Зефир разъединил макушки роз,
Чтобы друг к другу, встретившись, припали
Еще тесней; его восторг вознес
На холм, откуда открывались дали,
Где пряталось светило в кущах лоз,
А дева в спальне песенку твердила
О тех, кого стрела любви сразила.
XI
81 Вдвоем они, едва пора ночная
Со звезд покров откинет голубой,
Вдвоем они, когда пора ночная
Со звезд покров откинет голубой;
Вела в беседку тропка потайная:
Душистый свод и гиацинтов строй...
Ах, лучше бы навек все так осталось,
Чтоб их бедой молва не упивалась!
XII
89 Они несчастны были? Нет, едва ли!
Влюбленным наша не нужна печаль,
Унылые стихи о них слагали,
Их после смерти было нам так жаль,
А должно, чтобы золотом писали
Их радостей и горестей скрижаль
(Но не о том, как средь морских зыбей
Был к стонам Ариадны глух Тезей).
XIII
97 Кто любит, тот уже вознагражден,
Единый взгляд всю горечь убивает.
Пусть тень Дидоны сдерживает стон,
Пусть Изабелла слезы проливает,
Пусть благовоньями не умащен
Лоренцо бедный... Право же, бывает,
Что из цветов сладчайший - ядовит:
Для побирушки-пчелки смерть таит.
XIV
105 Два брата с Изабеллой вместе жили,
Купцы потомственные - и для них
Кто в шахтах слеп, где факелы чадили,
Кто в приисках томился золотых
По грудь в воде, кто сох в фабричной пыли,
И даже тех, кто мог назвать своих
Могучих предков, быстро усмиряло
Кнута окровавляющее жало.
XV
113 Для них индус нырял, отринув страх,
К прожорливым акулам, разрывая
Дыханьем легкие; для них во льдах
Тюлень, от острых копий издыхая,
Скулил и лаял. Изнывал в трудах