"...И только и света, Что в звездной, колючей неправде..."
По улице черной, за вороном черным, За этой каретой, где окна крестом, Я буду метаться в дозоре почетном, Я буду метаться в дозоре почетном, Пока, обессилев, не рухну пластом! Но слово останется, слово осталось! Не к слову, а к сердцу подходит усталость, И хочешь, не хочешь --- слезай с карусели, И хочешь, не хочешь -- конец одиссеи! Но нас не помчат паруса на Итаку: В наш век на Итаку везут по этапу, Везут Одиссея в телячьем вагоне, Где только и счастья, что нету погони! Где, выпив "ханжи", на потеху вагону, Блатарь-одессит распевает "Рамону":
"Рамона, ты слышишь ветра нежный зов, Рамона, ведь это песнь любви без слов..."
"...И некому, некому, Некому молвить Из табора улицы темной..."
(139)
- 52
ЦЫГАНСКИЙ РОМАНС
Повстречала девочка бога, Бог пил мертвую в монопольке, Ну, а много ль от бога прока В чертовне и в чаду попойки ? Ах, как пилось к полночи ! Как в башке гудело, Как цыгане, сволочи, Пели "Конавэлла" !
"Ай да Конавэлла, гран-тадела, Ай да йорысака палалховела !"
А девчонка сидела с богом, К богу фасом, а к прочим боком, Уж домой бы бежать к папане, А она чокается шампанью. Ах, елочки-мочалочки, Сладко вина напьются В серебряной чарочке На золотом блюдце !
Кому чару пить ?! Кому здраву быть ?! Королевичу Александровичу !
С самоваров чертям полуда, Чар летал над столами сотью, А в четвертом часу, под утро, Бог последнюю кинул сотню... Бога, пьяного в дугу, Все теперь цукали, И цыгане -- ни гу-гу, Разбрелись цыгане, И друзья, допив до дна, -Скатертью дорога ! Лишь девчонка та одна Не бросала бога. А девчонка та с Охты, И глаза у ней цвет охры, Ждет маманя свою кровинку, А она с богом сидит в обнимку. А надменный половой Шваркал мокрой тряпкой, Бог с поникшей головой Горбил плечи зябко И просил у цыган хоть слова, Хоть немножечко, хоть чуть слышно, А в ответ ему -- жбан рассола : Понимай, мол, что время вышло ! Вместо водочки -- вода, Вместо пива -- пена !.. И девчоночка тогда Тоненько запела : "Ах да Конавэлла, гран-традела, Ай да йорысака палалховела..." Ах, как пела девчонка богу ! И про поле, и про дорогу, И про сумерки, и про зори, И про милых, ушедших в море. Ах, как пела девчонка богу ! Ах, как пела девчонка Блоку ! И не знала она, не знала, Что бессмертной в то утро стала. Этот тоненький голос в трактирном чаду Будет вечно звенеть в "Соловьином саду".
(142)
- 53
САЛОННЫЙ РОМАНС
Памяти Александра Николаевича Вертинского
"...Мне снилось, что потом,
В притонах Сан-Франциско,
Лиловый негр Вам подает манто..."
И вновь эти вечные трое Играют в преступную страсть, И вновь эти греки из Трои Стремятся Елену украсть. А сердце сжимается больно, Виски малярийно мокры От этой игры треугольной, Безвыйгрышной этой игры.
Развей мою смуту жалейкой, Где скрыты лады под корой, И спой, как под старой шинелькой Лежал "сероглазый король". В беспамятстве дедовских кресел Глаза я закрою, и вот -Из рыжей Бразилии крейсер В кисейную гавань плывет.
А гавань созвездия множит, А тучи -- летучей грядой ! Но век не вмешаться не может, А норов у века крутой ! Он судьбы смешает, как фанты, Ему ералаш по душе, И вот он враля-лейтенанта Назначить морским атташе.
На карте истории некто Возникнет, подобно мазку, И правнук "лилового негра" За займом приедет в Москву. И все ему даст непременно Тот некто, который никто, И тихая " пани Ирэна" Наденет на негра пальто. И так этот мир разутюжен, Что черта ли нам на рожон ?! Нам "ужин прощальный" -- не ужин, А сто пятьдесят под боржом. А трое ?Ну, что же что трое ! Им равное право дано. А Троя ? Разрушена Троя ! И это известно давно. Все предано праху и тлену, Ни дат не осталось, ни вех. А нашу Елену -- Елену Не греки украли, а век !
(144)
- 54
ПЕСНЯ ПРО НЕСЧАСТЛИВЫХ ВОЛШЕБНИКОВ, ИЛИ
ЭЙН, ЦВЕЙ, ДРЕЙ !
Жили-были несчастливые волшебники, И учеными считались и спесивыми, Только самые волшебные учебники Не смогли их научить, как быть счастливыми. И какой бы не пошли они дорогою, Все кончалось то бедою, то морокою !
Но когда маэстро Скрипочкин -
Ламца-дрица, об-ца-ца !
И давал маэстро Лампочкин
Синий цвет из-за кулис,
Выходили на просцениум
Два усатых молодца,
И восторженная публика
Им кричала -- браво,бис ! -
В никуда взлетали голуби,
Превращались карты в кубики,
Гасли свечи стеариновые -
Зажигались фонари !
Эйн, цвей, дрей !
И отрезанные головы
У желающих из публики,
Улыбаясь и подмигивая,
Говорили -- раз, два, три !
Что в дословном переводе означает -
Эйн, цвей, дрей !
Ну, а после, утомленные до сизости, Не в наклеенных усах и не в парадности, Шли в кафе они куда-нибудь поблизости, Чтоб на время позабыть про неприятности, И заказывали ужин два волшебника -Два стакана молока и два лапшевника.
А маэстро Балалаечкин -