Только стоя у нее на пороге он осознал, где находится. Занервничал. Вцепившись обеими руками в пакет, стоял и боялся сделать глубокий вздох. Было неприятно опять вспоминать что здесь произошло. Прошло не так много времени, чтобы отсюда выветрилось присутствие смерти. Родион посмотрел на пол перед собой и сделал шаг назад, упершись во входную дверь.
Здесь он лежал.
Именно здесь Илья нашел последние минуты своей жизни. Здравый почувствовал, как на лбу выступила испарина, все тело сковало. Соседка же, как ни в чем не бывало, продолжала что-то говорить, но заметив его состояние, она сама заметно напряглась, как было раньше, если кто-то замечал ее внука.
— Раздевайся, я сейчас чайник поставлю, — и скрылась в кухне.
Он вновь почувствовал себя пристыженным за ее прощение. За то, что в такой трудный для него момент не прошла мимо, а взгляд ее был полон беспокойства.
Мария Ивановна говорила с ним так, будто и не было той ссоры.
Хотя какая ссора? Ты же просто накричал на нее, и больше вы не говорили.
Родион не понимал, как она может продолжать здесь жить после всего случившегося.
Опомнившись и опустив, наконец, пакет на тумбу в прихожей, разулся и прошел в кухню за ней. Она суетилась, наставляла на стол все, что только было, а было много, словно она уже ждала Родиона… или просто кого угодно. Лишь бы не оставаться больше одной. Ощущение стыда усилилось, что оставил ее одну в такое время.
Стоя возле стола и не зная, куда себя деть, Здравый казался себе лишним здесь. Стало совсем неуютно.
— Родечка, ну что ты? Присаживайся, — она силой усадила его на стул. Он сильно вдохнул и выдохнул, словно до этого ему не давали дышать. Да, сидеть было однозначно легче. Она стала ближе подставлять блюда и накладывать что-то на тарелку. От резких запахов еды его вновь замутило.
— Что с тобой случилось? Почему ты упал?
Почему? Я ведь ее обидел, как и многих других, но они все меня прощают, рано или поздно. За что я это заслужил?
— Эмм… я сам не знаю. Я просто поднимался по лестнице и… — перед ним вдруг встало лицо женщины. Дочери Марии Ивановны. Как она стояла наверху и пристально смотрела на него, а потом… — я упал и потерял сознание. Вот и все.
Она не должна узнать о том, что было с ее дочерью, когда она работала у Вороновых дома в качестве нянечки для их сына.
— Боже, что же это происходит такое? Сколько ты работаешь? Когда ты отдыхаешь вообще? Когда ты ел в последний раз? Ты кушай, кушай, — Родион не успевал пережевывать всю еду, как в тарелке вновь что-то оказывалось. Вот она, вернулась та самая заботливая бабушка, милая соседка, справляющаяся о делах любимого соседа ежедневно, готовящая еду, улыбающаяся так тепло. Теперь ему кажется еще большей глупостью то, как он поступил. В тот день, проходя мимо, Здравого смутило ее выражение лица, когда она говорила о смерти своего внука, что не одну ночь оно ему снилось. Смотря сейчас на нее, он просто не мог себе представить, что она могла быть способна на такое. Только не она.
Как вообще мне могло прийти в голову, что она могла собственного внука убить?
Даже если временами казалось, что она его стыдилась, и больше обращалась как с внуком с Родионом, не повод думать всякие глупости. Как бы так ни было Илья жил здесь когда-то, сидел за этим столом. Она так же его кормила, заботилась о нем. Я замер, а она словно бы услышала мои мысли и заговорила сама.
Не суди по себе. Придурок!
В горле першит, хочется прокашляться.
Она спросила его про работу. Она воспринимала его, как совершенно другого человека, в чем был повинен он сам, а теперь не знал, что делать. Вспомнил слова той бабки и подумал о том, в чем он сейчас одет.
— Знаешь, я в последнее время так много плачу. Мой мальчик… как же так вышло? Еще недавно он сидел так же, а теперь… — она действительно начала плакать, ее голос дрожал.
Если бы я сейчас заговорил, тоже не смог бы похвастаться твердостью в голосе.
Родион сильнее сжал стакан в руке.
— Как… как он… — Мария Ивановна тяжело и надрывно выдохнула.
— Я тогда с утра отлучилась к подруге. Она живет этажом ниже. Галина Алексеевна, тоже одна живет. Я думала скоро вернуться, но мы с ней разговорились. Понимаешь, мне этого не хватало и сейчас не хватает, — сердце Родиона сжалось.
— С Илюшей всегда было тяжело разговаривать, вот я и… В общем, когда я вернулась, то обнаружила, что дверь была приоткрыта, а когда я ее полностью распахнула… увидела его лежащего в прихожей, — она остановилась и, громко проглотив слюну, продолжила уже тише, — там было много крови. Мне сказали, что он ударился головой о косяк двери. У него было такое, когда он ночью или рано утром вставав ни с того ни с сего, подходил к входной двери и пытался ее открыть, но каждый раз он… я находила его в истерике. Видимо в этот раз… из-за того, что меня не было рядом он… он… Я во всем виновата. Нужно было лучше за ним следить, он ведь мой единственный внук. Как я могла?
Он понимал, что если она узнает, что он сделал когда-то с ее семьей, самым дорогим, что у нее когда-то было, то возненавидит Родиона навсегда. Он этого не хотел.
Здравый смотрел на нее и не знал, как поступить. Что такого сказать, чтобы помочь ей, он не знал. Родион просто положил свою руку на ее ладонь на столе и сжал.
— Марь Ивановна, вы в этом не виноваты. Вы не могли быть рядом с ним все время, — она сжала его руку в ответ. Они замерли в тишине на несколько минут, потом перед глазами Родиона все начало мелькать, и он убрал руку обратно.
— Мне не нужно было уходить, не нужно, — она закрыла глаза ладонями, — когда я говорила ему, что нужно делать, он попросту отмахивался. Я всегда думала, что он просто плюнул на себя. Больше не собирается бороться. Мне было так тяжело с ним после смерти Наташеньки.
У Родиона заболело в груди, и он неосознанно закусил щеку изнутри. Ему сложно было смотреть в глаза Марии Ивановне, понимал, что не достоин даже сидеть на ее кухне. У него появилось сильное желание отомстить сталкеру за убийство Ильи.
— Он ведь боролся в последнее время. Илюша стал общаться с одной девочкой по интернету, и я думала, что все наладиться, потому что он теперь и сам хочет перемен. Не хочет больше так жить. Я так надеялась, что он, наконец, выйдет на улицу, встретится с ней, они поженятся, заведут детишек, — она стала так искренне улыбаться, словно ей все еще есть на что надеяться.
У него еще был шанс на нормальную жизнь. Просто на жизнь.
— Поэтому он пытался тогда выйти из квартиры?
— Да. Это было уже не в первый раз, но всегда один и тот же исход. Он боялся. Начинал биться в истерике. Он столько пережил. Эти люди ходили здесь осматривали все. Было чувство вторжения. Илюше бы это не понравилось. После их хождения здесь никак не могу найти его халат. Он ведь всегда в нем ходил, они же не могли его взять? — она сильно вздохнула, — совсем ничего не помню. Да и много ли я понимаю в их работе.
— Больше ничего не пропало? — Родион напрягся.
— А? Даже не знаю, Родюш. Илюшенька же все прятал от меня. Не хотел, чтобы кто-то к нему в душу лез. И комнату свою оберегал, еле удавалось там уборку делать, да часто я бы и не смогла. Годы уже не те. Все болит.
Они помолчали минуту, Родион отхлебнул чая.
— Они же посмотрели его переписку. Ох, без слез не могу говорить об этом, он написал ей, дождется ли она его, когда он подлечится, хочет ли встретиться с ним. Знаешь, что она ему ответила? Что обязательно дождется, что хочет его увидеть. Мне сказали, что это было единственное не прочтенное сообщение, — она сильно всхлипнула и утерлась салфеткой, Родион уже не мог терпеть этого, глаза щипало, но он сдерживался как мог, — видимо он тогда ради нее решил попробовать выйти и вот, как все случилось…
— Извините, я отойду в ванную комнату умыться, — и резко вскочив со стула, поспешил туда.
В зеркале он увидел голубые глаза, ставшие красными от непролитых слез. Они были наполнены сожалением. Родион стал глубоко дышать, опершись на раковину, и нащупал рукой маленькую баночку, стоящую на бортике раковины. Это были успокоительные. Это не в спешке забыто, видимо, их так часто принимают, что просто отпала необходимость убирать их далеко.
Она страдает.
Тошнота так и подступает к горлу, а живот сжимается в спазмах. Здравый крепче сжимает края раковины.
Вздрагивает от звонка телефона. Достает его из кармана и смотрит на дисплей. Удивительно, как он это чувствует, звоня в самый «подходящий» момент.
Не раньше и не позже.
— Да?
— Привет, я бы хотел тебя попросить…
— Посидеть с Алисой? Извини, но у меня и своих дел полно, — он прикусил язык.