Пролетел год, как я обретаюсь в шараге, получая по зубам гранитом науки, впитывая всеми порами получаемые знания и постоянно разыскивая, куда же можно свалить от своего врожденного везения.
Мало того что мне повезло оказаться в мире фэнтэзи, о котором я бредил в юности, не понимая, что "удобства" могут разными, и что далеко не всем дано махать мечом и подтираться лопухом.
Мне вот, например, не дано.
Нет, если я очень сильно получу клювом жареного петуха в одно место, то…
Тогда да, тогда я еще ого-го!
А вот так, как сейчас…
Я вздохнул и поплелся сдаваться Мадам Парруз, и за первый, и за второй курс, разом.
Это уже третий экзамен. Первый я сдал аки на крыльях!
Мастер МЛанн за первый курс поставил мне "автомат", признав, что сваянная мною "на коленке" желтая деревяшка с двумя черными, мраморными "глазками" и розовой кварцевой полуизогнутой улыбкой вполне сгодится как награда мелким школярам, только-только начинающим прогрызание гранита науки.
Особенно если в артефакт подкачать чутка воздушной или земной стихии, чтобы ученик быстрее восстанавливался.
Конечно, я совсем себе не так представлял работу смайлика, но раз уж из меня прогрессор так себе, так хоть, может, как плагиатор на что-нибудь сгожусь?!
Сдачу второго курса пришлось отрабатывать классически — создать артефакт "Зонтик", напитать его и выйти под дождь.
К сожалению, мой артефакт работал не совсем верно…
Стоило мне выйти под дождь и активировать детскую безделушку, как дождь тут же прекращался.
И не важно, что дождь магический, что призывал его Магистр, а потом и прибежавшая на громкий мат, Николь.
Активируешь артефакт и — вуаля! — дождь прекратился!
После пятой проверки Мастер признал мою поделку за переводной экзамен, изъял артефакт и гордо удалился восвояси, кажется, матеря себе под нос и меня, и Николь, и Ратси.
Но врать не буду, я тогда был такой счастливый…
Амбруасс Садилевич или Садиль Амбруассович, по "воде" принял зачет только за первый курс, заявив, что за второй принимать не будет, хоть топи его в бочке с селедкой!
Потом заявил, что "он подумает", а еще через день заявил, что "просто так" ничего принимать не будет.
Вообще-то, я догадывался, что именно жаждет морской волк, но…
Почему-то "обломать" стало для меня важнее, чем "сдать"!
Вот я, собравшись с духом, и показал старому морскому волку дулю с маком, а не "погодный артефакт", который валялся на дне сундука с другими найденными вещичками!
В принципе, лично мне эта эгрета и на дух была не нужна, даже принимая во внимание тот факт, что за все годы своего валяния, ни одно перышко на безделушке не помялось и не потеряло свой первоначальный, белоснежно-белый, цвет!
Я с ней поигрался, научился активировать, вливая свою ману и останавливать, но вот глубокого смысла в ее существовании так и не обнаружил.
А в том, что этот смысл был, доказывали действия Морского Волка, видевшего эгрету мельком, когда я носил ее Мадам, уточнить, к какой именно магии относится древнее изделие.
По моим ощущениям, способность артефакта усмирять на краткий срок высокие волны относилась к второстепенным, но Мадам, пошевелив головогрудью, уверила меня, что ни на что иное эта вещица не способна.
Учебный зал Мадам Парруз всегда наводил меня на мысль, что пауки не просто намного чистоплотнее человеков разных видов и племен, но еще и имеют какой-то свой, особо извращенный опыт в создании бесконечно удобных и одновременно практичных, помещений.
Вот, например, вместо обычной черной доски у Мадам была ослепительно белая, уходящая в синь-голубизну, белая.
На которой писали артефактом, который по сути своей напоминал мне железу осьминога, вырабатывающую чернила.
В один из дней, я набрался смелости и попробовал "сколупнуть кусочек на память".
Ага, как же…
Проще расколупать танковую броню!
Такое ощущение, что вся доска была сделана из одной-единственной нитки паутины.
Доска длиной в семь метров и высотой в три — из одной нити!
И толщиной в пару миллиметров, а то и меньше!
— Мадам Парруз! — Я чуть наклонил голову, выражая свое уважение.
— Что, гладкокожий, пришел сдаваться? — Мадам подмигнула мне своим "основным" глазом и потянулась на паутинном гамаке, демонстрируя длину своих лап, способных с легкостью не только носить тяжелое тело своей владелицы, но и расковырять стальной сундук, с приваренной крышкой.
Или собрать кубик-рубика…
Или, рубанув на отмашь, снести голову полноразмерному огру.
В общем…
Я развел руками и тяжело вздохнул, вместо тысячи пустых слов.
— Ну-у-у-у… — Паучиха вытащила откуда-то из-под себя белоснежный, шелковый конверт и протянула мне. — Приступай…
В отличии от человеческих преподов, Мадам не считала нужным требовать "слепить конфетку из говна" и объяснить, почему так говенно получилось.
Нет, она выдала конверт, в котором было еще два запечатанных конверта, таких же белых и равных даже по весу.
Достав конверты, показал их Мадам, как бы спрашивая, какой из них за какой курс?
В ответ Мадам лишь устало щелкнула жвалой, мол, выбирай сам.
Открытый мною конверт содержал в себе девять палочек, благоухающих так, что дух захватывало, четыре тонких проводка и семнадцать мелких камушков, судя по блеску и граням — действительно драгоценных.
Если судить по цветам камней, так мне досталось четыре молодых, бледно-бледно розовых рубина, пяток сапфиров и остальное не берусь судить, но пара брюликов там была точно!
И всё!
Ни бумажки с заданием, ни намека, ни схемы…
И сама Мадам Паучиха видя мое недоумение, слезла со своего лежбища и бодро перебралась под потолок, а оттуда к распахнутому окну, которое я не заметил и исчезла, оставляя меня втыкать в неизбежное.
Принимая во внимание, что пауки и так живут N-мерности, отличной от человеческой, эти "запчасти" могли оказаться от чего угодно, начиная от пауканьей зубочистки и заканчивая уничтожителем Звезд, собранным на коленке за пять минут между приступами поноса…
При этом, второй конверт уже не открывался!
Ни ножом, ни зубами, ни…
Никак!
Я крутил в руках "комплектующие", пытаясь собрать некую схему, действующую на любом, хоть мало-мальски понятном мне, принципе.
Получался "паровоз", хоть ты тресни!
Ароматические палочки не проводили ни единого грана сил, камешки не аккумулировали и не отдавали, намекая на то, что либо они искусственные, либо над ними кто-то уже поработал до разрушения кристаллической решетки, а затем восстановил лишь внешние параметры, ущербные и маловозможные, например, на моей Земле.
Проводки были обыкновенными, медными, без изоляции и без сюрпризов.
Все по отдельности было обыкновенным, но…
Я скрутил проволочки в два "Китайских узла", потом оба скрутил в еще один, потолще.
Полюбовался блеском и расплел.
Разложил камушки по цветам, выбирая так, чтобы они максимально дополняли друг друга и принялся плести узел по-новой, вкладывая камни и оплетая блестящими медными проволочками.
"Осталось понять, куда приспособить палочки…" — Думал я, любуясь парой длинных подвесок, которые, в принципе, можно было использовать и как серьги, и, если бы камни работали как им и положено, то получилось бы пара шикарных накопителей, которые не грешно подарить и девушке-выпускнице нашей шараги.
Если и не по мощности, то по красоте и гармонии — точно!
Но вот чертовы палочки меня бесили все сильнее и сильнее, словно магнитом притягивая к себе взгляд и не давая насладиться актом законченного творения.
Я вертел их и так, и эдак, на выходе получая аккуратный, простой и изящный — ноль!
Я пробовал их сломать, но…
Эти… Деревяшки… Трещали, ломались, рассыпались в мелкую щепу, а потом, стоило только отвести от них взгляд — снова, как ни в чем небывало лежали передо мной на столе абсолютно целехонькими!
Как же я их возненавидел!
Я складывал их в открытый конверт, топтал ногами, подкладывал под ножку стула и даже выбросил в окно!
Но эти девять палочек снова и снова возникали передо мной, на столе.
Пирамидка, кораблик, рыбка…
Я придумал десяток плоских рисунков, выложенных этими кусками дерева и, напрягшись, целых три — объемных!
Ко второму часу экзамена я сложил палочки в пирамидку, прислонил к ним обе плетеных "сережки" и поджог.
Ни на что другое мозга у меня больше не хватило.
Да, я искренне и честно ненавижу любые логические головоломки, не переношу шахматы, меня тошнит от шашек, нард и прочих "логических игр".
Едва "пирамидка" занялась дружным, желтовато-синим пламенем, я поднес к ней оба конверта и искренне улыбнулся, наблюдая, как весело они горят, потрескивая, распространяя вокруг себя теплый, медовый запах с оттенками мяты, корицы и сандала с бегимотом, простите, бергамотом.
Через пару минут медь накалилась до красна, камушки принялись отбрасывать во все стороны яркие зайчики, превращая степенную аудиторию в филиал диско бара 80-хх, с клубами дыма и бликами диско-шаров.
Кр-р-р-р-р-р-ра-а-асотень!
От вкусного, но через чур обильного запаха, закружилась голова и, почему-то, заболел желудок, как-бы промежду прочим намекая, что организм у меня, как ни крути, но "Нарзаном" изрядно измучен, и что, хоть лечебными заклинаниями я и овладел, но…
Этого катастрофически мало!
Блики вились по стенам все быстрее и быстрее, догорали конверты, догорали палочки, алела раскаленная медь, крыша ехала от запаха, все сильнее и сильнее болел желудок.
Влетевшая в окно Мадам Парруз, видя масштаб все расширяющихся повреждений, сперва плюнула в меня своей ловчей паутиной, потом в догорающий на учебной парте костерок, потом в закрытую дверь, а потом нас пробкой вынесло из помещения!
На гребне взрывной волны я успел заметить, что сплетенные мной безделушки превратились в один, багрово-красный камень, размером с фалангу моего большого пальца и что учебный класс придется ремонтировать.
И очень надеюсь, что не за мой счет!
Я же не виноват…
Или, все-таки, виноват?!
Как бы не старалась Мадам нести меня бережно и аккуратно, мой болевой порог решил, что с него хватит и выключил дурную голову, устроившую пожар на переводном экзамене.
Я уже не слышал, не видел и не чувствовал, как суетилась вокруг меня недовольная кошка, пытаясь пробиться со своими лечебными практиками через невесть откуда взявшуюся, едва заметно мерцающую защиту; как Мадам Парруз размахивала красным булдыжником перед носом разъяренной Николь, доказывая, что все случившееся — обычный розыгрыш, на который не поведется ни один, даже самый тупой студент первого курса!
Влетевшую в лазарет Ратси едва-едва удерживало от скорой расправы с паучихой трио из Логгерза, Балберга и разноцветного Амаля, а наш "артефактолог" пытался отнять камень у паучихи, прыгая вокруг и приговаривая, что: "все что сделано в шараге — принадлежит шараге"!
Странные они, чесслово!