— Даже если так, — Здравому вдруг стало смешно, — Поддержал, блин.
Макс придвинулся к нему ближе и несильно пихнул его своим плечом. Родион рассмеялся громче.
— Вспомни Лео в фильме «Если ничего нет, то и терять нечего». Не грузись. Если позволишь ему что-то рассказать о тебе, то ему это покажется не таким уж интересным, и он сам отвалит от тебя.
— А если нет? Знаешь, я ведь хотел обратиться в полицию, но не смог. Я ведь вижу, что даже то, что он мне пишет — это вовсе не доказательства. И с этим на меня посмотрят, как на придурка, который не может справиться со своими проблемами сам.
— Может ты и прав.
В детстве они никогда так не осторожничали. Их знакомство вообще закончилось для Родиона вывихом правой руки. Не без помощи его отца, который сбил его на своем дорогом автомобиле во дворе. Он тогда накричал на Здравого за то, что под колеса полез. А его маленький сын показательно высунул язык. В то время он не хотел ни в чем отставать от своего отца, поэтому, узнав Родион в школе, решил это подкрепить. Но после той драки в коридоре все пошло по другому пути. Они начали дружить.
Даже не помню, чтобы мы когда-то ссорились. А что сейчас происходит? Неужели это и есть та самая «взрослая жизнь»? Потерявшая все краски мира и доверия к самым близким людям?
Я мечтаю вернуться в детство без проблем. А Илья уже ни о чем не мечтает.
Когда же он подошел к самой неприятной новости о соседе, лицо Максима приобрело непонятное ему выражение. Он будто напрягся всем телом.
— Давай не будем о нем говорить. Как тогда он мне был неприятен, так и сейчас ничего не изменилось, — он отвернулся от Родиона и стал смотреть на выключенный телевизор перед собой. Он больше не чувствовал его плеча рядом. Максим в раз закрылся от него, и больше они не поднимали эту тему. Но Здравый все еще чувствовал, что сам не высказался. Оставшийся вечер они смотрели телевизор и изредка тихо комментировали происходящее на экране. Максим с Ильей тогда, так нормально и не познакомившись, уже ненавидели друг друга. Лично Родион винил в этом только их родителей. Теперь он жалел о том, что затронул эту тему. Зачем вообще сказал об этом, ведь знал, что он этого не любит. Да и мало, кто вообще хотел вспоминать о том, что было. Утром Максим ушел от него на работу.
***
Родион помнил, как был в школьной библиотеке. Он тогда сидел на полу между небольшими стеллажами, которых к тому же было еще и мало, но он был доволен и таким уединением. Не то чтобы ему было дело до чтения, он просто отдыхал здесь. Библиотекарша наверняка уже и забыла о нем. Это было после той скандальной вечеринки. Теперь у всякого в школе можно было на телефоне обнаружить то самое фото. Он тоже его видел и поэтому захотел быть подальше от всего этого. Ему было жаль его, но утешать кого-то он не собирался.
Было тихо, пока туда не зашли две ученицы. Они подошли к тому же стеллажу, где сидел Родион, но с другой стороны. Он сразу затаил дыхание и замер. Их было двое. И голоса совсем незнакомые, либо 9 либо 11 классы.
— Ты видела, да? Это просто ужас. Он ведь и ко мне клеился когда-то.
— Хорошо, что не согласилась, — вставила вторая и тихо захихикала.
Мне стало противно. Они между тем продолжали свой неторопливый разговор, будто библиотека подходящее место для этого.
— Мне даже жаль его, кто теперь с ним «таким», — через проплешины в книгах было видно, как она вытянула мизинец на своей тонкой и бледной руке, — будет встречаться. Какая досада.
Обе хмыкнули. Здравый не выдержал и специально толкнул в их сторону книгу, и она упала им под ноги, от чего они вздрогнули и поспешили уйти. Его лицо горело. Казалось, что они задели не его, а самого Здравого. Он никак не мог понять, почему его это волнует, все-таки речь шла о другом человеке. Это вообще было не его дело. Но их разговор никак не давал Родиону покоя. Можно назвать это мужской солидарностью, но он тогда решил серьезно поговорить со своей матерью. Пора бы уже и воспользоваться своим положением сына директрисы школы. Но он глубоко об этом пожалел, стоило только открыть рот.
— Тебя это не касается! И нечего шататься в мой кабинет без причины.
— Но мам…
— Замолчи! — она проговорила это уже тише, но очень отчетливо, наклонившись ко мне, — разве он не сам виноват? Вместо того, чтобы шататься по вашим вечеринкам, лучше бы подумал об учебе. Ты не забыл, что у вас выпускной в следующем году? Никому не нужны эти скандалы с фотографиями. Ты хоть представляешь, сколько раз уже ко мне приходила его бабушка? Будто мне делать больше нечего, — она стала расхаживать по кабинету и перекладывать вещи с места на место, даже успела полить цветок на столе.
Эта женщина никого не уважала. Единственный раз, когда он видел ее покорность, это когда они поехали на дачу к бабушке, к которой его мать обращалась на Вы.
— Причем здесь вечеринка? Тебя разве не волнует, кто это с ним сделал? Я ведь уже говорил тебе, что это она и…
— Сейчас же перестань! Молчи. Ничего не хочу знать. У нее в отличие от твоего дружка приличная репутация, и не смей ее очернять. Я тебя разве этому учила? Ты должен защищать девочек, а не печься об этом оболтусе. Тоже мне защитник. Он что, сам не может о себе позаботиться? — Родион стоял посередине ее кабинета и не мог пошевелиться. В подобных ситуациях его тело всегда парализовало. Он не мог поверить, что женщина, стоявшая перед ним — его мать.
Да, сейчас она определенно не моя мама. И даже не директор.
Она его не слушала, когда Родион пытался обратиться к ней со всей своей искренностью, преодолев равнодушие к другим людям и их проблемам. Он хотел помочь. Каждый нуждается в защите.
Хоть Родион уже успел почувствовать укол стыда за произошедшее, злость и обида так и не отпускали.
Защищать девочек? Так ли нужна им эта защита?
Он прекрасно помнил, как ходил со сломанным ребром и ноющим телом с множеством синяков, когда пытался защитить свою первую девушку. Она его тогда бросила, сказав, что ожидала от него более достойных действий и ей не нужен тот, кто не сможет ее защитить. На минуточку, как только его стали избивать, она тут же дала деру, не попытавшись даже позвать на помощь. Он тогда часто вспоминал слова своей обожаемой мамочки. Общество не сильно волнуется, когда к мужчине применяют физическую силу и всячески оскорбляют его. У Здравого не возникало вопросов, почему отец ушел от нее. И как только брат ее терпел? Его всегда так заботило ее мнение и, вдохновленный ее речами, он начинал указывать Родиону. Теперь он только и делает, что звонит ему без конца с просьбами.
Родион ушел из ее кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. После этого он еще долго с ней не разговаривал. И это был яркий пример того, как сильно они далеки друг от друга. Тогда-то он и почувствовал пропасть между ними. Возможно, это и стало его последней каплей, и он захотел уйти из дома. Хотя нет, довело его то, что мать решила за него, где он будет учиться и работать. Он тогда думал, что не может пойти против нее, потому что это было за ее счет. Но как только он понял, что с учебой не ладится, тут же нашел подработку грузчиком и по окончании учебы все же переехал.
Но и тогда неудачи не обошли его стороной, проблемы с работой были еще хуже, казалось, что все, что он пытался учить в университете, просто ускользало из его головы, когда дело касалось практики, и тогда он стал уверен в том, что ему не дано работать в банковской сфере. Ему это не нравилось, но и найти работу престижнее с его заурядными мозгами было непросто. Даже если не хотелось потом выглядеть неудачником на фоне остальных преуспевающих вокруг.
Так было всегда.
Однажды на зимние каникулы они поехали к бабушке в деревню, и Родион решил покататься по льду на санках. Он нацепил на себя все, что только было у него из одежды, и потащил санки на небольшое озеро в полукилометре от дома бабушки. Один. Он думал, что мог позволить себе такое в его тринадцать лет, и ничего плохого все равно не случится. Но Родион никак не ожидал, что лед окажется таким хрупким, и стоило ему только недалеко откатиться от берега, как лед захрустел под ним, и он оказался полностью в воде в тяжелой одежде. Было неудобно двигаться, еще и так холодно. Паника захлестывала его, пока он не понял, что находится совсем недалеко от берега, и тогда смог выбраться из воды. Со злости на себя он бросил там свои санки и побрел домой под грузом мокрой и теперь такой холодной одежды. И, конечно же, не обошлось без сильнейшей простуды, какая у него только была.
***
Несколько дней было тихо, и можно было бы подумать, что все наладилось. Проблема решилась сама собой, как Родион того и хотел. Хоть на работе и было все по-прежнему, он так и не мог отделаться от чувства, что на него вечно кто-то смотрит, и периодически чесал свой затылок. От этого он был рассеянным и допускал ошибки. Он стал ездить на маршрутке на работу и обратно домой. Он верил, что это помогает. Хотя недавно и потерял там свою кофту, которую, конечно же, никто не вернул на следующий день.
Может я ее на работе где-то оставил?
Вечно что-нибудь да не так будет!
Тяжело поднимаясь по ступеням до своей квартиры, бесился Родион. Он очень устал и вспотел.
Теперь он не переживал, что случайно встретится с Марией Ивановной, поджидающей его возле двери. После его выходки она перестала искать встречи с ним. И тут он вспомнил, что один ее контейнер для еды так и лежит у него.
Черт. И что делать? Может в почтовый ящик положить? Нет.
Думаю, она теперь и сама не захочет его возвращать обратно.
Но и мне он теперь незачем.
Вздыхает. В подъезде пахнет очередной хорошо пройденной рыбалкой, и запах лучше, чем в их лифте, в который он теперь не зайдет ни под каким предлогом.
В тишине квартиры отчетливо слышно, как шумят соседи сверху, и Родион тут же весь покрылся мурашками. Ему все еще кажется, что в этом доме кто-то только и ждет, чтобы напасть на него. Вот же глупость. Это была случайность, и никакого убийцы нет, но ожидаемо покоя эта уверенность не приносит. Теперь его квартира кажется не более надежной, чем улица.
Долго отмокая в ванне и слыша крики сверху, он пытался вновь возвести вокруг себя более надежные стены. Просто чтобы быть уверенным, что если он заснет, никто не попытается его убить, и Родион вновь проснется утром.
А мне есть еще ради чего просыпаться?
Наутро настроения не прибавилось, но было спокойно. Когда он выходил из дома, что-то помешало ему открыть дверь. На пороге его квартиры лежал странный сверток из газет.
— Что такое?
Он его легонько пнул. Он был мягким.