Определенно оба варианта.
Он вновь воровато оглядывается, словно его кто-то может застать за преступлением, и убирает альбом обратно на свое место.
И только теперь он может нормально переодеться. Родион только сейчас почувствовал, как весь вспотел под этой одеждой. Он пошел обратно в прихожую и, сняв дорогое пальто, повесил его на вешалку и убрал в шкаф. Он был уверен, что не один из его коллег даже не придает особого значения тому, в чем он ходит. Но он не для них старается.
В невеселых мыслях Родион помылся и лег в кровать, отчетливо ощущая, как под ним продавился матрас, и спина напряглась в неприятных судорогах. Полежав так пару минут, пережидая боль во всем теле, он перевернулся на бок и задел больную щеку. В ванной он обработал ссадину, но от этого не легче. То, что он увидел в зеркале на своем лице, будет трудно скрыть.
***
Проснулся он от холодного ветра и настойчивого звонка телефона. Приходится потратить секунд тридцать, чтобы понять, что это не будильник. Здравый поднимает голову, и шею простреливает резкой болью, руки и плечи затекли, словно он всю ночь проспал на гвоздях. Воспоминания возвращаются в сознание достаточно обрывочно и совсем не к месту. Небольшая потасовка и кулак, летящий прямо в сторону его лица. На секунду ему даже показалось, что это всего лишь сон, но тогда это было бы слишком хорошо. Не было бы этих позорных секунд в тот момент и сейчас при пробуждении. Он слегка дотрагивается до своего лица и охает от боли. С утра все травмы всегда болят больше, чем накануне. Звук, наконец, прекращается, и Родион облегченно вздыхает, чувствуя, как изо рта выходит неприятный запах.
Я уже говорил, как сильно жалею, что пошел с ними в этот злосчастный бар?
Видимо, жалость и сочувствие к самому себе проснулись раньше меня.
Видимо.
Тянется к телефону на прикроватной тумбочке и задевает что-то. Это что-то падает на пол, и голова протестующее начинает ныть на этот звон. Время 6:17.
Это уже даже не смешно. Я проспал всего пять часов.
Телефон в его руке опять начал звонить, и перед тем, как Родион выронил его из рук на пострадавшую часть лица, он увидел знакомое имя. Вскрикнув и схватившись за лицо, он поднял телефон, и резко сев на кровати, ответил на звонок.
— Да? — Родион задался вопросом, а ложится ли когда-нибудь спать его брат? Не похоже.
— Посидишь сегодня с Ирой? Она приболела, — неожиданный укол совести, оставшийся с ночи, он быстро отмел. Родион на такую просьбу закатил бы глаза, да голова болит. Он всего-то позвонил своему старшему брату, зачем тратить время на приветствия и вопросы о его здоровье? Ничего удивительного. Многие их разговоры были именно такими.
— Я не могу сегодня, — только сейчас он понял, что его мочевой пузырь переполнен и болит. Обернувшись к окну, Родион увидел, что в такой холод окно стояло на проветривании.
— Почему? — Раздражение в голосе Андрея ничем нельзя скрыть, но и сам Родион был не в лучшем расположении духа.
Он знает, что тот собирается на работу и уже опаздывает. Знает, что не выспался, как и он, между прочим, пытаясь дозвониться до него всю ночь, одновременно слушая упреки своей жены Ксюши и плач больной дочери. Говорит очень быстро и таким тоном, будто Родион его подчиненный и просто должен ему по факту. Будто бы он уже согласился. Но к счастью или нет у Родиона и так достаточно начальства, которое приказывает. И такое он терпеть не будет.
И это не была война двух братьев. Нет. Он знает, что его жена где-то поблизости и нервно прислушивается к разговору. Родион точно знает, что это именно она попросила его позвонить, потому что сама бы не решилась.
На другой стороне линии на фоне что-то гремит, и он взъерошивает свои волосы, чтобы хоть чем-то занять свои руки.
— Ты же знаешь, что я сегодня тоже работаю, как и каждый нормальный человек, который хочет иногда кушать.
— Не ерничай, тоже мне работа. Попроси отгул.
Ах так?
Его брат, так же, как и их мать, не воспринимал его работу на данный момент, от чего Родион и сам был не в восторге от нее.
— Твоя жена, насколько я помню, не работает, а ты мне не даешь выспаться. У нее что, нет времени на своего ребенка? — Родион пытался говорить как можно громче, чтобы Ксюша наверняка его услышала.
— Давай только без этого. Она сегодня не может, у нее дела. Ты можешь потом выспаться, тебя только на сегодня попросили. Она, между прочим, твоя племянница!
— А она, между прочим, ее дочь. Чувствуешь разницу? — в тон ему ответил Родион и порывисто вздохнул, — лучше разберись со своей женой. Что у нее могут быть за дела, когда ребенок болеет?
Он пошел на кухню, по пути разминая все тело. Проверил воду в чайнике и нажал на кнопку.
— Не лезь в ее дела! Я всю ночь не мог уснуть, пытался до тебя дозвониться, — голос Андрея колебался с резкого до более спокойного. Очевидно, он пытался контролировать себя, чтобы добиться своего миром, как это обычно случалось, но не в этот раз. Родиону все казалось, что брат говорит с ним так, словно он был причастен к появлению болезни его дочери.
Он просто хочет, чтобы я как можно скорее согласился и все.
Ничего ему от меня больше не нужно.
— Может, ты не мог дозвониться до меня, потому что я спал? — ну, ладно, тогда он еще не спал, но Андрею об этом знать было не обязательно.
Родион открыл окно в кухне, и кожа тут же покрылась мурашками. Было раннее утро, а небо уже темное от надвигающихся туч. На сегодняшний день снова обещали дождь. Руки невольно потянулись к пачке сигарет, которая обычно лежала на подоконнике, но он ведь бросил. Почти. Поэтому искать там было нечего.
Помнится, два года назад он тоже с отверженным усердием бросал курить. И держался целых пять месяцев! И на этот раз рассчитывал продержаться как можно дольше.
— Не язви. Мне сейчас некогда по душам говорить и разбираться еще с твоими претензиями. Так ты сможешь? — Ты же знаешь, что нет. И что это сейчас такое было? Мои претензии? Сейчас в эту самую минуту ему нестерпимо захотелось закурить.
— Слушай, ты просишь от меня невозможного!
— Да для тебя всегда все невозможно и учеба и работа. Все, за что не возьмись, через жопу! Даже обычные просьбы и те…
— Ты думаешь, что каждый свободный день, каждую свободную минуту я должен тратить на ТВОЮ семью! А как же Я?! Обо мне хоть кто-нибудь помнит? Или вспоминают только тогда, когда что-то понадобится? — голос Родиона стал звенеть в тишине квартиры, и от этого у него еще сильнее начала болеть голова.
— Хватит жаловаться! Никто о нем не помнит, — передразнил его Андрей, — Мама только и делала, что пыталась устроить твою жизнь, но ты все отнекивался. Угробила на тебя кучу сил, а ты? У тебя даже нет семьи, причем по твоей же вине, тебе ведь и девушки все не те, так чем тебе еще заняться? Так трудно помочь, когда просят? ЭЙ, я с кем разгова…
Родион отключается. Это бесит. Не надо было брать трубку, он это понимает. Понимал еще вечером, когда начались непрерывным потоком поступать звонки, знал и сегодня с утра, ну так зачем же ответил?
Он сильно вдыхает и выдыхает воздух.
— Дыши, дыши. Да поглубже, — не найдя покоя, стал наматывать круги по кухне и сжимать кулаки, но это не сильно помогало, — да что ж такое-то!
Он не мог понять, когда это Андрей стал таким. Когда же они перестали быть братьями? Он отчетливо помнил, как в детстве Андрей веселил его своими рассказами обо всем на свете, потому что был мал и весь его лепет воспринимался Родионом, как что-то забавное. Даже когда у него было плохое настроение, и Андрей его раздражал до дрожи на правах младшего в семье. Они же были детьми, и в этом возрасте такое поведение — норма. Дети только пытаются найти общий язык, притереться друг к другу, и так же нормально, когда к более осознанному возрасту они начинают больше понимать друг друга, проверив, наконец, все границы дозволенного.
Но мы со временем, кажется, остались на прежнем уровне наших взаимоотношений. Не верю, что сейчас разговаривал с тобой. Просто не верю.
Чайник тихо начал закипать и тогда сам Родион, наконец, остыл. Эмоций нет. После их разговоров всегда появляется какое-то опустошение. Необъяснимое, но поглощающее. Он показался слишком несущественным сам себе, стоя на собственной кухне в окружении давно знакомых вещей. Порывисто обхватив себя руками за плечи, почувствовал, как головная боль усилилась, и понял, что на завтрак его уже не хватит.
Вдруг телефон пиликнул. Родион даже подумал, что это брат его никак не оставит в покое, но нет.
«Ну как до дома добрался?»
— Чего? — он вдруг вспомнил эту ночь и взбесился, — Неужели у кого-то детство в заднице все играть не перестанет? Думаешь, что недостаточно сильное впечатление произвел?
Да пошел ты!
Родион не мог понять, кому и что от него надо. Какая глупость. Людям просто заняться нечем и решили себя так развлечь. Вообще не смешно. Он решил просто заблокировать его, чтобы сразу пресечь такое внимание к себе.