Мои документы/ Ночь 3. День 4/ Томск. 25 декабря/ Баг/файл 40001
Комнату, в которой в детстве жили Денис и Геля, теперь занимал старший племянник. В бывшей родительской спальне на большой кровати сопели младшие и Геля. Как в молодости Денис тихо-тихо открыл дверь ключом и попытался незаметно уснуть на гостевом диванчике в зале. Сестра проснулась и, накинув большой теплый мужской халат, вышла к брату. Она забубнила нотации, которые положены человеку, пришедшему в 4 утра, и ушла на кухню. Вернулась с бутылкой белого полусухого и двумя бокалами. Прошел тот момент, когда Дениса вырубало, и теперь его мозг вновь был способен генерировать беседы. Речь зашла о завтрашних похоронах.
Сибирский знал, что такое настоящая боль утраты, поэтому его мимика на поминках была смесью искренности и заботы, хотя на похоронах неизвестных ему людей в душе он был несколько отстранен. Возможно поэтому он, и справлялся со своей работой лучше всех. Но завтра предстояло хоронить некогда, а может быть все еще, любимую девушку. Отстранённым быть не получится. Чтобы сгладить тревожность, Денис под вино распинался о сложностях фильма, а Геля вставляла лишь редкие комментарии и все время спрашивала брата, зачем он занимается такой работой. Ответа у журналиста не было. Он и сам не мог понять — почему он делает фильмы о громких, жутких невыносимых убийствах.
— Я телек не смотрю, — заявила Геля. — Даже в самом обычном сериале всегда кого-то убивают и насилуют.
— Да с тобой все норм. Другое дело, что в Останкино ты, наверно, и не найдешь журналистов, которые смотрят ящик. В лучшем случае мастер перед выпуском глянет. А некоторые и этого не делают. Написал, сдал, а как сняли, смонтировали … автору наплевать.
— Делают, а сами не смотрят?
— Да почти каждый журналист с гордостью произносит: «А я не смотрю телек!» — Денис, накидавшись вина, уже переигрывал. — Ну и нафиг ты нужен, если телек не смотришь, если делаешь, то за что самому стыдно. Представляешь автослесаря без машины и без прав. С трудом? Или сантехника, у которого удобства на улице. А на телеке это нынче норма.
— Зачем тебе это?
— Пипл хавает. Что еще надо? Хотелось бы разобраться, что стало с нашим человеком, почему он целый час со страхом в глазах, не отрываясь от экрана, рассматривает расчлененку во всех подробностях.
— Зачем тебе это?
— Я делаю детектив, пытаюсь понять почему люди убивают друг друга. Почему они не могут друг друга простить? — Денис сделал большой глоток, помолчал и добавил. — Может кого-нибудь остановлю.
Денис заплакал. Выпитое вино заслезилось в уголках глаз: «еще один близкий его душе человек уходил навсегда». Геля подошла к нему и прижала его голову к себе.
— Отец через год выйдет из тюрьмы.
Сибирский плохо спал на старом диване, шея затекла, голова болела, сны были полны кладбищенских червей. Малыши вовремя проснулись и разбудили репортера в 8 утра. Наспех позавтракав, журналист побежал в гостиницу. На ресепшен его пожурили за неоплаченную гостью.
— Она вместо меня ночевала, — отшутился Сибирский.
Вика еще была в номере. С Мишаней, как показалось Денису, у них ничего не было. Спали на разных кроватях. Оператор принимал контрастный душ, а Вика все еще валялась в постели. Увидев Дениса, она встала и в одних трусиках подошла к нему. Поцеловала в щеку и поинтересовалась, где Сибирский провел ночь. Денис смущенно проблеял про сестру. Узнав о трех детях и пропадающем на вахте муже танцовщица о чем-то задумалась и рассказала, что пробовала жить с нефтяником. По ее словам, ничего, кроме достатка, в таких отношениях нет.
— С журналистами куда интересней, — сказала Вика, подошла к своей спортивной сумке, ничуть не смущаясь сняла трусики, достала новые. Денис с возбуждением наблюдал как его гостья одевается. И кажется, Вика это чувствовала.
— Миша сказал, что вы улетаете завтра утром. Может вечером устроим пьянку? Заезжайте все ко мне на Иркутский. Если хочешь — приезжай один. Если нет, я возьму подружку с собой — одинокую и красивую, может и у Миши все сложится. Мальчишник забабахаем. А, Сибирский, хорош меня динамить?
— Конечно, не вопрос, — врал Денис превосходно.
Когда 12 лет назад он в клубе познакомился с Викой, то враками и неправдами о своем богатстве и уме завлек ее к себе домой. Они сразу переспали. А на утро истина о бедном студенте вскрылась, но девушка уже была побеждена. Она не могла поверить, что можно так превосходно водить людей за нос, и осталась с ним. Они протусовались три месяца и разбежались, но лишь годы спустя Сибирский понял: это Вика его сняла, а не наоборот. Ее слова обволакивали, утягивали за собой и затягивали петлю на шею. От душной Вики он тогда сбежал чем в душе гордился, до сегодняшнего дня. Понял, что она его сама отпустила. До поры до времени.
Звук падающей воды стих. Танцовщица приставила ладонь к ширинке Дениса и шепнула:
— Жаль, что Мишаня уже помылся.
Когда оператор вышел, Сибирский устроил ему истерику и попросил собраться как можно быстрее, объяснив это тем, что надо было успеть снять отпевание. Церковная сусальная картинка всегда трогает зрителя.
Исходники/ День 4/ Томск. 25 декабря/сПокойный мир/ файл 40002
В Петропавловский собор на Алтайской приехало много людей, весь пригорок от Красноармейской с двух сторон был забит машинами. Угрюмое темно-красное старое здание было окутано холодом, купола заиндевели на морозе и почти не сияли. Пар из теплотрассы возле старых двухэтажен, находившихся в 100 метрах от церкви, затуманил окрестности. Бродячие собаки скучились возле коллектора и иногда жалобно повизгивали. На пустыре напротив собора расположились три съемочных бригады, поджидавшие окончание службы. Мишаня затесался к ним, поставил камеру на штатив и остался ждать у храма.
Денис вошел внутрь. Золотые убранства светили тускло и грустно. Под мышкой у Сибирского была барсетка со скрытой камерой. Вещь в профессии незаменимая, но в современном мире аксессуар казался явным рудиментом стиля. Хотя в провинции… Рядом с гробом на стуле сидела, поникнув головой, мать Иринки. Сестры с мужьями стояли поодаль с мокрыми красными глазами. Снегирева не было, как и Геннадия Михайловича. Священник читал за упокой. Молодой совсем студент грохнулся в обморок и ударился о каменный пол. Дамы устало ахнули, но не все. Крови не было. Мальчишку вывели на свежий воздух. Местная злолицая старушка принялась раздавать гостям церкви свечи и бумажки. Денис со знанием дела проткнул квадратный листочек, воткнул свечу и взял ее снизу. Он покрутился и походил, дабы набрать планы. Действовал осторожно, чтобы не нарваться на знакомых. К гробу пока не подходил, боялся своих эмоций. Люди встали в очередь и начали прощаться с убиенной рабой божьей. Сзади подошла Лисовская.
— Ты сволочь.
— Давай на улице поговорим.
— Да пошел ты. Я еще в аэропорту что-то почувствовала. Откуда он узнал, а я как дура расплакалась, а ты… Мне противно.
— Да, наверное.
Денис пропустил Лисовскую вперед. Она зарыдала у гроба, поцеловала подругу в лоб и ушла. Денис не решился касаться покойницы губами, он лишь тронул холодную кисть. Дрогнул. Последний раз взглянул на лицо, закрытые навсегда глаза и быстро убежал прочь.
Сибирский влюбился в ее взгляд. Такой слегка исподлобья, заигрывающий, призывающий, завораживающий как слова цыганки. Весь первый день, точнее вечер, их бурного знакомства они провели на лавочках сквера. Шли, останавливались, усаживались и целовались до приятного пощипывания в стертых нагубных полосках. Они даже пару раз были готовы заняться сексом в парке, но удержались, еле-еле. На гостиницу у бедных студентов денег не было. Иринка жила с родителями. У Дениса в комнате ночевали родители мужа Гели, готовилась их свадьба. Догулялись до глубокой ночи, когда кнопочный Нокиа позвал ее домой. Иринка вызвала такси, поцеловала и сказала, что у них ничего не получится. Ее волнистые кудри упали ему на лицо, он улыбнулся и предложил судьбе определить их будущее. Она не оглядываясь побежала к прибывшему автомобилю и села в него. Такси проехало пару метров и остановилось. Иринка выскочила из салона и метнулась к Денису, с разбега она запрыгнула на него, обвив руками его шею, а ногами талию. Кажется, во время этого поцелуя она украла его сердце, забрала душу и заключила в рабство. Сегодня его отпустили, но эмоциональная связь все еще нить пролегала между ними.
Вереница машин поплелась на кладбище. Мишаня и Денис подсели к коллегам из ВГТРК и всю дорогу отбивались от назойливых вопросов. К тому времени все знали, что москвичи плотно работают со следствием. Приехав они остановились у грязно-желтых ворот старого кладбища. Мишаня закурил, а Денис вновь закинулся кофейным драже. Ко вкусу он уже привык и поэтому перемалывал конфетку без каких-либо особых органолептических восприятий.
Когда все собрались, процессия молча вошла на кладбище. Мужики, это были дядья и двоюродные братья, достали гроб из большого микроавтобуса и понесли его на плечах на территорию кладбища. Здоровые парни были одеты в теплые черные пальто, но шли без шапок и рукавиц. Пальцы примерзали к ручкам гроба, но они совсем не чувствовали холода. Вскоре подъехал открытый катафалк и гроб опустили на него. За машиной выстроилась толпа и побрела к намеченному участку. Прошли И-12, дальше дорога раздваивалась. Катафалк притормозил, чтобы собрать людей в кучу. Лисовская отошла от матери Иринки и устремилась к Денису.
— Ты и сейчас снимаешь.
— Я нет. Оператор. Вон там вместе с другими, — Денис указал на кучку людей с камерами. — Я здесь исключительно по просьбе Геннадия Михайловича. Он просил контролировать ментов.
— Ты здесь по своей воле, ты это знаешь, — было трудно согласиться с Лисовской, но и отрицать было глупо.
— Да уж, — они молчали несколько секунд. — Знаешь, чем закончилась наша первая с ней встреча?
— Денис, да брось ты эти свои штучки, — Лисовская опять завелась, и чтобы сбить ярость Денис соврал.
— Лисовская, скажи, я до сих пор не знаю, почему она меня бросила?
— Ты сам сделал все для этого.
— Я не пара ей, и никогда не был. С моим-то тогда достатком и биографией.
— Испугался. Так я ей и говорила. Ты сволочь и трус, хотя Снегирев оказался еще хуже.
Процессия вновь двинулась, и Лисовская ушла. Денис побрел следом, выискивая глазами мужа Иринки, но его не было. Вскоре толпа немного загудела, операторы оживились и стали бороться за самые близкие места к гробу. Машина губернатора остановилась возле матери. Большой лобастый помощник выскочил из машины и быстро устремился к журналистам, он просил не забывать об этике. Ага. Все засуетились, кто-то стал отступать, а Мишаня вышел на первый план. После ритуальных соболезнований губернатор взял под руку мать погибшей. Толпа двинулась вслед за ними.
Денис подобрался к главе области на бестактно близкое расстояние. Губернаторобещал матери Иринки, что изверг-исчадье ада будет пойман, кем бы он ни был. Далее он начал наезжать на следствие, которое всячески пыталось обелить мужа, и даже имея доказательства, отпустило того на волю. Нахохолившись губернатор стал описывать как после инсульта Геннадия Михайловича он активно включился, взял под контроль дело и надавил на нужных людей. Расследование сдвинулось с мертвой точки и по его личному приказу Снегирева должны были арестовать и допросить с пристрастием, но тот пропал. Сестра Иринки вставила, что только виновный не пришел бы к жене на кладбище. «К любимой жене бы пришел, но Снегирев…, — подумал Денис. — Все, кто ее любил были здесь»
Катафалк доехал до вырытой могилы. Поодаль стояли сильно разгоряченные в 30-градусный мороз могильщики. Промозглая земля лежала большой светло-коричневой кучей. Снег слегка припорошил ее и казалось, что песочно-глинистые камни ёжатся от мороза. Денис почувствовал, как холод сковал его губы, хотелось закурить. Вспомнил о драже и достал из кармана пару конфеток. Подошел Мишаня, он чиркал зажигалкой в надежде зажечь замерзший газ. Кроме искры ничего не было. Денис пошарил по карманам и достал «дрова»: спички с логотипом гостиницы и зеленой головкой. Репортер чиркнул и пламя на секунду согрело его руки. Оператор задымил, важно и с наслаждением. Вскоре подошел поп в шапке-ушанке и тоже попросил огня. Мишаня отдал ему свою сигарету, и священник подкурил от нее. Не добив и до половины, он затушил папиросу, убрал куда-то в рясу и поспешил к месту захоронения. Могильщики засуетились. Спустили гроб с машины, поставили к яме. После молитвы они кинули еловые ветки на дно. По команде занесли коричневый дубовый ящик над могилой и постепенно стали опускать его в землю. Всхлипы раздавались уже со всех сторон. Денис стоял и мысленно провожал свою первую настоящую любовь. Она была той, кому он посвятил свои первые стихи, от которой сносило крышу. Богиня, которой он не соответствовал, которой был недостоин.
Первая гроздь земли гулко ударилась о крышку гроба. Глаза заглянцевели. МысленноДенис еще цеплялся за уплывающий образ. Многие ночи и дни он думал, что когда-нибудь они еще будут вместе, и обойдут все преграды. Еще один комок мерзлой земли разбился и раскатился по деревянной доске. Только теперь ему стало ясно, что все безвозвратно потеряно. Что прошлое уходило под землю и никогда не вернется. Стало немного легче. Денис нагнулся и голой рукой взял небольшой кусок глинистой земли, размолол его в кулаке и бросил в большую огромную черную яму. Крохи улетели из руки в небытие. Ужас приоткрыл край, где кончается вселенная. Пережил, кажется, и этот момент. Дальше. Денис, пошатываясь, плелся все дальше от могилы. Смотреть как закапывают не стал, пошел искать К-15. Мама, мамочка, где-то была рядом, хотелось побежать к ее могиле, но ноги двигались еле-еле. Погружаясь в свои мысли и воспоминания, он медленно шагал, в конце концов позабыв о фильме, о работе, о своей невесте — обо всем.
Руки были грязные и Денис всей пятерней загреб снег с ближайшего сугроба. Растер, кисти жутко закоченели, но убрать их в карманы не решился. Пальцы раскраснелись и стали ломить. Сибирский подышал на них, обтер последние темные следы и спрятал в рукава, которые соединил как муфту.
Он свернул на заброшенную тропинку, покрытую снегом. Здесь, наверное, никто не был пару недель. Денис пробирался дальше и увидел необходимые буквы. Через 20 метров появился зеленый облупленный крест. Могилу давно никто не убирал. На ней был большой сугроб. Надо было расчистить, но кроме замерзших кистей делать это было нечем. Денис постоял минутку и яро принялся убирать красными руками заледеневший снег. Появилась карточка и имя мамы. Денис сел на белую заснеженную лавочку и посмотрел безжизненной фотографии в глаза. Трудно все это. Он встал, стряхнул снег с креста и вновь убрал руки в тепло. Пальцы покалывали.
— У меня скоро свадьба, мамочка. Так, решили расписаться. Она хорошая, ведущая новостей. Я с ней счастлив, — он слегка прикусил язык. — У Гели отличные ребятишки. И еще Иринку убили, ты там…, — перед глазами опять появился гроб, а в ушах появился звук падающих комков земли. — Зима у вас нынче суровая. И снегу намело, и холод собачий. А у нас? У нас как обычно слякоть. Ты не переживай, все у меня будет хорошо, — Денис еще помолчал и ответил. — Не беспокойся, не заболею.
Он потихоньку пошел к выходу и в этот момент понял, что насквозь промерз. До дрожи, стука зубов.
Архив/Олег и Дина/Любовь на квадратный метр/ файл 40003
Щелк. Дверной замок прокрутился. Олег вслушивался в музыку шестеренок и как только сигнал о том, что дверь закрыта поступил в его мозг, тут же засуетился. Он быстро подкинулся к ногам Дины, которая сидела за кухонным столом и допивала утренний кофе. Ладони мужа заскользили по бедрам жены, губы касались нежной кожи. Но Дина сопротивлялась и даже не думала отвлекаться от завтрака. Она жевала ореховое печенье и позволяла мужу дойти почти до всего, но дальше ноги скрещивала с такой силой, что не подступишься.
— Ну, пока мама ушла, — жалобно прогундел Олег.
— Я кофе пью.
— Она в магазин, всего на полчаса.
— Давай ночью.
— Давай сейчас, а потом еще ночью?
Олег решил взять жену нахрапом и это у него почти получилось. Он уже стянул трусы, но жена выхватила их и стала отчаянно хлестать стрингами по лицу. На лбу появились жилки — злобные вздутые вены. Олег приостановил свою победоносную игру.
— Я так не хочу, наспех, на бегу. Ты даже не запер дверь на защелку.
Олег быстро смотался к двери и исправил косяк. Но Дина уже надела трусики.
— Я так не могу, я не студентка, а преподаватель. Я не могу трахаться только когда уйдет твоя мама.
— Да что тебе ма…, — Олег сопел как паровоз. — А я тебе говорил. Давай детей заведем. Двух. Материнский капитал получим, будет первый взнос на ипотеку. Ты же сама отказываешься.
— Двое детей и ипотека. Так только мудаки живут. Лучше сразу застрелиться, чем в петле 20 лет барахтаться.
— В съемной квартире ты тоже не хочешь детей растить. Мне что, мать пристрелить что ли, — Олег ударил грубою ладонью об стену, и рамка со свадебным фото чуть затрещала.
— А я не знаю, Олег. Я не знаю. Можешь меня грохнуть, так тебе проще будет. Заживешь опять счастливо со своей мамочкой.
— Так и сделаю. Так и сделаю, — Олег вышел из кухни.
— Дверь открой, а то мама подумает, что мы трахались.
Через пару минут Дина услышала, как Олег поднял собачку, чтобы свекровь могла отворить дверь ключом. На третий год брака это уже было не смешно. Дина допила кофе, сняла синие стринги и засунула их под любимую цветную подушку свекрухи, которая лежала на маленьком диванчике. В приподнятом настроении она быстро оделась и побежала в университет.
Галина Степановна встретила Дину на лестнице, проводила ее парой ненужных фраз и заскочила домой. Раздевшись прошла на кухню, поставила чайник. Аккуратно мизинцем извлекла из-под подушки трусики снохи и демонстративно понесла их сыну. Она быстро пересекла маленький коридор обычной панельной двушки и вошла в спальню Олега и Дины.
— Твоя жена неряха. Я тебе это говорила еще до свадьбы. Как можно забыть трусы на кухне. Она, конечно, воспитанная дама, не глупая, но абсолютно не хозяйственная. Детей она не потянет и все скинет на твою больную мать. Вот увидишь. Так что пока я не померла вы …, — она бросила синие стринги на кровать.
— Мама, где ты это нашла?
— На диване под подушкой. Для этого есть спальня. Неужто трудно себя сдержать.
— Да ничего у нас не было. Это она меня специально доводит.
— Она не тебя доводит. Она просто хочет моей смерти. Вот так найду еще что-нибудь под подушкой и упаду в обморок.
— Давай не будем, — Олег повысил голос, — мама я тебя предупреждал, не надо на Дину гнать. Она моя жена и точка.
— Твоя, но живете вы у меня дома.
— Нам уехать? Легко, завтра же съедем в съемную хату. И не увидишь ты нас никогда. Никогда.
— Я так и думала. Ты меня абсолютно не любишь. Ты неблагодарный, променял меня на учителку. Меня, родную мать.
Олег встал, взял за плечо Галину Степановну и вытолкал ее за дверь.
— Правильно, выгоняй родную мать, коли не нужна. Убей меня, тогда и квартира будет пуста.
Голос Галины Степановны смолк и вскоре грохнула входная дверь. Олег был на взводе. Он отодвинул стол, открыл сейф, достал ружье и принялся его чистить. На новогодние праздники намечалась охота. Руки тряслись, а дуло указывало на фоторамки. На одной была мать, на другой жена. Он замахнулся, чтобы прикладом снести их, но остановился. Застыл.
Аудиозаписи/ Минутка с Ксенией Крапивиной/ С кем жить? / Трек 40004
— Раньше, простите меня, вся коммуналка знала, кто и когда детей делает, — Машкина как всегда активно жестикулировала в радиоэфире. — Смущались, прятали глаза выходя на кухню. Но когда люди любят они в этом порыве страсти вообще ни о чем не думают. Какой стыд? Любовь.
— Как думаешь? А не было ли в этом стремления показать соседям, что мы ого-го какие, — Лирик поднял руку с зажатым кулаком имитируя большой член.
— Ой, не знаю. Стыдно — не стыдно. Взрослые. Все всё понимать должны. Другое дело, когда за стенкой или в соседней кровати родственник. Что тут доказывать? Им до твоих сексуальных подвигов глубоко. Им с тобой надо выживать.
— Или тебя выживать из квартиры, Ксения — Лирик обратился к гостье.
— Выживать. Хорошее определение. Знаете, я считаю должен существовать принцип: одна квартира — одна семья. Муж. Жена. Дети, если есть. Когда в эту ячейку или точнее систему вмешивается еще кто-то, чаще всего это бабушка, то система начинает кого-то отвергать. Либо бабушку, либо кого-то из супругов. Я понимаю, что финансовый вопрос не всем позволяет легко решить квартирный вопрос, но если есть возможно, лучше съехать от родителей. Ипотека, съемная квартира, размен — это тоже тяжелый и трудный выбор, но он лучше, чем жить с родителями. Некоторые мои коллеги более категоричны, они считают, что лучше на теплотрассе, на улице, нежели с родственниками в соседней комнате. И в этом есть логика.
— То есть надо гнать родителей поганой метлой из своей жизни? — Машкина провоцировала. — А как же благодарность?
— Так надо желать детям счастья, а не требовать от них благодарности! А то ребенок живет с ощущением, что он маме и папе должен и обязан по гроб жизни. И дальше возникают мысли: «Если я уеду, мама останется одна, она этого не переживет, ее хватит инфаркт и я буду виноват в этом». Боятся родителей обидеть, расстроить. Но на самом деле это мысли инфантильного человека, который боится брать ответственность на себя. Вы спрашиваете про благодарность? Но воспитание детей, это совсем не про благодарность. Тут надо про счастье. Всегда спрашивать: «А что сделает моего ребенка счастливым?» Но спрашивать желательно не себя, а его. И тогда он скажет: «Мама, я тебя очень люблю, но, пожалуйста, не лезь в мою жизнь, в мою постель, и звони мне два-три раза в неделю. Этого достаточно.»
— Так мамочка же обидится и вообще перестанет звонить.
— Жизнь — сложная штука, поэтому приходится делать такие выборы, либо ты печешься о своей семье, либо о матери. Разрыв — болезненная тема. И я считаю, что мать, как взрослый человек, может о себе позаботиться, сходить к психологу, если ей трудно построить отношения с детьми, пережить его уход.
— Синдром опустевшего гнезда.
— Верно. Приходите с этой проблемой ко мне и моим коллегам психологам, это лучше, чем мучить своих же детей. А взрослым, которые живут с родителями, надо хорошенько подумать, взвесить все за и против. Главное, не надо жертвовать своим счастьем. Родителей надо уважать, но свою семью уважать больше.
— А если все-таки они живут вместе, чем это грозит? — Лирик задал свой личный вопрос.
— Ну а чем это грозит, когда один из супругов ведет себя как ребенок?
— Все решает мама!
— Верно. А второму, не родному супругу будет доставаться по полной. Придирки вечные, науськивание. «Жена у тебя неряха, посуду за собой не помыла», «только мне в этом доме нужен порядок». А если зять с тещей живут, то речи будут такие: «у тебя муж мало зарабатывает, вон твой бывший уже БМВ купил», «на работе он задерживается, у него там любовница». За этим стоит привычка контролировать жизнь ребенка от и до. И навязать ему свою волю. А когда дети появятся: «Вы не так шапочку надеваете», «и воспитываете не так». Некоторые вообще настраивают детей против их же родителей.
— А потом семья получается: Бабушка, одинокая, мать одинокая, и дочь, которую контролируют и говорят, что все мужики козлы, — вмешался Лирик.
— Которая со большой долей вероятностей, тоже окажется разведенкой, — печально подытожила Машкина.
— Поэтому жить нужно отдельно от родителей, выстраивать отношения с ними, когда вы разговариваете друг с другом как взрослый со взрослым. И не винить себя, если такие отношения не получаются. Может я скажу крамольную вещь, но вы не обязаны любить своих родителей, и они не обязаны любить вас. Если этого чувства нет, то не надо его высасывать из пальца. Уважение — вот основа отношений. Взаимоуважение!
— Какое точное замечание. На этом все. Пока. Между вами обязательно возникнет химия, если вы будет слушать наши эфиры с психологом Ксенией Крапивиной. Мы обсуждали сегодня тему «С кем жить? Отдельно или с родителями». Завтра продолжим. Всем спасибо, с вами был ди-джей Лирик. Не переворачивайте пластинку.
Заиграла завывающая песня о любви. Лирик встал с кресла и вышел из студии. Его первый студенческий брак разрушила теща. С тех пор он накопил денег на квартиру, перевез маму в Томск. Вот только новой женой не обзавелся.
Это был студенческий брак, на первом курсе, сразу после зимней сессии. Романтика, гуляли всей общагой. Кирилл только оторвался от родителей, которые жили в шахтерской Юрге, поступил на филологический, учился среди бабского коллектива, но выбрал себе в товарки по жизни девушку с физфака. Так и приклеилось про физиков и лириков. Первая любовь, первый продолжительный секс каждую ночь, и свадьба с обещанием вечной любви. Жизнь в браке оказалась менее романтичной штукой. После бракосочетания съехали они к теще. И пошло-поехало. Лирику и шагу не давали, а уж ревность к многочисленным девушкам с филфака не имела границ. Контролировали с двух сторон. Так Кирилл прожил до летней сессии и сбежал. От давления, от контроля, от нелюбви. Жить «на всем готовеньком» не захотелось, в отличие от жены, которая во всем слушалась маму.
Исходники/ День4/ Томск. 25 декабря/ Запах/ Файл 40005
Денис проснулся в такси. Тело ломило, морда раскраснелась и слиплась. Щеку возле стекла сводило от холода. Пожилой водитель сообщил, что Сибирский проспал в машине 1,5 часа. Предложенные за ночлег деньги таксист взял не сразу. Отнекивался: «будить человека грех, когда сам проснется, тогда и время вставать». Голова была как в тумане, мысли разбрелись по разным отделам мозга и в общую линию поведения складывались неохотно. Сибирский еще точно не понимал, проснулся ли он или дремал в невротичном сне.
Как бы печка в машине не топила, по ногам шел холод. Пальцы успели практически примерзнуть друг к другу. Отогревался Денис в уютном кафе глинтвейном. За полчаса на ноутбуке он набросал план фильма в виде таблицы. Зарисовка: успешные и известные семьи породнились, ничто не предвещало беды, красавица-зожница — Ирина и высоченный кипарис — Андрей. В столбике напротив была пометка о том, чем перекрывать этот кусок текста. По плану Дениса необходимо было использовать свадебное видео, которое Миша скопировал с изъятых флешек. Плюс то, что он подснял дома.
Первый акт: убийство. Ссора-пробежка-труп-сосед-заложница. Середину фильма занимало расследование. Зрителю необходимо было подать 3 версии. Подозреваемыми должны стать муж, невидимый маньяк и любовник-сосед. В табличку напротив каждой версии он внес, какие съемки и к какому куску относятся. Историю мужа можно было перекрыть его допросом и экспериментом. Соседа Снегиревых, Аркадия, надо показывать в рыбном замке, и добавить историю с бомбой. Видеоматериалов о маньяке было предостаточно, не хватало тренировки бойцов на ножах — флешку со съемками сломал уголовник по прозвищу Кепка. Но и без этого картинки было валом. Не хватало только добавить пару планов про горячего кавказского инструктора на учебном Порше.
Завершать фильм планировалось съемкой с похорон с выходом на то, что муж так и не пришел к жене проводить в последний путь. Заканчивать кладбищем, считалось клише, годное только для 3 минутных репортажей. Но когда убийца не взят с поличным и до суда куча времени, другого выхода не было. Файл с подробным описанием сценарного плана Сибирский отправил руководителю программы на почту. Ответ пришел в мессенджер незамедлительно и состоял он из пяти положительных смайликов. Это означало, что все хорошо, но длительного разговора не будет. НО Сибирскому кровь из носа надо было выяснить ситуацию с борьбой за место руководителя программы. Денис пошел в обход и спросил, когда Игорь перейдет на новый уровень. Фотку в новом кабинете Игорь видимо держал наготове и всем интересующимся пулял в одно мгновение. Подписал, что пока сидит на двух стульях. Это означало, если Сибирский прилетит завтра, то успеет вступить в бой за кресло руководителя программы. Шансов победить было немного, но помахать шашкой получится в любом случае. Надо только поскорее вернуться в Москву. Приятно защекотало в носу, хищнический нос почуял запах крови, добыча еще не съедена другими удавами. И в этом журналистском серпентарии еще можно оказаться наверху.
Сибирский позвонил Мишане и сообщил, что предстоит три микросъемки. Еще раз архив, эксгумация и небольшой синхрон-интервью кавказца, если выпустят. Оператор отрапортовал, что выкапывать Эльвиру, точнее ее труп, начнут через 10 минут — ждут пафосного мужа Василия. После оператор обязательно поедет отобедать и только потом в редакцию газеты, переснимать архив. Там и планировалось встретиться. Под конец Мишаня напомнил Сибирскому, что вечером их ждет Вика.
Зазвонил телефон — Ольга.
— Все в силе, — ответил Денис вместо приветствия. — Я по-прежнему желаю взять тебя замуж.
— Когда уже ты приедешь, Сибирский?
— Завтра утром. Возьмешь выходной? Встретишь меня отличным завтраком? И не забудь купить побольше сока. Похмелье обещает быть знатным.
— Ты алкоголик. Надеюсь, до свадьбы протрезвеешь?
— Я пьян от любви, — пафосно забренчал Сибирский.
— А я тоже устрою сегодня девичник. Напьюсь с Медведевой и пойду по дискотекам. Зажгу танцпол.
— Я приеду где-то в 9 утра. Успеешь вернуться?
— Не обещаю.
Денис рассказал о жутком морозе и глинтвейне в руках, мило попрощался и отключил видеосвязь. Телефон он зажал между ладоней, в голове пронеслись кадры будущей свадебной церемонии. «Так тому и быть», — подумал он и собирался отключить мобильный, чтобы никто его не тревожил. Денису совсем не хотелось устраивать «пьянку после точки». Да и вообще кого-либо видеть. Может быть последние дни дались как-то особенно трудно. Денис где-то прочитал, что наш мозг отказывается признавать смерть на нейрофизиологическом уровне. Связи в нашей голове не выстраиваются в цепочку, которая бы сообщала: «смерть есть». Чтобы забыть человека, недостаточно его просто похоронить, надо выкинуть его из своих мыслей. Но как? Мозг помнит все: запах, голос, тело, гормональную бомбардировку во время первых свиданий. И время не лечит, просто воспоминания все реже и реже будут появляться в сознании. Денис продрог от омута мыслей, глинтвейн согревал лишь кишки.
Сибирский пришел в архив на полчаса раньше. Стопка со старыми газетами была уже подобрана. Газетчики оказались педантичными. Те пять штук, которые он отобрал еще в прошлый раз, оказались сверху. На первой полосе газеты двухгодичной давности был подробный рассказ о трудностях футбольного клуба «Томь», который был гордостью и горем всего города. В очередной раз клуб завяз в долгах, а губернатор обещал все погасить и уладить. Футболисты разбежались по другим командам, а пионеротряд из молодежи возглавил защитник, игравший еще в 90-х. За два следующих года так ничего и не изменилось.
Вторая полоса была посвящена реконструкциям дорог. По планам центральную улицу Ленина собрались покрыть инновационным асфальтом. На страницах описывалась чудо-дорога, служившая несколько лет без ремонта. То ли дело не дошло до инноваций, то ли дороги, как и футбольный клуб, погрязли в долгах. В общем, рытвины и колдобины никуда не исчезли. Денис подумал о том, как же губернатор и мэр ездят по таким дорогам? Может у них вертолеты, и они просто не знают куда закапываются выделяемые деньги. Скорее всего им просто насрать. На развороте молодая журналистка сделала очерк о современном виде города. Она банальными метафорами и википедийными знаниями пыталась сделать воздушный текст о прекрасном. Получилось, что за вывеской исчез реальный город с его проблемами и кризисом. Денис больше 10 лет назад уехал из Томска. Но за это время ничего не изменилось. Ничего. Еще десятилетие стагнации и обаятельный провинциальный закоулок начнет разрушаться и превратиться в депрессивный областной центр, в коих Денис побывал предостаточно за свою журналистскую карьеру. На последней странице Сибирский еще раз прочитал о загадочном убийстве жены известного художника Ричарда Артамонова. Денис полез в интернет, чтобы узнать подробности из жизни местного живописца. Оказалось, его выставка была совсем рядом в областном художественном музее. Денис посмотрел на часы и решил, что посмотреть на современное искусство будет не лишним.
Кузнецова и ее муж Джонни сидели в разных комнатах, когда раздался звонок в дверь. Протрезвонили еще дважды и стало ясно, что пришел кто-то свой. Иван Андреевич — отец Джонни — был при наряде. Из-под светло-коричневой дубленки был виден черный костюм тройка, ботинки были начищены до блеска, а на весь коридор разносился запах жуткого одеколона, каким мужчины пользовались еще в советские годы. Джонни без энтузиазма встретил отца. Чай пришлось предлагать Кузнецовой. Она выхватила коробку с эклерами из рук гостя и удалилась на кухню. Иван Андреевич остался один на один с сыном, теребя в руках красный конвертик.
— Мы не придем, — послышался голос мужа.
Не надо работать в полиции, чтобы сложить все факты. Иван Андреевич давно жил со своей молодой практиканткой, которую обучал премудростям работы инженера АЭС. Видимо, летом после получения диплома они намеревались обручиться. Красочный конвертик в руках — приглашение.
— Это предательство, и я не хочу в этом участвовать, — послышался голос Джонни. Кузнецова включила чайник и подошла к двери, чтобы знать все нюансы.
— Я с ней поговорю, — Иван Андреевич говорил медленно. Он был расстроен. — Мы не живем с ней уже 10 лет. Какое предательство, Женя? Тем более она живет в Павлодаре.
— Предлагаешь, как всегда, всё скрыть?
— Не передергивай факты, не заводись. Анюта — хорошая, порядочная девушка, предлагаю тебе хотя бы познакомиться с ней. Она католичка. Приходите хоть сегодня, хоть завтра рождество отметим их, ее семья тоже не в восторге от нашего брака, но от знакомства не отказались. В конце концов — это наш с ней выбор.
— А мой выбор ее не знать, — Джонни был до омерзения педантичен в вопросе отца. Прощать развод с матерью он не собирался.
Чайник забурлил. Кузнецова вынырнула из кухни и попыталась спасти беседу, но Иван Андреевич уже принял поражение, нахлобучил мохнатую шапку и собирался покинуть квартиру. Он по-отечески погладил по плечу сноху, поблагодарил за предложенное чаепитие и ушел. Майорша закрыла дверь и недовольно придирчиво посмотрела мужу в глаза. Она еще раз проговорила, что не хочет вмешиваться, но, если Джонни согласится, то она будет не против знакомства. Муж подметил, что из-за работы Кузнецова сбежит и сидеть в столь неуютной компании ему придется одному. А этого он точно не вытерпит. Кузнецова пообещала быть с мужем до конца. Джонни кажется смягчился и заявил, что сначала отец должен позвонить матери, объявить ей о свадьбе. Кузнецова пошла в туалет и быстро настрочила информацию Ивану Андреевичу. Тот, оказывается, научился ставить улыбчивые смайлики.
Позвонил Серов. Обнаружили Снегирева. На летней заимке, которая закрывается на зиму. Как оказалось, не полностью. Один домик всегда отапливался, для особых гостей. «Все-таки губернатор не дал уйти», — подумала Кузнецова и засобиралась. Майорша перезвонила Серову и предупредила, чтобы тот не сообщал москвичам. Мало ли Андрей вооружен и придется брать его с боем.
Эльвиру, точнее все что от нее осталось, выкопали. Грязный гроб вытащили из земли и поставили на белый снег. Могильщики утомились и молча стояли рядом. Мишаня охотно угостил их сигаретами и выслушал рассказ с матерком о трудностях кладбищенской работы. Они были недовольны начальником, который не доплачивал за мерзлую землю. Гроб очистили от прилипших кусков глины. Полицейский, который отвечал за эксгумацию, все время сидел в машине и в телефоне. Собирал цветные шарики. Прибыл муж покойной — Василий, быстро подписал бумаги и уехал, оставляя за собой след из чувства вины и презрения к мертвой жене. Надо было подснять, как гроб вскрывают, точнее сделать видимость этого процесса. Мишаня всем рассказал, что делать, но никто не брал на себя ответственности. Прибыл судмедэксперт и дело пошло. Он выполнил все указания Мишани, отлично отыграв свою роль. Гроб наконец-то загрузили в машину и отправили во владения Кима. Оператор уже должен был быть в редакции газеты, но все затягивалось. Наконец-то удалось дозвониться до Сибирского. Выслушав отчет, Денис попросил передать трубку корейцу Киму.
— Здравствуйте, Павел. У меня просьба небольшая. Записать интервью. Сначала вы скажете, что после проведенных анализов у жертвы обнаружен ВИЧ, а потом, что не обнаружен. А когда результаты будут известны мы вставим нужный кусок в фильм. Просто завтра улетаем и…
— Я не буду делать анализы, это дорого и бессмысленно, как, впрочем, и вся эта затея с маньяком.
— В смысле? — Денис удивился, потому что Ким любил свое дело и до таких профессиональных вызовов был охоч.
— Так они сейчас берут мужа, Снегирева. Он где-то за городом забаррикадировался в домике. Ясно, что это его рук дело, хотя ваша версия мне нравилась. Но я проведу анализ удара ножом, во внерабочее время, разумеется. А вот анализы на ВИЧ под сомнением, боюсь, бухгалтерия не одобрит, — Ким заулыбался.
Денис дозвонился до помощника губернатора и тот через 5 минут прислал смс с адресом заимки, где схоронился Снегирев. Мишаня отправился на такси снимать захват убийцы. А Денис зашел в галерею художника. Смысла в этом не было, только общеобразовательный. Не сидеть же в соцсеточках. Сибирский открыл дверь и вошел в темную прихожую. Посетителей днем явно было мало — вешалка пустовала. Однорукий гардеробщик ловко справился с верхней одеждой и выдал номерок. Денис вошел в залу, где по периметру располагались картины. На каждой изображалась некрасивая будто только что оторванная рука, а предмет, который она держала символизировал зависимости. Денис заинтересовала сексуальная аддикция. Рука располагалась в центре композиции, фон был белоснежным. Там, где был локоть, конечность обрывалась, вена, нервные окончания и кости торчали из нее. Предплечье насквозь проходило сквозь влажную вагину. В кулаке был зажат огромный оторванный фалос. Картина вызывала смесь порнографического возбуждения, отвратительной похоти и стыда. В голове Дениса всплыла утренняя сцена с Викой, когда она абсолютно голая стояла перед ним и светила своим задом.
— Нашли свою, — послышался дерзкий молоденький девчачий голос. — А мне нравится вон та, с бутылкой водки, внутри которой нарисованы грезы. Эта первая картина из серии.
Денис обернулся и увидел молодую брюнетку-нимфетку полностью в красном. Туфли, помада, лак, платье с вырезом на спине, в котором можно было разглядеть красные кружевные трусики. Все красное. Только пальцы были исписаны черной пастой, как будто она только-только что-то быстро и волнительно записывала. Второй рукой она держала блокнот, на котором были нарисованы какие-то непонятные лица. Она указала на картину «Грезы алкоголика». На ней оторванная рука держала бутылку водки, внутри которой плавал корабль с алыми парусами.
— Ричард сам был на дне бутылки. Он это не скрывает. И всегда рассказывает журналистам. Вы же журналист?
— Хорошо разбирается в людях. Вы правы, — получив негласно право на съемку, он достал смартфон и направил камеру на девушку.
— Ой, только не меня. Сейчас Ричард придет. Вот кого надо снимать — гений.
— Скажите что вы думаете о выставке, — наигранно спросил Денис и подставил смартфон под ярко-красные губы девушки.
Зашел Ричард и молоденькая быстро подбежала к нему, поцеловала в щеку и взяла под руку. Говорить о бывшей жене в присутствие молодой девушки Сибирскому не хотелось, надо было что-то выдумывать. Врать.
— Ричард, — художник протянул руку, но после рукопожатия не отпустил, а внимательно посмотрел на пальцы. Перевел взгляд на лицо, словно что-то изучая. — Вам близки три картины. Алкоголизм, тщеславие и, — Ричард резко задрал рукав Дениса и посмотрел на чистые вены, — и секс.
Спутница непристойно хохотнула.
— Алиса, — наставнически промурлыкал Ричард.
— Ричард, я его там и нашла, он так смотрел на нее, — Денис слегка зарделся.
Не смущай нашего гостя. У нас у всех зависимости, просто мы не всегда их видим. Я часто общался с психологом, когда писал эту серию. Чего уж там— я ходил к нему, чтобы побороть свои грезы, — Ричард махнул в сторону картины с бутылкой. — Сейчас я не пью. Я убежден, что у нас есть тяга к той или иной зависимости. А вот ее реализация в мире, так сказать, зависит от развития личность и степени зависимости. В вашем случае не обязательно погрязать в притонах, чтобы иметь тягу к сексу. Но самое главное — причина. Если касаться секса — то часто это отсутствие доверия к партнеру — используем его как резиновую куклу для утех. А вот рассказать о чувствах, о боли не можем, отсюда больше секса — меньше чувств, — Денис мысленно добавил в этот список, то что ему сложно отказывать девушкам, да он почти никогда этого и не делал. Опять замаячила встреча с Викой. Денис поймал себя на том, что его «психологически окучивают» и, как профессионал, решил перехватить инициативу, пока его личность не подверглась проработке.
— А вы нашли свою причину? — Денис плавно переводил разговор на собеседника.
— Конечно. Сейчас тяжело это признавать, но факт того, что я больше не пью, говорит, что многое мне стало понятно, — зашли еще посетители и направились к однорукому гардеробщику. Ричард пихнул свою спутницу навстречу к ним. Голая спина притянула взгляд мужчин. Красные кружевные колыхнули внутренности.
— Это моя дочь, и вашу зависимость прошу на нее не распространять, — мужчины засмеялись.
Денис отвел Ричарда в сторонку.
— Кто вам помог справиться с алкоголизмом? — журналисту надо было вывести художника на убийство жены. И он обрадовался, что Алиса ушла.
— Ее зовут Кораблева. Отличный профессионал — хороший психолог или психотерапевт, у них, знаете ли, есть различия, — он опять засмеялся. А Денис достал блокнот и записал фамилию.
— У нас в стране не принято ходить к психологам, — затягивал в свои сети Сибирский.
— Я тоже не собирался, но случилось несчастье, мою жену убили. Отравили. Когда мне сообщили я был весь в … В народе говорят «пьян в говно», но мы художники употребляем «нажрался в красках». Так вот я три месяца как радуга буянил. Похороны не помню. Дети переехали к бабушке. Мастерскую чуть не спалил. Но картина, вот это она, с каждым днем писалась и становилась ясной. Я себя увидел. Тут моя знакомая и посоветовала специалиста.
— Кораблеву.
— Да. Она меня вытащила.
— А убийцу нашли?
— Нет. Хотя думали, что это я. Впрочем, я сам думал, что порешил жену. Моего друга провизора таскали по допросам. Все как в тумане тогда было. Следователи лучше знают, — Ричард уже стал недоверчиво поглядывать на собеседника. Надо было закруглять разговор.
— А сексуальную зависимость Кораблева вылечит?
— Если вы спрашиваете, значит, справитесь сами.
Алиса направилась к ним, поверх красного на ней была черная меховая накидка. Она как фурия подлетела и забрала Ричарда. Народ требовал художника. Дениса не покидало ощущение, что дочь быстро и бесповоротно заняла место покойной жены, и неплохо справлялась с этой ролью. Какую зависимость имела Алиса? Денис начал размышлять, но в это время зажужжал телефон. Прислали два фото. Труп Андрея Снегирева и его предсмертная записка.
Подъехав на такси Мишаня увидел скорую и 4 полицейских машины. Поодаль стоял знакомый черный джип Кузнецовой. Оператор достал из рюкзака припрятанную желтую жилетку с надписью МВД и надел ее поверх пуховика. Он подошел к водителю и поинтересовался, можно ли снимать. Оказалось, все тихо. Труп. Мишаня подошел к домику, у входа которого стоял Серов. По-приятельски поздоровались и закурили. Старлей пообещал Мишане дать на съемку 5 минут, но как только закончит майорша. На последних словах Кузнецова вынырнула из домика и зыркнула на оператора. Хотела что-то сказать, видимо, обидное, но удержалась. Серов кивнул журналисту, и они зашли. Криминалисты раскрыли свои чемоданчики и погрузились в работу. Главный из них кивал старлею, а тот разрешал Мишане вести съемку. Голый Андрей Снегирев лежал в красной ванной со вскрытыми венами. Рядом на тумбочке лежали два пакета. В один криминалисты убрали нож, во второй записку. Мишаня расправил пленку и навел на буквы. Убрал блеск и стал водить по строчкам. Гигантским размашистым почерком было написано: «В смерти жены прошу винить меня. Это я ее убил ножом. Это я нанял людей, чтобы сделать бомбу и обеспечить себе алиби. Это я вел следствие по ложному следу и не смог признаться во всем. Потому что я трус. И вы в этом еще раз убедились. PS: в моей смерти прошу винить отца». Мишаня еще раз навел камеру на нож, лезвие которого было в крови. Вот и все.
Кузнецова сидела в машине. Она строчила на телефоне отчет для начальства. Кажется, карьера ее была спасена. Прокурору слишком сложно будет что-то предъявить следствию. Да и не до Кузнецовой будет чиновнику. Ему надо будет обеспечивать старость. Сын-убийца: с таким бэкграундом, ни одну должность не дадут. Уйдет в почетные президенты, но там тоже места заняты. Все вновь складывалось хорошо и можно опять забыть про увольнение из органов, отдых в Таиланде, детей и собаку. Возможно, даже направят на обучение, а там и полковника лет через 5 получить можно. Впрочем, с другой стороны Кузнецова жалела, что все так вышло. Интуиция ее подвела, и муж оказался убийцей. Майорша выдохнула как учил инструктор по рукопашному бою и переключила рычаг коробки передач. В стекло забарабанил назойливый оператор.
— Я к вам. В смысле и в участок тоже. Кавказца же отпустите. Мне бы подснять его. А то завтра уезжаем. Если хотите, с вами тоже интервью сделаем. Запишем.
Кузнецова лишь моргнула. Оператор сел в машину. Мотор зарычал и по снежной укатанной дороге мягко покатили колеса, оставляя крупные следы от протектора.
Архив/Олег, Дина, мама/Вторжение/ файл 40006
Олег и Дина сидели поперек кровати. Каждый прижался спиной к стене и перелистывал телефонные страницы.
— Ты слышал про убийство? Вот у них не было проблем ни с деньгами, ни с жильем, а все равно муж взял и убил жену. За что, про что? — Дина, не открываясь от экрана, продолжала размышлять, но остановилась и посмотрела на мужа. — Может ты и прав, поживем пока здесь, появятся деньги переберемся куда-нибудь, — жена легла на грудь мужу и обняла его.
— Все равно ссоримся, и деньги тут ни причём.
— Это точно. Но с деньгами ссориться легче. На душе спокойнее.
Они хохотали, шутили, добавляли радости и целовались. Дина напомнила о презервативе. Олег встал, достал из ящика стола резинку. На секунду ему показалось, что плюшевый мишка сидевший на подоконнике подмигнул Олегу.
Бывший инженер Галина Степановна выключила телефон. Она всегда гасила экран, убедившись, что сын достал противозачаточные средства. Главное, чтобы эта сучка не забеременела. Если дошло до того что она намеренно подкидывает свои трусы, значит, война началась. Это как перчатку бросить.
Разведку Галина Степановна вела уже год. Благо, комнат всего две. В спальне камера была встроена в глаз медведю. В ее комнате — в стеклянные часы. А на кухне — в старый видеомагнитофон. Каждый раз, когда она покидала дом, осуществлялся контроль за любыми телодвижениями сына. Не успела она утром выйти из дома как тут же подключилась к камерам и через смартфон просматривала, о чем шушукаются детки. Было ясно, что секс перенесли на вечер. И Галина Степановна, как всегда, всё проконтролировала: презерватив взят, а значит, можно укладываться.
Динка застонала как проститутка, Галина Степановна надела наушники. Пианист грустно заиграл Рахманинова. Мысли покатились по клавишам: «Главное, чтобы Динка не забеременела. Господи, назвали как собаку. Она и ведет себя как сучка».
На улице стоял мороз. Батарея не справлялась, согревал комнату масляный калорифер, сжирая непомерно много электричества. Дина откинула одеяло, голова болела от сухого воздуха. Перевернулась на живот, обняла подушку, выпятила голый зад, раскинула шире ноги. Кажется, опять заснула — еще часок до будильника. Глоток свежего воздуха. Хорошо. По спине пробежал холодок. Кто-то прошел в комнату и включил настольную лампу. Дина повернула голову и увидела, как Галина Степановна активно подводила глаза розовым карандашом. Настольная лампа светила в маленькое зеркало. Дина стянула одеяло с мужа. Злость разбудила ее окончательно.
— Мама, что ты здесь делаешь? — сонно спросил Олег.
— Ты же знаешь я не могу краситься при плохом свете, у меня зрение от старости испортилось. А у вас такая яркая лампа. Ты спи, я скоро уйду.
Дина продолжала следить за свекровью, ее распирало от гнева, но встать голой и устроить скандал не могла. Стыдилась своего несовершенного тела, и птичьих прав в этой квартире. Подмазав физиономию в старческий красный Галина Степановна встала из-за стола. Аккуратно переступила через валяющийся презерватив и вышла из комнаты.
— Я сегодня не приду ночевать. Новый год отмечаем. Останусь на кафедре или у Марченко, — сказала Дина после того, как зазвенел будильник.
— Прости, ты же ее знаешь, — ответил муж. Дине стало до того обидно, что она еле сдержалась, чтобы не заплакать.
— Поставь щеколду на дверь хотя бы.
— Зачем? У нас даже в туалете защелки нет.
— Я устала, — холодная злость овладела Диной. Все бессмысленно.
— Вот сегодня и отдохнешь. Я, наверное, тоже с мужиками перетру. Охота скоро.
Когда Олег ушел на кухню Дина ударила кулаком по подушке несколько раз, но не заплакала. Скорее захотела отомстить всему миру.
Аудиозапись/Минутка с Ксенией Крапивиной/ Жизнь втроем/ Файл 40007
Лирик посматривал на часы. «Пошла реклама, через десять минут буду свободен. Через 40 — на хате у Брагина», — он быстро достал телефон и написал Денису о времени встречи. Звукарь включил запись разговора с Крапивиной.
— Почему женщины изменяют? В прошлый раз мы говорили о женщинах, которым просто не хватает секса дома. Какие еще причины?
— Неудовлетворённость мужчиной, браком и жизнью в целом. «Мне не хватает тепла в отношениях», «я не чувствую себя как за каменной стеной», «до свадьбы было так весело, а сейчас скукота». Знаете, у некоторых женщин наступает такой период, когда разочаровываются в браке, потому что в муже ищут не мужчину, а папу, маму, психотерапевта. И если в браке не нашли, ищут кого-то кто на время им заменит
— Любовника, который будет играть роль мамы, папы или психотерапевта.
— Вместо того чтобы самой работать, себя менять, они ждут у моря погоды. Ищут решение проблемы вовне, а не внутри себя.
— Я думал, они мстят.
— Это третья причина, при этом, думаю, самая острая. Мстят, конечно, порой по делу. Один не сдержан, постоянно критикует жену, другой — унижает. Психологический абьюзер.
— Причем прилюдно, унижает
— Все верно, но женщина от него очень часто финансово зависима, дети висят грузом, и она боится от такого тирана уйти, и тогда замышляет как бы отомстить. Копится пассивная агрессия. И вот она ждет, ждет…
— А месть — это то блюдо, которое подают холодным.
— Все верно, и делает так больно мужу, насколько это возможно — изменяет с братом, другом, отцом даже бывает. И это действительно больно и жестоко.
— Да, это, наверное, самое гнусное, когда обман совершается сразу двумя близкими людьми. И что нужно делать, чтобы этого не произошло?
— Уважать. Жене уважать себя и не позволять оскорблять себя, мужчине уважать жену и не вытирать об нее ноги. Брату, другу, отцу уважать дружбу, мужские отношения.
Ди-джей попрощался с радиослушателями и погрузившись в свои мысли пошел на встречу с Денисом. Крапивина знала, о чем говорила.
Мои документы/День 4/ Томск. 25 декабря/Пьянка после запятой/Файл 40008
Кажется, все было закончено. С Мишаней они встретились в редакции, обсудили последнюю съемку, освобождение кавказца из-под ареста, и разошлись. Оператор — снимать, Сибирский — пить. Денис ждал Лирика на остановке. Эфир закончился 10 минут назад, но товарищ не торопился. Еще недавно мороз, который доставал до самых костей, нравился ему, он любил его. Сопли чуть спустились с носа на щетину. Иней слегка припорошил ресницы. Ляжки начали застывать, несмотря на подштанники и джинсы. Хорошо хоть жопа прикрыта пуховиком. Телефон почти сел на морозе, заняться было нечем, оставалось только глазеть по сторонам. Рабочее время подошло к концу и народ быстро заполнял пространство вокруг. Большие маршрутки подходили одна за одной и заглатывали укутанных в шубы и пуховики людей. Освещать автобусную остановку уличному фонарю помогал голубоватый свет от киоска, в котором продавали мороженое. Черное, зеленое, красное, с кедровыми орехами и облепихой и даже обычную «Забаву». В минус 37 ажиотажа возле ларька не наблюдалось. Денису стало интересно, будет ли хоть один покупатель. Не прошло и минуты, как к продавщице подошла студентка и купила стаканчик. Она сняла верхнюю часть варежки, оголив только пальцы, ловко развернула обертку и стала есть. Синее апельсиновое мороженое давалось с трудом, откусить как следует не удавалось, и девушка начала его облизывать. С превеликим удовольствием.
Неподалеку остановилась старая шестерка, из-за киоска вынырнул Лирик, махнул Сибирскому рукой, и оба поспешно занырнули в салон «классики». Ехали в гости к Брагину на улицу Сергея Лазо.
Жена Брагина Инга радостно встретила гостей, как будто они спасли ее от нашествия зомби-алкоголиков. Оказалось, что Митяй и Брагин в ожидании уже съели полбутылки. Хозяйка расцеловала Лирика в красные щеки. Тот радостно крикливо стеснялся и попросил таблетку от головы, которая совмещалась бы с виски. Жена Брагина была фармацевтом, и ди-джей всегда этим пользовался. Инга принесла из кухни таблетку гомеопатии и стакан пива. Сказала, что поможет и то, и другое. Денис, играя в посетителя кафе, попросил хозяйку-официантку принести ему тоже самое, что и другу. Брагин зазвал всех к столу и разлил оставшуюся водку по рюмкам. Он уже захмелел, язык развязался, и он вновь начал называть Сибирского «московской» жопой». К жене он тоже был не ласков и гонял ее будто служанку то за закуской, то за запивкой. Просил быть поаккуратней и не зацепить шкаф широкими бедрами.
Митяй был нервным. Его жена осталась дома с ребенком. Он давил косяка на всех, был не разговорчив. Неосмотрительно наливал всем много. Полные рюмки. Виски испарилось. Все ушли курить. Денис остался в кресле, разжевывая драже. Он посылал по телефону невесте Ольге сердечки и требовал, чтобы утром его ждал завтрак. Инга налила по стопке и произнесла тост за некурящих. Сибирский дернул и увидел, что глаза Инги заблестели. Она начала задушевную. Жаловалась на мужа алкоголика, на его выходки, унижение. Денис умел слушать, но и умел переводить разговор. Поэтому подловив нужный момент вывернул беседу на выставку, на которой сегодня был. Инга вновь выпила за некурящих и честно призналась, что порой ей хочется стащить из аптеки какой-нибудь яд и отравить своего мужа кровососа.
— А что сам Брагин говорит?
— Да что он говорить может, трезвый — покладистый, твердит, что надо завязывать, а потом друзья и все дела. Блин, он даже трахаться перестал со мной, потому что всегда в хлам. Только с похмелья все лезет. А мне утром хочется его сковородой огреть, а не сосать, — Инга завелась, а Денису совсем не хотелось быть ее подружкой и слушать столь интимные подробности.
— Может, правда к психологу сходить вам?
— Ой, да брось эти московские штучки, это у вас там нормально может. У нас здесь все без мозгоправов решается. Справимся, не переживай.
Телефон завибрировал в кармане Сибирского. Мишаня напрашивался на вечеринку. Получив одобрение от хозяйки, Денис выслал оператору адрес. Спустя 10 минут Мишаня прислал фотку с тремя танцовщицами, среди которых была Вика, и сообщил о скорой высадке женского десанта.
По приезду оператор рассказал все подробности дела. Не оставалось сомнений, что Иринку убил ее муж. Единственно, было непонятно — кто его помощник. Журналисты решили, что адвокат. Мозг загрузил всю информацию и вскоре выдал сценарий с монтажными склейками. В голове фильм был смонтирован, оставалось только прилететь в Москву, прийти в редакцию, сесть за стол и все перенести на бумагу. Теперь точно можно пить, главное, не опоздать на самолет.
Брагин уснул, а Митяй будто протрезвел, и вскоре Денис выяснил почему. Девки были ни причем, он начал подкатывать яйца к хозяйке, и, видимо, не в первый раз, потому что та отвечала согласием. Денис закинул кофейное драже за щеку, хлопнул Лирика по плечу и пошел подышать дымом в подъезд. Курили на коридорном балконе. Ди-джей был в курсе проблем Брагина, и с женой тоже. Сказал, что Митяй ставит рога товарищу уже несколько месяцев подряд. Уверял, что попробует того уговорить пойти к психологу. Даже если придется рассказать об измене жены. Денис пошутил, что тогда Митяю конец. Но ди-джей, видимо давно погруженный в эту ситуацию, грустно и больно отметил, что товарищ этого заслужил.
Было 11 вечера. Хозяйка намекала на окончание банкета, и Вика позвала продолжить банкет у нее. Митяй притворился пьяным и остался ночевать. Сибирский тоже сопротивлялся и рвался в гостиницу, но Лирик и Мишаня его подталкивали, теребили и просили не спать. Вика же просто поманила пальцем. Сопротивляться женскому похотливому телу Сибирский и в трезвом виде мог с трудом, в опьянении это давалось слишком трудно. Он поехал. В конце концов — это был мальчишник.
По приезду в съемную квартиру девчонки гоу-гошницы задвигались в такт музыке. Три на три. Все делилось поровну и, кажется, шансов у Дениса выбраться из этого вертепа не было никаких. Он вспомнил картину художника Артамонова и решил побороть свою сексуальную зависимость. Пил он медленно, чтобы сохранять и силу, и волю. К часу ночи Мишаня упал в объятиях томной брюнетки. Сибирский пил. Лирик явно хотел замутить с Викой и все настойчивей предпринимал попытки закружить ее в танце. Вика же в свою очередь тянула руки к члену Дениса, с какой-то манией. «Возможно, всему виной была зависть, к тому, что Денис скоро женится. А убедиться, что все мужики похотливые козлы, прямо святая обязанность каждой развратницы», — размышлял Денис, не зная, как этому противостоять. Третья танцовщица, которой доставалось меньше всего внимания, объявила игру — карты на раздевание. Она проиграла первую партию и устроила целое шоу, не снимая платья стянула с себя розовые стринги. Все катилось к какой-то групповухе. «Может, хлопнуть стакан или два водки и пойти блевать? — спросил себя Денис. — Так я точно упаду и просплю самолет. — Сибирский судорожно искал выход. — Выход надо было искать до того, как приехать на эту блатхату, сейчас сопротивляться бесполезно. Оставалось только понадеяться на чудо и провидение. Да простит меня Ольга».
Партии шли одна за другой. Лирик уже сидел без штанов. Денис снял носки. До вызова такси оставалось полтора часа. Через пару раздач Денис проиграл намеренно, чтобы не допустить полного поражения блондинки. На ней оставалось только платье. Вика сидела в нижнем белье и тоже ждала поражения. Денис вел игру четко и выверенно, управляя проигрышами, но рано или поздно вещей на игроках не осталось бы. Блондинка проиграла, прибавила музыку и подхватив Вику стала танцевать лесби-стрип. Возбуждение и чувство вины поползли вверх. Денис мысленно представил, как признается Ольге в измене, как она отказывается идти в ЗАГС и благодарит Всевышнего, что они не успели завести детей. Хотя можно и соврать, неплохо получается. Голая блондинка села на Лирика, а голова Вики оказалась между ног у Сибирского. Зазвонил телефон. Дениса спас кореец. Возбуждение ушло, заработала голова. В 3 ночи просто так звонить не будут. Он взял телефон и вышел в одних трусах и футболке из квартиры.
Кореец попросил прощения, по его расчетам журналист должен был уже встать, чтобы не опоздать на рейс. Денис пропитым голосом сообщил, что не ложился. Ким радостно вспомнил свой случай ожидания утреннего рейса. Из квартиры выглянула голая Вика, она зло посмотрела на Дениса и закрыла дверь на ключ. Телефон пикнул и сообщил о 5 % заряда. Журналист попросил Кима говорить побыстрее. Судмедэксперт рассказал о том, что он за свои личные деньги и в свое личное время провел с трупом больше времени чем надо и перешел к делу. Он детально изложил выводы после нового обследования. При этом умудряясь смаковать такие детали, которым радоваться могут лишь люди, для которых исследование трупов — художественный промысел.
Оказалось, следы от ножевых зазубренок на реберной кости двух жертв совпадают, одинаковый разрез — размер и глубина, идентичен угол проникновения лезвия в тело. Теперь без всяких просьб прокурора он может заявить — на 99 % два убийства сделаны одним видом ножа и одним человеком или двумя, но с очень похожими антропометрическими данными. Денис поблагодарил Кима за то, что тот не постеснялся позвонить ночью и поинтересовался насчет ВИЧ. Кореец гордо сказал, что все сделал, но точные анализы будут через три дня.
— А почему это важно?
— Не знаю, мне кажется вся история Василия какой-то невнятной. Как будто кто-то с ними играл. Хотя это, наверное, пьяный бред. Спа…
Денис не успел договорить, телефон попрощался заставкой. В подъезде было холодно и по-ночному одиноко. Коридор общажного типа, узкий как тоннель, тянулся далеко к темному выходу на балкон. Через каждые 3–4 метра разными цветами горели металлические двери. Возле некоторых стояли банки с окурками. На ногах журналиста были женские тапки на 5 размеров меньше, поэтому пятки свисали. Стоять на цыпочках сил не было и прикусив губы Денис опустил всю стопу на жутко холодный бордовый кафель. Сибирский несколько раз нажал на кнопку звонка, но она не работала. Постучался. Безрезультативно. Прислонился к стене, тело съежилось, мысли закрутились: «Исполнитель в деле Иринки, скорее всего, не адвокат. Хотя он мог быть посредником. Нужно искать еще какие-то связи двух убийств. Например, свести знакомых Эльвиры и Андрея и тогда мы получим список кандидатов. Вот только зачем? На фильм это никак не влияло. Кузнецова скорее всего просто не будет ничего подшивать к этому делу, слишком много хлопот».
Алкоголь уже не грел и Денис еще раз постучал в дверь. Никто не открыл. Он прижался к металлу лбом и закрыл глаза. Казалось, на секунду. Щелкнул замок. Вика была одета в свитер в руках была щеточка с тушью.
— Важный звонок, — пролепетал Денис и вошел в теплую квартиру. — Сколько времени?
— Когда мы с тобой встречались ты не был таким верным. Мог бы и не придумывать, — танцовщица взяла его выключенный телефон и усмехнулась. — Наверное, ты прав: если собрался жениться, то уже раз и навсегда. Без измен, без нервотрепки, только душа в душу. Дети, ипотека там. Так и надо, Дениска. Надеюсь, твоя невеста, так же поступает, — последняя фраза сильно уколола Сибирского.
— Когда ты замуж выйдешь?
— Все не так просто, Дениска, я уже один раз была. Не получилось. Так что не спешу.
Она ворвалась в комнату, где была ее подружка и ди-джей, но те обнявшись крепко спали, отдав друг другу всю накопившуюся за вечер энергию. Денис прошмыгнул, взял свои вещи. Оделся и пошел будить Мишаню. Вика вызвала два такси. У нее была утренняя тренировка в бассейне. Она решила отоспаться на работе. Там точно не проспит. Втроем они вышли на мороз, все еще стояла ночь. Температура опустилась до — 39. Однако холод не будил и не будоражил, хотелось сомкнуть веки и забыться. Вика поцеловала Мишаню на прощание, Денису просто сказала: «До встречи». Села в такси и уехала.
Архив/Олег и Дина/В ружье/ Файл 40009
Новогодний корпоратив проходил как всегда на кафедре. Преподавательский состав гуманитарного факультета на 80 процентов был женским, склочным и почти непьющим. Дина в этот раз присоединилась к мужикам, предпочитая крепкое. Но пить виски это одно, а говорить о футболе и политике другое. Изрядно охмелев она вновь примкнула к женскому легиону. Единственная подружка вывела ее на воздух. Укутавшись в шаль и шубу Дина вдыхала морозный дым от тонких сигарет и жалела, что вновь трезвеет.
— Два часа дня, Динчик, у тебя, надеюсь, пар сегодня нет?
— Только консультации дипломников.
— Это можно отменить, все равно только делают вид, что пишут.
— Мои нормальные, не все, конечно.
— А Боков как рад, что ты поддала. Ты ему опять пообещала провести дебаты один на один. Он прям еще чуть-чуть и ринется в бой.
— Ой, куда мне. И жена его в соседнем корпусе.
— Ну, знаешь ли, это никому не мешало.
— Мне мешало.
— Может и мне нажраться, глядишь, тоже кто-нибудь по заднице хлопнет и пригласит в кафе.
— Можно я тебя в кафе приглашу и останусь ночевать, — Дина слегка хлопнула подругу по заднице, которую прикрывал пуховик и обе засмеялись. Они зашли в корпус, дыханием согревая руки.
— А что твой? Надоел?
— Не могу я с ним больше, разводиться хочу. Я иногда лежу и думаю, вот проснусь и все нет мужа, нет кольца и никогда не было.
— Тогда тебе и правда надо ко мне. Хоть на неделю, пока Витька с вахты не приехал.
— На неделю нет, но сегодня точно. Главное, следи, чтобы я Бокову не отвечала взаимностью. А то я сейчас на многое способна.
Подружка посмотрела на часы.
— Я тебе наберу после пары.
— Я телефон дома забыла. Буду на кафедре.
«Так меня никто не найдет», — подумала Дина о чем-то крепко задумалась.
На стуле стояло ружье, начищенное до блеска. Недавно звонили, предупредили, что скоро проверка. Олег хранил все по правилам, но почему-то волновался. Докопаться можно было и до него. Мать ушла по своим пенсионерским делам. Жена была в университете. А работа попрощалась с ним еще за пару недель до новогодних каникул. Все мысли строились вокруг охотничьего домика в 100 километрах от Томска. Лишь бы морозы спали. Зверь бы на солнышко вышел погреть бока. Зажужжал телефон. Олег покрутил в руках немного потрескавшийся экран. Ничего. Еще жужжание. Где-то в кровати. Олег начал рыться в простыни и одеяле словно свинья в поисках желудей. Черный прямоугольник жены притаился между матрацем и спинкой кровати. Забыла курица. Олег машинально сделал пальцами зигзаг по графическому коду, как это делала его жена. Повторил в другую сторону — телефон разблокировался. В ватсап пришло куча сообщений. В студенческие группы Олег не заходил, в них можно было потонуть. Новости кафедры сообщали о корпоративе. И адвокат прислал письмо. Он не знал, что у жены есть знакомый юрист. Заинтересованно кликнул на сообщение. «Привет. Я по поводу развода. Все выяснил. Звони». Олега затрясло, он выключил телефон и отбросил его в сторону. Достал свой и хотел позвонить жене, но тут же вспомнил, что ее мобильник рядом. Адвокат зазвонил. Олег смотрел на обезличенную иконку. Трубку снимать не стал. Сбросил. Походил по комнате. Бабахнул ладонью в стенку. Взял телефон и быстро написал: «Занята. Пиши». Сверху на зеленом фоне отразилось, что адвокат что-то печатает… Олег сел на растрепанную кровать, скрючился, упершись взглядом в телефон. «Если коротко: В случае развода, ты ничего не получишь. Шансов нет. Дальше мрачные варианты. Если помрет мать, то после развода можешь получить четверть. А вот если тьфу-тьфу муж, полквартиры ты унаследуешь запросто. Это я теоретически. Второй вариант дети. С ними все гораздо дольше, но и радостней. Но у вас там что-то с ними не получается».
Звонок в дверь застал Олега врасплох. Он схватил ружье и пошел открывать. Опомнился и поставил ствол к косяку дулом к верху. Прибыл инспектор.
Исходники/ День 5/ Томск. 26 декабря/ Утро туманное/ Файл 400010
Оба храпели по пути в аэропорт. Дорогу не заметили. Мишаня сдал багаж. В зоне ожидания было людно. Утром улетали четыре рейса на Москву. Разница во времени сокращала полет. В 7 утра вылет в 7:20 прилет. Мишаня взял пиво и его сразу подразвезло. Он поделился чувствами от вчерашнего вечера, по его краснодарским понятиям, это была лихая командировка. Денис тоже радовался, что фильм получится годным. Хотелось домой к невесте, к Ольге, стыд немного прикрасил его щеки, все-таки эти похождения были глупостью. Рассвет блеклым туманом застелил аэродром, Денис смотрел на красивую морозную свежесть и немного загрустил. Нечасто он бывает в родных краях, слишком уж много его связывает с этим городом. Много хорошего и много плохого. Он вспомнил Иринку, которая стеклянными глазами жаловалась на свою нелегкую смерть. Вспомнил племяшей и сестру в вечных заботах. «Надо бы их пригласить к себе в гости», — подумал Денис и прислушался к голосу, разносящему информацию по всему аэровокзалу. Посадка прошла быстро, Мишаня расположился в кресле самолета, пристегнул ремни, облокотился и почти мгновенно заснул. Рейс задерживали из-за того, что самолет обливали антиобледенителем. Задерживались уже на полчаса. Денис смотрел в иллюминатор — вновь подогнали трап. Видимо, опаздывал какой-то важный чиновник.
Павербанка зарядила телефон и Денис нажал вкл. Сообщений новых не было. Денис полистал новости и собрался включить режим полета. Позвонила Кузнецова.
— Вы в самолете?
— Да, пристегнули ремни, — соврал Денис и встал в проходе.
— Отлично, — довольно пропела Кузнецова. Журналист же стянул куртку и сумку с ноутбуком с верхнего ящика, через иллюминатор посмотрел на трап, который стоял у самолета. Убедившись, что Сибирский из самолета не выйдет, майорша продолжила. — Есть большая вероятность, что вы правы, и у нас серийный психопат. Так что прилетайте обратно, если будет желание.
Денис побежал по салону едва не сбив стюардессу.
— А точнее.
— Все подробности узнаете у своих коллег. Приятного полета! — она положила трубку, явно наслаждаясь своей речью. Кузнецова была довольна, что Сибирский больше не будет путаться под ее ногами, хотя бы сутки. Липкие журналисты!
Денис выбежал на трап. Опять чертов мороз. В голове проскользнула мысль о том, что борьба за кресло директора программы решается не в Москве, а сейчас, на морозном томском воздухе. Сибирский сделал шаг назад.