Весь этот внутренний раздрай очень напрягал. Макс не знал чего хочет, чего боится. Снова страдал от того, что слабовольный и слабохарактерный. Ему не с кем было поговорить. У него не было друзей, только приятели — собутыльники или спортсмены, не было девушки — секса и на работе было достаточно, а любовь все не попадалось. Он не мог поговорить даже с психотерапевтом за деньги, так как был связан соглашением о неразглашении и не знал, обязан ли психотерапевт рассказывать властям про эльвирин бизнес.
И позвонил “номеру два”. Начал снова ныть в телефон. “Номер два” ласково сказала, что он взрослый человек, должен принимать моральную и прочую ответственность за то, что делает. Судя по тому, как часто он цитирует юридический справочник, Макс отдает себе отчет в своих действиях и их последствиях..
— Я не могу сказать ей “нет”. Я слабовольный и слабохарактерный.
— Не думаю так. Вы ленивый и безынициативный, очень слабо работаете со своими потенциалом и путаете его с потенцией, но совсем не слабохарактерный. И “нет” вы говорите мадам Эльвире куда чаще, чем другие сотрудники, не смотря на ее… эээ… харизматичность. Не валите ответственность на Эльвиру, подумайте лучше, почему вы отвечаете ей “да”.
— И почему?
“Номер два” немного помолчала, видимо, надеялась, что он сам ответит. Но потом сказала ленивому и безинициативному:
— Потому, что вам это нравится. Есть такие люди. Они выбирают таких людей и такую жизнь, потому, что это им подходит. Вы из таких.
— Откуда вы знаете?
— Потому, что и я тоже.
Первый раз Макс узнал что-то о личности “номер два”. Его всегда удивляло, как такая деликатная и интеллигентная женщина из общества попала в их команду фриков и мелкоуголовных элементов во главе с чокнутой, но такой офигенной, бандершей?
— Я ничего о вас не знаю, — сказал Макс, — Почему?
— Из соображений безопасности мне запрещено раскрывать свою личность. Вы же знаете правила мадам Эльвиры, поэтому не пытайтесь наладить со мной личные отношения, это вредит работе… Я вам не мама, Макс, я даже не ваш друг. Как консультант фирмы, могу проконсультировать вас по рабочему вопросу, могу дать житейский совет, чтобы сохранить для фирмы вашу работоспособность и результативность. Но я не буду снимать с вас ответственность за то, что вы делаете, это ваше решение и ваш выбор… Еще раз могу рекомендовать, если будете продлевать контракт, внести пункт о том, что вы можете выбирать дело, каким заниматься — это несколько успокоит вашу совесть. Вам тяжело даются плохие роли… Спокойной ночи!
“Номер два” выключилась, оставив Макса с тем, что он не любил больше всего — с ответственностью за самого себя. Макс подумал, что еще не готов он к этому, к ответственности этой. Пусть Эльвира за него отвечает, она крутая. А он уж будет стараться держать себя в рамках юридического справочника, хотя бы большинства страниц, сделает, что сможет…
Но, видимо, даже своей детсадовской прошпой Эльвира пробила потолок, который для нее установили, ее опять вызвали к ее покровителям и снова, как она выразилась, “поимели в хвост и в гриву”.
В тот день Макс был наказан своей начальницей и заперт у нее в кабинете. Провинился он тем, что прогулял три занятия на курсах иностранного языка, куда Эльвира его записала еще полгода назад, как обычно вычтя стоимость курсов из его зарплаты.
— Нельзя быть таким тупым, Максик! Надо выходить на международные рынки. В бизнесе главное что?
— Рост, — вяло повторил Максик ее девиз. Блин, да что ж за наказанье такое — сначала из-за ее капризов он оплатил подготовительные курсы в университет — хорошо, кстати, тесты сдал. Потому, что Эльвира обещала избить его метлой, если хотя бы одну “тройку” получит — “тупых она тут не держит!” Потом эти бесполезные кони — “прима-балерина должна быть не хуже принца какого, в поло еще заставлю играть, если будешь ныть — а это вообще ужас как дорого, узнаешь у меня!”… Спортзал Макса совсем загонял — тренер, доносит начальству, если Максик плохо занимается — начальство орет, что уволит, “если пропадет хотя бы один кубик на пузе!”.
Эльвира заставила(за его счет, как обычно!) взять курсы риторики, актерского мастерства и этикета — “чтобы не позорил ее тем, что с помойки!”, вдруг ему какого лорда изображать придется, для прибыли ее фирмы…
— Какого лорда? — ну, совсем спятила. Или обдолбалась чего-то.
— Английского! — и записала его на курсы иностранного языка. Оплатила, как обычно, вычтя из его зарплаты, — И только попробуй прогулять! В изучении языка главное — систематичность…
Рассказала назидательно, что она сама знает пять языков. Три хорошо, а два средне, но объясниться сможет…
Откуда? Она Австрию с Австралией может перепутать, какие пять языков!
Максик, она в детстве не дурака валяла, как некоторые, а тяжело работала — побиралась с бабкой по всей Европе, гадала на картах с пяти лет — вундеркинд! — надо было быстрее языкам наблатыкаться, чтобы аудиторию расширить, потому, что в гадании, как и в любом бизнесе, главное, что?
— Рост, — вяло отвечал Макс.
Вот. Потом, взрослая, на курсы пошла, писать по иностранному научилась, правила выучила, чтобы за культурную сойти… И может она отличить Австрию от Австралии! Просто не забивает мозг ненужной ерундой.
— Химию лучше меня никто не знает, потому, что мне это нужно, я все формулы знаю, любую задачу могу решить. И математика мне пригодилась пару раз. И физика даже — для магических спецэффектов. Может, я не такая грамотная, как эта дурочка “номер два”, у которой мозги забиты всякими книжками, но знания у меня имеются…
Эльвира обиделась, это было ее больное место, комплекс — плохоеобразование, а Макс по незнанию ткнул в больное место. Ему стало неловко и он покорно согласился учить все, что Эльвира ему прикажет.
И всего раз за полгода прогулял. Ну, ладно, три раза подряд. Сначалавечеринка у приятеля была, потом на футбол с друзьями ходил, потом проспал… А преподаватель тоже эльвирин знакомый оказался, сразу донес. Макс сначала думал, что начальство поорет, как обычно, и успокоится, но попал под горячую руку — Эльвире позвонило ее собственное начальство, она, тоненьким, послушным голоском, которого Макс никогда не слышал, говорила только “да” “конечно” и “что вы, что вы…”. Выключив телефон, непристойно выругалась, снова наорала на Макса, открыла ему компьютер с пропущенными уроками, велела выучить “от сих до сих”, иначе она не знает, что с ним сделает. Будет проверять лично. И ушла подставлять хвост и гриву, ругаясь, как сапожник.
И заперла Макса в своем кабинете. Хорошо там туалет есть.
Блин! Вот, чокнутая… Долго ему здесь сидеть? Позвонил “номер два”, спросить, что делать.
— Ни у кого нет ключа от кабинета, придется ждать, — ответила “номер два”, - если будет возгорание, вызывайте пожарных, лезьте в окно.
— А мне что делать? — Макс пристал к ней, как маленький ребенок.
“Номер два” вздохнула. Ленивый и неинициативный видимо ее притомил.
— Макс, вы же были в армии, получали там взыскания. Если взыскание справедливо — примите достойно и выполните. Если несправедливо — терпите до окончания контракта… В чем вы там провинились?
— Прогулял занятия, не выучил уроки.
“Номер два” снова вздохнула.
— Учите уроки, Максик, — и выключилась.
Макс подошел к окну. Представил себе, как его будут тащить пожарники, а он потом рассказывать, что его, здорового лба, заперла начальница потому, что он уроки не выучил… Лучше сгорит в огне. И приступил к урокам.
Часа через три вернулась Эльвира. Злая, возбужденная и совершенно обдолбанная. Макс смыться хотел, но она не забыла, начала проверять. Осталась довольна.
— Ну, хоть ты, Максик, меня порадовал.
Легла на диван, велела делать ей массаж ступней. Вот, где у него в контракте написано, что он должен делать массаж ступней свой начальнице? Но послушно взял в руки нежную и мягкую ножку Эльвиры, какого-то совсем маленького, детского размера.
— Как там твои дела? — чувствовал, что надо спросить. И рот Эльвиры открылся и полились оттуда злые слова, проклятия и ругательства.
Не может быть в клетке! Ненавидит всех! Ненавидит свою зависимость. То, что ей указывают, что ей делать и как ей жить!.. Конечно, рожей, типа, не вышла для серьезных дел. Не для нее серьезные дела, ее дело женское, цыганское — пусть вот этим колдовством занимается, приворотами всякими, не лезет не в свои дела, не прыгает выше себя и не переходит дорогу настоящим игрокам….Мерзавцы! Сексисты и расисты! Максик, сволочь, тоже расист — с его-то беленькой, нацистской физиономией! С его расистскими синими глазками…
— Ну, какой я расист, — даже обиделся, — ты помыкаешь мной, как рабовладелица, у нас с тобой тантрическая связь, я, вот, делаю тебе массаж ног и после этого всего, я еще и расист… Это кто еще расист! На себя посмотри…
— Так обидно, — кричала Эльвира, — я ведь лучше всех, я умнее, профессиональней, я находчивей, я храбрее всех этих вонючих мужиков! Я столького могла бы добиться, но меня все время тыкают носом в мое происхождение, в образование, в то, что я женщина, я должна знать свое место…А ведь нет у меня места! И потолка у меня нет, я им всем еще покажу!
Проклиная патриархальное устройство мира, торжество идиотов, власть негодяев, законников, которые заполонили мир и мешают предприимчивым, творческим людям нормально работать… Отдельное проклятие досталось “тайным крысам, которые используют ее для грязных дел, но держат за второй сорт!” Она всех их умнее, всех вокруг пальца обведет, сама себе будет хозяйка…
Потом она занюхала еще одну дорожку и начала ныть, что не смотря на все добро, которое она несет миру, ее никто не любит.
— Ты тоже меня не любишь, Макс, — посмотрела на него блестящими черными глазами, — не смотря на мою к тебе доброту.
Макс не любил Эльвиру. Он любил в свой жизни только бабушку, маму и одну девчонку из школы — знал, как это “любить”. Эльвирой он восхищался, обожествляли очень боялся ее, но совсем не любил.
— Ты не безразличный для меня человек, — сказал осторожно. Это была правда, — Я считаю тебя самой красивой и умной женщиной на Земле. Это тоже была правда. Которая очень понравилась Эльвире. Даже наглой и самоуверенной ведьме чуть за сорок были приятны такие слова очень симпатичного мальчика чуть за двадцать. Понравились настолько, что Эльвира хотела стянуть с Макса штаны. Он довольно грубо оттолкнул ее, сообщив, что с обдолбаными бабами дел не имеет. А Эльвира шептала, что внутри ее неудовлетворенный огонь страсти, ей нужно сбросить пар, чтобы крышу не снесло.
— Не со мной, — отверг предложение Макс. Вообще всякую совесть потеряла. Страсть у нее… Пойдет он домой. Вроде, как угомонилась, отпустила его…
Почти ушел, как позвонила “номер два”. Спросила все ли в порядке, нет ли возгорания? Непонятно, что она имела в виду — пожар или гнев Эльвиры. Макс сообщил, что все в порядке, засунул телефон в карман и взялся за ручку двери… Эльвира узнала, кто звонил, подскочила, как ошпаренная, с дивана, закрыла дверь перед его носом, начала бегать по комнате, как полоумная.
— Ага! У меня есть план, я придумала план! Стой, Максик… Ты моя радость, мой котик, моя прима-балерина…
— Что надо? — вот, когда он “ ее котик”, то точно сядет ему на шею и будет ездить.
— Новое дело. Я заказчик и я же клиент, сделай для меня… У меня такой заказ: я сюда приведу сейчас “номер два” — ты ведь давно хотел на нее посмотреть. А ты применишь все свои спецприемчики, понравишься ей — ты ведь не можешь не понравиться, ты куда симпатичней того хахаля… И трахнешь ее прямо на этом диване! Я буду смотреть на экране…
Потом повторила, что Макс должен сделать с “номер два”, более грубыми словами, нецензурно. Бегала по комнате и повторяла все эти слова.
— Ты совсем обдолбалась, Эльвира! — Макса всего перекорежило. И не от слов, конечно — он сам мог их сказать(за что, кстати, обычно получал по морде от начальницы — “у нее приличная фирма, а не стройка!”), а оттого, что слова эти применялись к “номер два”. Макс никогда не воспринимал “номер два”, как женщину, как человека вообще, ему было даже неинтересно, как она выглядит — для него она была незримым, бестелесным существом, почему-то принимавшим участие в его судьбе. Иногда он воображал себе, что вдруг, если и правда существует жизнь после смерти, то это его мама чудесным образом материализовалась в этом бестелесном голосе. Поэтому, даже слушать подобные предложения было противно.
Эльвира по своему поняла его гримасу.
— Это ничего, что она постарше, она очень симпатичная — начала убеждать, — Такая лапочка, очень миленькая… Тебе понравится, а мне польза.
— Какая? — никак не может привыкнуть к новым выкидонам чокнутой начальницы.
— Стандартная операция по компрометации объекта. Как обычно. Ты склоняешь женщину к сексу, я записываю на видео, показываю этому ее хахалю — гнусному, мутному типу. Он бросает ее за измену, он очень гордый, никого не любит, для него это удар по репутации. И она достанется… Больше будет уделять внимание работе, а не своей идиотской личной жизни! Все ради блага фирмы!
— Нет. Даже слушать не хочу. Тебе нужно проспаться, Эльвира, не неси чушь.
А ведьма все еще орала, как безумная, рассказывала, что она выманит этого гнусного типа, она выведет его на чистую воду — выяснит, чувствует ли что-нибудь этот мутный тип, ведьма заставит его проделать с лапочкой то, что та никогда ему не простит — Эльвира знает, как все делается, лапочка бросит его и достанется…. Больше будет уделять внимания работе! Но, это все так жестоко, так нечестно… Может, Максик все-таки согласится?
Не слушал, ушел, не оглядываясь. Достала уже, ведьма!
А во дворе вспомнил сплетни, которые рассказывали про Эльвиру и “номер два”.