, как от чего-то совершенно несущественного. — К тому же, основной урон ее здоровью случился от удара кинжала нанесенного представителем ее же народа. Здорово ей подрало кишки. Сейчас в темнице лежит, отходит на тот свет потихоньку. Может тебе действительно лучше продать ее за бесценок, пока не окочурилась? И они успокоятся, и в твой карман деньга упадет.
— Э, нет! Теперь это дело принципа! Заодно я смогу повесить на эту боевую деваху гораздо бо́льший долг, нежели озвучивал ей прежде. Стало быть, и служить в рядах моих слуг ей придется почти вдвое дольше, или вдвое качественнее, — коварная улыбка сама собой расплылась по моей моське лица. — Учитывая же ее действия при нападении мага, такой разумный окажется очень полезным подспорьем в моей нелегкой жизни.
— Ага, — кивнул гном. — Или она просто сожрет тебя где-нибудь в лесочке по-тихому! Уж не знаю, что там с ней приключилось, но на броне моих гвардейцев остались следы от солидных таких когтей. Если бы не защита, двоих вовсе могла насмерть задрать. Так что с одной стороны могу тебя понять — такой боец действительно очень ценен. С другой же стороны, поворачиваться к ней спиной — последнее дело.
— Ничего, поиск общего языка с этой хищницей будет уже моей проблемой. Идем, Регин, — полностью собравшись и даже подпоясовшись, мотнул я головой в сторону двери. — Будем раскулачивать наших ушастых недоброжелателей. Но сперва навестим эльфийку. Хочу своими глазами посмотреть на ее состояние.
— Не знаю, что за слово ты такое сейчас сказал, так как переводчик выдал совсем уж какой-то бред об отъеме честно нажитого имущества с последующей его передачей всяким голодранцам, но больше его никогда не произноси в моем присутствии. А то ударю! Больно ударю! Это каким же извергом надо быть, чтобы дойти до подобной концепции! — осуждающе покачивая головой, гном махнул мне рукой следовать за ним и направил свои стопы в казематы своего замка.
— Фу-у-у! — едва не вывернуло меня наизнанку от шибанувшей в нос вони гноя и разложения, что дохнуло на нас обоих из-за раскрытой двери одной из камер. — Она точно еще живая? — совершенно не желая заходить дальше, уточнил я у своего провожатого.
— Артефакт показывает, что живая, — перст гнома уткнулся в какую-то едва светящуюся полоску укрепленную на стене рядом с дверью. — Видишь, все еще темно оранжевый, а не красный. Стало быть, держится как-то. Общаться с ней будешь, или пойдем уже? — не выдержав зловонья, прикрыл он свой нос рукой.
— Перекинусь с ней парой слов и пойдем, — переборов желание тут же вырваться на свежий воздух, все же нырнул я в натуральную газовую камеру, от пребывания в которой меня начало откровенно подташнивать. — Слышишь меня, Рыська? — глаза выглядящей куда хуже многих видимых мною покойников эльфийки были открыты и даже зрачки слегка дернулись, стоило мне приблизиться к ее лежанке. — Вижу, что слышишь, — сам же и дал ответ на собственный вопрос, понимая, что говорить в таком состоянии она уже попросту не способна. И если бы не наличие магии исцеления, о которой я только-только прознал, мгновенная смерть стала бы для нее истинным избавлением от испытываемых мук. — Тогда слушай и запоминай, — присев рядом, я начал перекачивать обратно в нее душу выкраденную обратно из кинжала. Мало ли каким образом вновь прибывшие эльфы могли почувствовать ее во мне, со всеми втыкающими и вытекающими последствиями. Потому мною и было принято решение запрятать ее там, где искать уже вряд ли будут. — Сейчас я пойду выторговывать твое исцеление. А это очень, ОЧЕНЬ, дорогая услуга. Так что твой долг по отношению ко мне возрастет вдвое. Не нравится? — хмыкнул я, увидев напротив едва раскрывшийся в жалком подобии оскала рот. — Мне тоже не нравится. Но только так ты потом сможешь отомстить всем тем, кто обрек тебя на эти страдания и до сих пор желает твоей смерти. Ты ведь жаждешь мести? О! По глазам вижу, что жаждешь! И я дарую тебе такой шанс в обмен на верную службу. Верни мне свой долг своим служением. А после делай, что хочешь. Моргни, если согласна. — Дождавшись беззвучного положительного ответа, я кивнул ей и поспешил покинуть камеру, едва удерживая в желудке остатки своего ужина.
— Воздух! — едва мы с гномом вырвались на улицу, как тут же задышали полной грудью, в попытке выдавить из легких нотки той непередаваемой вонищи, которой оба были вынуждены «наслаждаться» не менее минуты. — Еще раз я к ней не пойду. Один отправишься вместе с эльфами, ежели выйдет договориться, — отплевываясь, категорически заявил мне Регин. — А теперь идем быстрей к ушастым. После такого необходимо побаловать душу чем-то прекрасным.
— Ну да, ну да, — покивал я в ответ головой. — А что может быть прекраснее перекошенного от гнева и понимания безысходности лика остроухих дылд, что привыкли смотреть на всех в этом мире с откровенной брезгливостью.
— Во! Понимаешь! — хлопнул меня по плечу гном с такой силой, что мне с превеликим трудом удалось не пропахать носом пару метров утоптанной земли.
Ну что можно было бы сказать, о произошедшем впоследствии акте очередной торговли гнома с эльфами. Это было действительно эпично! Куда там «Битве пяти воинств» из мира Средиземья! Восемь часов обе стороны стучали кулаками по столу, грозились огненными шарами, шаровыми молниями, кинжалами, всевозможными проклятиями и карами! Уж больно сильно задело эльфов требование человека о полном восстановлении его живой собственности до первоначальных кондиций. Правда, об украденной эльфийской душе мне пришлось промолчать, чтобы не влезать в дебри, из которых виделось возможным быть вынесенным лишь ногами вперед. Тем более, что душа-то как раз уже была возвращена на место. Но точно так же, как у всего имеется начало, у всего имеется и конец. Подошли к завершению и затянувшиеся переговоры, результатом которых стала полная и безоговорочная капитуляция представителей остроухого племени. Уж больно грозно выглядели с полсотни гномьих гвардейцев, с ног до головы закованных в броню, что постепенно, один за другим, накопились в зале, где и велся торг. Вот когда их критическая масса перешла определенный рубеж, тогда-то эльфы и начали сдавать свои позиции, при этом непрестанно оглядываясь по сторонам, да время от времени нервно сглатывая. И я их прекрасно понимал. У самого заныли ребра от понимания того, что с ними могут сотворить под сотню закованных в сабатоны ног, если даже всего две пары совсем недавно отделали едва ли не до смерти.