Кому на Руси жить хорошо - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 3

ПОСЛЕДЫШ

Глава I

I

Петровки. Время жаркое.В разгаре сенокос.Минув деревню бедную,Безграмотной губернии,Старо-Вахлацкой волости,Большие Вахлаки,Пришли на Волгу странники…Над Волгой чайки носятся;Гуляют куликиПо отмели. А по́ лугу,Что гол, как у подьячегоЩека, вчера побритая,Стоят «князья Волконские» [87]И детки их, что ранееРодятся, чем отцы [88].«Прокосы широчайшие! —Сказал Пахом Онисимыч. —Здесь богатырь народ!»Смеются братья Губины:Давно они заметилиВысокого крестьянинаСо жбаном – на стогу;Он пил, а баба с вилами,Задравши кверху голову,Глядела на него.Со стогом поравнялися —Все пьет мужик! ОтмерилиЕще шагов полста,Все разом оглянулися:По-прежнему, закинувшись,Стоит мужик; посудинаДном кверху поднята…Под берегом раскинутыШатры; старухи, лошадиС порожними телегамиДа дети видны тут.А дальше, где кончаетсяОтава подкошенная,Народу тьма! Там белыеРубахи баб, да пестрыеРубахи мужиков,Да голоса, да звяканьеПроворных кос. «Бог на̒ помочь!»– Спасибо, молодцы!Остановились странники…Размахи сенокосныеИдут чредою правильной:Все разом занесенныеСверкнули косы, звякнули,Трава мгновенно дрогнулаИ пала, прошумев!По низменному берегуНа Волге травы рослые,Веселая косьба.Не выдержали странники:«Давно мы не работали,Давайте – покосим!»Семь баб им косы отдали.Проснулась, разгореласяПривычка позабытаяК труду! Как зубы с голоду,Работает у каждогоПроворная рука.Валят траву высокую,Под песню, незнакомуюВахлацкой стороне;Под песню, что навеянаМетелями и вьюгамиРодимых деревень:Заплатова, Дырявина,Разутова, Знобишина,Горелова, Неелова —Неурожайка тож…Натешившись, усталые,Присели к стогу завтракать…– Откуда, молодцы? —Спросил у наших странниковСедой мужик (которогоБабенки звали Власушкой). —Куда вас Бог несет?«А мы…» – сказали странникиИ замолчали вдруг:Послышалась им музыка!– Помещик наш катается, —Промолвил Влас – и бросилсяК рабочим: – Не зевать!Коси дружней! А главное:Не огорчить помещика.Рассердится – поклон ему!Похвалит вас – «ура» кричи…Эй, бабы! не галдеть! —Другой мужик, присадистый,С широкой бородищею,Почти что то же самоеНароду приказал,Надел кафтан – и баринаБежит встречать. – Что за̒ люди? —Оторопелым странникамКричит он на бегу. —Снимите шапки! —К берегуПричалили три лодочки.В одной прислуга, музыка,В другой – кормилка дюжаяС ребенком, няня стараяИ приживалка тихая,А в третьей – господа:Две барыни красивые(Потоньше – белокурая,Потолще – чернобровая),Усатые два барина,Три ба̒рченка-погодочкиДа старый старичок:Худой! как зайцы зимние,Весь бел, и шапка белая,Высокая, с околышемИз красного сукна [89].Нос клювом, как у ястреба,Усы седые, длинные,И – разные глаза:Один здоровый – светится.А левый – мутный, пасмурный,Как оловянный грош!При них собачки белые,Мохнатые, с султанчиком,На крохотных ногах…Старик, поднявшись на берег,На красном, мягком коврикеДолгонько отдыхал,Потом покос осматривал:Его водили под рукиТо господа усатые,То молодые барыни, —И так, со всею свитою,С детьми и приживалками,С кормилкою и нянькою,И с белыми собачками,Все поле сенокосноеПомещик обошел.Крестьяне низко кланялись,Бурмистр (смекнули странники,Что тот мужик присадистыйБурмистр) перед помещиком,Как бес перед заутреней,Юлил: «Так точно! Слушаю-с!» —И кланялся помещикуЧуть-чуть не до земли.В один стожище матерый [90],Сегодня только сметанный,Помещик пальцем ткнул,Нашел, что сено мокрое,Вспылил: «Добро господскоеГноить? Я вас, мошенников,Самих сгною на барщине!Пересушить сейчас!..»Засуетился староста:– Недосмотрел маненичко!Сыренько: виноват! —Созвал народ – и виламиБогатыря кряжистого,В присутствии помещика,По клочьям разнесли.Помещик успокоился.(Попробовали странники:Сухохонько сенцо!)Бежит лакей с салфеткою,Хромает: «Кушать подано!»Со всей своею свитою,С детьми и приживалками,С кормилкою и нянькою,И с белыми собачками,Пошел помещик завтракать,Работы осмотрев.С реки из лодки грянулаНавстречу барам музыка,Накрытый стол белеетсяНа самом берегу…Дивятся наши странники.Пристали к Власу: «Дедушка!Что за порядки чудные?Что за чудной старик?»– Помещик наш: Утятин князь! —«Чего же он куражится?Теперь порядки новые.А он дурит по-старому:Сенцо сухим-сухохонько —Велел пересушить!»– А то еще диковинней,Что и сенцо-то самоеИ пожня – не его!«А чья же?»– Нашей вотчины.«Чего же он тут су̒ется?Ин вы у Бога нелюди?»– Нет, мы, по Божьей милости,Теперь крестьяне вольные,У нас, как у людей.Порядки тоже новые,Да тут статья особая…«Какая же статья?»Под стогом лег старинушкаИ – больше ни словца!К тому же стогу странникиПрисели; тихо молвили:«Эй! скатерть самобраная,Попотчуй мужиков!»И скатерть развернулася,Откудова ни взялисяДве дюжие руки:Ведро вина поставили,Горой наклали хлебушкаИ спрятались опять…Налив стаканчик дедушке,Опять пристали странники:«Уважь! скажи нам, Власушка,Какая тут статья?»– Да пустяки! Тут нечегоРассказывать… А сами выЧто за̒ люди? Откуда вы?Куда вас Бог несет?«Мы люди чужестранные,Давно, по делу важному,Домишки мы покинули,У нас забота есть…Такая ли заботушка,Что из домов повыжила,С работой раздружила нас,Отбила от еды…»Остановились странники…– О чем же вы хлопочете?«Да помолчим! Поели мы,Так отдохнуть желательно».И улеглись. Молчат!– Вы так-то! а по-нашему,Коль начал, так досказывай!«А сам небось молчишь!Мы не в тебя, старинушка!Изволь, мы скажем: видишь ли,Мы ищем, дядя Влас,Непоротой губернии,Непотрошеной волости,Избыткова села!..»И рассказали странники,Как встретились нечаянно,Как подрались, заспоривши,Как дали свой зарокИ как потом шаталися,Искали по губерниямПодтянутой, Подстреленной,Кому живется счастливо.Вольготно на Руси?Влас слушал – и рассказчиковГлазами мерял: – Вижу я,Вы тоже люди странные! —Сказал он наконец. —Чудим и мы достаточно.А вы – и нас чудней! —«Да что ж у вас-то деется?Еще стаканчик, дедушка!»Как выпил два стаканчика,Разговорился Влас:

II

– Помещик наш особенный,Богатство непомерное.Чин важный, род вельможеский,Весь век чудил, дурил.Да вдруг гроза и грянула…Не верит: врут, разбойники!Посредника, исправникаПрогнал! дурит по-старому.Стал крепко подозрителен,Не поклонись – дерет!Сам губернатор к баринуПриехал: долго спорили,Сердитый голос баринаВ застольной дворня слышала;Озлился так, что к вечеруХватил его удар!Всю половину левуюОтбило: словно мертваяИ, как земля, черна…Пропал ни за копеечку!Известно, не корысть,А спесь его подрезала.Соринку он терял.«Что значит, други милые,Привычка-то помещичья!» —Заметил Митродор.«Не только над помещиком,Привычка над крестьяниномСильна, – сказал Пахом. —Я раз, по подозрениюВ острог попавши, чудногоТам видел мужика.За конокрадство, кажется,Судился, звали Сидором,Так из острога баринуОн посылал оброк!(Доходы арестантскиеИзвестны: подаяние,Да что-нибудь сработает,Да стащит что-нибудь.)Ему смеялись прочие:«А ну, на поселениеСошлют – пропали денежки!»«Все лучше, – говорит…»«Ну, дальше, дальше, дедушка!»– Соринка – дело плевое,Да только не в глазу:Пал дуб на море тихое,И море все заплакало —Лежит старик без памяти(Не встанет, так и думали!).Приехали сыны,Гвардейцы черноусые(Вы их на пожне видели,А барыни красивые —То жены молодцов).У старшего доверенностьБыла: по ней с посредникомУстановили грамоту [91]…Ан вдруг и встал старик!Чуть заикнулись… Господи!Как зверь метнулся раненыйИ загремел, как гром!Дела-то все недавние,Я был в то время старостой,Случился тут – так слышал сам,Как он честил помещиков,До слова помню всё:«Корят жидов, что предалиХриста… а вы что сделали?Права свои дворянские,Веками освященные,Вы предали!..» СынамСказал: «Вы трусы подлые!Не дети вы мои!Пускай бы люди мелкие,Что вышли из поповичейДа, понажившись взятками,Купили мужиков,Пускай бы… им простительно!А вы… князья Утятины?Какие вы У-тя-ти-ны!Идите вон!.. подкидыши,Не дети вы мои!»Оро́бели наследники:А ну как перед смертиюЛишит наследства? Мало лиЛесов, земель у батюшки?Что денег понакоплено,Куда пойдет добро?Гадай! У князя в ПитереТри дочери побочныеЗа генералов выданы,Не отказал бы им!А князь опять больнехонек…Чтоб только время выиграть,Придумать: как тут быть,Которая-то барыня(Должно быть, белокурая:Она ему, сердечному,Слыхал я, терла щеткоюВ то время левый бок)Возьми и брякни барину,Что мужиков помещикамВелели воротить!Поверил! Проще малогоРебенка стал старинушка,Как паралич расшиб!Заплакал! пред иконамиСо всей семьею молится,Велит служить молебствие,Звонить в колокола!И силы словно прибыло,Опять: охота, музыка,Дворовых дует палкою,Велит созвать крестьян.С дворовыми наследникиСтакнулись, разумеется,А есть один (он давечаС салфеткой прибегал),Того и уговариватьНе надо было: баринаСтоль много любит он!Ипатом прозывается.Как воля нам готовилась,Так он не верил ей:«Шалишь! Князья УтятиныОстанутся без вотчины?Нет, руки коротки!»Явилось «Положение», —Ипат сказал: «Балуйтесь вы!А я князей УтятиныхХолоп – и весь тут сказ!»Не может барских милостейЗабыть Ипат! ПотешныеО детстве и о младости,Да и о самой старостиРассказы у него(Придешь, бывало, к барину,Ждешь, ждешь… Неволей слушаешь,Сто раз я слышал их):«Как был я мал, наш князюшкаМеня рукою собственнойВ тележку запрягал;Достиг я резвой младости:Приехал в отпуск князюшкаИ, подгулявши, выкупалМеня, раба последнего,Зимою в проруби!Да как чудно! Две проруби:В одну опустит в неводе,В другую мигом вытянет —И водки поднесет.Клониться стал я к старости.Зимой дороги узкие,Так часто с князем ездилиМы гусем [92] в пять коней.Однажды князь – затейник же! —И посади фалетуром [93]Меня, раба последнего,Со скрипкой – впереди.Любил он крепко музыку.«Играй, Ипат!» А кучеруКричит: «Пошел живей!»Метель была изрядная,Играл я: руки заняты,А лошадь спотыкливая —Свалился я с нее!Ну, сани, разумеется,Через меня проехали,Попридавили грудь.Не то беда: а холодно.Замерзнешь – нет спасения.Кругом пустыня, снег…Гляжу на звезды частыеДа каюсь во грехах.Так что же, друг ты истинный?Послышал я бубенчики.Чу, ближе! чу, звончей!Вернулся князь (закапалиТут слезы у дворового.И сколько ни рассказывал.Всегда тут плакал он!),Одел меня, согрел меняИ рядом, недостойного,С своей особой княжескойВ санях привез домой!»Похохотали странники…Глотнув вина (в четвертый раз),Влас продолжал: «НаследникиУдарили и вотчинеЧелом: «Нам жаль родителя,Порядков новых, нонешнихЕму не перенесть.Поберегите батюшку!Помалчивайте, кланяйтесь,Да не перечьте хворому,Мы вас вознаградим:За лишний труд, за барщину,За слово даже бранное —За все заплатим вам.Недолго жить сердечному,Навряд ли два-три месяца,Сам дохтур объявил!Уважьте нас, послушайтесь,Мы вам луга поемныеПо Волге подарим;Сейчас пошлем посредникуБумагу, дело верное!»Собрался мир, галдит!Луга-то (эти самые),Да водка, да с три коробаПосулов то и сделали,Что мир решил помалчиватьДо смерти старика.Поехали к посреднику:Смеется! «Дело доброе,Да и луга хорошие,Дурачьтесь, Бог простит!Нет на Руси, вы знаете,Помалчивать да кланятьсяЗапрета никому!»Однако я противился:«Вам, мужикам, сполагоря,А мне-то каково?Что ни случится – к баринуБурмистра [94]! что ни вздумает,За мной пошлет! Как буду яНа спросы бестолковыеОтветствовать? дурацкиеПриказы исполнять?»– Ты стой пред ним без шапочки,Помалчивай да кланяйся,Уйдешь – и дело кончено.Старик больной, расслабленный,Не помнит ничего!Оно и правда: можно бы!Морочить полоумногоНехитрая статья.Да быть шутом гороховым,Признаться, не хотелося.И так я на веку,У притолоки стоючи,Помялся перед бариномДосыта! «Коли мир(Сказал я, миру кланяясь)Дозволит покуражитьсяУволенному баринуВ останные часы,Молчу и я – покорствую,А только что от должностиУвольте вы меня!»Чуть дело не разладилось.Да Климка Лавин выручил:«А вы бурмистром сделайтеМеня! Я удовольствуюИ старика, и вас.Бог приберет ПоследышаСкоренько, а у вотчиныОстанутся луга.Так будем мы начальствовать,Такие мы строжайшиеПорядки заведем,Что надорвет животикиВся вотчина… Увидите!»Долгонько думал мир.Что ни на есть отчаянныйБыл Клим мужик: и пьяница,И на руку нечист.Работать не работает,С цыганами вожжается,Бродяга, коновал!Смеется над трудящимся:С работы, как ни мучайся,Не будешь ты богат,А будешь ты горбат!А впрочем, парень грамотный,Бывал в Москве и в Питере,В Сибирь езжал с купечеством,Жаль, не остался там!Умен, а грош не держится,Хитер, а попадаетсяВпросак! Бахвал мужик!Каких-то слов особенныхНаслушался: атечество,Москва первопрестольная,Душа великорусская.«Я – русский мужичок!» —Горланил диким голосомИ, кокнув в лоб посудою,Пил залпом полуштоф!Как рукомойник кланятьсяГотов за водку всякому,А есть казна – поделится,Со встречным все пропьет!Горазд орать, балясничать,Гнилой товар показыватьС хазового конца.Нахвастает с три короба,А уличишь – отшутитсяБесстыжей поговоркою,Что «за погудку правуюСмычком по роже бьют!»Подумавши, оставилиМеня бурмистром: правлю яДелами и теперь.А перед старым бариномБурмистром Климку на̒звали,Пускай его! По баринуБурмистр! перед ПоследышемПоследний человек!У Клима совесть глиняна,А бородища Минина,Посмотришь, так подумаешь,Что не найти крестьянинаСтепенней и трезвей.Наследники построилиКафтан ему: одел его —И сделался Клим ЯковличИз Климки бесшабашногоБурмистр первейший сорт.Пошли порядки старые!Последышу-то нашему,Как на беду, приказаныПрогулки. Что ни день,Через деревню катитсяРессорная колясочка:Вставай! картуз долой!Бог весть с чего накинется,Бранит, корит; с угрозоюПодступит – ты молчи!Увидит в поле пахаряИ за его же полосуОблает: и лентяи-то,И лежебоки мы!А полоса сработана,Как никогда на баринаНе работал мужик,Да невдомек Последышу,Что уж давно не барская,А наша полоса!Сойдемся – смех! У каждогоСвой сказ про юродивогоПомещика: икается,Я думаю, ему!А тут еще Клим Яковлич.Придет, глядит начальником(Горда свинья: чесаласяО барское крыльцо!),Кричит: «Приказ по вотчине!»Ну, слушаем приказ:«Докладывал я барину,Что у вдовы ТерентьевныИзбенка развалилася,Что баба побираетсяХристовым подаянием,Так барин приказал:На той вдове ТерентьевойЖенить Гаврилу Жохова,Избу поправить заново,Чтоб жили в ней, плодилисяИ правили тягло [95]!»А той вдове – под семьдесят,А жениху – шесть лет!Ну, хохот, разумеется!..Другой приказ: «КоровушкиВчера гнались до солнышкаБлиз барского двораИ так мычали, глупые,Что разбудили барина, —Так пастухам приказаноВпредь унимать коров!»Опять смеется вотчина.«А что смеетесь? ВсякиеБывают приказания:Сидел на губернаторствеВ Якутске генерал.Так на̒ кол тот коровушекСажал! Долгонько слушались,Весь город разукрасили,Как Питер монументами,Казненными коровами,Пока не догадалися,Что спятил он с ума!»Еще приказ: «У сторожа,У ундера Софронова,Собака непочтительна:Залаяла на барина,Так ундера прогнать,А сторожем к помещичьейУсадьбе назначаетсяЕремка!..» ПокатилисяОпять крестьяне со смеху:Еремка тот с рожденияГлухонемой дурак!Доволен Клим. Нашел-такиПо нраву должность! Бегает,Чудит, во все мешается,Пить даже меньше стал!Бабенка есть тут бойкая,Орефьевна, кума ему,Так с ней Климаха баринаДурачит заодно.Лафа бабенкам! бегаютНа барский двор с полотнами,С грибами, с земляникою:Все покупают барыни,И кормят, и поят!Шутили мы, дурачились,Да вдруг и дошутилисяДо сущей до беды:Был грубый, непокладистыйУ нас мужик Агап Петров,Он много нас корил:«Ай, мужики! Царь сжалился,Так вы в хомут охотою…Бог с ними, с сенокосами!Знать не хочу господ!..»Тем только успокоили,Что штоф вина поставили(Винцо-то он любил).Да черт его со временемНанес-таки на барина:Везет Агап бревно(Вишь, мало ночи глупому,Так воровать отправилсяЛес – среди бела дня!),Навстречу та колясочкаИ барин в ней: «ОткудоваБревно такое славноеВезешь ты, мужичок?..»А сам смекнул откудова.Агап молчит: бревешко-тоИз лесу из господского,Так что тут говорить!Да больно уж окрысилсяСтарик: пилил, пилил его,Права свои дворянскиеВысчитывал ему!Крестьянское терпениеВыносливо, а временемЕсть и ему конец.Агап раненько выехал,Без завтрака: крестьянинаТошнило уж и так,А тут еще речь барская,Как муха неотвязная,Жужжит под ухо самое…Захохотал Агап!«Ах шут ты, шут гороховый!Никшни!» – да и пошел!Досталось тут ПоследышуЗа дедов и за прадедов,Не только за себя.Известно, гневу нашемуДай волю! Брань господскаяЧто жало комариное,Мужицкая – обух!Опешил барин! Легче быСтоять ему под пулями,Под каменным дождем!Опешили и сродники,Бабенки было бросилисьК Агапу с уговорами,Так он вскричал: «Убью!..Что брага, раскуражилисьПодонки из поганогоКорыта… Цыц! Никшни!Крестьянских душ владениеПокончено. Последыш ты!Последыш ты! По милостиМужицкой нашей глупостиСегодня ты начальствуешь,А завтра мы ПоследышуПинка – и кончен бал!Иди домой, похаживай,Поджавши хвост, по горницам,А нас оставь! Никшни!..»«Ты – бунтовщик!» – с хрипотоюСказал старик; затрясся весьИ полумертвый пал!«Теперь конец!» – подумалиГвардейцы черноусыеИ барыни красивые;Ан вышло – не конец!Приказ: пред всею вотчиной,В присутствии помещика,За дерзость беспримернуюАгапа наказать.Забегали наследникиИ жены их – к Агапушке,И к Климу, и ко мне!«Спасите нас, голубчики!Спасите!» Ходят бледные:«Коли обман откроется,Пропали мы совсем!»Пошел бурмистр орудовать!С Агапом пил до вечера,Обнявшись, до полуночиДеревней с ним гулял,Потом опять с полуночиПоил его – и пьяногоПривел на барский двор.Все обошлось любехонько:Не мог с крылечка сдвинутьсяПоследыш – так расстроился…Ну, Климке и лафа!В конюшню плут преступникаПривел, перед крестьяниномПоставил штоф вина:«Пей да кричи: помилуйте!Ой, батюшки! ой, матушки!»Послушался Агап,Чу, во́пит! Словно музыку,Последыш стоны слушает;Чуть мы не рассмеялися,Как стал он приговаривать:«Ка-тай его, раз-бой-ника,Бун-тов-щи-ка… Ка-тай!»Ни дать ни взять под розгамиКричал Агап, дурачился,Пока не допил штоф.Как из конюшни вынеслиЕго мертвецки пьяногоЧетыре мужика,Так барин даже сжалился:«Сам виноват, Агапушка!» —Он ласково сказал…«Вишь, тоже добрый! сжалился», —Заметил Пров, а Влас ему:– Не зол… да есть пословица:Хвали траву в стогу,А барина – в гробу!Все лучше, кабы Бог егоПрибрал… Уж нет Агапушки…«Как! умер?»– Да, почтенные:Почти что в тот же день!Он к вечеру разохался,К полуночи попа просил,К белу свету преставился.Зарыли и поставилиЖивотворящий крест…С чего? Один Бог ведает!Конечно, мы не тронулиЕго не только розгами —И пальцем. Ну а все жНет-нет – да и подумаешь:Не будь такой оказии,Не умер бы Агап!Мужик сырой, особенный,Головка непоклончива,А тут: иди, ложись!Положим, ладно кончилось,А все Агап надумался:Упрешься – мир осердится,А мир дурак – доймет!Все разом так подстроилось:Чуть молодые барыниНе целовали старого,Полсотни, чай, подсунули,А пуще Клим бессовестный,Сгубил его, анафема,Винищем!..Вон от баринаПосол идет: откушали!Зовет, должно быть, старосту,Пойду взгляну камедь!

III

Пошли за Власом странники;Бабенок тоже несколькоИ парней с ними тронулось;Был полдень, время отдыха,Так набралось порядочноНароду – поглазеть.Все стали в ряд почтительноПоодаль от господ…За длинным белым столиком,Уставленным бутылкамиИ кушаньями разными,Сидели господа:На первом месте – старый князь,Седой, одетый в белое,Лицо перекошенноеИ – разные глаза.В петлице крестик беленький(Влас говорит: ГеоргияПобедоносца крест).За стулом в белом галстукеИпат, дворовый преданный,Обмахивает мух.По сторонам помещикаДве молодые барыни:Одна черноволосая,Как свекла губы красные,По яблоку – глаза!Другая белокурая,С распущенной косой,Ай, косонька! как золотоНа солнышке горит!На трех высоких стульчикахТри мальчика нарядные,Салфеточки подвязаныПод горло у детей.При них старуха нянюшка,А дальше – челядь разная:Учительницы, бедныеДворянки. Против барина —Гвардейцы черноусые,Последыша сыны.За каждым стулом девочка,А то и баба с веткою —Обмахивает мух.А под столом мохнатыеСобачки белошерстые.Барчонки дразнят их…Без шапки перед бариномСтоял бурмистр.«А скоро ли, —Спросил помещик, кушая, —Окончим сенокос?»– Да как теперь прикажете:У нас по положениюТри дня в неделю барские,С тягла: работник с лошадью,Подросток или женщина,Да полстарухи в день,Господский срок [96] кончается…«Тсс! тсс! – сказал Утятин князь,Как человек, заметивший,Что на тончайшей хитростиДругого изловил. —Какой такой господский срок?Откудова ты взял его?»И на бурмистра верногоНавел пытливо глаз.Бурмистр потупил голову,– Как приказать изволите!Два-три денька хорошие,И сено вашей милостиВсе уберем, Бог даст!Не правда ли, ребятушки?.. —(Бурмистр воротит к барщинеШирокое лицо.)За барщину ответилаПроворная Орефьевна,Бурмистрова кума:– Вестимо так, Клим Яковлич.Покуда вёдро держится,Убрать бы сено барское,А наше – подождет!«Бабенка, а умней тебя! —Помещик вдруг осклабилсяИ начал хохотать. —Ха-ха! дурак!.. Ха-ха-ха-ха!Дурак! дурак! дурак!Придумали: господский срок!Ха-ха… дурак! ха-ха-ха-ха!Господский срок – вся жизнь раба!Забыли, что ли, вы:Я Божиею милостью,И древней царской грамотой,И родом и заслугамиНад вами господин!..»Влас наземь опускается.«Что так?» – спросили странники.– Да отдохну пока!Теперь не скоро князюшкаСойдет с коня любимого!С тех пор, как слух прошел,Что воля нам готовится,У князя речь одна:Что мужику у баринаДо светопреставленияЗажату быть в горсти!..И точно: час без малогоПоследыш говорил!Язык его не слушался:Старик слюною брызгался,Шипел! И так расстроился,Что правый глаз задергало,А левый вдруг расширилсяИ – круглый, как у филина, —Вертелся колесом.Права свои дворянские,Веками освященные,Заслуги, имя древнееПомещик поминал,Царевым гневом, БожиимГрозил крестьянам, ежелиВзбунтуются они,И накрепко приказывал,Чтоб пустяков не думала,Не баловалась вотчина,А слушалась господ!«Отцы! – сказал Клим Яковлич,С каким-то визгом в голосе,Как будто вся утроба в нем,При мысли о помещиках,Заликовала вдруг. —Кого же нам и слушаться?Кого любить? надеятьсяКрестьянству на кого?Бедами упиваемся,Слезами умываемся,Куда нам бунтовать?Все ваше, все господское —Домишки наши ветхие,И животишки хворые,И сами – ваши мы!Зерно, что в землю брошено,И овощь огородная,И волос на нечесанойМужицкой голове —Все ваше, все господское!В могилках наши прадеды,На печках деды старыеИ в зыбках дети малые —Все ваше, все господское!А мы, как рыба в неводе,Хозяева в дому!»Бурмистра речь покорнаяПонравилась помещику:Здоровый глаз на старостуГлядел с благоволением,А левый успокоился:Как месяц в небе стал!Налив рукою собственнойСтакан вина заморского,«Пей!» – барин говорит.Вино на солнце искрится,Густое, маслянистое.Клим выпил, не поморщилсяИ вновь сказал: «Отцы!Живем за вашей милостью,Как у Христа за пазухой:Попробуй-ка без баринаКрестьянин так пожить!(И снова, плут естественный,Глотнул вина заморского.)Куда нам без господ?Бояре – кипарисовы,Стоят, не гнут головушки!Над ними – царь один!А мужики вязовые —И гнутся-то, и тянутся,Скрипят! Где мат крестьянину,Там барину сполагоря:Под мужиком лед ломится,Под барином трещит!Отцы! руководители!Не будь у нас помещиков,Не наготовим хлебушка,Не запасем травы!Хранители! радетели!И мир давно бы рушилсяБез разума господского,Без нашей простоты!Вам на роду написаноБлюсти крестьянство глупое,А нам работать, слушаться,Молиться за господ!»Дворовый, что у баринаСтоял за стулом с веткою,Вдруг всхлипнул! Слезы катятсяПо старому лицу.«Помолимся же ГосподуЗа долголетье барина!» —Сказал холуй чувствительныйИ стал креститься дряхлою,Дрожащею рукой.Гвардейцы черноусыеКисленько как-то глянулиНа верного слугу;Однако – делать нечего! —Фуражки сняли, крестятся.Перекрестились барыни.Перекрестилась нянюшка,Перекрестился Клим…Да и мигнул Орефьевне:И бабы, что протискалисьПоближе к господам,Креститься тоже начали,Одна так даже всхлипнулаВподобие дворового.(«Урчи! вдова Терентьевна!Старуха полоумная!» —Сказал сердито Влас.)Из тучи солнце красноеВдруг выглянуло; музыкаПротяжная и тихаяПослышалась с реки…Помещик так растрогался,Что правый глаз заплаканныйЕму платочком вытерлаСноха с косой распущеннойИ чмокнула старинушкуВ здоровый этот глаз.«Вот! – молвил он торжественноСынам своим наследникамИ молодым снохам. —Желал бы я, чтоб виделиШуты, врали столичные,Что обзывают дикимиКрепостниками нас,Чтоб видели, чтоб слышали…»Тут случай неожиданныйНарушил речь господскую:Один мужик не выдержал —Как захохочет вдруг!Задергало Последыша.Вскочил, лицом уставилсяВперед! Как рысь, высматривалДобычу. Левый глазЗаколесил… «Сы-скать его!Сы-скать бун-тов-щи-ка!»Бурмистр в толпу отправился;Не ищет виноватого,А думает: как быть?Пришел в ряды последние,Где были наши странники,И ласково сказал:«Вы люди чужестранные,Что с вами он поделает?Подите кто-нибудь!»Замялись наши странники,Желательно бы выручитьНесчастных вахлаков,Да барин глуп: судись потом,Как влепит сотню добруюПри всем честном миру!«Иди-ка ты, Романушка! —Сказали братья Губины. —Иди! ты любишь бар!»– Нет, сами вы попробуйте! —И стали наши странникиДруг дружку посылать.Клим плюнул: «Ну-ка, Власушка,Придумай, что тут сделаем?А я устал; мне мочи нет!»– Ну да и врал же ты! —«Эх, Влас Ильич! где враки-то? —Сказал бурмистр с досадою. —Не в их руках мы, что ль?..Придет пора последняя:Заедем все в ухаб [97],Не выедем никак,В кромешный ад провалимся,Так ждет и там крестьянинаРабота на господ!»– Что ж там-то будет, Климушка?«А будет, что назначено:Они в котле кипеть,А мы дрова подкладывать!»(Смеются мужики.)Пришли сыны Последыша:«Эх! Клим-чудак! до смеху ли?Старик прислал нас; сердится,Что долго нет виновного…Да кто у вас сплошал?»– А кто сплошал, и надо быТого тащить к помещику,Да все испортит он!Мужик богатый… Питерщик…Вишь, принесла нелегкаяДомой его на грех!Порядки наши чудныеЕму пока в диковину,Так смех и разобрал!А мы теперь расхлебывай! —«Ну… вы его не трогайте,А лучше киньте жеребий.Заплатим мы: вот пять рублей…»– Нет! разбегутся все…«Ну, так скажите барину,Что виноватый спрятался».– А завтра как? Забыли выАгапа неповинного?«Что ж делать?.. Вот беда!»– Давай сюда бумажку ту!Постойте! я вас выручу!Вдруг объявила бойкаяБурмистрова кумаИ побежала к барину,Бух в ноги: – Красно солнышко!Прости, не погуби!Сыночек мой единственный,Сыночек надурил!Господь его без разумуПустил на свет! Глупешенек:Идет из бани – чешется!Лаптишком, вместо ковшика,Напиться норовит!Работать не работает,Знай скалит зубы белые,Смешлив… так Бог родил!В дому-то мало радости:Избенка развалилася,Случается, есть нечего —Смеется дурачок!Подаст ли кто копеечку,Ударит ли по темени —Смеется дурачок!Смешлив… что с ним поделаешь?Из дурака, родименький,И горе смехом прет!Такая баба ловкая!Орет, как на девишнике,Цалует ноги барину.«Ну, Бог с тобой! Иди! —Сказал Последыш ласково. —Я не сержусь на глупого,Я сам над ним смеюсь!»«Какой ты добрый!» – молвилаСноха черноволосаяИ старика погладилаПо белой голове.Гвардейцы черноусыеСловечко тоже вставили:Где ж дурню деревенскомуПонять слова господские,Особенно ПоследышаСтоль умные слова?А Клим полой суконноюОтер глаза бесстыжиеИ пробурчал: «Отцы!Отцы! сыны атечества!Умеют наказать,Умеют и помиловать!»Повеселел старик!Спросил вина шипучего.Высоко пробки прянули,Попадали на баб.С испугу бабы визгнули,Шарахнулись. СтаринушкаЗахохотал! За нимЗахохотали барыни.За ними – их мужья,Потом дворецкий преданный,Потом кормилки, нянюшки,А там – и весь народ!Пошло веселье! Барыни,По приказанью барина,Крестьянам поднесли,Подросткам дали пряников,Девицам сладкой водочки,А бабы тоже выпилиПо рюмке простяку…Последыш пил да чокался,Красивых снох пощипывал.( – Вот так-то! чем бы старомуЛекарство пить, – заметил Влас, —Он пьет вино стаканами.Давно уж меру всякуюКак в гневе, так и в радостиПоследыш потерял.)Гремит на Волге музыка.Поют и пляшут девицы —Ну, словом, пир горой!К девицам присоседитьсяХотел старик, встал на ногиИ чуть не полетел!Сын поддержал родителя.Старик стоял: притопывал,Присвистывал, прищелкивал,А глаз свое выделывал —Вертелся колесом!«А вы что ж не танцуете? —Сказал Последыш барынямИ молодым сынам. —Танцуйте!» Делать нечего!Прошлись они под музыку.Старик их осмеял!Качаясь, как на палубеВ погоду непокойную,Представил он, как тешилисьВ его-то времена!«Спой, Люба!» Не хотелосяПеть белокурой барыне,Да старый так пристал!Чудесно спела барыня!Ласкала слух та песенка,Негромкая и нежная,Как ветер летним вечером,Легонько пробегающийПо бархатной муравушке,Как шум дождя весеннегоПо листьям молодым!Под песню ту прекраснуюУснул Последыш. БережноСнесли его в ладьюИ уложили сонного.Над ним с зеленым зонтикомСтоял дворовый преданный,Другой рукой отмахивалСлепней и комаров.Сидели молча бравыеГребцы; играла музыкаЧуть слышно… лодка тронуласьИ мерно поплыла…У белокурой барыниКоса, как флаг распущенный,Играла на ветру…«Уважил я Последыша! —Сказал бурмистр. – Господь с тобой!Куражься, колобродь!Не знай про волю новую,Умри, как жил, помещиком,Под песни наши рабские,Под музыку холопскую —Да только поскорей!Дай отдохнуть крестьянину!Ну, братцы! поклонитесь мне,Скажи спасибо, Влас Ильич:Я миру порадел!Стоять перед ПоследышемНапасть… язык примелется,А пуще смех долит.Глаз этот… как завертится,Беда! Глядишь да думаешь:«Куда ты, друг единственный?По надобности собственнойАль по чужим делам?Должно быть, раздобылся тыКурьерской подорожною!..»Чуть раз не прыснул я.Мужик я пьяный, ветреный,В амбаре крысы с голодуПодохли, дом пустехонек,А не взял бы, свидетель Бог,Я за такую каторгуИ тысячи рублей,Когда б не знал доподлинно,Что я перед последышемСтою… что он куражитсяПо воле по моей…»Влас отвечал задумчиво:– Бахвалься! А давно ли мы,Не мы одни – вся вотчина…(Да… все крестьянство русское!)Не в шутку, не за денежки,Не три-четыре месяца,А целый век… да что уж тут!Куда уж нам бахвалиться,Недаром Вахлаки!Однако Клима ЛавинаКрестьяне полупьяныеУважили: «Качать его!»И ну качать… «Ура!»Потом вдову ТерентьевнуС Гаврилкой, малолеточком,Клим посадил рядкомИ жениха с невестоюПоздравил! ПодурачилисьДосыта мужики.Приели все, все припили,Что господа оставили,И только поздним вечеромВ деревню прибрели.Домашние их встретилиИзвестьем неожиданным:Скончался старый князь!«Как так?» – Из лодки вынеслиЕго уж бездыханного —Хватил второй удар! —Крестьяне пораженныеПереглянулись… крестятся….Вздохнули… НикогдаТакого вздоха дружного,Глубокого-глубокогоНе испускала беднаяБезграмотной губернииДеревня Вахлаки…Но радость их вахлацкаяБыла непродолжительна.Со смертию ПоследышаПропала ласка барская:Опохмелиться не далиГвардейцы вахлакам!А за луга поемныеНаследники с крестьянамиТягаются доднесь [98].Влас за крестьян ходатаем,Живет в Москве… был в Питере…А толку что-то нет!

Стоги.
Копны.
Только дворяне имели право носить белую шапку с красным околышем.
Т.е. большой, огромный, высокий.
Уставная грамота – специальный акт, который определял отношения временнообязанных крестьян с помещиком после 1861 г.
Гусем – особый вид упряжки коней: один за другим.
Т.е. форейтором.
Бурмистр – до 1861 г. помещик обычно назначал управляющего своим хозяйством. Им мог быть и выборный из крестьян.
Тягло – мера труда, соответственно с которой крестьяне облагались барщиной, оброком, а также государственными налогами.
Господский срок – по «Манифесту» 1861 г. помещики обязывались в течение двух лет составить уставные грамоты и урегулировать правовые отношения со своими крестьянами.
Ухаб – могила.
Доднесь – «доныне, до сего дня, до наших дней, времен» (В.И.Даль).