Наклонившись и подобрав сверток, он стал раздраженно разрывать упаковку. Глаза его расширились от ужаса. Кофта. Его серая кофта.
Что она здесь делает?
Он резко обернулся на дверь своего надоеды-соседа и сверкнул раздраженным взглядом.
— Думаешь, это смешно? — он уже хотел подойти и как следует ударить по двери, но передумал.
Стоп. А если это не он? То кто?
Он все же вспомнил, что достал ее из сумки именно в маршрутке и оставил лежать на сидении, когда выходил. Но соседа там точно не было.
Так ведь? Я не помню. Не помню.
Там ведь и девушки сидели, откуда мне знать, что это не одна из них. Но зачем это вообще кому-то нужно?
Это должен быть какой-то знакомый.
А если это все же бывшая?
Но от нее давно ничего не слышно, прямо, как и от Марины.
Он устало вздохнул.
— Все такие обидчивые стали. Что не скажи, я виноват, — засунул кофту к себе в сумку и спустился вниз.
Возле выхода его встретила Зинаида-повелительница котов. Она как раз кормила своих ненаглядных со всей округи, когда заметила его. Больная мысль о том, что не успел он избавиться от одной надоедливой старушки, как успел нарваться еще на одну.
Давно же мы не виделись.
Он уже понадеялся, что это навсегда. Главное рядом с ней — не терять лицо. Здравый на мгновение отвернулся от нее и закатил глаза, как наткнулся на приклеенное объявление. На стенке висела бумажка, предлагающая услуги психолога.
Да вы издеваетесь? Не нужна мне эта чушь. У меня все в порядке!
— Здравствуй Родион, — тон ее был далек от доброжелательного, а вечно поджатые иссохшие губы не внушали доверия, — на работу собираешься?
— Как видите, — он удивился, что она первая с ним заговорила. Не к добру это.
— Это твой друг приходил к тебе, да? Я видела, — она еще сильнее сжала свои губы.
— Приходил и что? Меня не было дома, вот он и ушел, что-то не так? — не зная, зачем вдруг стал его так защищать, ведь он сам только узнал о том, что Макс приходил в тот день, хотя знал, что Родион работает. Это было совпадение, и вообще, все уже поняли, что Илья был болен и сам пострадал из-за этого.
— Не люблю, когда кто-то незнакомый шастает по подъезду.
— А если не нравится, тогда нужно было соглашаться и скидываться на домофон, а не упорствовать, как вы.
— Думаешь, тут многие могут себе это позволить? Ты самый молодой здесь.
— И что теперь? Может, еще хотите, чтобы я за всех здесь заплатил?
— А что? Ты каждый день выпячиваешь это так, будто можешь позволить себе купить весь этот дом. Или не так? Делаешь вид, что такой весь важный, а на самом деле что?
— Это не вашего ума дело. Из-за вашего упорства теперь в подъезде воняет. Видно одна из ваших кошек окочурилась где-то, а другим теперь страдать.
Родион разошелся и сказал явно лишнего, но сейчас он мог думать только о том, как бы сорвать в честной битве хоть одну пуговицу с ее аккуратной одежды, пропахшей старостью.
Вот это было бы зрелище.
Везде-то она все видит.
Уверен, она следит за нами всеми из кого-нибудь старого антикварного бинокля.
Здравый просто развернулся и пошел на остановку, жалея, что теперь у него нет тачки, в которую он бы мог сейчас сесть и хлопнуть дверью перед носом этой назойливой старой женщины.
В маршрутке он первым делом оглядел всех присутствующих и понял, что может быть спокоен.
***
Весь день на работе Родион не мог сконцентрироваться, и все время отгонял ненужные мысли и подозрения. Ему несколько раз сделали замечание, чтобы не отвлекался. Из-за последних переживаний он стал совсем нервный. Плохо спал и почти ничего не ел. В зеркале Здравый теперь видел только угасающее лицо, словно его одолевала неизлечимая болезнь. Некогда блестящие каштановые волосы поблекли, как бы он их не укладывал, а болезненные глаза стали еще больше на фоне похудевшего лица. Он перестал себе нравиться и думал, что еще немного и его будет не отличить от внука Марии Ивановны. От этой мысли его передернуло, словно эти мысли могут сбыться, и совсем скоро он закончит свою жизнь так же, как и он.
Я ведь к этому и иду, правда?
Как давно я уже ничего не выкладывал? Может, все уже думают, что я умер?
На обеде он сидел в компании других рабочих. Серега так больше к нему и не обращался. Работали в тишине и большую часть порознь. Да и сам Родион не трогал его, даже старался не портить свою униформу, чтобы лишний раз не обращаться в кладовую. В кармане завибрировал телефон.
— Опять. Кто на этот раз?
С утра его уже пытался достать брат. Но Родион не отвечал. Пусть не думает, что он снова все бросит и кинется ему помогать.
Своих проблем и так хватает.
Но другой голос в голове осадил его.
То есть ты думаешь, что добившись общения с другом, теперь и про брата можно забыть? Вы ведь хорошо пообщались.
— И что? — сказал тихо Родион.
Он достал телефон и лениво взглянул на дисплей. Ксюша.
Ну да, понятно. Она сначала ему сказала позвонить мне, но план провалился. Видимо сама решила за меня взяться.
— Да?
— У тебя же сейчас обед? Выйди, поговорить надо, — и отключилась.
Родион поморщился от такого обращения к себе.