— Отец все переживает о тебе. Когда ты вернешься в компанию?
— Я там ничего не забывал, чтобы возвращаться.
— Максим! Не будь упрямым, ты же знаешь, что ему больше не на кого надеяться, кроме тебя. Ты мог бы проявить уважение к нему, он столько для нас делает.
Максим резко помрачнел и, потушив окурок, со злостью бросил его за пределы балкона.
— Благодарности! Уважения! Да побольше! Он ведь только этим и живет?! Я не выбирал в какой семье рождаться и не просил решать за меня мое же будущее.
— Ты не прав. Он дал тебе жизнь, ты ни в чем не нуждался. Образование, даже место в его компании, чтобы ты и дальше ни в чем не нуждался.
— И без его разрешения и шага не мог ступить, да?
— Максим!
— Если мне кажется, что я кому-то в чем-то помогаю, это не значит, что я потом дождусь благодарностей, — Максим раздраженно взглянул на пачку сигарет, где лежал последний резерв, — не вся помощь на благо.
— Ты должен понять его, а не злиться и видеть только плохое. Не понимаю твоего отношения, он же твой отец.
— Так, ладно, я ответил на звонок, чтобы услышать твой голос, а не говорить об отце.
— Ладно.
После разговора Максим вспомнил, что ради одной девушки тоже много чего делал.
***
— А я говорю тебе, что воняет! Прошло сколько? Неделя? Две? А мне все еще мерещится этот запах!
— О чем ты? Он даже пахнуть не начал.
Две старушки стояли на первом этаже у лифта с полными сумками продуктов.
Та старушка, что была одета в голубой теплый спортивный костюм и с тележкой, стушевалась и только открывала рот, не зная, что ей теперь сказать.
— Да, но… но… запах же есть! Я его чувствую. Какой-то тухлятины, — она рьяно защищала свою сторону, — махала ладонью перед своим лицом, — это тебе на старости лет все обоняние отшибло, не мне. Я все чувствую.
— Лада, брось! Что за ерунду ты несешь? — другая женщина была помоложе, и Родион узнал в ней жену главного вонючего рыбака в этом подъезде, все куталась в вязаную собственными руками кофту, — ладно некогда мне тут с тобой говорить.
Лифт распахнулся, и она вошла в него.
— Заходи на чай что ли, как время будет.
— Ага, где ж оно тут будет. Опять всю квартиру перемывать. На первом этаже все чувствуется лучше, не то, что на вашем, элитном.
Родион хмыкнул. Если уж она называет их квартиры элитными, потому что находятся выше ее, то чего Родиону жаловаться тогда.
Но запах и правда чувствовался. Немного. Не то чтобы тухлятины, просто воняло чем-то сгнившим.
Наверное, опять крыса сдохла где-то, и все. Или сосед-рыболов где-то по дороге до квартиры улов потерял.
***
Домой Родион шел со спокойным сердцем, пока не увидел аварию на пересечении двух улиц, на одной из которых он проживал. Были сумерки, накрапывал дождь, но тяжелый дым забивал легкие. Две машины лежали раскуроченные посреди дороги и уже не были похожи ни на что. Была суматоха, слишком много людей, вдруг уже никто никуда не спешит. Всем очень интересно посмотреть, во что превратились машины и люди после столкновения. Стало понятно, что были погибшие. Голова начала кружиться, и Здравый стал кашлять. Слишком сильно вдохнул этого дыма. Все вокруг было наполнено беспокойством и ужасной печалью.
Отлично. Вокруг меня и моего дома одни несчастья! Жду упавший метеорит прямо в нашем дворе.
Он постарался быстрее убраться от этого места. Родион тоже замешкался на пешеходном переходе. Поднял голову вверх, чтобы вдохнуть, и тяжелая капля дождя, как пощечина, опустилась на его щеку. Дождь усиливался и, придя в себя, он поспешил домой, желая оказаться как можно дальше от этого места.
Как же дальше?
Он только радовался, что окна его квартиры выходят не на улицу, а во двор.
Уж лучше тот скрипун на качелях по ночам, чем это зрелище.
Теперь постоянно буду думать, что все плохое, что происходит в моей жизни, твоих рук дело! Специально, чтобы я мучился!
Родион весь дрожал от холода, подходя к своему подъезду. Его дорогая обувь противно чавкала. Фонарь опять не горел (кто-то постоянно разбивает лампочки), но он все же смог разглядеть фигуру человека, стоявшего под козырьком. Здравый сначала испугался, но это чувство быстро сменилось злостью, придав решимости.
Да как ты смеешь тут появляться?!
Но приблизившись, он различил в стоявшей фигуре своего друга. Он прищурился. Ему просто не верилось. Слегка приоткрыв рот, его зубы вдруг начали громко стучать друг о друга. Даже в темноте он видел, как Максим улыбался ему. Он подошел к нему ближе, прячась от дождя, и тоже улыбнулся.
— Ты что, плачешь? — его голос был звонким. Родиону показалось, что Максим был в замешательстве от его состояния. Здравый уже по привычке хотел взять себя в руки, но от усталости еще больше расплакался.
Он не сразу понял, что его лицо было мокрым не только от дождя. Родион подошел еще ближе и уперся лбом ему в плечо, мелко содрогаясь и всхлипывая.
— Ты чего? — Максим обнял его.
— Я так давно тебя не видел, — Родион слегка ударил его в бок.
— Ау, — шутливо воскликнул Макс, — ты что, из-за этого так расчувствовался?
Здравый отодвинулся от него и пригрозил кулаком.
— Ладно, ладно.
Родион стоял и улыбался как ребенок.
В этот момент он подумал о том, что все сбылось. Его глупые мысли, что Максим придет, стоит ему наладить отношения с братом. Он был рад этому. В его присутствии все казалось таким незначительным. Все проблемы уже не казались проблемами. На грудь больше ничего не давило.
***
Максим просто не дал ему шанса все как следует обдумать, пришел и все выложил. Он все никак не мог уловить его эмоции. Может, это потому что все это время они пили, и при малейшем движении Воронова кидало, и перед глазами все плыло, и он пытался фокусировать взгляд на одной точке. Поэтому они сидели на полу, облокотившись спиной о диван, а рядом на полу в легкой доступности расположилась провизия.
Его начал одолевать стыд. Трудно было признаться в том, что случилось с его девушкой.