Утро этой зимой начиналось всегда одинаково. Прислушаться к её дыханию, к ритму просыпающегося сердца, к поднимающейся перед побудкой температурой и разбудить вовремя, между циклами сна — она с трудом просыпалась по утрам. Не угадаешь — недовольное бухтение гарантировано, и утешать её чревато опозданием на службу — проверено неоднократно. Арано уже ставки принимал — будет у их кэпа веселенькое утро или все же выпустят из постели как положено. И ведь заранее, чтобы не опаздывать, поднимать Ник нет никакого смысла, она имеет право высыпаться. Так что каждое утро, как на минном поле — подорвется или нет. Сладко подорвется, утешая и зацеловывая — Ник была безумно страстная и открытая, но ведь под дверью уже топчется весь Седьмой штурмовой, ожидая пробежку… А нюх у всех хороший, и языки болтливые — оборотни же, не понимают, что у людей некоторые темы табу. Быстро одеться, натянуть на Ник наушники с музыкой и… Вперед, на пробежку вместе с парнями. Она бежала рядом, зная, что наушники с неё снимут вовремя. Не он, так Арано. Не Арано, так Ульв… Или Жердь, вновь спокойный и уверенный в себе. Свадьбу он с Энн назначил на лето — типа, красивее будет. Он даже приглашение уже выдал. На два имени — её и его. Ник и Лин… Дожить бы еще до лета… После пробежки душ — дом был вредный, пристраивать вторую душевую отказывался, хуже того — пристроенную по осени вторую спальню наглухо заблокировал, не пуская туда даже Ник. Душ Лин любил, он обожал воду не меньше Ник, главное, опять же — успеть убраться из душа, хотя чаще он сдавался и оставался вместе с Ник… Хорошо, что вода отлично уносит запахи, и об этом Арано, и так поддевавший Лина по поводу и без, не знал. Потом, если позволяло время, совместный завтрак в кафе, Ник даже присматриваться к официанткам перестала, забывая об обещанном свидании. Когда времени не было — он спешно готовил кофе для неё и несся на службу. Позавтракать можно и там в столовой. Потом целый день издевок Арано с намеками на свадьбу и прочее, словно не понимает — им с Ник это не грозит. Впрочем, за те два месяца, что Ник с ним, Лин почти привык игнорировать друга. Потом побег домой — привычные посиделки с парнями в пабах закончились… Домой — в смысле к Ник, у себя дома он давно не был. Потом прогулки, парки, рестораны, кафе, иногда походы в кино — новинки были редко, а старые довоенные черно-белые фильмы ни он, ни она не любили, иногда клубы — всего на час, иногда и меньше, чтобы она успела натанцеваться, не боясь, что набедокурит — это её слово, кстати. Мать даже между делом на карту бросила крупную сумму — боялась, что на Ник его жалования не хватит. Зря боялась — Ник ни за что бы не приняла дорогой подарок. Она даже от покупки интера отказалась, сказала, что потом сама как-нибудь. Знать бы еще, кто скрывается за номером «Принц должен уметь». Лин пытался, но фейри строго хранили секреты своей интер-связи. И Ник молчала, не заговаривала об этом номере. И у него не было права лезть без спроса.
Сама Ник менялась — клыки, похожие на звериные, уже не втягивались, поменялось восприятие запахов — она стала слишком требовательна к ним, он даже привык на службе надолго застревать в душевой, чтобы не раздражать её. Даже вкусы изменились — Лин как-то застал её поедающей фисташковое мороженное вместе с пиццей. С анчоусами. Где уж она раздобыла анчоусы — тайна за семью печатями. Брендону бы сообщить, но опять же, лезть куда не просят — глупо. Да и… Тогда придется уйти из её жизни, уступая другому, а этого не хотелось. Она и так рано или поздно уйдет сама, не останется в Либорайо.
Он всегда это знал. Не усидит в Либорайо, пойдет дальше уже без него. Её право — это только её жизнь, и только ей решать, с кем и где её провести. В Либорайо ей скучно — улицы почти безопасны, а в зоны её пока не брали — Перес со своей двести шестой как с ума сошел, почти не вылезая оттуда, так что… И Ник, и остальные штурм-отряды наслаждались тишиной и покоем. Просто некоторые не любят покой. Как Ник, например. Она уйдет, и, позволь небеса, если предупредит заранее о времени своего ухода. Он еще помнил свою растерянность, когда после первого дня знакомства она просто исчезла, пропадая на неделю неизвестно где. Он мог лишь надеяться, что ей хорошо рядом с ним. Он мог лишь превращать каждый день в праздник, чтобы она задержалась рядом с ним чуть подольше. И старательно запоминать каждую мелочь, каждую её улыбку, каждый её жест — не факт, что она однажды вернется. Мир еще большой и интересный. И Брендон… Ведь есть еще Брендон.
Он понял, что она уходит, когда вернулся после службы, заставая дома Айка. Того после операции повысили сразу на несколько ступенек — перевели в Центральный участок стражей, делая старшим следователем.
Они сидели с Ник за столом и пили чай. Ромашковый. Где Ник и где чай… Это же несовместимые понятия. Кажется, ему все же придется поговорить с Ник — сама она, видимо, не понимает происходящего с ней.
Лин поздоровался с Айком за руку — та уже набралась сил и была крепкой, поцеловал Ник в обросшую макушку и поставил на стол принесенную с собой еду — младшая заловила у участка, принесла якобы от матери пирог, попутно выговаривая Лину кучу обид на то, что забросил, на то, что скучает, на то, что мать сказала держаться от него подальше, будто съест она его человечку… Кажется, мать тоже понимала, что Ник в его жизни не навсегда, и старательно держала сестер от него подальше, чтобы не мешали жить. Особенно Мию. Та была младшая, любимая, уже не мелкая, но до совершеннолетия еще два года. Два года он прикован в Либорайо. И неясно — вернется ли Ник за ним.
Ник потянулась на стуле, ловя его рукой за шею и целуя в губы:
— Скучала…
Айк с трудом сдержался, не комментируя её «скучала». Он был привычно собран, обижен и готов жаловаться на Ник — она не раз опережала стражей в раскрытии преступлений. Они оба, Айк и Ник, как-то сразу не сошлись характерами.
Лин присел рядом с Ник за стол, доставая из бумажного свертка пирог:
— Угощайтесь, мать передала.
Айк довольно улыбнулся:
— Тот самый с персиками и орехами?
Лин лишь кивком подтвердил, разрезая его. Ник прикусила губу в очередной раз — наверное, пыталась понять, сможет ли сама когда-нибудь одолеть такой рецепт. Лин знал — не сможет, но ей и не нужно, он же её любит не за готовку. Он любит её лишь потому, что она есть. Такая, какая есть. Быстрая, яркая, порывистая, сильная, открытая, иногда вздорная, иногда хрупкая и отчаянно нужная. Та, в чьих глазах даже ущербный лигр был венцом природы.
Он посмотрел, как она принюхивается к нему — видимо, учуяла пинту пива, выпитую на службе, и решил — к оркам Брендона. Не будет он его предупреждать. Сам даст фамилию ребенку, если Ник, конечно, согласится. Он лигр, пусть кто-нибудь попытается задеть его семью. Главное, чтобы у ребенка была семья. Если Ник согласится. Если Брендон не заявит свои права.
Лин разложил пирог по тарелкам, сделал себе чай — Ник вскочила, доставая чайную пару.
Пальцы привычно крошили корочку пирога — слишком много «если» в его жизни. Он сделал глоток обжигающе горячего чая и улыбнулся Айку:
— Ну, жалуйтесь. Я готов к вашим разборкам.
Айк лишь скривился:
— Это не разборки. Она мне год оперативной работы тигру под хвост отправила.
Ник выпрямилась:
— Ничего я не отправляла. Я лишь довела до конца собственное расследование.
— И…? — Лин уже привык к такому — частенько стражи подходили к нему и жаловались. Скорее даже не на Ник, а на удушающие их законы. Они отказывались понимать, что их надо соблюдать, когда тот же ловец берет и… Плюет на закон, опираясь на Пакт.
— Помнишь «Сердце фейри»?
Он улыбнулся — такое не забыть. Никогда.
— Помнишь, как меня там повело? Так вот… Я же не одна такая. После Хогуэрас шесть жалоб на незапланированные беременности — человеческие девушки, побывавшие на вечеринке в клубе, даже парней, возможных отцов, не помнят. А еще две подали заявление о насилии в клубе.
Айк поморщился:
— Там все глухо, Лин. Парни-оборотни. Согласно вашим клановым правилам, они согласны заключить брак, уходя от ответственности.
— Отвратительный закон! — взорвалась Ник. — Закон, позволяющий уходить от заслуженного наказания. Закон, поощряющий насилие — ну, женись потом, продержись положенных два года в браке и все, свободен! Никакой тюрьмы…
Айк кивнул:
— Вот тут я полностью на стороне Ник. Людские законы в этом плане были надежнее. Тебе Ник не сказала — там групповое насилие было. Причем оборотни утверждают, а там не самые плохие парни в клубе гуляли, что все было добровольно.
— Твари! — не выдержала Ник.
Лин успокаивающе положил ладонь на её пальцы:
— Ник… Разберемся.
Айк протяжно выдохнул, а Ник радостно заявила:
— Уже.
— Даааа, — согласился Айк. — Уже. Я год собирал доказательства применения в клубе запрещенных наркотиков, и вот… Ловец все взорвала к оркской бабушке. Оно, конечно, круто и классно, тут я на стороне Ник опять же полностью, но для закона и для веры в стражей — это просто отвратительно. Так мы опять вернемся до самосуда у людей. И сейчас уже не докажешь, что ордер на обыск клуба, как и на арест владельца клуба у меня был уже почти на руках… Слушай, богами заклинаю — возьми уже Ник в зону. Устройте цунами, победите хаос, сожгите все к оркам, но город доверьте стражам. И закону — в него же только-только верить стали. Ниииик, не косись так, я прослежу, чтобы все получили по заслугам, я доберусь до Переса и Парламента, я буду требовать внедрения новых законов, точнее старых человеческих… Только воюй с магией, а не с законом. Прошу…
Он с тоской посмотрел на кусок пирога, и Лин принялся заворачивать ему добрую половину пирога в бумагу — Ник с непривычки сложно переносить. Особенно, если не попадаешь под её чары леди. Айк под них не попадал. Он заторопился домой, прихватывая пирог, и Лин проводил его до двери. Тут-то Ник и сказала:
— Ловцы тут не нужны. Я тут не нужна. Надо…
Он лишь спросил, прислоняясь к стене кухни и поправляя свои волосы на макушке:
— Когда уходишь?
Она подняла на него глаза:
— Ты… Все понимаешь, да?
— Ник, я же не идиот. Ты маршрут уже составила?
— Еще на прошлой неделе. Сперва в Пятый округ, — она расцветала прямо на глазах, когда поняла, что уговоров и прочей ненужной ерунды не будет. — Хочу понять — зачем меня в самом начале моей карьеры туда выкинул дом? Потом хочу наведаться в Двадцать первый округ — посмотреть, как там налаживается жизнь. Там, если верить Брендону, сильны традиции людей, там могут быть конфликты между оборотнями и людьми.
— В Десятый не планируешь заглянуть?
Она бесхитростно посмотрела на него:
— Нет, мне там пока делать нечего. И так планов на всю весну хватит. И я помню — я буду тебе присылать открытки. Отовсюду. Честно-честно-честно. И я вернусь. Где-то к лету.
— Тогда дай мне день, чтобы собрать свои вещи.
— Не проблема, Лин. — Она встала, отправляя остатки пирога в морозилку, где у неё, Лин знал, хранилась заначка блинчиков — от них до сих пор невыносимо несло Брендоном. Теперь там будет пахнуть и им.