Происходящее было нечетким. Подернутым синеватой дымкой. События, сумбурные и неясные, сменялись покадрово, из-за чего обстановка становилась все более гнетущей.
Женский крик. По спине бежит холодок.
Быстрый шаг сменяется бегом. Ступеньки. Так много ступенек. Откуда?
Крик становится громче. Кровь стучит в висках. Сердце едва не выпрыгивает из груди.
«Нет! Я успею! Успею!»
Тело покрывается мерзким холодным по́том.
Где ты? Где ты?!
Коридор – бесконечный тоннель, ни начала, ни конца. Тусклый свет из спальни.
Там, в полутьме, на полу. Тело.
Сбиваюсь с ног, словно пьяный. Они не слушаются, становятся ватными, не желая двигаться.
Мой дом – моя крепость. Так ведь говорят?
Любимая?
Колени ударяются о деревянный пол до дикой боли.
– Любимая, посмотри на меня.
Заглядываю ей в лицо. Не реагирует.
– Эй. Ну же. Я ведь успел. Успел на этот раз.
Приподнимаю на руки ее стройное тело. Остывающее. Ужасно тяжелое.
Голова запрокидывается назад в неестественном движении.
Глаза. Не моргают. Такие пустые. Два зрачка. Как черные бездны.
На шее туго затянута красная лента.
Крестик. Где ее крестик? Она ведь всегда носила его, не снимая. В воскресенье снова потащит меня в церковь.
На полу в темной луже что-то блестит. Касаюсь пальцами находки. Это не вода.
Кровь. Повсюду. Я весь в крови.
Ее крови.
Где ваш гребаный бог? Ублюдок!
Слышится детский плач.
Я вскочил на кровати, как током шарахнутый. Раньше всегда думал, что такое возможно только в кино. Сердце билось о грудную клетку так, словно сейчас выпрыгнет прочь. Тело покрылось липкой испариной.
Кошмар. Очередной.
Как часто людям снятся кошмары? Пару-тройку раз в год? Слабаки. Я их вижу каждый день.
Ледяной душ и сигарета на завтрак. Обычное дело последние пять лет. Я сидел на диване, затягиваясь едким дымом. Взгляд намертво приклеен к стене напротив с фотографиями жертв.
Нужно посетить полицейский архив. Пора вывернуть всю подноготную этого городка наружу.
В соседней квартире слышался топот и пение. Кейт собиралась на работу, судя по всему, пребывая в потрясающем настроении. Хорошо, когда для тебя работа в радость, а не ежедневная попытка найти справедливость и успокоение своей души.
Черт, девчонка совсем не парится. Даже замок не собиралась менять, пока я не сделал все сам. Вряд ли она поймет, если я завалюсь к ней домой и буду обитать на диване с пистолетом, как сторожевой пес. Очень странно жить с его потенциальной жертвой рядом, зная, как он с ними расправляется, и не иметь возможности ничего сделать. Раньше я видел их уже мертвыми, когда и сделать-то ничего нельзя. Теперь одна из них прямо за стеной, а крошечный городок означает, что она, весьма вероятно, под прицелом монстра.
Хлопнула дверь. Кейт ушла в бар. Что ж, пожалуй и мне пора получить свою дозу кофеина перед работой.
Одевшись и спустившись вниз уже привычным маршрутом, я хотел было обойти стойку и сесть, как увидел приоткрытую дверь, ведущую в помещение для персонала. На ней не было замка, вообще никакого. Подойдя ближе, я медленно отворил ее, проверяя. Дверь не скрипела, а значит тихо проникнуть туда незамеченным может любой.
Внутри помещения стояла Кейт. Она расчесывала волосы, глядя в зеркало, и, похоже, так сильно задумалась о чем-то своем, что когда я появился на пороге, девушка завизжала, пульнув в меня расческой. Я едва успел увернуться, чтобы не схлопотать острыми зубьями по лицу.
– Люций! Ты напугал меня до чертиков!
Кейт приложила ладонь ко лбу и прикрыла глаза, делая глубокий вдох. Я поднял расческу с пола, прошел внутрь и отдал воинственной соседке.
– Хорошая реакция. И кричать ты умеешь. Это полезные навыки, – похвалил ее способности самообороны.
– Да ну тебя! Я чуть не поседела, – Кейт все еще тяжело дышала.
– Почему на двери нет замка? Сюда ведь может войти любой.
– Потому что это маленький город, даже если его поставят, то закрываться никто не будет. Тут-то и входные двери не запирают. О чем ты? – Кейт убрала расческу в шкафчик.
– Хреново, – безрадостно констатировал я. – Ты хотя бы пароль поменяла?
– Да нормальный пароль, что ты волнуешься. Думаешь, кто-то помнит, когда у меня день рождения? Я и сама-то забываю иногда.
– У тебя там лежит запасной ключ от дома. Это несерьезно.
– Ета неферьефна, – покривлялась Кейт, передразнивая.
– Я тебя отшлепаю.
Слова вырвались прежде, чем я понял, как это прозвучало. Соседка вмиг стала пунцовой, смущенно опуская взгляд и кусая губы. Я прокашлялся, нервно потирая шею.
Кто виноват, что она подходит под типаж девушек в моем вкусе? Я невольно начинаю проецировать на нее свои фантазии и флиртовать, сам того не осознавая.
– Кстати, какая у тебя фамилия?
Вопрос всплыл сам собой, позволяя разрядить обстановку. Я достал блокнот и открыл нужную страницу.
– Уилсон, а что?
Сделав запись, убрал блокнот обратно во внутренний карман куртки.
– Для протокола, – не стал пугать девушку, совсем позабыв, какая она догадливая.
– Подожди… Это что, список жертв?
– Потенциальных жертв.
– Боже, это жутко, – она дернула плечами.
– Ты работаешь в баре, где постоянно ошивается убийца. Что делает тебя не просто потенциальной жертвой.
– А жертвой с большой буквы Ж, – отшутилась Кейт.
В коридоре возле двери послышался шорох, кто-то шмыгнул носом. Я развернулся, быстро преодолевая расстояние, потянул ручку и высунулся наружу, нос к носу столкнувшись с Фи́липпом Дугласом. Он отскочил в сторону, испуганно округляя глаза.
– Детектив, – парень сориентировался, протягивая мне руку для приветствия. – Ви, привет, – он заглянул внутрь и поздоровался с девушкой.
– Привет, – ответила она.
– Это помещение для персонала. Что ты здесь делаешь? – задал я вопрос, покосившись на Кейт. Та только глаза закатила.
– Ищу Питти. Не видели его?
– Нет. Я пришла первая, никого не было.
– Ладно, подожду в зале.
Фи́липп пошел дальше, вдоль коридора, бросив на меня последний короткий взгляд.
– Ты зашел позавтракать? – Кейт направилась к выходу, подходя ко мне ближе.
– Выпью кофе и поеду в участок. Нужно прошерстить архив.
– Зачем?
– Я обещал ввести тебя в курс дела. Если вечером останутся силы после работы, приходи. Расскажу заодно, что именно ищу там.
– Окей, – Уилсон закивала, проскальзывая мимо в сторону зала.
Прикрыв дверь, я посмотрел направо, проверяя, куда делся внезапный и столь ранний посетитель. Фи́липп стоял возле кухни вместе с Питером, о чем-то шепчась. Заметив мой интерес, они замолчали, отодвигаясь друг от друга. Фи́липп похлопал друга по плечу, минуя длинную стойку, вышел в зал и направился к выходу из бара.
Питер поправил лямку спортивного рюкзака, подходя ко мне и протягивая руку.
– Доброе утро.
– Доброе, – ответно протягивая свою, поприветствовал повара.
– Кину рюкзак и за работу.
Парень обошел меня, толкая дверь помещения для персонала.
«У них явно какие-то мутные дела между собой».
Я вышел в пустой зал, сел за стойку, где меня уже ждал кофе. Сделал пометки о парнях в блокноте, чтобы не упустить информацию.
Когда с кофе было покончено, настала пора выдвигаться в участок. Дорога до местного полицейского участка заняла десять минут. Погода испортилась, небо затянули тяжелые свинцовые тучи, опуская мрак на город. Желание прогуляться пешком отпало само собой. Не сильно людные в обычное время улицы теперь и вовсе пустовали, встречая меня мокрым асфальтом подъездных дорожек и увядающими кустами зелени возле заборов.
О лобовое стекло машины ударились пару крупных капель дождя. Осень полноценно вступала в свои права, резко сворачивая баловство с теплыми днями. Можно было рассчитывать еще на парочку безоблачных дней, прежде чем сырой, пропахший гнилыми листьями октябрь окончательно заставит забыть о том, как выглядит солнце.
Парковка возле участка была слишком просторной для такого городка. Вряд ли найдется хоть один день в году, когда понадобится столько мест. Остановившись поближе ко входу, я заглушил двигатель и вышел, поежившись от порыва ветра, хлестнувшего дождем по лицу.
Внутри меня встретила секретарь, с каменным лицом выслушала, что я к шерифу. Ответом послужило короткое «он у себя». Женщина снова уткнулась в монитор компьютера, где была разложена очередная партия пасьянса.
Шериф города дремал в огромном кожаном кресле, доставшемся ему от предшественника. Ноги закинуты на стол, шляпа набекрень, на лице безмятежность, будто по городу не разгуливает серийный убийца.
Это был высокий мужчина сорока лет, крепкого телосложения, с русыми волосами, местами проглядывающей сединой и уставшим от жизни и службы закону лицом.
– Доброе утро! – гаркнул я как можно громче.
Шериф вздрогнул, вскидывая руки. Шляпа упала на пол, стул покатился, едва не перевернувшись вместе с новым хозяином. Ожидаемая реакция меня позабавила.
– Доброе, детектив.
Он сонно заморгал, поднимая головной убор с пола.
– Я в архив, как и договаривались.
– Идемте, – мужчина пошевелил челюстью, водрузил шляпу на голову и указал рукой на дверь.
Архив находился в конце коридора за неприметной бледно-желтой дверью. Маленькое помещение, с запахом старой, прелой бумагой, вмещало полки, плотно стоявшие рядом друг с другом, которые почти полностью закрывали его периметр. Обшарпанный стол, неказистый стул и освещение мерзкого цыплячьего оттенка. Словно в инкубатор попал.
– У вас не оцифрованы данные?
– Это вам не Чикаго, детектив. Здесь заниматься подобным ни у кого нет ни желания, ни возможности.
«Блять! Времени уйдет больше, чем я думал».
– Мне нужны дела двадцатилетней давности и позже.
Шериф лениво облокотился на косяк двери, скрещивая руки, и смерил меня оценивающим взглядом.
– После урагана Катрина часть документов потеряли. Все, что уцелело, сложили в ящики, но никто не занимался сортировкой, свалили как есть. А значит, – он покачнулся, рассматривая полки с делами, – я не могу указать вам на конкретные коробки.
– Хуево, – резюмировал я, понимая, что теперь придется практически поселиться тут.
– Зачем вам какие-то старые дела? Раньше здесь не было подобных убийств. Я, конечно, тут всего лишь пару лет как служу, но о таком точно узнал бы.
– Подобные люди не начинают убивать на пустом месте. За ними будут тянуться правонарушения с подросткового возраста.
Я снял куртку, развесил ее на стуле, и поправил рукава рубашки.
– Говорю вам, это не местный, – шериф отрицательно покачал головой. – Глупо убивать там, где живешь. Да еще и в таком крошечном городке.
«Глупо быть таким самоуверенным болваном».
– Ясно, – спорить не было смысла.
– Нашли что-нибудь интересное в материалах дела? – начал он невзначай, пытаясь разведать информацию.
– Пока что нет. Если будет нечто стоящее, дам знать.
Я уже хотел отправить шерифа восвояси, но вспомнил момент, смутивший меня при чтении дела.
– Кстати, почему так плохо опросили местных? Там два хилых протокола и все.
– Так а смысл? – служитель закона аж подскочил, выпрямляясь по стойке смирно. – Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Поймите, здесь неохотно идут на контакт с чужаками. Я для них такой же посторонний, как и вы.
– Почему?
– Предыдущий шериф умер, а на смену ему некого было взять из местных. Меня командировали сюда вместе с семьей на неопределенный срок. Жена была в такой ярости. Она всегда хотела жить в большом городе, – начал плакаться мужчина. – А я-то что поделаю? – он развел руками.
– И?
Я поднял бровь, давая понять, что его личные проблемы меня мало волнуют. Шериф сразу скуксился и покашлял скрывая неловкость.
– Они не будут открывать вам душу. Уж поверьте. У меня есть этот потрясающий значок, – мужчина скосил глаза себе на грудь, протирая золотую звезду рукавом. – И со мной не спешат откровенничать. А с вами так и подавно не захотят.
– С этим я как-нибудь разберусь.
Не желая продолжать бессмысленный разговор, я пошел вдоль полок, наугад беря коробку. День обещал быть долгим. Шериф все понял и вышел, закрывая за собой дверь.
Сказать, что день вышел не продуктивным – это не сказать ничего. Я перебирал гребаные папки с делами, сваленные в кучу как попало. Разные года, дела о краже козы или коровы вперемешку с избиениями и нападениями на улице. Когда, посмотрев на часы, я понял, что смена Кейт скоро закончится, пришлось сворачивать свою деятельность.
Из интересного мне удалось найти пока что три дела о поджогах двадцатилетней давности. Лучше, чем ничего.
По возвращении домой я кинул папки на стол и решил размяться. Замкнутое пространство дурно сказалось на физическом состоянии. До визита соседки оставался, по моим расчетам, еще час, значит можно было не спешить. Я сменил рубашку и брюки на спортивные штаны. Балка под потолком служила мне перекладиной, на которой я подтягивался до ломоты в мышцах, пытаясь отдохнуть от умственной деятельности. Я шел уже на второй десяток, когда в дверь постучали.
– Войдите!
– На меня постоянно ругаешься, а сам не запира…
Кейт вошла внутрь, недовольно бубня, но оборвалась на полуслове. Она замерла в дверях, почти не моргая, пока я заканчивал с физической нагрузкой, не сводя с нее глаз. Несмотря на свежую погоду, девушка оделась в джинсовые шорты до колен и длинную, просторную рубашку голубого цвета. Второй десяток подошел к концу, я дотянулся до стула, оперся на него ногой, затем спрыгнул на пол.
– Что принесла? – я кивнул на контейнеры в ее руке.
– А я… Ужин. Принесла я, – потрусив головой, соседка, не спрашивая разрешения, пошла на кухню. – Приготовила азиатскую лапшу. Мне ужасно не хватает такой еды здесь.
Пока я принимал душ и одевался, Кейт гремела на кухне вилками, накрывая на стол.
– Ты рано. Я ждал тебя через час.
– Это претензия?
– Скорее вопрос.
– Ха, – она уселась на стул напротив меня. – Джек сменил меня пораньше. После гибели Линды он стал очень много работать. Раньше только вторым поваром был, а сейчас вместо дочери еще и барменом.
– Понимаю, – я действительно понимал Джека, как никто другой.
– Что делал в архиве?
Уилсон, как обычно, не церемонилась, сразу беря быка за рога. Мне даже начинала нравиться ее такая черта.
– Искал старые дела. Поджоги, зоосадизм, попытки нападения, убийства или пропажи детей.
– Как это поможет?
Она намотала лапшу на вилку, отправляя порцию в рот. Вот ведь дает. Аппетит ей вообще ничего не перебьет, похоже.
– Подобные люди не просыпаются однажды утром с внезапным желанием убивать. Этому предшествуют определенные правонарушения еще в детстве. И только спустя время преступник доходит до того, что делает сейчас. Ни сучка, ни задоринки и все обставлено, как он любит.
– Почему именно такие дела?
– Это называется «Триада Макдональда». Пиромания, зоосадизм, энурез. Последнее, конечно, в архивах не найдется, но первые два вполне.
– Что за триада? – она снова набрала лапшу, не отрывая любопытного взгляда.
– Если коротко, три признака, которые связывают с предрасположенностью к совершению особо жестоких преступлений, – припомнил я почерпнутые из книг знания.
Кейт с таким аппетитом жевала свою еду, что мне показалось, будто мой рассказ ее еще больше раззадорил.
– Это все так интересно, – заключила она, отодвигая от себя пустой контейнер. – Интернет тут паршивый, но я постараюсь найти информацию на эту тему.
Соседка достала смартфон из кармана и сделала себе пометку.
– Оставишь номер для связи?
– Да, – она кивнула и начала диктовать номер.
Я сбросил один гудок, мы записали друг друга, обмен номерами произведен.
– Пошли.
Я направился в зал после того, как по уже привычной схеме была убрана посуда.
– Впервые вижу мужчину, который не ленится убрать за собой. Обычно они бытовые инвалиды.
– У меня есть руки, и я умею ими пользоваться.
Девушка задорно хохотнула.
– Охотно верю.
На глаза попались три папки с делами о поджогах. Нужно отметить их на карте, пока не забыл.
– Момент.
Я взял маркер и, быстро найдя в протоколах адреса, пометил их на висящей на стене карте. Только когда был обведен последний адрес, я заметил, как Кейт с напряженным лицом рассматривает развешанные фотографии. С прошлого раза к ним прибавились фото с мест преступлений и от коронера.
– Я уберу, тебе не стоит это видеть.
– Оставь, – она остановила мою руку на подходе к фото. – Лучше расскажи, почему именно так?
– Уверена?
– Да.
– Если захочешь, чтобы я закончил рассказ, просто дай знать. Это может напугать, особенно учитывая…
– Я поняла, Люци. Просто расскажи, – уверенно попросила Кейт.
– Хорошо. Красная лента, которой он душит жертву, – я ткнул пальцем в фото, где крупно видно шею, – часть некоего фетиша. Так же как и красные туфли, которые он надевает на жертву, – теперь я указал на лаковую ярко-красную обувь на ногах убитой.
– Он приносит это все с собой?
– Да. Ему важно, чтобы эти элементы были именно такими.
– Почему?
– Почему кому-то нравятся блондинки? Кого-то возбуждает большая грудь, а кого-то длинные ноги в чулках, – я пожал плечами. – Дело личных предпочтений. Тебе ведь наверняка тоже что-то нравится.
– Руки, – выпалила Кейт, но тут же осеклась.
– Руки?
– Да, – соседка отвела глаза от фото и скользнула взглядом по мне. – Сильные, накаченные, с венами, – она сделала паузу. – А если есть татуировки, вообще особый шик.
Девушка нервно заправила прядь волос за ухо, изучая взглядом стену. Я так довольно заулыбался, что пришлось сделать вид, будто потолок в этой комнате меня ужасно заинтересовал.
– А тебе? – собеседница подняла на меня самый невинный взгляд.
– Шея и волосы. Длинные.
Уилсон покусала губы, делая глубокий вдох.
– Фетишизм – это нормально, пока он не стал патологией, – продолжил, стараясь заполнить возникшую из-за откровений паузу.
– Значит, пока я любуюсь руками на живых мужиках, а не отрубаю их и храню в холодильнике, то ничего страшного?
«Блять. А она не промах, далеко не промах».
Я начал расслабляться, переставая бояться сказать лишнего.
– Точно.
– Откуда они берутся? Предпочтения.
– Образ матери, актриса, которая очень нравилась в детстве. Да много факторов, формирующих вкус.
Кейт кивнула.
– Раны. Зачем так много?
Она посмотрела на фото общего плана: на девушке практически не было живого места. Весь живот был покрыт колото-резаными ранами, красными штрихами выделяющимися на мертвенно-бледной коже, но самой странной была область сердца. На ее месте зияла дыра – так много ударов нанес преступник.
– Что касаемо сердца, думаю, какой-то личный триггер в голове. Остальные же… Скажем так, старик Фрейд знал, что говорил.
– В каком смысле?
Уилсон оторвала взгляд от фото и уставилась на меня глазами, полными любопытства. Ей и правда было интересно.
– Скорее всего, у него половая дисфункция. Он не может изнасиловать жертву, но может, скажем так, имитировать процесс проникновения. Пусть и таким довольно странным способом.
– О, я поняла. Нож – продолговатый предмет. Это вместо члена.
У меня глаза на лоб полезли. Я аж забыл, о чем говорил.
– Что?
– Ты… не перестаешь меня удивлять.
– Меня не смущает слово член, если ты об этом. Я же не кисейная барышня.
– Но ты смущаешься комплиментам, – вспомнил я ее реакцию на мои слова в баре.
– Это другое. Комплименты – это мило. А член… Ну-у-у член и член, подумаешь, – соседка пожала плечами.
Я так громко расхохотался, что наверняка услышали даже посетители бара. Ей каким-то образом удавалось рассмешить меня, пусть и в весьма специфичной манере. Я столько не улыбался и не смеялся за последние пять лет, сколько за последние дни после нашего знакомства.
Что с нами не так?
Стоим над такими фотографиями, обсуждая столь тяжелое дело, при этом умудряемся шутить. Наверное это защитный механизм психики. Откуда он взялся у меня еще могу предположить. Но откуда у нее такая стойкость? Обычно девушки очень впечатлительны и ранимы.
– А вот это? Не пойму, что здесь? – отвлекла меня от раздумий Уилсон, указав пальцем на другое фото.
На нем был крупный план головы жертвы, видна только часть лица и волосы.
– Присмотрись внимательно, – Я указал пальцем на нужное место. – Он отрезает прядь волос.
– Зачем?
– Полагаю, трофей. Некое напоминание о жертве, которое его возбуждает еще некоторое время.
– Какая жесть, – сделала заключение девушка.
– Давай сядем, здесь больше не на что смотреть.
Я прошел к дивану, Кейт села напротив, в другом конце, поджимая под себя ноги. На той, которая была обращена в мою сторону, виднелся огромный длинный шрам, от колена до щиколотки, гладкий, заметно выделяющийся при ярком освещении.
– Ого.
Она проследила за моим взглядом.
– Попала в аварию. Вот, осталось на память.
– Обычно от подобных напоминаний стараются избавиться.
– Это не единственный шрам на моем теле, – с вызовом ответила Уилсон. – Каждый из них напоминает мне о том, благодаря чему я стала сама собой. Такой, какой являюсь сейчас.
В ее словах слышался горький опыт, боль пережитого, оставившего шрамы не только снаружи, но и внутри. Лезть в душу явно не стоило.
– Понимаю. У меня вместо шрамов татуировка.
– В чем-то мы похожи, – Кейт тепло улыбнулась, понимая, что я не буду ее донимать, ведь мне близка ее позиция, как никому другому. – Расскажи, почему он стал таким?
– Здесь тоже множество факторов. Образ матери. Равнодушная или, наоборот, авторитарная. Так же отец, он мог насмехаться над сыном, – озвучил я свои предположения.
– Но ведь не все дети из плохих семей становятся убийцами.
– Не все. Еще оказывают влияние окружение, издевательства в школе, к примеру, и наличие психических отклонений.
Уилсон встрепенулась, расфокусировано глядя перед собой. О чем-то вспомнила?
Я молчал, стараясь не тревожить ее мысли. Рядом с ней было в самом деле легко, даже обсуждать такие неприятные, страшные темы, быть собой, не переживая сказать лишнего. Мне начинало нравиться ее общество. Впервые за долгое время мне вообще хотелось, чтобы рядом находился кто-то. Самое интересное, кем является этот кто-то.
– Знаешь, что во всей этой истории пугает больше всего? – Кейт повернулась ко мне, выходя из своих раздумий. – Он делает это дома у жертвы. Ты ведь никогда не думаешь о том, что дома тебя может подстерегать опасность. Почему никто из них не поставил сигнализацию или… Не знаю, – она всплеснула рукой. – Более надежные замки на окна?
Я хмыкнул.
– А почему ты не поменяла сломанный замок?
– Ну-у-у я… – попалась в свою же ловушку Кейт.
– Ты не думала, что подобное может произойти с тобой. Никто не думает. Читая сводки новостей, каждый человек считает, что плохое происходит где-то далеко, но точно не с ним.
Девушка устало вздохнула, понимая, к чему я веду, подтянула колени к подбородку, обнимая ноги руками.
– Да. Я не думала, что подобное может произойти со мной. Даже на нашу схожесть мне указал только ты.
– Видишь.
– Давай на сегодня закончим, – она зажмурилась. – Информации много, голова идет кругом.
Мой взгляд наткнулся на бутылку виски, стоящую на столе.
– Тебе налить?
– Пару глотков. Схожу за стаканами.
Уилсон подняла голову, спуская ноги на пол, и пошла на кухню, через минуту возвращаясь с посудой. Я налил алкоголь, девушка салютовала стаканом.
– За удачу. Она нам пригодится, – прозвучал тост от соседки.
– Согласен, – виски приятным теплом растеклось по горлу. – Значит, не передумала? Будешь помогать?
– Буду. Или ты рассчитывал напугать меня так, чтобы я уехала, отказавшись от всего?
– Если быть совсем честным, да.
Кейт засмеялась, сжимая пальцы крепче на стекле.
– Хорошая шутка, – она едва заметно улыбнулась.
– Это не шутка. Ты точно не хочешь уехать?
Мой серьезный и одновременно обеспокоенный тон вмиг заставил ее посерьезнеть и удивленно поднять брови.
– Я не буду уезжать.
– Не боишься здесь оставаться?
Уилсон слегка засуетилась, стараясь найти более удобное положение на диване, нервно расправила края широкой рубашки, теребя один из них.
– У меня была не самая богатая семья. Мы жили в неблагополучном районе, мягко говоря, – приоткрыла завесу тайны своей жизни Кейт.
– На сколько неблагополучном?
– Мои сверстницы из престижной школы, в которую я попала, выиграв конкурс, носили в кармане помаду и зеркальце, – девушка болезненно усмехнулась воспоминаниям. – Я носила в кармане нож-бабочку.
Такой факт ее биографии знатно удивил. Я замер, чувствуя, как сбилось дыхание, словно получил удар под дых. Никогда не слышал подобного от девушки. Весьма неожиданный, но столь громко говорящий факт наводил на различные мысли, не самые положительные.
– Какой пиздец.
«Блять, надо следить за языком».
– Полный пиздец.
Уилсон сощурилась, искренне улыбнулась и резко изменилась в настроении. Голубые глаза смотрели на меня со смехом. Моя попытка одернуть себя не осталась без внимания.
– Что?
– Тебя не смущает, что я ругаюсь?
– Плохой район. Забыл? – она приподняла руку со стаканом. – Там даже собаки матом лаяли.
Возникла пауза, после которой мы оба от души рассмеялись. Я почувствовал, как расслабляюсь окончательно, позволяя себе быть самим собой.
– Боюсь даже представить, как это выглядит.
Отдышавшись, я допил виски, убирая стакан на столик.
– И не надо.
Кейт повторила за мной, потянулась, чтобы поставить стакан, но тут же вскрикнула, вжав голову в плечи и едва не разбила посуду.
– Что случилось?
– Шея, – сдавленно прокряхтела она, пытаясь размять руками ту самую шею. – Доставала сегодня с верхней полки продукты на складе и неудачно повернула голову. Ох.
– Повернись.
Соседка покосилась на меня, но спорить не стала. Похоже болело достаточно сильно. Уилсон развернулась спиной, скрючиваясь от боли, и перекинула волосы на одно плечо. Я попытался отодвинуть ворот рубашки, чтобы размять нужный участок, но ткань упорно возвращалась на место.
– Сейчас, – Кейт подняла руку, нащупывая пуговицы, расстегнула парочку верхних и скинула одежду с плеч.
«Твою мать».
Мне открылся такой вид, что я замешкался на пару секунд. Худые плечи, шея, немного прикрытая распущенными волосами. Я вдруг осознал, что очень давно не занимался сексом, наслаждаясь совершенством женского тела, любуясь и изучая каждый чувствительный участок, а не просто стремясь получить разрядку для себя.
Ладонь легла на плечо, большой палец надавил на изгиб, разгоняя зажим в мышцах.
– Вот здесь, – вдруг остановила меня Кейт, подняла руку, обхватила мои пальцы и направила их повыше.
Теперь моя рука лежала на шее, а большой палец переместился на границу роста волос.
– Можно сильнее, – направляла меня девушка.
Дыхание и так было неровным от происходящего. Наверняка я сейчас сам выглядел со стороны как маньяк.
«Да она шутит».
Усилив нажим, сосредоточился на массаже, отгоняя пошлые мысли. Но девица меня как добить решила, проверяя на прочность. Она томно застонала, прикрывая глаза, обозначая, как сильно ей нравится происходящее.
– Ох, да. Как приятно.
Я явственно ощутил прилив крови к паху. Как, сука, некстати я надел спортивную одежду.
«Люцифер, держи себя в руках. Она уйдет, подрочишь в душе».
– Тебе нужно разминать мышцы здесь и здесь, – переводя внимание на попытку дать совет, стал показывать места, которым стоит уделить внимание.
Кейт угукнула, подняла рубашку обратно на плечи и начала застегивать пуговицы.
– Спасибо.
Она так резко развернулась лицом, что я не успел отодвинуться. Мы замерли в нескольких дюймах друг от друга, молча смотрели, изучая реакцию. Я заметил, как расширились ее зрачки, а губы разомкнулись под воздействием момента. Повинуясь желанию, я стал медленно наклоняться к ней. Она не двигалась, смотря мне прямо в глаза.
Зазвенел мой телефон.
Уилсон очнулась, быстро заморгала, поправила одежду и волосы, одновременно вставая.
– Спам, – заключил я, глядя на экран.
– Нигде от него нет спасения, – неловко переминаясь с ноги на ногу, девушка приглаживала руками одежду.
– Точно.
– Слушай, я наверное пойду, – она указала на дверь за своей спиной. – Уже поздно.
– Конечно. Думаю, сегодня ты узнала достаточно.
– Вполне, – девушка подошла к выходу. – Спокойной ночи.
– Спокойной, Кейт. Не забудь запереть дверь.
– Не забуду.
Она ушла, оставляя меня одного. О какой спокойной ночи тут могла идти речь?
«Схожу-ка я в душ еще раз».
Девушка в моих руках была самой желанной на этом свете. Разбросанные по простыни каштановые волосы, белоснежная кожа, похожая на шелк, зацелованные в страсти губы.
Я ускорил темп. Ногти впились в мою спину. Она выгнулась, громко застонав. Торчащие соски коснулись моей груди. По внутренней стороне бедер пробежала легкая судорога. От обилия эмоций я прикусил кожу на ее шее. Опять будет ругаться, что оставил следы.
– Люци, ох, – она часто дышала под моим напором. – Синяк же останется.
– Не смог удержаться. Прости.
Я перекатился на спину, увлекая ее за собой. Ева положила голову мне на грудь. Некоторое время мы молчали, восстанавливая дыхание и ритм сердца.
– Нужно собираться.
Она легла рядом и лениво потянулась.
– Почему ты не хочешь принять мое предложение? Я ведь уже не раз предлагал тебе открыть свое ателье. Зачем работать на кого-то?
Уперевшись рукой в матрас, я приподнялся на локте, разглядывая, как она встает, завязывая волосы, и направляется в душ.
– Мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Не все такие амбициозные, как ты.
Раздался плеск воды. Я ждал, барабаня пальцами по кровати. Вода шумела минут пять, затем снова послышался голос.
– Не всем же быть начальниками. Всегда есть обычные работники, – Ева вышла обратно в комнату и подошла к комоду, пока я наблюдал за ее сборами. – Мне нравится моя работа. К тому же, у меня есть законные выходные, да и голова не болит о налогах и прочих проблемах бизнеса.
– Для этого существуют консультанты. Тебе необязательно разбираться во всех нюансах.
– Я не хочу. Разве этого мало для тебя?
Она развернулась ко мне, вопросительно приподнимая бровь.
– Хорошо-хорошо, – подняв ладонь в сдающемся жесте, я лег обратно. – Полагаю, про переезд снова спрашивать тоже нет смысла?
– Никакого. Тут близко к работе.
– Район плохой, да и дом не самый лучший, – я старался продавить аргументами. – Здесь все старой постройки.
– Мне близко к работе. И нет, я не хочу машину, даже с водителем.
– Вредина.
Ева развернулась, показав мне язык вместо ответа, и игриво улыбнулась, снова возвращая свое внимание к ящику комода.
– Могли бы жить в новом доме, в богатом районе с хорошими соседями, а не с этой ебливой шпаной.
Она недовольно цокнула, запрокинула голову, а затем метнула в меня своим лифчиком.
– Не ругайся!
– Вредина, – повторил я, рассматривая прилетевший в меня снаряд.
– Так странно… – она зарылась в ящик комода, недоуменно копошась в белье.
– О чем ты?
– Никак не могу найти трусики от своего любимого комплекта, как в воду канули.
Ева достала бежевый комплект и начала одеваться.
– Любопытно. Где же ты потеряла свое белье?
Она лукаво улыбнулась, начиная подходить ближе ко мне.
– Ревнуешь?
– Ты теряешь свое белье. Наводит на плохие мысли.
Ева встала возле кровати, заглядывая мне в лицо, протянула руку, поправляя несколько прядей волос, и уже хотела убрать, как я ловко схватил ее запястье и потянул на себя.
Взвизгнув от неожиданности, она ухватилась за мое плечо, пока я быстро подтянулся, оперся на спинку кровати и усадил ее сверху.
– Люци, ты жуткий собственник, – Ева обхватила мое лицо ладонями и звонко чмокнула в лоб. – Разве стала бы я давать согласие, – она продемонстрировала кольцо на пальце, – будь у меня любовник. И кстати, – указательный палец прижал мои губы, до того, как я успел ответить, – я почти закончила свадебное платье.
– И ты, конечно же, не покажешь его?
– Неа. Увидишь только на церемонии.
Она потянула резинку, держащую волосы. Каштановые пряди упали на плечи и спину легкими волнами, которые она тут же принялась взбивать у корней. Не удержавшись, я запустил пальцы в волосы на ее затылке, бережно оттянул их назад, открывая себе доступ к шее. Прикусил мочку уха, спустился быстрыми поцелуями к ключицам, пощекотал носом кожу, вдыхая сладкий аромат ее волос и тела.
– Обожаю, когда ты так делаешь, – я снова оставил легкий укус на шее.
– Почему тебе так нравится быть грубым? – Ева мягко освободилась из моей хватки.
– Что-то в этом есть. Не находишь?
– Нет. Знаешь ведь, что я люблю нежности, – она мягко поцеловала меня, обозначая свои предпочтения. – Может ты маньяк?
– Сексуальный?
– Очень.
Звонкий смех сопроводил ее слова, вызывая у меня счастливую улыбку, теплые ладони погладили мои плечи и спину.
– Никогда не думал сделать татуировку?
– Татуировку? – вопрос звучал очень неожиданно.
– Да. Что-то масштабное. Тебе бы пошло, – Ева опустила руки вниз, начиная вести ими от кистей вверх к плечам, обводя каждую линию мышц. – Она бы начиналась у запястий, плотно покрывая все руки, плечи и даже шею, – пальцы заскользили по ключицам, подбираясь к шее, погладили кадык и линию челюсти. – А завершалась бы на груди, – ладони погладили грудные мышцы, останавливая движение. – Чем-то очень выделяющимся.
Спина покрылась мурашками от ее взгляда и касаний. Почему-то именно сегодня мне ужасно не хотелось отпускать ее от себя, да и самому никуда не идти. Попросить остаться дома, забыть про все дела, сказаться больными, не знаю…
Но ведь откажется, вредная.
Ева закусила губу, разглядывая меня и, по-видимому, сопоставляя со своим воображением.
– Я подумаю, – предложение показалось заманчивым.
Она поцеловала меня в нос, вызывая прилив умиления ее безграничной нежностью, перекинула ногу вбок и встала, чтобы продолжить сборы.
– Сходим вечером в наш любимый ресторан? – теперь уже и я выбрался из постели. – Вино, устрицы – все как ты любишь, – я прошел в своей кабинет и открыл ежедневник. – У меня встреча с пяти до семи. Можно забронировать на восемь.
– Вино, говоришь… – Ева появилась на пороге, уже полностью одетая. – Давай. У меня для тебя как раз есть сюрприз.
– Сюрприз? – я скрестил руки, оперевшись на стол. – Надеюсь, хороший?
– Очень.
В зеленых глазах сверкнул задор от предвкушения моей реакции. Она подошла ко мне, привстала на носочки и потянулась к губам. Я приобнял ее за талию, отвечая на поцелуй.
– Я тебя люблю, Люци.
– И я тебя.
– До вечера.
– До вечера, – ответил я, глядя, как она уходит прочь из кабинета.
Мы увиделись. Но то, как мы увиделись, стало причиной моих постоянных ночных кошмаров.
Валери Эванс. Сучка добровольно пополнила мой список. Надо же быть такой идиоткой.
Я никак не мог толком подготовить визит к Кейт. Она жила не в доме, как все, да еще и рядом с работой. Это усложняло дело.
Она такой лакомый кусочек. Как только появилась в баре, сразу запала мне в душу. Я так мечтаю увидеть ее в своей коллекции. Наверняка лента будет потрясно смотреться на ее тонкой шее.
Но придется снова отложить ее на сладкое.
О жизни Валери я знал все, здесь подготовка не займет много времени.