И из нее, людскую боль и страх
Вобрав, преобразив в побег душистый,
Цвел базилик, цвел кустик густолистый.
LV
433 О ты, Печаль, помедли здесь пока!
О Музыка, пусть будет грусть безбрежна!
О Эхо, Эхо, вздох издалека,
С летейских берегов, домчи прилежно!
О души скорби! Головы слегка
Приподнимите, улыбнувшись нежно,
И пусть по мрамору могильных плит
Сквозь мрак дерев ваш бледный свет скользит.
LVI
441 Страданье пусть стенания удвоит,
Ты, Мельпомена, нам помочь должна:
Пусть лира лад трагический усвоит,
Пусть тайная заговорит струна,
Пусть глухо и печально ветру вторит:
Уж девушка на смерть обречена,
Как пальма, надсеченная жестоко
Ради глотка живительного сока.
LVII
449 Не приближай, Зима, ее конца,
Пусть увяданье пальмы дольше длится!
Но братья - два Бааловых жреца
Приметили, как ливень слез струится
С ее смертельно бледного лица;
Ей от родни шпионящей не скрыться;
Не молкнут пересуды: - "Право, грех
Красу такую прятать ото всех".
LVIII
457 И не было предела удивленью,
Что так она лелеет свой цветок,
А он разросся, как по мановенью
Волшебному; и братьям невдомек,
Как этакий пустяк в одно мгновенье
Ее от юных помыслов отвлек
Не только от забав, но и от скуки
Все длящейся томительной разлуки.
LIX
465 Решили братья к тайне ключ найти
Пусть только Изабелла отлучится.
Но деву голод не томил почти,
А в церковь лишь зайдя, она, как птица,
Домой летела, чтобы взаперти
На базилик волной волос пролиться
И вкруг него любовно хлопотать,
Как вкруг птенца в гнезде хлопочет мать.
LX