Мы жили у Анвара уже два месяца. За это время я узнал много ценной для себя информации. Я не мог подставляться, признаваясь старейшине в том, что я из иного мира. Нет, не потому, что не доверял — доверял-то как раз на все сто. Но Анвар не казался человеком, который поверит в подобное. Мне не хотелось выглядеть в его глазах безумцем. Агнар будет молчать: не из болтунов пацан. Да и из детства сумасбродного и безрассудного вышел уже давно, еще до рабства в шахтах, поэтому к нему я относился серьезно, почти как ко взрослому.
Меня ни на день не покидала мысль о клятве Маху: отыскать его сына. Как? А главное: что потом? Я сгоряча, в порыве горя и жажды облегчить муки старика, в порыве сыновней благодарности (да, именно нечто подобное я чувствовал к Маху) дал ему клятву, которую не представлял, как исполнить. Но отказаться от клятвы и стать в собственных глазах брехуном я не мог. Значит, для начала следовало узнать, где находится город Рок — ну и названьице.
Из-за того, что напрямую выведывать нужную информацию я не мог, приходилось идти окольными путями. В итоге я кое-как узнал от Анвара, что город находится вообще в другом герцогстве. Не то, чтобы туда нельзя было добраться, но в моем нищенском положении сделать это будет не так-то быстро.
Однажды рано утром Анвар, сидя на крыльце и потягивая ароматный кофе (да, здесь знали этот напиток, и я вам скажу, что Рада варила лучший кофе, что я пробовал в жизни) и любуясь восходом просыпающегося солнца, завел любопытный разговор.
— Я вот что подумал, Дан: оставайтесь-ка вы с мальцом у нас в общине жить.
— Насовсем? — удивился я такому резкому повороту событий.
Конечно, старейшина ни разу не гнал нас, напротив, всячески давал понять, что мы им не в тягость, но меня самого тяготило, что мы свалились на их головы, и я ломал мозги над тем, как бы мне встать на ноги.
— Почему нет? Помнишь, как мы похоронили нашего старика Тео месяц назад? От него добротный дом остался. Можешь поселиться там, женишься, детишек настрогаешь, хозяином своего пусть небольшого, но хорошего земельного участка станешь. Учет ведь крестьянского населения властями не строго ведется. Им главное знать, сколько в общине живет голов, способных платить дань. Вот и будешь его платить вместо старика. А брат твой пусть с нами остается жить: нам с Радой на старость будет счастье о ком-то заботиться, своих ведь детей Творец не даровал. Учет детей ведется только с двенадцатилетнего возраста. Вон у одних сынка девятилетнего пару лет назад волк в лесу загрыз. Выдадим Агнара за их ребятенка, никто не станет дознаваться. Кому есть дело до нищих крестьян? А даже если и станет, то вы же свободные люди, можете сказать, что снялись с места, переехали сюда. Это было бы самое простое решение, я только сомневаюсь, что оно тебя устроит, если ты до сих пор боишься, что кто-то может вас искать.
Я промолчал. Не мог я объяснить старику свои тревоги.
— А ты вон своих детишек заводи, — свернул он на другую тему как ни в чем не бывало. — Мужик взрослый уже, семьей пора обзаводиться. Я даже знаю, кто на тебя глаз положил. Ли знаешь?
— Не припомню… — наморщил я лоб.
— Сестрица Роба.
Я уже знал, что Робом звали того придурка, который на меня наехал в сеннике из-за распущенной девахи.
— Да ладно? Ну нет, Анвар, спасибо, но связываться с этой семейкой у меня желания ноль.
— Ты из-за того случая, что ли? — улыбнулся старик. — Брось ты, Дан. Роб уже и думать забыл об этом. Ты разве не слыхал, что он шуры-муры крутит с другой девицей?
— Рад за него, — мрачно ответил я. — Но что-то не нравится мне все равно эта идея…
— Девка-то ладно — дело молодое. А вот о том, чтобы с нами остаться — подумай. Будешь одним из нас. Мы люди простые и живем небогато, но у нас спокойно. Да и много ли человеку надо для счастья-то?
***
Я всерьез задумался над предложением Анвара. Был ли у меня выбор? Нет, конечно, я мог отправиться скитаться по неизвестному мне и — я в этом не сомневался — враждебному миру, чтобы… чтобы что? Сына Маха так просто не отыскать. Да и возможно ли это вообще? Что я о нем знаю? Имя? Буду ходить по городу и спрашивать «Не подскажете, как мне отыскать раба такого-то?»? Да, с сыном Маха придется подождать. Вернусь к этому позже. Сейчас важнее залечь на дно.
Паранойя, что нас вернут в рабское положение, до сих пор скребла мое сердце и порой снилась в виде кошмаров, от которых я пробуждался в холодном поту.
А еще мне хотелось остаться. Никогда бы не подумал, но мне понравилось жить в деревне. Спокойно, тихо, размеренно. Красивая, первозданная природа кругом. Я падал к вечеру, как загнанная лошадь, после тяжкого трудового дня, но все-таки был доволен. Жизнь была сытной и привольной вопреки условиям тяжелого труда и бедности во всем остальном, кроме жратвы. Еды вдосталь, дом какой-никакой имеется, а остальное не столь важно. Если все крестьяне в здешних краях живут так же неплохо, то этот мир не так уж плох. Но я, конечно, не верил в это. Анвар сказал, что от барона многое зависит. Местным с бароном повезло: тот блюдет спокойствие на своих землях, излишки зерна и мяса (то, что тут крестьяне могли раз в неделю питаться мясом было для меня открытием века!) не отбирает, и народ живет сносно.
Значит, решено — пока остаемся. Меня же никто не привязывает к одному месту. На мне рабского клейма нет, представится случай, могу и сняться с места. А надо ли оно мне? Если неплохо можно устроиться тут, то зачем искать приключений на свою задницу? Кроме сына Маха, у меня нет других причин куда-то срываться. Мах ведь не хотел никаких клятв… Быть может, мне и не надо цепляться за свои же слова? Ну чем я смогу помочь рабу?
Ах, дерьмо. Я сам себя в угол загоняю. Ладно. Поживем — посмотрим.
Может, прав Анвар и насчет женитьбы? Но тогда я точно не смогу никуда сорваться. Или смогу? Мне же только найти надо сына Маха и… рассказать ему о кончине отца. Дать ему шанс хотя бы оплакивать родителя. Дать шанс узнать правду о том, что случилось. А способ освободить раба от клейма я вряд ли найду. Прости, Мах, прости, что дал напрасную надежду…
***
С Ли мы пересекались множество раз. И, буду откровенным, девушка мне нравилась. Нет, я не влюбился — еще не хватало — но крепкую мою симпатию молодая особа заслужила. Она выглядела скромной, порядочной, адекватной. Лицом мила, телом стройна. Пару раз мы поговорили о пустяках, и я узнал, что она еще и сообразительна и интересна, как собеседник. Даже не сказал бы, что она всю жизнь в сельской местности прожила — такой широкий у девушки кругозор. Это меня и подкупило. Я бы не смог крутить любовь с кем-то из других местных девушек. Мне попросту было с ними не о чем говорить. Конечно, и с Ли не поболтаешь о Достоевском и экзистенциальном кризисе, но то, что в ее прелестной головке острый ум — уже много значит для меня.
Но решиться на то, чтобы всерьез с ней что-то замутить, я пока не мог. Меня глодало изнутри то, что я поклялся Маху найти его сына. Значит, я должен хотя бы попытаться. Поэтому пока рано связывать себя брачными узами.
***
Я согласился на предложение Анвара и переехал в опустевший дом умершего старика. Он был куда меньше дома старейшины (хотя и там мы вчетвером с трудом умещались), но мне было насрать. Свой дом — кайф!
У меня не было ломки из-за отсутствия сигарет и бухла, но была ломка из-за отсутствия книг. Да, это реально была проблема. Книгопечатание в этом мире, кстати, уже было изобретено, но книг было не так много, как и грамотных среди простого люда.
С удивлением и радостью я обнаружил, что умею читать и писать на местном языке. Понял это, когда увидел какой-то свиток у старейшины с бухгалтерскими расчетами. Да, старейшина был грамотным, и его жена тоже.
В общем, переехал я в свой — в свой! звучит-то как сладостно! — дом. Но недолго длилась моя эйфория. Однажды ко мне пришел Анвар и снова завел разговор — на этот раз куда страннее первого.
— Дело к тебе есть, Дан. Не думал я, что до этого дойдет, ты ведь все-таки пришлый, горожанин, я так понимаю… Но народ настаивает.
— На чем? — сразу насторожился я.
— На обрядах посвящения.
— Чегооо?
— Каждый мальчик нашей общины, достигнув возраста пятнадцати лет, должен пройти посвящение во взрослые мужчины.
— Мне давно не пятнадцать.
— Это не важно. Ты не можешь стать одним из нас, пока не пройдешь через эти обряды. Прости, Дан, но я не могу пойти против своих. Они не поймут. Мы испокон веков живем на этих землях и чтим традиции наших отцов. Ты должен проявить уважение.
— И что же от меня потребуется? — осторожно спросил я.
Ассоциации в голове крутились, связанные с сектами и жертвоприношениями. Хотя Анвар, конечно, не допустил бы, чтобы его община занималась какими-то непотребствами. Но все равно — как-то не нравится мне все это.
— Как ты знаешь, магов среди крестьян рождается мало. Но так было не всегда. Были времена — далекие, похороненные под тяготами сотен лет — когда и среди нас чаще встречались одаренные люди. И наши праотцы проходили посвящение в маги одновременно с посвящением в мужчины в том случае, если дар бывал обнаружен. Но даже если нет — посвящение все равно состоялось, потому что стать по-настоящему взрослым мужчиной всегда было куда важнее, чем оказаться одаренным. Тогда обряды проводились куда раньше — лет с двенадцати, мы точно не знаем. Магия пробуждается по-всякому — у кого в детстве, у кого в юности, а у кого и вовсе тогда, когда этого уже и ожидать перестаешь. Зачастую бывало, что наши предки обнаруживали свою силу именно на одном из обрядов посвящения — оно стимулировало силу, заставляло ее явить себя.
— А девочки? Они ведь тоже могли оказаться магами?
— Могли. Но лишь мужчины могут удостоиться чести принять участие в церемонии посвящения.
«Все ясно, короче, патриархат во всей красе», — мысленно усмехнулся я.
— Посвящаемый должен был закалиться, чтобы стать настоящим мужчиной и полноценным членом общины. В городах эти традиции давно позабыты, да и во многих деревнях тоже. Но мы — мы помним, — продолжал говорить Анвар.
— Так что же мне надо будет делать?
— Ступени посвящения были выстроены так, чтобы у человека могла, при ее наличии, пробудиться магия. Самая распространенная магия — это, как ты знаешь, стихийная. С этим и будут связаны некоторые твои испытания.
— Как-то это слишком однобоко, — сказал я, — если видов магии куча.
— Придумать для каждого вида магии отдельное испытание было бы делом трудо- и времязатратным. Наши далекие предки, жившие на лоне природы, конечно же, отдали предпочтение стихиям — в противостоянии с первобытной, беспощадной и слепой природы дух мужчины закаляется, как сталь.
***
Первое испытание должно было состояться в центре деревни. Здесь проходили главные события общинной жизни. Тут был колодец, тут был построен деревянный помост, на который обыкновенно поднимался старейшина, чтобы толкнуть речь. На этот помост сейчас была водружена большая бочка с ледяной водой. И мне предстояло залезть в нее и просидеть там три часа — и ни минутой меньше.
«Здравствуй, воспаление легких».
Как назло, день был специально выбран пасмурный и прохладный.
— Иначе какой смысл в испытании? — спросил Анвар.
«Старик, да что же ты делаешь? — обратился я с мысленным возмущением и легкой обидой к старейшине. — Такой мировой, умный мужик, а все туда же — в дебри тупой архаичной философии».
Анвар произнес небольшую пафосную речь, и я в одних трусах, которые тут напоминали что-то типа аналога нашего антично-средневекового брэ, залез в бочку.
— Ух… — выпустил я воздух, чувствуя, как все тело обжигает холодом.
Вся деревня собралась поглазеть на посвящаемого несчастного меня. Ну, любуйтесь, любуйтесь, извращенцы и садисты. Хлеба и зрелищ захотелось вам, да?
Нет, я вообще-то не против того, чтоб быть закаленным, так что фиг с ним.
…Эм, нет, беру свои слова обратно. Кажется, я уже свое хозяйство там отморозил. Дрожащими губами я сипло спросил у Агнара, стоящего рядом и с преданным участием глядящего на мои муки, сколько еще осталось — пятнадцать минут. А ведь пацану через год через эти же садистские обряды проходить.
…Пятнадцать минут длились бесконечно. Но вот мне сказали, что испытание пройдено, и я могу вылезать.
Фуууф, полотенце, теплая одежда — никогда бы не думал, что так обрадуюсь своей мешковатой рубахе и потрепанным штанам.
— Выпей, моя Рада заварила — чтобы не заболеть. — Анвар протянул мне чашу с ароматным дымящимся отваром.
Глотнув, я почувствовал обжигающую горечь, заполнившую рот.
— Ну что, Анвар, когда следующее-то испытание? — спросил я, все еще трясясь мелкой дрожью.
— Отдохни пока, — хохотнул он. — Вы, горожане, неженки, не привыкли к такому.
***
Вечером были танцы. Да-да, тут бывали увеселения. Никакой экзотики, все вполне, как в нашем мире — темнота, укрывшая общину, языки огня от костра, жареное мясо, местный алкоголь, музыка, извлекаемая из дудочек примитивного типа, девушки, кружащиеся вокруг костра. И одна из них вполне недвусмысленно глядела на меня. Но я не спешил присоединяться к Ли. Я сидел, потягивая волшебный травяной чай Рады и глядя на пляску пламени. Это был пик умиротворения. Мне хотелось продлить эти мгновения как можно дольше. Но идиллию нарушила Ли, подсев ко мне.
— Поздравляю, ты преодолел первую ступень, — заулыбалась она мило и очаровательно.
Я залюбовался отблесками пламени, игравшими на ее роскошных длинных волосах золотистого оттенка.
— Спасибо. Ерунда, — отмахнулся я. — Я думал, сложнее будет. — Хм. Это прозвучало, как бахвальство? Неужто я пытаюсь выпендриться перед девицей?
— Знаешь, мы могли бы с тобой…
— Что? — в тревожном ожидании я замер.
— …прогуляться как-нибудь. — Она снова невинно улыбнулась.
«Фуф. Уже от девушек шарахаюсь, как от проказы».
На самом деле я просто беспокоился, как бы не обмануть ее надежд. Я ведь не знаю, каких воздушных замков она уже понастроила в голове.
— Да, конечно, обязательно. Слушай, кажется, твой брат недолюбливает меня.
— Да ты что! — горячо возразила она. — Он рассказывал, что однажды приревновал твою соседку к тебе, но с тех пор много воды утекло. Роб ведь собирается жениться на Саре, ты разве не слыхал? Так что он не прочь поладить с тобой, поверь мне.
Я обернулся и поглядел на Роба, разговаривавшего с отцом. Уловив мое внимание к себе, он дружелюбно помахал рукой и улыбнулся.
Вот как. Семья потенциальной невесты уже не горит желанием прикончить меня — это радует. То есть я до сих пор не знаю, стоит ли мне связывать себя такими узами, но в будущем… может, я найду способ одновременно и жизнь свою наладить, и сына Маха поискать.
После гулянки он подошел ко мне и завел беседу:
— Дружище, я тут хотел сказать… ты прости меня за тот случай. Глупо вышло.
— Ерунда, я уже ничего не помню, — с улыбкой отозвался я.
— Слушай, я слышал, что ты грамоте обучен и книжки любишь. Так у нас дома есть несколько — может, отдать тебе?
— Правда? О, братишка, буду тебе по гроб жизни благодарен! — искренне воскликнул я.
— Да не вопрос. Пошли.
Я двинулся за ним. Брат Ли был невысок, худощав, но, судя по точным уверенным движениям, ловок и быстр. Такие же светлые, как у сестры, волосы парня были коротко стрижены. Обыкновенный, в общем, парнишка, с обыкновенной внешностью — это он мне тогда из-за конфликта неприятным типом показался, но я, похоже, ошибся в нем.
Роб жил на одной из боковых улиц. Точнее, вся его семья жила. Такой же небольшой и скромный дом, как у всех. Я подождал на крыльце, пока он вынесет мне свои книги.
— Прихватил все, которые были. Впрочем, это тебе явно не интересно, — сразу убрал он в сторону книгу по растениям.
— Ты этим интересуешься? — указал я на книгу.
— Да. Мать отправляла в детстве травы полезные собирать в лесу… Во! Гляди. Любишь такое?
Я взял в руки потрепанную книжку. Пьесы — трагикомедии. О, местные вполне могут быть приобщенными к культуре. Неплохо. Хотя вообще-то пьесы я не люблю. Но за неимением под рукой томика Гюго и такое чтиво будет желанной литературой.
— Вот еще. — Протянул мне новоиспеченный товарищ сборник поэзии. — А, ну это тебя вряд ли заинтересует. — Указал он на томик дамского, судя по названию, романа.
— Ли тоже любит читать? — с любопытством спросил я.
— Да она за новую книжку убить готова, — пошутил Роб. — Мать сокрушается, что неправильно она в деревне родилась, ей бы среди знати жить с ее замашками.
— Отличная девушка твоя сестра, Роб.
— Ты ей тоже нравишься, — подмигнул он.
— Эм… ладно, потопал я, бывай. И спасибо за книги.
А ведь неплохой, кажется, мужик этот Роб.