Мы в драгоцeнный лен субботу пеленали
И семисвeщником тяжелым освeщали
Iерусалима ночь и чад небытiя.
1917
x x x
1
Золотистаго меду струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успeла:
Здeсь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсeм не скучаем , -- и через плечо поглядeла.
2
Всюду Бахуса службы, как будто на свeтe одни
Сторожа и собаки. Идешь -- никого не замeтишь.
Как тяжелыя бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалашe голоса: не поймешь, не отвeтишь.
3
Послe чаю мы вышли в огромный, коричневый сад ,
Как рeсницы, на окнах опущены темные шторы,
Мимо бeлых колонн мы пошли посмотрeть виноград ,
Гдe воздушным стеклом обливаются сонныя горы.
4
Я сказал : Виноград как старинная битва живет ,
Гдe курчавые всадники бьются в кудрявом порядкe.
В каменистой Тавриде наука ?ллады -- и вот
Золотых десятин благородныя ржавыя грядки.
5
Ну, а в комнатe бeлой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом , краской и свeжим вином из подвала.
Помнишь, в греческом домe любимая всeми жена,
Не Елена -- другая -- как долго она вышивала.
6
Золотое руно, гдe же ты, золотое руно -
Всю дорогу шумeли морскiя тяжелыя волны,
И, покинув корабль, натрудившiй в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
1917
x x x
В тот вечер не гудeл стрeльчатый лeс органа.
Нам пeла Шуберта родная колыбель,
Шумeла мельница, и в пeснях урагана
Смeялся музыки голубоглазый хмель.
Старинной пeсни мiр коричневый, зеленый,
Но только вeчно-молодой,
Гдe соловьиных лип рокочущiя кроны
С звeриной яростью качает царь лeсной.
И сила страшная ночного возвращенья,
Та пeсня дикая, как черное вино.
?то двойник -- пустое привидeнье
Безсмысленно глядит в холодное окно.