Воронов все не решался посмотреть на друга. Он не хотел видеть в них отвращения или разочарования. Он просто хотел, чтобы его кто-то понял.
— Мы ведь обещали друг другу, что таких ситуаций у нас не произойдет, что нам не придется мучиться.
А теперь он невольно нарушил все обещания и оказался в такой ситуации. Теперь Максим был связан с девушкой, к которой теперь испытывал негативные чувства, и не понимал что делать, чтобы избавиться от нее. Он не хотел заводить с ней семью. И не хотел этого ребенка.
— Знаешь, никогда не замечал за тобой такой неприязни к детям, да и ее ты вроде как любил. По крайней мере, ты говорил мне об этом.
— Я? Когда? — Максим смутно помнил подобные разговоры и не верил, что мог такое вслух произнести.
— Забудь, — Родион махнул на него рукой, а потом замолчал. Они сидели так пару минут, пока он вновь не заговорил.
— Ты ведь помнишь, как мы с братом жили. Мать всегда упрекала нас в плохом поведении и говорила, что это из-за того, что у нас нет отца, и сама она с двумя болванами не справляется, — Родион подтянул ноги к груди и сжался.
— Правда Андрей быстро встал на путь истинный. Молодец, — пробубнил Здравый и сжал губы.
— Ты чего?
— Да ничего! Сам же знаешь! Да и у тебя детство было не лучше. Я же видел! Сколько ты сам страдал из-за отца и как, прошло?
Максим теперь смотрел неотрывно на своего друга.
Лицо его было бледным, если не считать покрасневших щек от пива, осунувшимся, он будто не спал неделю. Воронов вновь почувствовал стыд за то, что рассказал ему все. Он ведь знает, какой Родион восприимчивый, как сильно он переживает все новости из внешнего мира. Ему всегда все тяжело давалось.
— Нет. Я его ненавижу. За то, что отравил нашу семью. За то, что я видел мамины слезы. За то, что он заставил его ненавидеть!
Родион закидывает голову вверх и протягивает:
— Что собираешься делать с ребенком? — так тихо, что Макс еле расслышал.
— Эмм… Я не знаю, честно. Я не думал, что окажусь когда-нибудь в подобной ситуации. Мне все это не нравится, — он пока не стал говорить ему, что у него уже была мысль относительно этой проблемы, — Родь, а ты сам чувствовал, что тебе не хватает отца?
— Нет. Я ведь его и не помню в своей жизни. Так что я и не знаю, какого это — иметь отца. У тебя он хотя бы был.
— По мне уж лучше никакого, чем такой.
— Может ты и прав, — Здравый сделал глоток пива, — Теперь понятно, зачем ты приходил ко мне и стоял под дверью. Знаешь, это даже мои соседи заметили, подумали, что ты странный тип, — тихий смех.
— Да я всего пару раз так делал! Гребаные многоэтажки! — он замолчал и допил свою бутылку, — Думаю, они правы.
— Помнишь, когда мы только познакомились и еще не были друзьями, я тогда был так зол на твоего отца и тебя, — Максим кивнул. Конечно, он помнил. Он тогда еще уважал своего отца.
— Я тогда обидел Андрея (почувствовал тогда, что старше его), и он убежал. Я долго его искал, а когда нашел, то ты был рядом с ним. Сидел на тротуаре возле подъезда и успокаивал. Я приревновал его к тебе. Его братом был я, но успокаивал его тот, к кому я испытывал не лучшие чувства. Но я не решился подойти к вам, обиделся на него. Андрей ведь нашел утешение в тебе, а когда через время я спросил его о той ситуации, он ничего мне не ответил, — Родион вдруг стал говорить чуть быстрее, — в общем, ты не мог бы рассказать, что тогда произошло?
Ему показалось, что он о чем-то жалеет и пытается одной этой тайной восполнить многолетнее недопонимание с братом, которого, казалось, никогда и не было.
Я… я не… — в общем-то, это не было секретом, тем более что он проиграл так же, как Максим. Поэтому он решил рассказать, — он тогда что-то не поделил с какой-то незнакомой девчонкой, и она его ударила так, что он упал и ободрал себе коленки, — Воронов дотянулся до новой бутылки пива, — он решил не оставаться в долгу и ответил ей тем же. И очень некстати это увидела ее мама и налетела на него, взяла за ворот и стала трясти его и кричать. Он тогда убежал и наткнулся на меня. Я был больше него и он, наверное, подумал, что я старше. Я его выслушал, и он дал мне обещание. Почти такое же, как мы с тобой. Вот и все. Но как я понимаю, у него тоже с этим не задалось. Неудачники мы с ним.
Максим хотел снова провалиться в беспамятство, чтобы потом забыть то, что сказал ему. Все эти темы были ему неприятны. Но он надеялся, что ему обязательно после всего станет легче. Он хотел верить в то, что его исповедь другу была не напрасна.
Не понимаю, зачем столько времени избегал общения с ним.
Максим Воронов привык нести все в себе, и не хотел делиться всем, что накопилось даже с ним. Но отныне это не так. Мелко вздрогнув от вибрации в кармане, Макс аккуратно достает телефон.
Отец.
Нет, он больше не хочет говорить с ним. Он устал его бояться и больше не хочет иметь ничего общего с ним.
Хочу жить своей жизнью.
Максим надеется, что через время отец прекратит эти попытки, и он сможет, наконец, заново собрать свою жизнь по крупицам.
Ему не нужен такой сын.
Он смотрит на Родиона и вдруг понимает, что такой сын, как он, и нужен его отцу и им бы он гордился больше. Родион хочет, чтобы им гордились и ищет одобрения ото всех, а с помощью такого папаши дела бы его пошли в гору, даже если бы он не сильно разбирался в должности по началу.
***
После горячего душа волосы были еще мокрые, поэтому Родион опускает руку на голову и приглаживает пряди. Ему трудно начать. Потому что если начнет, еще труднее будет остановиться. Отчего-то становится горько во рту.
Как же давно мы друг с другом не разговаривали.
Он ведь поделился с тобой, теперь твоя очередь. Вперед.
Ему было спокойно от того, что он в квартире не один. И он чувствует себя в безопасности хотя бы сегодня.
Наконец, и Родион решился.
— Мы же пообещали друг другу все рассказывать, — он повернулся в сторону Макса, и тот кивнул.
— У меня проблемы на работе. Из-за рассеянности начальство мной очень недовольно. Косяков все больше. Я рискую своим местом в угоду своей нервозности.
Родион потянулся за новой бутылкой, но передумал.
— Только пытаюсь это решить, как Андрей с его женой обвиняют меня в нежелании провести время со своей племянницей, — голос у него был убитый. Он откровенно жаловался и от понимания своей жалости почувствовал стыд.
— А еще за мной теперь следит какой-то сумасшедший чувак, прикинь?
— Чего? — Максим как-то нервно и с недоверием покосился в сторону Здравого.
— Это так. Сначала я подумал, что это просто прикол, ну, знаешь, от нечего делать, как это бывало у нас, — Родион устало вздохнул, — а теперь я понял, что все серьезно.
— И как ты это понял?
— Очевидно он знает обо мне достаточно, чтобы лишить всего, что у меня есть.
— Даже если то, что у тебя есть — неправда?