Я не могла найти в себе силы покинуть руки Люци наверное целых десять минут. Мне было так хорошо с ним. Он крепко прижимал меня к себе, пока я гладила его плечи, уткнувшись носом ему в волосы.
Нехотя отстранившись, я села рядом, потерев нос рукавом толстовки.
– Почему его не поймали в Чикаго?
– Сама понимаешь, какой уровень сознательности у тех копов. Они работали на повышение, а не для поимки реального преступника, – он откинул голову на спинку дивана, рассматривая стену напротив, где висели фотографии. – Произошло еще два убийства в том же районе. Наверное, он жил там же или работал, – Люций слегка махнул кистью руки, лежащей на колене. – На время убийства прекратились. А потом появился подражатель. Успел убить только одну девушку. Там даже по самому месту преступления было ясно, что это не он.
– Что-то было не так?
– Все было не так, – он дернул плечами. – Оно произошло на улице. Это уже, как минимум, не вписывается в его модус операнди.
Я зависла.
– Это заклинание из Гарри Поттера? – шутка вырвалась сама собой.
Люций усмехнулся.
– Латинская фраза, в книгах прочел, – пояснил Люций. – Переводится как «образ действия». Он предпочитает убивать в безопасной и знакомой ему обстановке.
– Надо запомнить, – мысленно повторила себе новый термин.
– Если коротко… Этот кретин засветился на камерах круглосуточного магазина. Естественно, его взяли и повесили на него всех собак. Дело закрыли. Ушлый Люций получил повышение, – Люций поморщился, упоминая полицейского. – Но я понимал: убийца никуда не делся. Он либо сел в тюрьму, либо уехал, либо просто затаился. Мониторил новости других крупных городов, но там была абсолютная тишина. Тогда я пошел шерстить городки поменьше в Иллинойсе. И бинго! – Люций указал пальцем на стену. – Наш маньяк вернулся. На фотографиях были жертвы его типажа.
Я молчала, осмысливая услышанную информацию.
– Как он так ловко забирается в дома?
– Хорошая организация.
Вопрос читался у меня на лице, поэтому Люций сразу начал пояснять:
– Наш убийца имеет четкий план. Если ему что-то мешает, он готов отложить свое дело в целях безопасности. Уверен, он затаится после смерти Валери снова, – он сделал паузу. – Особенно учитывая, что теперь я постоянно в баре и пристально слежу за всеми.
– Значит, он не тупой?
Люций слегка развернулся ко мне, облокачиваясь на спинку дивана.
– Далеко не тупой, Кейт. Уверен, он не раз проникал ко мне домой, изучал обстановку, привыкал к ней, продумывал свои действия, прежде чем вернуться с конкретной целью.
От этих слов стало жутко, мороз пробежался по коже, я передернула плечами. Каково это? Не знать, что в твоем, казалось бы, безопасном жилье регулярно бывает убийца, во всех красках представляющий твою смерть.
– А как же желание реализовать манию? Разве не ради этого он вообще затевает всю эту канитель? – я махнула головой в сторону фотографий.
– У него есть трофеи. С их помощью еще какое-то время можно предаваться фантазиям.
– Жуть, – я съежилась, представив в красках, как маньяк сидит над своей пугающей коллекцией, вспоминая жертв.
– Имеем то, что имеем.
– Постой… – меня осенило. – Как он узнал, что тебя не будет дома?
– Ежедневник в моем кабинете. Там каждый месяц был расписан наперед, – он покачал головой, заметно погрустнев. – Однозначно он пришел заранее и следил за домом. Увидел, как я уехал, может даже проследил, куда, – Люций положил руку мне на плечо, обеспокоенно вглядываясь в глаза. – Он совсем не тупой, Кейт. Помни об этом.
– Теперь мне совсем не по себе, – я содрогнулась, представляя, что в моей квартире может кто-то находиться в мое отсутствие.
– Будь осторожна. Договорились?
Я согласно закивала, потирая глаза кулаками, словно ребенок, чувствуя, как усталость из-за недостатка сна ослабляет тело.
– Нужно отдыхать. Завтра нам обоим надо быть внимательными.
– Да, – я кивнула.
Уходить не хотелось, но какие были варианты?
Тяжело вздохнув, я начала спускать ноги с дивана, чтобы направиться в сторону выхода, но Люци поймал мою ладонь, разворачивая обратно к себе лицом.
– Постой.
Люций погладил меня по волосам, легонько проведя тыльной стороной указательного пальца по шее. Кожа моментально покрылась мурашками, метнувшимися вниз, под скрывающую тело толстовку, томным покалыванием осевшими на груди. Я взволнованно вздохнула, крепче сжимая его руку в ответ.
– Как тебя теперь отпустить одну?
– Я ведь в соседней квартире.
– Между нами целая стена. Это очень много, – он приподнял подбородок, раздумывая, посмотрел в сторону своей спальни и вернулся взглядом ко мне.
«Вот сейчас он скажет, что я могу остаться, а потом все снова будет развиваться по-старому сценарию».
– Останься. Я лягу на диване.
Его слова отрезвили меня, как стакан ледяной воды, убрав всю нервную возбужденность в один присест.
– На диване? – я даже отпрянула, чтобы посмотреть на него внимательнее, но руку не отпустила. – Это же твоя кровать.
– Хочешь, чтобы я лег рядом? – он так лукаво улыбнулся, что моя возбужденность вернулась обратно.
Я замялась, бегая глазами по комнате.
– Мне не хочется тебя выгонять из твоей же постели, – выдохнула ответ, уцепившись глазами за просторную, идеально заправленную кровать, частично видимую в проеме двери.
– Переживу, – Люций повел бровью, наслаждаясь моим замешательством.
– Ты можешь лечь рядом, – я кусала губы, нервно теребя свободной рукой край рукава.
«Переживала, что он будет пытаться меня соблазнить. А в итоге предложила лечь со мной, хотя он отказался. Уилсон, что с тобой не так?»
Люций так душевно рассмеялся, тут же вгоняя меня в краску этим смехом.
– А ты не промах, – заметил он.
Я цокнула языком и отпустила его руку.
– Будто я мужиков никогда не видела, – начала стягивать с себя толстовку, на мне остались только футболка и джинсы. – Если так беспокоишься о моей целостности – ложись рядом и охраняй. Можешь даже взять пистолет.
Учитывая событие, по причине которого мы вообще здесь собрались, в памяти всплыли слова Валери, тут же повернувшие вектор мысли совсем не туда. Я пошла в сторону спальни, убегая от разговора, грозившего стать несколько неподобающим ситуации.
В комнате не горел свет. Помещение освещал только холодный, синеватый отблеск уличного фонаря, проникающий через не до конца задернутые занавески, он придавал обстановке загадочность ночи.
Стянув обувь и джинсы, я нырнула под одеяло. Люций, то ли из благородных порывов, то ли из желания взять паузу, пришел парой минут позже. Он положил телефон на прикроватную тумбу и стал расстегивать пуговицы на рубашке. Медленно высвобождая длинными пальцами одну за одной из своих петель, оголяя грудь, а затем и пресс, вытащил края из-за пояса брюк, позволяя рубашке распахнуться. Даже полутьма не мешала рассмотреть его мускулистое тело, к которому мой взгляд приклеился намертво.
Я пялилась на происходящее, кусая губы и учащенно дыша. Внизу живота приятно потяжелело, обещая, что заснуть быстро после такого зрелища я точно не смогу, да и сон будет не самый спокойный.
Он подошел к шкафу, развесил рубашку на плечики, расстегнул ремень брюк. Чем больше он начинал раздеваться, тем выше я натягивала одеяло, оставив в итоге одни лишь глаза, наверняка сверкающие, как два прожектора в темноте.
Люций собирался расстегнуть молнию, но замер, оглянувшись в мою сторону.
– Сейчас вернусь.
Он взял пижамные штаны и вышел из комнаты.
«Хлеба и зрелищ не будет».
Я спустила одеяло до талии. До того мне стало жарко, что требовалось немного остыть. Вернувшись через пять минут, Люций лег с другой стороны кровати, закинув руки за голову, и уставился в потолок.
«Какой тут может быть сон?»
– Это больно?
Люций повернул голову в мою сторону, не понимая, о чем вопрос, увидел, что я смотрю на его татуировки, скосил глаза себе на грудь, затем вернул их обратно к потолку.
– Зависит от места, – он снова вернул взгляд к потолку.
Я придвинулась немного ближе, плавно занесла руку над его телом, коснувшись рисунка на груди одними подушечками пальцев.
– Локти, ключицы по ощущениям, будто по всем костям в теле пустили ток. Еще шея и подмышки. Остальное терпимо.
– Почему такой сюжет?
В темноте ночи чернила под кожей казались еще насыщеннее, придавая татуировкам большей загадочности и мрачности. Освещение было очень слабым, но я лежала достаточно близко, поэтому примерно смогла рассмотреть роспись на руках, похожую на те, что изображали на старинных фресках. Люди, неземные существа, демоны и ангелы, огонь как фон их взаимодействия. Теперь тематика татуировки стала ясна в полной мере.
– Он отражает пережитое, – он сделал паузу. – Ад.
Одно слово, две буквы, а нервы тут же стянуло в тугой канат, в носу защипало, намекая на новый поток слез, хотя меня только-только начало отпускать после истории о его прошлом. Рука непроизвольно дрогнула, что не укрылось от Люци. Он повернулся боком ко мне и осторожно взял за запястье руку, которую я почти успела убрать.
– Иди сюда, – Люций потянул меня к себе.
В смешанных чувствах я последовала просьбе, скользнув по простыни вперед. Тут же оказалась лицом к лицу с ним, теперь явственно ощущая жар его тела.
– Ты не должна оплакивать мое прошлое, – Люций погладил большим пальцем внутреннюю поверхность запястья.
– Мне жалко тебя, – я сделала паузу. – Твою невесту, ребенка. Так не должно быть.
Пряча глаза, вновь наполняющиеся слезами, я уткнулась лбом в мужскую грудь.
– Ничего не вернуть. Те события я не могу изменить, но могу постараться не допустить их повторения сейчас, – он погладил меня по плечу, целуя в макушку. – Спи. Я рядом. Никакие монстры не посмеют тебя тронуть.
Эти слова подействовали на меня не хуже забористого снотворного, ослабляя напряжение и тревогу. Я прижалась еще ближе, Люций обнял меня без капли намека на нечто большее. Простые успокаивающие объятия, снимающие упадок сил, вызванный обилием слез и его историей.
Я закрыла глаза, отдаваясь в лапы усталости, ощутив на самой границе провала в сон, как Люций прижал меня к себе сильнее.
Пробуждение было легким, несмотря на то, что вчерашний вечер выдался тягостным для моих нервов. Вторая половина кровати пустовала. Из-за приоткрытой занавески в комнату проникали солнечные лучи, подсвечивая мелкие пылинки в воздухе, бросая желтоватые блики на стену. С кухни доносились приятные ароматы, дразнящие рецепторы и прогоняющие сон окончательно.
Счастливая улыбка расплылась на лице сама собой. Я обняла подушку, душа порыв нежности. Нос щекотнул аромат парфюма Люци, оставшийся на постельном белье – бергамот, древесные ноты и мускус. От чего-то стало очень уютно, словно я была дома, под защитой от всех возможных бед в мире.
Сладко потянувшись, я выбралась из постели, оделась и вышла на кухню. Люций стоял у плиты, босой, в одних спортивных штанах и готовил завтрак. Сейчас, при свете дня, я смогла увидеть, что масштабный рисунок на его теле заканчивается еще и на спине, уходя в тонкие линии перьев.
«А вот и хлеб со зрелищами».
– Доброе утро, – поздоровался он, наливая новую порцию теста для панкейков на сковороду.
Я молчала, ошарашено хлопая глазами. Отсутствие реакции заставило Люци обернуться и проверить, почему его игнорируют.
– Что?
– Ты… готовишь, – я бегала глазами от его удивленного лица к сковороде и обратно.
– Не помирать же с голоду. Ты спала, нужно было чем-то заняться.
– Где ты взял продукты? – я подошла ближе, сунув нос за плечо Люци.
– Сходил к тебе домой. Ты же не против?
Я помотала головой.
– Это очень необычно.
Я облокотилась на столешницу, следя за тем, как он перекладывает новую порцию блинчиков в тарелку.
– Необычно?
– Мне никогда не готовили.
– Знаешь, что меня больше всего пугает в тебе? – он перевернул панкейки на другую сторону. – Твоя реакция на хорошее отношение. Почему ты так удивляешься, когда с тобой обращаются по-человечески?
Люций очень пристально смотрел на меня, ожидая ответа. Стало волнительно и неловко.
– Турка! – я всплеснула руками, бросаясь в сторону выхода из кухни. – Чтобы сварить кофе нам нужна турка.
Нащупала ключи в кармане парки и пошла в свою квартиру. Наскоро приняла душ, умылась, выглянула в окно, проверяя погоду. На улице на удивление по-праздничному распогодилось. Чистое голубое небо, без единого намека на дождь. Надела черные джинсы, легкий свитер кремового цвета без горловины и кроссовки. Даже пару раз прошлась тушью по ресницам и завязала волосы в пучок. Уже выбегая назад, едва не забыла то, зачем вообще сюда приходила.
Кофе все так же лежал на столике в коридоре соседней квартиры. Я схватила пачку, пулей влетая на кухню.
– Думал, ты не вернешься, – он сидел, скрестив руки и гипнотизировал взглядом пустые тарелки на столе.
– Приводила себя в порядок. Ты лицо-то мое видел? – я ткнула пальцем на свои глаза, вспомнив о припухших веках. – Придется сказать, что помимо работы в баре занялась пчеловодством.
Люций тут же смягчился, едва сдерживая улыбку. Я открыла пачку, насыпала кофе в турку и залила его водой.
– Никого не смущает, что вчера произошло жестокое убийство, а сегодня весь город будет веселиться?
Он достал пустую банку из шкафа и пересыпал туда содержимое упаковки. На его лице на долю секунды мелькнуло осуждение.
– Неа. Всем проще сделать вид, что ничего не случилось, чем отменить или перенести такое событие, – я сделала паузу, зажигая конфорку. – Класть они хотели на убийцу среди них. Не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле.
– Сравниваешь жителей с обезьянами? – подколол меня Люций, пряча банку обратно.
– Только им не говори, – я облокотилась на столешницу, поглядывая за процессом приготовления напитка.
– Ни в коем случае. Иначе я рискую лишиться столь ценного кадра.
Я гордо выпрямила спину с победным выражением лица, внутренне ликуя от похвалы.
– А как еще назвать тех, кого больше интересует, кто тиснул их яблоки в саду, чем кто убивает девушек у них дома.
Его лицо вытянулось, он приподнял бровь, с доброй усмешкой посмотрев в мою сторону.
– Чего?
– Ты начинаешь открываться с другой стороны.
– С какой еще стороны? – я не понимала, о чем говорит Люций.
– Проскакивают словечки. Вот это, – он защелкал пальцами.
– Тиснул? – предположила я, что могло его смутить.
– Точно, – он помахал указательным пальцем.
– А. Это, – я пожала плечами. – Плохой район же. Никогда не слышал такое слово?
– В моих кругах так не выражались.
– В моих кругах так не выражались, – передразнила я, повторив его слова надменным тоном.
Люций сверкнул глазами, рывком притягивая меня к себе за талию. Я буквально врезалась в его оголенный торс, сразу же пожалев, что надела свитер так рано.
– Дразнишься? – шепнул он мне на ухо, оставил на шее едва ощутимый поцелуй, моментально бросая в жар своим действием.
– Не…много, – ответ вышел сбивчивым.
Я думала, он сейчас скажет еще что-то в качестве шутки на мою реакцию, но он крепче прижал меня к себе, поднял голову и впился в губы так жадно, что его щетина уколола кожу. Поцелуй отличался от первого, сразу набрав максимальный градус страсти, овладевая моим языком без шанса остаться равнодушной. Люций усадил меня на столешницу позади. Я обхватила его ногами, прижимая ближе, без стеснения начала гладить руками его грудь и пресс. Он забрался под мой свитер, прошелся пальцами по спине, запуская волну мурашек, переместил ладонь вперед, проведя большим пальцем под поясом джинсов. Я выгнулась навстречу, тихо простонав от приятного спазма внизу живота.
Зашипела пенная шапка на готовящемся напитке.
– Кофе! – оторвавшись от поцелуя, я едва успела убрать турку до того, как напиток собрался сбежать.
– Кофе, – разочарованно выдохнул Люций, отстраняясь.
Я спрыгнула на пол, взяла чашки и разлила напиток, чтобы мы наконец-то смогли позавтракать. Люций поставил тарелку с блинчиками на стол, достал из холодильника клубничное варенье и сел.
– Ты и варенье прихватил.
– А как же без него, – он положил пару ложек из банки себе и мне на тарелку, меняя выражение лица на серьезное. – Скрытность недурно усложняет нам дело, – Люций вернулся к беседе по существу. – Расскажи мне про этот праздник, – попросил он, начиная есть.
– Это скорее сельская ярмарка под предлогом праздника, – я сделала паузу, отпивая кофе. – Все семьи продают на городской площади товары собственного производства: овощи, фрукты, мясо, выпечку, – перечислила все, что всплыло в памяти первым. – В общем, кто во что горазд, – я макнула блинчик в варенье на тарелке и сделала щедрый укус. – Вечером все ходят друг к другу в гости, опять же с едой, общаются со старыми друзьями. Короче, едят и бездельничают, – подытожила я.
– Значит на площади будут все жители города. Ну или почти все, – Люций сосредоточенно слушал меня, разглядывая дымящийся напиток в кружке.
– Ба, – заключила я с полным ртом.
– Это отличный шанс понаблюдать за отношениями в семье, – подметил он, прожевав. – Конечно, всех и каждого не получится узнать, но хотя бы увидеть в общих чертах.
– Ты столько всего знаешь о психологии этих людей, – я запила последнюю порцию завтрака кофе.
– Тебе так кажется. На деле у меня очень общие знания, почерпнутые из разных источников.
Люций отодвинул пустую чашку, сцепил пальцы в замок, немного наклоняясь вперед, вздохнул и продолжил:
– К сожалению, они не делают меня ни специалистом, ни профессиональным следователем, ни профайлером. Я могу опираться на них, но не принимать за истину в последней инстанции. Главными инструментами все равно будут наблюдательность и логика.
– Знания лишними не бывают.
– Согласен.
– Посуда? – спросила я, встала из-за стола и переместила тарелки и кружки в раковину.
– Обязательно, – Люций взял полотенце в руки. – Вижу прогресс в самодисциплине.
– Твоими стараниями, – закатав рукава, я взяла губку и включила воду.
После уборки посуды Люций пошел одеваться и вернулся из комнаты через пять минут. На нем были уже привычные черные брюки и туфли, только теперь вместо рубашки он надел водолазку, а взамен кожаной куртки – пальто, по-прежнему черные.
– Ты ведь в курсе о существовании других цветов? – я взяла с вешалки парку.
– Черный – хороший цвет, универсальный.
– Базара ноль, – брякнула я, застегивая молнию.
– Вот опять. Это я на тебя так влияю?
– Может быть, – я пожала плечами, открыла дверь и вышла в коридор.
Люций закрыл квартиру, мы спустились вниз и сели в машину. На самом деле можно было пройтись пешком, пользуясь хорошей погодой, но Люций заверил, что если нам понадобится куда-то поехать, мы только потеряем время.
На площади собрался действительно весь город. Вдоль нее тянулись стройные ряды разноцветных палаток, где жители разложили на прилавках свои товары. Торговые точки разбавляли шатры с развлечениями для отдыхающих, фастфудом и сладкими угощениями, возле которых толпились дети.
Погода стояла по-осеннему прохладная, но так удачно выглянувшее солнце сглаживало зябкость свежего ветерка, напоминающего не расслабляться.
Люций припарковал машину, выйдя из которой я тут же, по своей сложившейся за два года традиции, помчалась покупать сидр у одного из жителей города.
– Советую попробовать, – я покрутила в руке бутылку. – Дай зажигалку.
Он удивился, но вопросов задавать не стал, извлек из кармана то, что я просила, и протянул мне. Я зажала зажигалку в кулаке, перехватив бутылку второй рукой как можно ближе к крышке, просунула пластиковый угол под нее и резко надавила. Крышка с хлопком отскочила в сторону, из горлышка потянулся белый дымок.
– Держи, – я протянула Люци мою импровизированную открывашку.
– Где ты этому научилась? Хотя подожди, – он поднял ладонь, – я угадаю ответ. Плохой район?
– Точно, – подтвердила, делая глоток. – Чего ты так удивляешься? У меня был друг, так он глазом мог пиво открыть.
– Надеюсь, ты не будешь так делать?
– Не, я ж накрасилась. Макияж еще испорчу.
Он сделался таким изумленным, похоже решив, что еще немного и я сяду на корты и начну стрелять у него сигареты. Меня так рассмешила его реакция.
– Да шучу, – успокоила я, переставая смеяться. – Я так не умею.
– Уилсон, – Люций улыбнулся и покачал головой. – Ты очаровательна.
Мне захотелось завизжать от такой милоты в мой адрес. Внутренняя девочка, недополучившая комплиментов за двадцать четыре года, во всю вопила:
«Какой мужик! Берем!»
Я похлопала накрашенными ресницами, кокетливо уводя взгляд вдаль. Люций довольно приподнял уголки губ на мою реакцию, обвел взглядом площадь и остановился на одном из ее участков.
– Ты, кажется, говорила, что огурцы тут ни при чем.
Он указал глазами на огромный надувной огурец, который кто-то креативный решил поставить возле своей торговой точки.
– Ого, – я присвистнула. – Какой большой, – изумилась и отпила из бутылки.
– Обычно я слышу подобную фразу в не столь людных местах.
У меня чуть сидр носом не пошел, а пузырьки защекотали слизистую. Я закрыла рот ладонью и сделала глоток, едва пропихнув жидкость в горло. Меня пробрал смех.
– Люций, – я ухахатывалась, бросая взгляд то на надувной огурец, то на Люци, махала ладонью перед лицо в попытке успокоиться. – У тебя хорошее настроение?
Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, все же смогла прийти в себя и отпить еще из бутылки. Он мечтательно возвел глаза к небу, слегка прищуриваясь от яркого солнца.
– Пожалуй.
– Наверно все дело в погоде. Сегодня солнце вышло.
– Да, – он сделал паузу. – Солнце, – Люций сунул руки в карманы пальто. – Давай пройдемся по площади.
– На людей посмотрим, себя покажем?
– Именно.
Мы выдвинулись вперед, изображая таких же праздно шатающихся жителей, как и остальные. Не успели пройти и пары метров, как возле одной из палаток столкнулись с Питером и его матерью. Миссис Джефферсон, одетая в длинное, вырвиглазное желтое пальто из болоньевой ткани, почти до самых щиколоток, зеленые ботинки и красный берет, под который были убраны седые волосы, напоминала огромного цыпленка, решившего стать иконой стиля. Она сидела в инвалидном кресле, что толкал перед собой ее сын и держала в руках бумажный пакет с покупкой из ближайшей палатки. Питер был одет, как всегда, незамысловато. Темные джинсы, черные кроссовки, в которых он ходит все два года, что я здесь живу, и дутая куртка, темно-синего, почти что черного цвета.
– Привет! – поздоровалась я с коллегой. – Здравствуйте, миссис Джефферсон.
Мужчины пожали друг другу руки.
– Как твои дела, Кейт? – старческим голосом спросила женщина. – Видимся с тобой раз в год, на праздник, – она удрученно покачала головой.
– Все хорошо. Как ваше здоровье?
Не то, чтобы мне очень хотелось с ними беседовать, но этого требовали обстоятельства.
– Недолго мне осталось, – уголки ее губ печально опустились вниз.
– Перестань, мам, – Питер положил ладонь на плечо матери, успокаивая ее.
Миссис Джефферсон накрыла руку сына своей, слегка похлопав в знак благодарности.
– Только Питти меня и спасает от дурных мыслей. Мой единственный сын жертвует своей жизнью ради меня, – в поблекших глазах встали слезы, которые она смахнула элегантным жестом, стараясь не показать слабости.
– Я, как твой ребенок, обязан тебе и ни за что не брошу, – Питер утешающе сжал пальцы на плече матери, сминая желтую шуршащую ткань.
Разворачивающаяся сцена была очень личной. Создавалось впечатление, что мы с Люцием невольно подсматриваем в замочную скважину.
– Детектив, – женщина выпрямилась, раскладывая руки на подлокотники и принимая деловитое выражение лица, – бедняжку Валери убили. Вы найдете того, кто это сделал? Он должен понести наказание за свои деяния.
– Конечно, миссис Джефферсон. Я за этим и приехал, – Люций поднял глаза на ее сына, пронзительно посмотрев в лицо парня. – Но я должен задать неприятный вопрос. Где вы были вчера ночью, Питер?
– Вы подозреваете моего мальчика?! – тут же вспыхнула гневом женщина.
– Моя обязанность опросить всех и каждого. Считайте этот вопрос рутинной проверкой, – абсолютно ровным тоном пояснил Люций.
– Я все понимаю, – вмешался мой коллега. – Я был дома, – он не выражал никаких эмоций, будто вопрос его совсем не задел.
– Я готова поклясться на библии, если понадобится, что мой Питти не покидал наш дом всю ночь, – лицо его матери стало воинственным. – Ночью боли самые сильные, он не отходит от меня ни на шаг.
– Хорошо, миссис Джефферсон. Ни в коем случае не обвиняю вашего сына, только лишь опрос жителей города.
– Ваш убийца неместный, – женщина вздернула подбородок, оскорбленная догадкой. – Никто из местных не способен на такое.
– Я буду иметь в виду эту мысль, – Люций едва заметно кивнул.
– Нам пора идти. Здесь прохладно. Мы будем пить чай, – уже более надменно произнесла мать Питера.
– Не смею вас задерживать.
Мы переглянулись напоследок, мать и сын двинулись дальше, пока Люций осматривал остальных стоящих поблизости.
– Что скажешь? – полюбопытствовала я.
– Люди как люди. Сама ведь сказала, что с ножом по городу он не бегает.
– Тоже верно.
– Это Филипп Дуглас с семьей? – он указал глазами на стоящих возле овощной палатки троих человек.
– Да.
– Идем знакомиться.
Завидев приближающихся нас, Филипп занервничал, отвел взгляд, поднимая повыше ворот и спрятал руки в карманы длинного темно-серого пальто нестандартного кроя. На удивление, он был одет в классические брюки и туфли, хотя обычно предпочитал более удобную и неприметную одежду.
Его отец – высокий мужчина крепкого телосложения с проседью в волосах, тоже одетый в классическую одежду, почти что один в один такую же, как у сына, с той лишь разницей, что ее цвета были темнее, а на ногах у него красовались экстравагантные туфли под крокодилью кожу, со слегка загнутыми носами. Он только-только взял пакет с купленными овощами из рук фермера, как мы не замедлили явиться.
– Здравствуйте! – уже по отработанной схеме начала я диалог.
– Кейт! – мать Филиппа тепло улыбнулась. – А вы, должно быть, Детектив, – обратилась она уже к моему спутнику.
– Верно, – мужчины обменялись рукопожатиями, пока я оценивала очередной модный наряд миссис Дуглас, наверняка сшитый ее руками от и до.
Драповое пальто бежевого цвета было единственным нейтральным элементом одежды в ее образе. Под распахнутой верхней одеждой выделялось вязаное платье лазурного цвета до колен, с высокой горловиной. На ногах ботинки на низком каблуке, в тон платью. Завершали образ кожаные красные перчатки и платок на голове того же цвета. Женщина словно сошла со страницы модного журнала.
– Кейт, детка, – миссис Дуглас снова переключилась на меня. – Когда ты дойдешь до меня, наконец? Я сошью тебе такое сексуальное платье, что все мужчины в городе будут твои. Не все же тебе джинсы да кроссовки носить, – она оценивающе посмотрела на Люци. – А ваш стиль, детектив, мне нравится. Вам можем сшить потрясный костюм. Вы в нем будете неотразимы. У меня одеваются все модники города, – она сделала паузу. – Сразите Кейт наповал.
«В этом городе все чертовы сводники?»
Я отпила сидра, смачивая горло, пересохшее от волнения. Люций рассмеялся приятным бархатистым смехом.
– Спасибо за предложение.
Мы отошли в сторону, давая остальным покупателям подойти к товарам.
– У вас очень красивая обувь, – заметила я, неотрывно рассматривая ботинки миссис Дуглас.
– Мой любимый муж не только ремонтирует обувь, но и охотно изготавливает новую, – она кокетливо выставила ногу вперед, покрутив ступней.
– Все для любимой жены, – он улыбнулся, обрадованный таким комплиментом.
Их сын нервно болтал упертой в асфальт ногой, избегая встречаться взглядом с Люцием.
– Филипп! – повысила голос женщина. – Испортишь обувь, оболтус! – она замахнулась, чтобы отвесить ему оплеуху.
– Ну, ма, – увернулся парень.
– Вот же бездельник, – посетовала миссис Дуглас. – Хоть бы работу уже нашел.
– Да найду я работу! Что ты опять начинаешь? – он запахнул полы пальто.
– Вот скажу детективу, он тебя арестует за наркотики. И того, кто тебе их продает, тоже. Да, Люций? – подмигнула женщина, обратившись к нему.
– К сожалению, это не в моих полномочиях, – с улыбкой ответил он. – Скорее компетенция шерифа.
– Очень жаль, – она поправила перчатки. – Обдолбается и сидит сам не свой потом, оболтус, – метнула напоследок гневный взгляд в сына.
Мистер Дуглас молчал, не вмешиваясь в беседу.
– Мне нужно задать вам неприятный вопрос, – Люций обвел взглядом семью. – Не сочтите за грубость, но такова моя работа.
– Дайте угадаю, – миссис Дуглас выставила руку вперед, останавливая вопрос. – Вас интересует, где были мои мальчики в ночь гибели этой Валери?
– Верно.
– Они были дома. Я могу засвидетельствовать, – с вызовом смотрела она на посмевшего заподозрить их в грехах.
– Хорошо, как скажете, – не стал препираться Люций.
– Нам пора, – переменилась в настроении женщина. – Идемте, мальчики. Всего доброго, – кивнула она нам.
Семейство удалилось, оставляя нас наедине с мыслями.
– Любопытно все складывается, – Люций повел челюстью в раздумьях.
– О чем ты?
Я допила свой сидр, внезапно закончившийся за время наших бесед, и выкинула бутылку.
– Я все ломал голову, что за тайны у повара и Филиппа. Похоже, наш Питер продает наркотики своему другу.
– Как ты это понял?
– В тот день, когда мы стояли в помещении для персонала, я видел, как они шептались о чем-то, – он двинулся дальше вдоль площади. – Все думал, к чему эта секретность, зачем приходить в такую рань к другу. Наверняка за дозой.
– Так Питер – барыга! – я выпучила глаза, закричав, пожалуй, слишком громко.
– Тише, – он дотронулся до моей спины, успокаивая. – Питеру наверняка нужны деньги. Его мать серьезно больна, сама видела. Лекарства не дешевы, как и уход.
– Значит, – начала я, понизив голос. – Они не убийцы?
– Я так не сказал. Но, – Люций помолчал, – будучи наркоманом, грамотно убийство не спланировать. А с больной матерью, скорее всего, не найти времени на подобные дела. Хотя со счетов я не списываю никого, даже наоборот, добавляю.
– О чем ты? – я жадно впитывала каждое слово из рассуждения.
– Отец Филиппа – мастер по ремонту и изготовлению обуви. Нужно в самом деле любить обувь, чтобы этим заниматься. А это, как ты догадываешься, тоже своего рода фетишизм.
– Но они все утверждают, что были в день убийства Валери дома.
Он усмехнулся.
– Ты рассчитываешь на другой ответ? Никто не сдаст члена семьи. В этом городе все покрывают всех, – добил Люци.
– Паршиво, – я потерла замерзший нос рукавом и спрятала руки в карманы, пожалев, что при своей мерзлявости не надела хотя бы перчатки. – Кстати! – свежий воздух благоприятствовал мыслительной деятельности. – Он ведь где-то берет обувь для жертвы?
– На них самые простые туфли. Одни из дешевых. Со срезанным логотипом фирмы, на всякий случай. Такие можно купить в первом попавшемся обувном или заказать в интернете, – Люций скрестил руки на груди, рассматривая небо. – Эту зацепку я проверил еще в Чикаго.
– Вот ведь хитрый хрен.
– Он самый.
Люций заскользил пронзительным взглядом по людям вокруг, останавливаясь на палатке Эрла и Сэма, торговавших мясом и овощами. Возле них стояла весьма приметная парочка мужчины и женщины.
– Идем, – он указал на следующих потенциальных подозреваемых.
Возле прилавка фермера и его сына стоял мужчина сорока пяти лет, с седыми коротко стриженными волосами, от того очень аккуратно лежащими, в темно-синих джинсах, модных кроссовках, скорее подходящих для кого-то помоложе, и куртке с цветными нашивками, что создавало впечатление молодого, следящего за трендами парня лет тридцати, но никак не взрослого мужчины, особенно учитывая, кем он был.
– Здравствуйте! – привлекла я внимание.
– А, Кейт, – он кинул на меня свой холодный, пренебрежительный взгляд, тут же переведя его на моего спутника. – Детектив, полагаю?
«Надменный индюк».
– Верно, – кивнул Люций, протягивая руку.
Собеседник неохотно пожал ее.
– Гарри Форд. Местный врач, по основной специализации хирург, – представился он, перечислив все свои регалии. – Моя жена – Августина, – только и успел сказать врач, но женщина уверенно шагнула вперед, покачивая бедрами.
– Очень приятно, детектив, – низким, раскатистым, почти что возбужденным голосом произнесла она, осматривая Люци с ног до головы.
Сказать, что она была эффектна – значит обделить такую особу вниманием. Мини-юбка из кожи, блестящая на солнце, куртка из более матовой кожи, едва прикрывающая ее поясницу, длинные, прямые, смоляные волосы до талии, которые она игривым жестом откинула за плечи. Но самыми выделяющимися в ее образе были красные ботфорты из лаковой кожи, облегающие стройные ноги, доходя почти до самого края юбки, но оставляющие небольшое расстояние, в котором виднелись черные колготки в крупную сетку. Вишенкой образа служила красная помада на пухлых, стараниями косметолога, губах.
– Вы, детектив, хотите составить круг подозреваемых? – спросила девушка, проведя ладонью по линии бедер.
– Верно, – Люций насмешливо посмотрел на ее действия.
– Могу совершенно точно сказать, что мой муж ни при чем. Он все ночи убийств был со мной, – Августина сверкнула глазами.
– Охотно верю, – почему-то не стал спорить мой спутник.
– Кейт, вы каким боком к расследованию? – лицо хирурга выражало полнейшее презрение.
– Она моя помощница, – вступился Люций.
– Помощница? – он переспросил это так скривившись, что захотелось дать ему по морде.
– А что, собственно, не так? – возмущенно встряла я.
– Ничего, – врач покачнулся с пятки на носок и возвел глаза к небу.
– Еще увидимся, детектив, – практически простонала его жена, взяла благоверного под локоток и увела прочь.
– Как тебе? Обратил внимание на обувь? – засыпала я вопросами Люци, стоило отойти странной парочке.
– Ага, – равнодушно отозвался он. – Что думаешь?
– Она такая…
– Какая?
– Ей только плетки не хватает. Хдыщ! – я изобразила удар хлыстом. – Целуй мои ноги, раб.
Люций рассмеялся на мою сценку, в его глазах блеснул азарт.
– Госпожа, одним словом? – помог он с определением.
– Точно. Нравятся такие?
Порыв холодного воздуха взвил вверх с асфальта опавшие листья, сорвал с ближайших к палаткам деревьев новые. Пара листиков пролетели мимо меня, опадая на мою одежду.
– Нет, – он сделал шаг ко мне, наклоняясь ближе, и достал лист, упавший в капюшон парки. – С плеткой предпочел бы стоять я, – произнес он низким вибрирующим голосом.
Воображение услужливо совместило его утренний вид с его словами.
«О, да, черт возьми! О, ДА!»
Мне захотелось подыграть, сказав какую-нибудь глупость, вроде: «Накажи меня, я была такой непослушной», но я почему-то промолчала, понимая, что не дышу и не моргаю, и у меня кружится голова от нехватки воздуха. Или дело не в этом?
Люций выпрямился, выкинув лист на землю, неотрывно следя за моей реакцией на его фразу. Он определенно, нет, совершенно точно понял, какой именно она возымела результат.
– Детектив! – крикнул из палатки Сэм, завладевая его вниманием
Нехотя оторвавшись от игры в гляделки, мы подошли ближе к фермеру и его сыну. Сэм стоял за прилавком со своими товарами, одетый в потрепанный жизнью рабочий комбинезон грязно-синего цвета, с неотстирываемыми пятнам то тут, то там и линялый свитер бурого цвета. Поверх всего этого он надел черный мясницкий фартук из непромокаемой плотной пленки. Несмотря на, казалось бы, небрежный вид, на руках у него были перчатки.
– Решили посетить наш праздник? – мясник любовно поправлял ряды разнообразных по форме и размеру кусков мяса, лежащих на прилавке.
– Разве мог я пропустить такое событие?
– Тоже верно, – басисто гоготнул он, показывая желтоватые зубы. – Мясо едите? Или вы этот, как его… – он вперился глазами в мясную вырезку перед собой.
– Веган, – подсказала я.
– Точно, – Сэм опять улыбался.
– Ем.
Люци сосредоточенно смотрел на мясника, соизволившего самому вступить с ним в диалог.
– Правильно, – он достал из-под прилавка крафтовую бумагу. – Разве может мужик не есть мяса? – он щедро шлепнул на нее два приличных стейка и стал заворачивать, перевязав в конце тесемкой. – Тем более вам еще ловить этого, – заключил он, протягивая упаковку с мясом. – От меня лично.
– Благодарю, – Люций принял подарок из его рук. – Но все равно вынужден задать неприятный вопрос.
– Понаприезжают тут всякие, – ворвался с брюзжанием Эрл. – А ты еще их кормишь.
Фермер отошел от своего прилавка с овощами по соседству, недовольно сдвигая седые брови, от чего морщины на его лбу стали отчетливее. Он был одет практически так же, как его сын, в рабочий комбинезон и свитер, но его одежда была немного чище и светлее. Комбинезон светло-голубого оттенка и кукурузно-желтый свитер. Образ довершали всклокоченные редкие, седые волосы.
– Отец, – его сын сразу сделался суровым, осуждающе посмотрев на отца.
– Жалко, мать не дожила. Она бы тебя как сидорову козу… – махнул рукой Эрл.
– Какой вопрос, Люций? – проигнорировал, недовольно покривившись, мясник.
– Где вы были вчера ночью?
– Видишь? – практически взвизгнул его отец. – Понаприезжают всякие, – он деловито подбоченился, удаляясь обратно за свой прилавок.
– Дома.
– Кто может подтвердить?
– Отец, – не глядя, кивнул в сторону Эрла он, – И Джонни.
– Джонни? – Люций заинтересованно наклонился ближе.
– Джонни, – повторил Сэм, похлопав свиную голову на прилавке меж острых ушей.
Люций крякнул, разглядывая упомянутого Джонни.
– Ясно. Спасибо за стейки, – он махнул бумажной упаковкой в руке.
– Приходите еще, детектив.
Отойдя на пару метров, Люций остановился, рассматривая врученный ему знак внимания.
– Поговорим с кем-нибудь еще? – предложила я.
– Билли Беккер, – после раздумий назвал он имя.
– Он не ходит на праздники.
– Нет? – Люций удивился.
– По крайней мере, я за два года его не видела ни на одном массовом торжестве в городе.
– Плохо, – он огляделся по сторонам. – Поговорить со всеми и каждым не получится. Да и я больше, чем уверен, они все будут говорить, что были дома, и покрывать своих родственников.
– Ты ожидал услышать что-то другое? Рассчитывал, что начнут закладывать друг дружку только в путь?
Люций задумчиво уставился в даль.
– Шериф был прав. Местные ни за что не станут делиться своими секретами, – он разочарованно повел челюстью. – Будет сложнее, чем я думал.
– Рассчитывал, что все получится без напряга?
– Рассчитывал на то, что им есть дело до безопасности в городе.
Я накинула капюшон на голову, понимая, что мои уши скоро отвалятся, и скрестила руки.
– Пошли домой. Ты скоро льдом покроешься.
Я согласно закивала, радуясь такому предложению. Проделав весь путь назад вдоль торговых рядов, наша парочка вышла к импровизированной парковке, организованной на площади. Мы почти дошли до нашего транспорта, когда Люци заметил шерифа, машущего ему рукой. Тот ожидал нас на обочине прилегающей дороги, стоя возле патрульной машины.
– Шериф, – мужчины пожали друг другу руки, стоило нам подойти ближе.
– Материалы по Эванс. Результаты аутопсии, осмотр места – в общем все, – он передал Люци бежевую папку. – Только там ничего нового. Он не оставил никаких следов.
– Спасибо.
– Кстати. Есть кое-что интересное, но абсолютно бесполезное.
Люций насторожился, и я вместе с ним. Шериф огляделся по сторонам, облокотился на дверцу машины и, наклонившись ближе, зашептал.
– Мать Валери, похоже, видела убийцу. Да только толку от этого никакого, у нее с головой какие-то проблемы, – он покрутил пальцем у виска.
– Ее допросили? – Люций пристально смотрел на шерифа глазами, полными надежды.
– Говорю же, проблемы с головой, – со стороны жилых домов к нам приближалась машина. – Кстати, это ее родственники. Приехали забрать болезную. Ухаживать-то за ней некому.
– Твою мать, – выругался Люций, сунул мне завернутое в бумагу мясо, и в несколько широких шагов оказался посреди проезжей части.
Машина остановилась прямо перед ним. Водитель замахал руками в гневе, но Люций его проигнорировал.
– Что вы делаете? – с пассажирского сиденья выскочила женщина, опасливо посмотревшая на нашу троицу.
Люций, не обращая ни на кого малейшего внимания, подошел к задней двери и распахнул ее. На пассажирском сиденье сидела миссис Эванс. Испуганная женщина с бегающим взглядом поджала губы, завидев неизвестного ей человека, стискивая сухими руками край кофты.
– Миссис Эванс, – Люци присел возле задней части машины, – кого вы видели?
– Так, хватит! – возмутилась родственница. – Ей и так плохо, а вы ее будете донимать.
– Послушайте! – он выпрямился, недовольно сведя густые брови. – Вы уедете, а этот урод продолжит кромсать девочек. Дайте мне пять минут.
Его собеседница задохнулась от такой прямоты, всплеснула руками и отвернулась в сторону ярмарки.
– Миссис Эванс, – вернулся к своему вопросу он. – Постарайтесь вспомнить.
– Он такой хороший мальчик, – женщина пожевала губы.
– Кто? Кто это был? Скажите имя.
– Он – хороший мальчик, – словно убеждая, повторила она, кивая головой.
– Миссис Эванс, кто?
– Лимонный пирог! – вскрикнула мать Валери, перепугав всех.
– Что?
– Лимонный пирог. Мы должны отведать сегодня лимонный пирог.
Люций тихо выругался себе под нос.
– Пожалуйста, назовите имя.
– Лимонный, – она сделала вдох, – пиро-о-ог.
– Видите! – вернулась к возмущению женщина с переднего сиденья. – Отстаньте от нее. Мы едем домой, тетушка, – заботливо проговорила она, отталкивая мужчину.
– Лимонный пирог, лимонный пирог, – вторила как заведенная мать Валери.
– Что вы наделали? Где я теперь ей его возьму? – женщина едва не сожрала Люци взглядом.
– Вон там есть выпечка, – я махнула рукой в сторону видневшейся палатки с синей крышей.
– Уходите, – бросила она, бегом идя в указанную сторону.
Мы отошли, наблюдая, как мать Валери раскачивается взад-вперед, повторяя про лимонный пирог. Женщина вернулась буквально через пару минут, сунув миссис Эванс бумажный пакет, прыгнула на свое место, поторапливая водителя. Автомобиль рванул прочь, оставляя нас вдыхать холодный воздух вперемешку с выхлопными газами.
– Говорю ж, с головой беда, – равнодушно повторил шериф, поправляя шляпу.
– Вы опросили соседей? Жителей в целом? – вернулся к насущной проблеме Люций.
– Да кого опрашивать-то? С одной стороны глухие пенсионеры, с другой безумная кошатница, которая говорит, что он убил всех ее кошек, – он развел руками.
– Кто? – не понял Люций.
– Маньяк, кто. Говорит, он убил ее кошек.
– Блять, – не выдержал Люций. – Вы вообще хоть кого-то пытались опросить?
– А какой смысл? – служитель закона побарабанил пальцами по крыше. – Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Говорю вам, – он сел в машину захлопнув дверь, – неместный он, – закончил шериф в открытое окно и тронулся с места.
Люций похлопал свернутой в трубку папкой по ладони, недовольно глядя вслед уехавшим.
– Хочу взять выпечки к чаю. Сейчас, – я развернулась, направляясь к торговым рядам.
– Мне с клубникой, – настигло меня наставление Люци.
Я растянула губы в радостной улыбке.
«Любитель клубнички, блин».
Вернувшись домой, Люций поставил чайник, пока я раскладывала десерты на тарелку. Мы сели на диван, он заварил чай, расставив кружки с ароматным напитком на столике рядом. Тонкий запах бергамота смешивался с аппетитным запахом свежей выпечки.
– Клубничный пирог, – я ткнула пальцем в тарелку. – И лимонный. Мать Валери меня прям раздразнила. Не могла не взять, – куснув тот самый лимонный пирог, закончила я.
– Как легко тебя завести одними лишь словами, – он одарил меня восторженным взглядом и отпил из чашки.
Я чуть не подавилась. Крошки посыпались на свитер и джинсы.
– Черт, – забубнила с полным ртом, начав собирать разлетевшуюся выпечку со своей одежды. – Надо переодеться, а то рискую остаться без свитера.
Я положила пирог обратно на тарелку, собираясь пойти к выходу, но меня остановило неожиданное предложение:
– Возьми мою футболку.
– Что? – я застыла, медленно развернувшись к нему лицом.
Он отряхнул руки, вставая с дивана, и скрылся в спальне, вернувшись оттуда уже с одной из своих черных футболок.
– Я живу в соседней квартире. Дел на пять минут.
– А если никуда не уходить, то на две, – он протянул мне предмет одежды. – Давай, – кивнул он в сторону ванной.
«Вот и как тут отказаться?»
Я приняла футболку из его рук, смущенно отводя взгляд в сторону. Это было так мило. Он не хотел отпускать меня даже на пять минут от себя.
Одежда Люци сидела на мне практически как платье длины мини. Я потрусила свитер от крошек, разгладила черную хлопковую ткань на своем теле руками. Дразнящий аромат его парфюма тонко и ненавязчиво окутывал меня, напоминая о своем хозяине, чью одежду я надела.
Вернувшись в комнату, кинула свой свитер на спинку дивана, и приземлилась на место.
– Тебе идет, – откомментировал Люций, игриво поведя бровью.
Я тут же зарделась, ощущая прилив жара во все возможные места на теле. Пришлось сделать вид, что чай в чашке очень интересный. В воздухе витало возбужденное напряжение, сдобренное ароматом клубничного пирога.
– Не хочешь поужинать? – нарушил он тишину.
– Поужинать? – я удивилась. – Мы и так едим.
– Нет, Кейт, – он поставил чашку на столик. – Поужинать.
Чай застрял в горле. Рука, держащая чашку, слегка дрогнула.
– О… в смысле… поужинать, в смысле свидание?!
– В смысле да, – насмешливо подтвердил Люций.
Я поставила чашку на столик, протерев о колени вспотевшие ладони.
«Вот так номер».
– Или ты не хочешь?
– Хочу-хочу, – засуетившись, повернулась к Люци, часто моргая от волнения.
– Чудесно. Съездим в Ист-Лэйк.
– Почему туда?
– Здесь нет ресторанов, Уилсон. Не в бар же нам идти, – Люций повернулся полубоком, не без удовольствия разглядывая мое замешательство. – Ты ведь завтра днем работаешь?
– Да.
– Значит вечером свободна. Вот и договорились, – решил он за меня.
– Договорились, – едва слышно повторила я, понимая, что уже начала страшно волноваться.
Вот уж чего-чего, а свидания я точно не ожидала. Тем более от Люци.
Стараясь унять нервную дрожь в теле, я заелозила по дивану, схватилась за резинку на голове, державшую порядком растрепавшийся пучок, дернула ее, освобождая волосы, и кинула на столик возле дивана, начав взбивать руками пряди, чтобы занять себя хоть чем-то.
Боковым зрением я заметила, как Люций наклонился немного ближе, шумно вздохнув. Повернулась к нему, так и застыв с пальцами в волосах. Наши взгляды встретились. Его глаза снова гипнотизировали меня, не давая даже малюсенького шанса вырваться из их плена.
В следующий момент он снова взял всю инициативу на себя. Вновь напористо, без излишней осторожности. Только неудержимая страсть и необузданный нрав, который проявлялся каждый раз, стоило ему дотронуться до меня.
Люций захватил мои губы в плен, горячо, неистово целуя, так, будто он ждал этого очень-очень долго, с силой притягивая к себе за талию. Я обняла его плечи, тихо пискнув. Он мягко усмехнулся мне в губы, укладывая на диван, накрывая своим горячим, сильным телом. Я закинула ногу ему на бедро, прижимаясь как можно ближе.
Чертова водолазка не давала ощутить его пылающую кожу. Я потянула ее за края наверх. Люций все понял: слегка отстранившись, завел руку назад, уцепился за ткань на своей спине и потянул ее наверх, кинув одежду на спинку дивана. Теперь он остался в одних брюках, волнуя своим видом все внутри меня.
Участившееся дыхание выдало мое неравнодушие. Я непроизвольно начала кусать губы, сдавив пальцами обивку дивана под собой. Люций приблизился, возвращая руку мне на талию, но уже под свою же футболку. От одного только вида его напряженных рук на моем теле я была готова впасть в экстаз, даже не дойдя до самого главного.
Он запустил пальцы в волосы на моем затылке, оттягивая их назад и с упоением, отрывисто целуя шею, дошел до начала ворота футболки, завершив страстные поцелуи легким покусыванием. Я выгнулась навстречу его действиям, довольно простонав.
– Уилсон, – практически прорычал он, удовлетворенный моей реакцией. – Какая ты…
Люци не закончил, задрал футболку на мне, стал быстро-быстро целовать мой живот, поднимаясь все выше к груди.
«Какая я? Он ведь совсем не знает, какая».
Нехорошие, черные мысли сбили весь настрой, как кегли в боулинге.
– Люци, подожди, я… – мягко уперевшись в широкие плечи, надавила руками, отстраняя его от себя.
– Что такое? – он поднял обеспокоенный взгляд на меня.
– Я… я… – никак не могла подобрать слова.
– Подожди, ты что… ты…
Разговор сквозил недосказанностями, но, на удивление, мы друг друга поняли.
– Нет, боже, нет, – я хихикнула. – Я не девственница, если ты так подумал.
– Просто ты так смутилась, – он нежно погладил мою спину.
– Все в порядке, – я приподнялась, принимая полусидячее положение. Он не отпускал меня, взволнованно следя за реакцией.
– Если ты не хочешь… – начал Люций.
– Хочу! Хочу, правда! – от переживания голос сел, я замахала руками, едва не заехав себе по носу. – Черт, надо же было все испортить, – посетовав на собственную глупость, закрыла лицо ладонями.
Разочарованно опустив плечи, я убрала руки и опустила глаза, рассматривая еду на столе.
– Эй, – Люций взял меня за подбородок, поворачивая к себе. – Что тебя беспокоит?
– Ты рассказал мне о себе, – я с трудом сглотнула тяжелый ком, застрявший в горле. – Но ты понятия не имеешь о том, кто я. Мне стоит рассказать о себе. Возможно ты передумаешь сближаться и вот это вот все.
Мне стало страшно от догадки, какой может быть реакция, и одновременно неловко, что обломала столь страстный момент. Я попыталась отстраниться, но Люций не позволил, выпрямляясь и усаживая меня к себе ближе. Руки, обнимающие меня, сильнее зафиксировались на моем теле.
– То, что ты услышишь, может тебе совсем не понравиться.