Мориц Кох, как звали моего нового знакомого, оказался донельзя полезным человечком. Не прошло и часа после того, как мы с ним ударили по рукам, а передо мной уже стояла шатаемая ветром шеренга из свеженьких вернувшихся по всем правилам оформленных на мое имя. На выкуп для них душ ушло почти все прибереженное прежде золото, но, как я сильно надеялся, оно того стоило. Хотя на первый взгляд все выглядело пустой тратой средств. Ведь весь десяток бывших пограничников Российской империи имели вид ничуть не лучше моего в недавнем прошлом. А уж как от них воняло! Но тут, похоже, все уже давно привыкли к «ароматам» немытых тел, поскольку даже от обычных горожан откровенно попахивало «гуано» не только в переносном, но и в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Видать, не все тут гладко было с банными процедурами. Оно и понятно! Что дрова, что уголь, стоили денег, а вонять на всю округу можно было совершенно бесплатно.
Кстати, к моему немалому удивлению, свободных домов, которые можно было бы прикупить, внутри городских стен не оказалось вовсе. В продаже не имелось даже комнат! Более того, каждый угол, каждый чулан кем-то да был занят по той простой причине, что обычные люди и нелюди откровенно опасались покидать пределы города-крепости дарующего им хоть какое-то чувство безопасности. Вот и набились со временем, словно сельди в бочке. Тут я был вынужден скорректировать свое былое мнение об общей численности местных жителей в сторону минимум двукратного увеличения их количества. Как бы ни полмиллиона разумных кучковались на площади раз в десять меньшей, чем имелась у знакомого мне Калининграда с такой же численностью населения. Но вот занять их всех работой, особенно прилично оплачиваемой, не представлялось возможным вовсе, отсюда и проистекала экономия на всем подряд, включая личную гигиену.
Да, все те предприятия, что имелись в Кенигсберге еще до постигшей мир катастрофы, так и продолжали работать, производя в солидных количествах, бумагу, ткани, всевозможные металлоизделия и механизмы. Про пивоварни, винокурни, кондитерские, пекарни, швейные мастерские и прочий мелкий бизнес, можно было не говорить вовсе — эти небольшие, зачастую семейные, предприятия лишь разрослись. Особенно много новых мелких производств возникло после того, как в городе обосновались анклавы прочих рас со своими вкусами и традициями. Вот только прежде данный город развивался, как огромный перевалочный пункт для товаров со всей Восточной Пруссии, отправлять которые ныне было практически некому. Его огромные склады, конечно, пригодились для создания стратегических запасов того же продовольствия, однако солидных размеров порт и огромнейший железнодорожный узел утратили былое значение. Соответственно исчезла нужда в огромном количестве торговых представительств, банков, логистических компаний и много ком еще. Что, все вместе, породило огромное число безработных и позволило богатым стать еще богаче, одновременно сделав бедных еще беднее, как минимум, за счет сокращения заработных плат и повышения цен на все потребные людям товары. Ведь выбора у рядовых граждан не оставалось никакого.
В общем, даже в таком мире осколок знакомой мне Европы не изменял себе, создавая условия появления дешевой рабочей силы и делая все для повышения цен на собственные товары, коли у народа не имелось иного выбора, кроме как скупать исключительно их, да еще втридорога. Ведь единственной альтернативой было — просто сдохнуть от того же голода, либо же отправиться в не зачищенные ловцами земли на поиски своей личной удачи, что для отчаявшихся разумных зачастую заканчивалось очень печально. Потому и требовались городу постоянные пополнения бесправной дешевой рабочей силой, чтобы конкуренция за рабочие места не уменьшалась, и высшему обществу все так же было за чей счет существовать. Однако к нашей непрезентабельной компании это относилось опосредованно, лишь через уплату всевозможных пошлин. Что лично меня не могло не радовать!
Правда, долго источать на всю улицу свое довольство наравне с вонью моей компании не пришлось, поскольку одна из городских гостиниц находилась тут же, буквально в двух шагах, на улице Клапервейс. Построенная в качестве привокзальной, она время от времени продолжала выполнять свои прямые функции, давая приют прибывающим на поездах разумным. О, да! Как оказалось, железнодорожное сообщение отнюдь не сгинуло вместе с большей частью человечества. К примеру, до того же Новогеоргиевска, откуда в Кенигсберг и прибывала основная часть пассажиров, можно было добраться всего за 10 часов, вместо того чтобы десять, а то и все двенадцать, дней сбивать себе ноги. Обычно, правда, по железнодорожным путям бегали товарные поезда, за счет чего и продолжала поддерживаться жизнедеятельность столь крупных городов. Ведь без того же угля, древесины, рыбы, мяса, зерна, сукна и прочих не менее важных товаров, вряд ли виделось возможным сохранение имеющегося уровня цивилизации. Но и пассажирские вагоны к ним, случалось, цепляли. Тут даже телеграф работал, поддерживая связь между десятком городов и крупных поселений! Однако все это мне было сейчас не столь интересно. Дела делами, но прежде виделось немаловажным позаботиться о собственном комфорте на все ближайшие дни. Уж больно достала меня вся эта походная романтика с ночевками у костра в окружении толпы неприкаянных и туч всевозможного гнуса. Хотелось банальной теплой ванны, достойного качества еды и мягкой кровати, желательно без всяких насекомых. Хотелось вновь почувствовать себя человеком с большой буквы «Ч», а не шпыняемой из стороны в сторону всевозможными обстоятельствами щепкой в ручье жизненных обстоятельств да невзгод. Потому, честь по чести расплатившись с проводившим нас досюда плутом, и договорившись с ним о скорой встрече, я, махнув рукой солдатам следовать за мной, направил свои стопы в здание отеля. Выглядел данный четырехэтажный дом весьма прилично, так что вошел я в его освещаемый магическими лампами холл без малейшего чувства брезгливости. Скорее это мою, изрядно помятую, заросшую и пропахнувшую дымом костра, фигуру оценили на входе не слишком высоко. На что мне, честно говоря, было совершенно наплевать.
— Приветствую вас в Бансхофотеле! — пусть едва заметно скривившись от проникшего вместе с нами сногсшибающего амбре, тем не менее, вежливо поприветствовала меня уже немолодая и выглядевшая весьма тощей дама, единственная, кто находился в фойе. — Желаете снять номера?
— Желаю, — не став изображать из себя не пойми кого, вроде ранимого обиженки, только и сделал, что кивнул головой в ответ. — А лучше много номеров. Два одноместных, один двухместный и три комнаты рассчитанные на четыре персоны каждая. Надеюсь, с организацией достойного питания постояльцев и возможностью принять банные процедуры у вашего заведения все на уровне? Все же романтика дальних дорог мне уже успела несколько приесться. Хочется, наконец, покоя и комфорта старых добрых времен.
— В нашем отеле вы, несомненно, сможете найти все, что ищете, господин, — согнав с лица малейшие признаки былой брезгливости, степенно кивнула метрдотель или кем она тут являлась. — У вас имеется с собой багаж, либо экипаж?
— Найдется, и то, и другое, — не сдержавшись, хмыкнул я в ответ, вспоминая, сколько этого «багажа» сейчас простаивает на небольшом удалении от города. — Но чуть позже! Сперва хотелось бы увидеть номера и обговорить цену размещения, как минимум, на неделю. — Как бы я сам себя ни убеждал, что оставаться в этом городе надолго — слишком большой риск, за меньшее время нам вряд ли удалось бы справиться со всем запланированным. К тому же, где, как не в крупнейшем поселении на многие сотни, если не тысячи, километров, можно было разузнать про ситуацию творящуюся на востоке континента, куда меня не переставало тянуть ни секунды.
Стоило отдать должное владельцам этого отеля, их заведение действительно оказалось на высочайшем уровне, учитывая местные реалии. А приглянувшийся мне люкс с отдельной ванной комнатой и вовсе поражал воображение. Причем подобное великолепие могло обойтись мне в ту же цену, что и жалкий чулан у Регина. Вот что означало отсутствие гномьей наценки! Правда, разом снять все выбранные мною номера не вышло по бюрократической причине — вселение возможно было лишь по предъявлении того самого гостевого пропуска, что был получен мною на таможне. При этом на один пронумерованный стальной кругляш возможно было снять лишь один номер. Да и то, если пропуск не являлся просроченным. Орднунг царил тут повсеместно! Потому в первую очередь пришлось заселить в один номер все десять приведенных с собой отощавших организмов, только-только начинающих соображать, что тут к чему, дабы временно избавиться от потребности их опекать. А сдав их на руки местному персоналу, по причине близости к аукционному дому уже прекрасно знакомому с нуждами вернувшихся, сам отправился со всеми документами за новыми пропусками. Пусть вернувшиеся и считались моей собственностью, они уже являлись разумными существами, отчего нуждались в местном «документе временной регистрации» по типу полученного мною стального кругляша. Заодно я прихватил с собой вернувшегося к отелю герра Коха, и как проводника, и как советника в делах бюрократических. Когда мы предварительно договаривались об оценке прочего имеющегося у меня товара, я прекрасно различал по выражению его лица, сколь великая битва шла внутри него между осторожностью и жаждой наживы. И как это зачастую случалось, желудок одержал верх над разумом. Полученный с моей стороны намек на возможность сорвать большой куш, не смог оставить его равнодушным, отчего наше партнерство оказалось продолжено. Правда, пока мы заселялись в отеле, он, зная о необходимости покинуть пределы стен, успел метнуться к себе домой и вернуться уже во всеоружии — выряженным в какой-то походный костюм, с револьвером на поясе и верхом на велосипеде.
— Бог ты мой! Это же целое состояние! — не смог сдержать эмоций, всплеснувший руками маклер, стоило ему только обозреть весь расположившееся на стоянке караван. — И вы действительно желаете их всех продать? — явно не верил этот мелкий посредник свалившемуся на его голову счастью. — Тут ведь товара наберется тысяч на двадцать марок! Три четверти которых легко можно затребовать в золоте! Откуда такое счастье?
— Там где взял, уже нет. Да и сами можете видеть, с реализацией подобного товара не все может пройти гладко, — махнул я рукой в сторону неприкаянных, что получились из ловчих. — Им сильно не повезло, в отличие от моей небольшой группы. Попали под волну и растеряли своё «Я». Но, что-то мне подсказывает, имеются у них хозяева или же деловые партнеры, которым не придется по душе новость о потребности выкупать их обратно. Опять же, часть имущества, — теперь моя рука простерлась в сторону повозок, — принадлежала прежде им, а потому, несомненно, возникнут споры и появятся претензии по поводу их безвозмездного возврата. А я, как и вы, бесплатно не работаю.
— И это очень верный подход к делу, дорогой мой Александр! — ничуть не снизил градус радостных эмоций мой собеседник. — Что же касается претензий, то вы не просто так оплатите все городские пошлины и мой процент посредника. За то вам будет полагаться защита магистрата, пока вы являетесь гостем Кенигсберга! Единственное, сперва потребуется убедиться, что все сии неприкаянные и вернувшиеся никому лично не принадлежат и не являются гражданами нашего славного города. Защита защитой, но и преступных деяний наши власти стараются не допускать в меру своих сил и возможностей, — кинул он на мою вооруженную до зубов фигуру настороженный взгляд.
— Магических меток на их шеях я не замечал. Потому о личной зависимости речь тут, скорее, не пойдет. Но, в любом случае, я не против проверок и права приоритетного выкупа тел свежих неприкаянных их родными и знакомыми, коли такие быстро отыщутся. Однако все вернувшиеся — это, как вы сами можете видеть, счастливчики из числа старых неприкаянных, которым выпал выигрышный билет в лотерее под названием жизнь. Мне в отряд они не годятся, потому и собираюсь реализовать их всех. Возьметесь, господин Кох? — Чтобы не тратиться на дорогостоящие артефакты-переводчики, я пришел к мысли, что свой отряд следует набирать исключительно из русскоязычных людей, отчего все местные немцы с поляками мне были ни к чему. Ведь в бою языковой барьер мог стоить поражения, чего уже на стадии становления «дружины» я попытался всячески избежать.
— Даже не сомневайтесь! Все сделаю в лучшем виде! Они, конечно, из старых неприкаянных, но тела сохранились очень хорошо! Их разве что только чуть подкормить и потребуется. Обращаться же к магам эльфов нужды я тут не вижу вовсе. Потому сможем выставлять их на торги с первоначальной ценой в триста марок золотом! И будь я проклят, если хоть один из них уйдет дешевле трехсот пятидесяти! Скоро начнется сезон сбора урожая, так что рабочие руки понадобятся очень многим землевладельцам. Я возьму на себя труд разослать весточки тремстам наиболее крупным их них, дабы отрядили своих представителей на будущий торг, коли имеется нужда в батраках. Ведь чем больше заинтересованных покупателей, тем больше конечная ставка! Разве что вам придется обождать с недельку. Далеко не у каждого из этих достойных людей в городе имеется уполномоченное лицо, а путь до многих поместий может занять, и день, и два, даже на велосипеде, — как бы извиняясь за будущие неудобства, развел руками Мориц. — А что касается имущества нерасторопных ловцов, у нас его принято возвращать владельцам за четверть рыночной цены. Правда, мало кто способен доказать своё право владения, отчего, время от времени, случаются стычки из-за возникающих на этой почве разногласий. Но вы всегда можете сдать наиболее ценные вещи магистрату, который впоследствии сам проведет переговоры с теми разумными, что заявят свои права на ту или иную вещь. Правда, получите совсем уж копейки — всего десятую часть, причем не от рыночной стоимости, а от оценки городских чиновников. — О как! Тут вдобавок вовсю процветала узаконенная скупка краденного государством с последующим выбиванием из потерпевшей стороны денежной компенсации за возврат утерянного или же похищенного!
Вот так в делах и заботах прошел весь это суетный день. Сперва мы долго и муторно растамаживали и переправляли в казематы аукционного дома одну группу неприкаянных за другой. Потом еще дольше растамаживали, регистрировали и размещали вернувшихся, хранить которых в той же бывшей Фридрихсбургской крепости, было категорически запрещено. Более того, их можно было содержать лишь в городской тюрьме, что располагалась в помещениях форта имени короля Фридриха III. На противоположном конце города! Кто именно и в каких целях придумал такую глупость, господин Кох пояснить мне так и не смог, ибо сам недоумевал по данному поводу уже не первый год занятия своим ремеслом. Однако факт оставался фактом. Именно по этой причине после прохождения всех положенных таможенных процедур мы потянулись куда и было положено, представляя собой крохотный аналог картины провода пленных немцев по улицам Москвы. Так, со мною во главе, начала свое ни разу не триумфальное шествие куцая колонна оборванцев, охраняемая со всех сторон аж целыми четырьмя вооруженными бойцами. Ибо орднунг!
Правда, для себя любимого я тут же отловил какого-то продвинутого велорикшу, в отличие от большинства своих коллег по ремеслу не стаптывающего собственные ноги в забегах на многие километры, а чинно восседающего на велосипедном седле. И пока «двуногий Боливар» неспешно наяривал педали, увозя меня куда-то вглубь города, я с немалым любопытством осматривался по сторонам. Ведь посмотреть действительно имелось на что.
В первую очередь мое внимание привлек тот факт, что все окна и витрины, что прежде находились на уровне первых этажей, а то и вовсе подвальных помещений, повсеместно были заложены кирпичной кладкой. И, судя по всему, то оказалось требованием одного из новых законов, поскольку ни единого исключения из этого правила мною замечено не было. Во вторую очередь, мгновенно бросилась в глаза этакая островная, что ли, структура города. Не то чтобы он состоял из отдельных островков разделенных каналами, вроде той же Венеции. Нет. Но каждая отдельная группа зданий была превращена в маленький эрзац форт, путем перекрытия вновь возведенными стенами всех проулков и переулков, так что внутрь подобной жилой агломерации виделось возможным попасть лишь через считанное количество добротно забаррикадированных и даже охраняемых входов.
Судя по тому, как редко петлял нанятый мною «бомбила», свободное передвижение внутри города было сохранено лишь по считанному числу наиболее широких улиц или же проспектов. Да и те отделялись друг от друга массивными воротами, что могли быть перекрыты в любую секунду. Потому, случись в какой части города беда с появлением неприкаянных, ее в мгновение ока виделось возможным изолировать от прочих районов Кенигсберга. Что выглядело очень здраво! Заодно, как подметил мой въедливый ум, это позволяло властям контролировать все население минимальными силами местной стражи, одновременно выполнявшей функции, и армии, и полиции, и надсмотрщиков.
Возникни где какое недопонимание, а то и открытое неповиновение, знай себе, объявляй на весь город об угрозе неприкаянных, перекрывай неблагополучный район, да мори там всех голодом, пока не поумнеют. Всего делов-то! Очень! Очень умные люди и нелюди нынче взяли власть в этом полисе! Отчего мне еще больше захотелось, как можно быстрее покинуть его стены, что переставали казаться гостеприимными с каждой новой выхваченной моим взглядом деталью окружающей реальности. Тут все до одного, кто бы что там себе ни придумывал, по факту, принадлежали со всеми своими потрохами исключительно городской верхушке, поскольку более идти им было некуда. И становиться одним из них я совершенно не желал.
Хотя, в условиях распространившейся по всему миру антиутопии, лишь диктатура только и могла протащить человечество к несколько более светлому будущему. Главное, чтобы диктатура над людьми находилась бы именно в руках человека, но никак не представителя любого из прочих видов. Уже успел насмотреться и даже прочувствовать на собственной шкуре, насколько мы были безразличны тем же эльфам с гномами, у которых имелись свои собственные соплеменники, чье светлое будущее они, несомненно, старались бы построить за чужой счет. Ведь то, что не вышло сделать с людьми сразу после катастрофы из-за банальной собственной технической отсталости, а также малочисленности населения, вполне вероятно виделось осуществить со временем. Особенно если ты долгожитель!
Теперь мне полностью стали понятны проблемы и мотивы того же Регина, который приложил все силы, дабы вытащить свой род из-под чьего-либо чужого контроля. Оттого и не имелось у него здесь собственных зацепок в Кенигсберге. А я то еще недоумевал, с какого такого перепуга ему действительно пришлась по душе идея открытия в этом городе стрипбара. А ларчик открывался просто! Он запускал бы свою волосатую руку в экономику данного города, но при этом сохранял бы независимость своих гномов, действую исключительно через одного глупого хумана, то есть через меня. Вот ведь хитрый прощелыга! Не зря я его обул на ценности с целого городка!
Тем временем, пока я размышлял о человеческой и не только человеческой подлости, мой экипаж подкатил к зданию городской тюрьмы, где за денежку малую также временно размещали выставляемых на торг вернувшихся. И пусть путь меня несколько утомил, он оказался очень пользительным с точки зрения расширения собственного кругозора. Понять за почти два часа неспешного передвижения я смог куда как больше, нежели за все предыдущее время проведенное в границах данного города. Потому был рад и счастлив свершившейся прогулке, в отличие от членов подтягивающейся следом толпы оборванцев, отныне официально оформленных моим имуществом, которых подгоняли также едва передвигающие ноги четверо моих же солдат.